Только что случайно наткнулась в чужом блоге вот на такую картинку:

@темы: Фанарт

@темы: Клипы

@темы: Аниме-рейтинг

Ахахаха
Прошу прощения, дорогие участники сообщества! Я уже несколько раз выкладывал свои работы по LOVELESS и последний раз сказал, что больше по общеобожаемому аниме я не имею фанарта. Простите, я соврал Не знаю, как я мог забыть о нём... Вообщем вот, ещё один рисунок^_^'

Не судите строго, считайте это альтернативой или размышлением на тему:"Как будет выглядеть Натсуо в 20 лет?"

Смотрим что тамРаботе больше года
А5, акварель, гуашь, гелиевая ручка.


Подарок, рисовалось для одного человека...

Да, да, здесь есть один косяк... Простите, замечтался и поздно кинулся^_^'

@настроение: ^_^

@темы: Фанарт

На этот раз - аватарки, а не фанфик.
Материал - косплей, арт, фанарт, авторы - Cris & Jen, Harry Potter и те, чьих имен я не знаю.
Comments are love.
Teasers:

остальные - тут

@темы: Аватары

Название: Мой ангел
Автор: Yuk@ri она же вместо_Шульдиха
Бета: нет, но есть консультант - Феникс_Задира (ака вдохновитель и пинатель ленивого автора) А так же особая благодарность Наое за неоценимый вклад в процесс написания фика
Рейтинг: R с легким налетом NC
Размер: Макси
Пейринг: Сэймэй/Соби, Соби/Рицка, Сэймэй/Нисэй (Нисэй/Сэймэй) и вариации на тему.
Жанр: драма/романс
Статус: в процессе
Саммари: А если бы Сэймэй не исчезал, истории бы не получилось?
Дисклеймер: Не был, не был, не был – даже рядом не стоял. =) Герои принадлежат Юн Кога, а я просто фантазирую на тему и совершенно никакой материальной выгоды не получаю. =)
разрешени на публикацию получено


27 глава. заключительная

9-10 главы.
1-8 главы
11-12 главы
13-15 главы
16-17 главы
18 глава
19 глава
20 глава
21-26 главы




Глава 27. Реквием для потерянных.

Пальцы скользили по волосам, перебирали мягкие пряди, касались бледных щек, прослеживали линию ресниц, скул... Бесконечно любимое, бесконечно родное существо, которое держал сейчас в своих руках Сэймэй. Существо, ради которого Возлюбленный был готов на все.
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
- Сэймэй! – радостно распахнутые глаза и улыбка: «Господи, какая у него красивая улыбка!».
Тонкие руки обхватили Сэймэя, потянули за полы куртки, нос мальчика уткнулся куда-то в живот.
То ли от небольшого количества выпитого, то ли от близости Рицки, в груди Аояги-старшего стало горячо и щекотно, а сердце начало выстукивать совершенно другой ритм, срываясь на частые удары, в щемяще-обжигающее чувство радости.
С самого рождения Рицки, каждый день, Сэймэй смотрел на своего младшего брата, улыбался ему, играл с ним и думал, что они - одно целое, что ничто не сможет разделить их. Он терялся в своей любви к мальчику и поначалу даже не осознавал, что это действительно - любовь.
Сэймэй постепенно замыкался, отгораживался от людей, неохотно заводил новые знакомства и ненавидел, если кто-то, пересекая невидимую линию личного пространства: касался его, пачкая, марая своими грязными прикосновениями. Он должен был оставаться чистым: чистым для своего маленького Рицки, для брата, которого не хотел ни с кем делить и которому хотел принадлежать полностью. Безраздельно.
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
Мальчик отстранился от брата:
- Прости, но я уже мылся сегодня, - такой виноватый взгляд, - Если хочешь, я наполню тебе еще ванну.
Сэймэй провел рукой по щеке Рицки, потом по голове, щекоча пальцами кошачье ушко, которое мальчик, смеясь, отдернул, а потом подставил так, чтобы Сэймэю было удобно трогать его. «Я не позволю, чтобы у Рицки когда-либо был вид побитой собаки, на которую так похож Соби. Я не позволю, чтобы это лицо когда-либо перечеркнула гримаса боли. Я не позволю кому-либо забрать у меня моего брата», - Сэймэй мягко отстранил мальчика и прошел к дверям ванны, на ходу сбрасывая с себя одежду...
Сэймэй наклонился и прижался губами к влажному лбу Рицки. Он нежно сцеловывал капельки пота, вдыхал запах волос – он наслаждался. Наслаждался, не видя, не слыша того, что происходило вокруг. Громкие голоса Нисэя и Соби, звуковые волны заклинаний, грохот – это было где-то в стороне, это было не важно. И Сэймэй крепче стискивал руки, прижимая к себе Рицку.
Лишь несколько раз Сэймэй взглянул туда, где проходил поединок двух Бойцов: кровь, обрывки одежды, мелькание волос, каких-то необычных форм заклинаний, металлический блеск темных лезвий. А потом Аояги вдруг понял одну вещь, с такой ясностью, что почти удивился своей мысли: ему было все равно, чем закончится этот бой и кто победит: ему не было дела до Нисэя, ему уже не хотелось выяснять никакие отношения с Соби. Зачем, если Рицка – его Рицка – сейчас лежит у него на коленях? Что еще имело смысл?
- Рицка, - тихо позвал Сэймэй мальчика, - очнись. Рицка…
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
Рицка обреченно вздохнул и хмуро посмотрел на брата:
- Ты совсем меня не слышишь. Я, между прочим, книжку читал!
Сэймэй улыбнулся: так забавно дразнить младшего брата, когда он все принимает за «чистую монету».
- Ну, кто хочет принять со мной ванну? – улыбка Сэймэя стала еще шире, когда он увидел, как встает дыбом от возмущения хвостик Рицки.
- Я хочу. Как будто ты позволишь мне отказаться, - мальчик неопределенно фыркнул и гордо прошел мимо полураздетого Сэймэя в ванную комнату.
Рицка слабо шевельнулся, но глаза не открыл. Сэймэй вздохнул: «Брат такой отважный, такой маленький…»
- А ты такой ма-аленький!
- Хм! – Рицка сердито сморщил нос.
Все запуталось: теперь не найти ни начала, ни конца и что с этим делать?
«Рицка, поймешь ли ты меня? Я никогда не желал тебе зла! - Сэймэй взглянул в сторону поединка, - Когда два года назад я узнал о том, кем ты можешь стать, то, как будто весь мир перевернулся: я уже не мог думать ни о чем другом. И если искусственное Имя работает, то… я должен был попытаться! Должен… стремление к совершенству… ты – мое совершенство, мы могли стать самой сильной Парой за всю историю. Но не в этом дело. Поймешь ли ты меня, брат?»
Ветер системы разметал черные волосы Сэймэя, отбрасывая тяжелые пряди с лица, открывая его, делая по-детски беззащитным – какая иллюзия… Сэймэй никогда не был беззащитен или слаб, даже в моменты неудач, он всегда знал, что сможет все преодолеть и… не это ли то, что делает по-настоящему сильным? Он знал, что никогда не попадется в ту ловушку, в которую угодил его Боец: он не полюбит. Рицка? Это не то, это не любовь – это жажда. Это не надо объяснять: просто рядом с Рицкой все преображалось и все тоже - преображались, менялись, становились чуточку не такими. Даже Соби с его кукольной зависимостью и потребностью в хозяине.
Слова заклинаний звучали в воздухе, наполняя его сумасшествием, одуряющим вкусом крови и Силы, заставляя сбиваться дыхание и чувствовать себя единственно правым.
- Помыть тебе голову? – Сэймэй ласково взъерошил мокрой рукой волосы Рицки.
Мальчик попытался увернуться, но вместо этого лишь угодил в объятия к брату.
- Не надо. Я сегодня уже второй раз моюсь, между прочим!
Сэймэй рассмеялся, утыкаясь носом в затылок Рицки, шепча туда сбивчиво, словно задыхаясь:
- Правда? Тогда помоешь голову мне, Рицка?
- А? – паренек вывернулся и посмотрел в странно раскрасневшееся лицо брата, на глупую улыбку на его губах, на взъерошенные волосы, - Помою.
Сэймэй, молча, наклонил голову, чтобы мальчику было удобнее.
Забился в лезвиях Соби, как пойманная бабочка. Алое, белое, черное, всплеск серебра в волосах… Лучший Боец, пытающийся защищать, а не защищаться, заранее обречен на поражение. «Ты так и не усвоил урока, Соби, - Возлюбленный машинально погладил Рицку по голове, - Ты можешь сражаться во имя кого угодно, но самопожертвование никому не нужно. В первую очередь твоей Жертве. Это напрасная боль, круг заблуждений. Я не хотел тебя, я презирал в тебе вещь. Но ты смог то, чего не добился я: тебя признал Рицка. А меня он просто любит… но я бы хотел намного большего».
Дарящий боль Нисэй, отбирающий надежду, стирающий все, что может ему помешать… слепец. Как и Соби. Это так явно - личные счеты…
Сэймэй усмехнулся, потом запрокинул голову и рассмеялся:
- Мы все слепцы! Как же я раньше не догадался?
- По-моему, мы все… сумасшедшие, - тихий голос оборвал смех Возлюбленного на самой высокой ноте.
- Мммм, так приятно, - Сэймэй, словно кот, зажмурился от удовольствия, - Рицка, у тебя чудесные пальцы…
Прикосновения, словно крылья бабочек, трепетали у кожи… хотя нет: крылья этих безмозглых насекомых – это у Соби. На картинах и в жизни – одно и то же. Шорох, шепот, собачьи глаза, искусственное Имя – все искусственное, ненастоящее. И он еще хочет, чтобы Сэймэй его любил? Он просто не достоин.
Прикосновения Рицки совсем не такие: он легкие, иногда неуклюжие, но они способны утолить ту вечную жажду, которую испытывал Сэймэй. Их было двое, двое… дво-е… а не Сэймэй и кто-то еще.
Возлюбленный перехватил маленькую ладошку, мывшую ему голову, и поцеловал. Прямо в мыльную середину, в пересечение линий.
Рицка замер, а потом осторожно освободил свою руку. Сэймэй сидел, опустив голову, и смотрел на опустевшую ладонь, словно продолжая держать запястье брата. Потом пальцы сжались, и он поднял голову. По лицу потекли ручейки белой пены.
- Рицка! Рицка, с тобой все хорошо? – Сэймэй с тревогой всматривался в глаза очнувшегося мальчика.
- Что… с Соби? – Рицка слабо пошевелился в руках брата.
Возлюбленный нахмурился и промолчал: «А что со мной, ты не хочешь узнать, Рицка?»
- Сэймэй? Что с ним? – мальчик прикрыл глаза: у него очень кружилась голова, так, что казалось кружится и все вокруг, очерчивая слепящие круги, которые, словно эхо, повторяют друг друга, смыкаясь в точке на самом крае сознания.
- Он сражается.
Рицка прижал руку ко лбу: «Он не сражается: он жертвует…»
- Рицка, тебе больно? Как мне помочь? – Сэймэй отвел ладонь брата ото лба, - Что сделать?
- Я должен быть рядом с ним, - хрипло произнес мальчик и попытался сосредоточить взгляд на лице брата, - Почему ты не с Нисэем?
- Рицка! О чем ты говоришь?! Я с тобой! Какое мне дело до Нисэя, до всех остальных?! – руки Сэймэя сжались на плечах Рицки, слегка встряхивая его.
- Ты же его Жертва… - что-то было до тошноты неправильно, что-то постоянно ускользало, не позволяло зацепиться, чтобы понять, что именно.
- Он справляется и без меня!
- Соби… ему плохо, я чувствую. Помоги мне встать.
- Нет, - Возлюбленный прижал мальчика к себе, - Я не позволю тебе наделать глупостей. Он прекрасно разберется сам.
Рицка снова прикрыл глаза, утыкаясь лбом в плечо брата: так хотелось больше не шевелиться, заснуть и… проснуться в каком-нибудь другом месте или еще раз потерять память. Но он не мог так поступить: он должен найти в себе силы, чтобы помочь тому, кто сейчас в этом так нуждался.
- Я должен, Сэймэй. Я ему нужен… Пусти.
- Ты нужен мне! – голос Возлюбленного сорвался.
Рицка удивленно распахнул глаза. Под его головой - в груди брата - бешено стучало, захлебываясь ударами, сердце.
- Сэймэй, ты же не пьян? – Рицка внимательно смотрел на брата.
Возлюбленный мотнул головой, разбрызгивая воду и пену. Улыбка не сходила с его лица.
Рицка, пытаясь понять причину такой радости Сэймэя, чуть нахмурился. И тут же мокро-мыльный палец прошелся по его лбу в попытке стереть пролегшую между бровями морщинку.
- И вообще, что ты пристаешь ко мне? Сэр, что с вами сегодня?
Возлюбленный рассмеялся: ему было тепло и хорошо. И кровь, словно яд, медленный яд, гнала по венам желание. Он впитывался в каждую клеточку тела – от-ра-в-лял. «Я не могу больше. Я не хочу замыкаться в себе. Но я должен всегда помнить ощущение одиночества, ради тебя, Рицка», - Сэймэй притянул упирающегося мальчика к себе.
- С нами все в порядке. Спасибо.
Шампунь попал в глаза и щипал, но Возлюбленный ни за что на свете сейчас не разжал бы рук. Даже, если бы от этого зависела судьба всего мира.
- Сэймэй! Да, что с тобой? Ну, дай хоть я пену с твоей головы смою, ты же и меня ею вымазываешь! – Рицка смешно отфыркивался и пытался отстраниться.
Возлюбленный поймал губами край мокрого кошачьего ушка брата. Мальчик с трудом вывернулся и уставился на Сэймэя, потирая пострадавшую часть тела.
Сэймэй прикрыл глаза:
- Ты еще маленький, - проговорил он так, словно напоминал себе об этом факте, - конечно, ты еще очень маленький.
- Сэймэй! – зашипел рассерженный такими словами мальчик.
- У тебя даже ноготки крошечные, - совершенно не слушая брата, продолжал Сэймэй, - маленький…
Рицка с досадой спрятал за спину руку: у него не крошечные ногти, он не маленький – ему уже целых десять лет! - что за бред?!
- Сэймэй, почему ты сегодня такой вредный? Хватит повторять, что я маленький! Не буду тебя мыть! И вообще… я ухожу, - Рицка стал выбираться из ванны.
Где-то над домом Аояги раздался оглушающий грохот грома.
Яд отравлял.
Рицка, уперевшись рукой в грудь Сэймэя, отстранился.
- Ты нужен мне! Почему ты думаешь только о нем? Я – единственный такой же, как и ты!
- Сэймэй…
Рицка не знал, что ему ответить: Сэймэй все равно сейчас бы не понял его. Не понял, что останется навсегда его братом, что Рицка и так всегда с ним, что бы не случилось, и если бы Возлюбленному требовалась помощь, то он бы ни минуты не раздумывал! Но помощь сейчас была нужна Соби. Рицка чувствовал это каждой клеточкой своего тела.
Как ослепительная вспышка в голове, сделавшая на секунду боль сильнее: «Вот и все. Прости, Рицка». Рука безотчетно легла на грудь: нить Связи засияла золотом и натянулась, делаясь видимо-осязаемой, дрожащей, уходящей плавными завитками куда-то за спину Сэймэя – Рицка разглядеть не мог.
Возлюбленный качнул головой:
- Нет, Рицка, нет!
Эти слова обжигали горло Сэймэя, царапали гортань:
- Нет…
Через Связь Рицка почувствовал касание холодных пальцев Соби. Это касание Рицке совсем не понравилось: оно сжимало нить, натягивало ее, делая пронзительно хрупкой. И мальчик внезапно понял, что хочет сделать Боец.
Мысли растерянно заметались, дыхание сбилось на рваный хрип и, как Сэймэй несколько мгновений назад, он зашептал:
- Нет, нет…
- Он хочет тебя предать, - выдохнул Сэймэй.
- Он хочет меня спасти. Дурак!
Решение пришло само собой: Соби всегда твердил о том, что Рицка – его хозяин. Мальчик тяжело вздохнул: «Хорошо, я буду твоим хозяином. Если это поможет тебе, то я… переступлю через…, - Рицка на секунду сосредоточился, сжал в своих пальцах нить Связи, - Соби, разве я отпускал тебя?»
Удивленный вздох. Мальчик почувствовал его всем существом, невидимыми мурашками, пробежавшимися по коже, слабым разрядом тока: его слова были услышаны. Но восприняты ли? Он не мог сейчас позволить себе быть слабым и колебаться.
Голова кружилась и Рицка закрыл глаза. Перед глазами возникло бледное лицо Бойца: «Ты хочешь ослушаться моего приказа?»
Расстерянно-неверяще, почти умоляюще: «Рицка?»
Захотелось расплакаться: «Твоя Жертва», - получилось несколько жестче, чем хотел мальчик, но так было даже лучше.
Слабая волна еле сдерживаемой боли: «Рицка… я проиграл…»
- Он проиграл, оставь его! Рицка, я смогу дать тебе все, что ты захочешь! Рицка, почему ты меня не слушаешь?! – это отчаяние или ему просто показалось?
Мальчик лишь сильнее зажмурился: он сможет не поддаться! Не сейчас, Сэймэй, ну, не сейчас же!
«Нет, Соби. Ты не проиграл», - Рицка сам удивился, как спокойно ему удалось это произнести.
«Я не могу двигаться, я даже не уверен, что твой голос – это не галлюцинация от потери крови. Я проиграл, Рицка», - странный шелест.
Так некстати вспомнилась поговорка, кажется Сосеки, которую мальчик прочел в одной из книг: как ветер дует, спроси его - какому листику пришел черед упасть?
«Ты не проиграешь, пока я тебе этого не прикажу, Агацума Соби. А я приказываю тебе не проигрывать! Пусть ты не можешь подняться, но мы – все еще Пара», - мир слился в одно светящееся пятно, стоило только открыть глаза.
«Я не смогу защитить тебя…», - колебание в голосе.
Рицка качнулся и машинально оперся на подставленную руку брата: смотреть на Сэймэя сейчас было выше его возможностей, но он все же пересилил себя. Бледное лицо с закушенной нижней губой, разметавшимися волосами и практически умоляющим взглядом с тем же коротким: «Нет».
- Да, - тихо произнес Рицка и отстранился от Сэймэя: «Тогда я буду защищать тебя! И только попробуй умереть! Я… прошу тебя – живи, Соби, ради… меня».
- Сэймэй?! – удивленный возглас, перешедший в писк, похожий на мяуканье котенка.
Возлюбленный поймал на пороге ванной, пытающегося юркнуть в свою комнату, Рицку. С Аояги старшего ручьями текла вода и мыльная пена, он прижал к себе тело брата, не успевшего закутаться в банный халат. Руки потянули махровую ткань с плеч, которая тут же впитала в себя влагу, сжали, губы лихорадочно покрывали поцелуями ушки и волосы мальчика.
Сэймэй задыхался: «Я хочу любить, но я не имею права. Но, Боже, как я хочу тебя любить!»
- Иди ко мне, Рицка.
- Что ты делаешь? Что… ты… Сэймэй!
- Я не хочу быть один.
С этими словами Сэймэй втолкнул мальчика в комнату. Темнота мягко обволакивала, скрывала лихорадочный блеск в глазах Возлюбленного.
За окном ярко вспыхнула молния, раздался раскат грома.
- Я не смог спрятать пустоту внутри себя, как не старался. Я не понимаю, что со мной происходит, - шептал Сэймэй, обхватывая лицо мальчика, прижимаясь к нему губами, медленно шагая, подталкивая к кровати.
Капли дождя застучали по стеклу, словно пытаясь пробраться внутрь. Они расчерчивали ручейками пол комнаты и стены так, что казалось, что все пришло в движение.
- Сэймэй, - голос Рицки звучал тихо, неуверенно, - что ты делаешь? Ты меня пугаешь!
- Не бойся меня, - Возлюбленный на секунду отстранился от уже припухших губ мальчика, - не бойся. Я хочу тебе кое-что показать – нет, не так – я хочу тебе кое-что дать, Рицка. Пожалуйста, позволь мне это.
Порыв ветра с грохотом раскрыл балконную дверь и Рицка дернулся от неожиданности. Поток воздуха коснулся разгоряченной после ванны кожи. Мальчик задрожал:
- Н-не надо…
Сэймэй снова привлек его к себе, защищая от холода, загораживая своим телом, которое пылало: яд разлился, пропитал каждую клетку, и теперь жег Возлюбленного, заставляя терять рассудок.
- Не бойся, я с тобой, слышишь? Пока я тут с тобой не случится ничего плохого, - молодой человек мягко уложил Рицку на постель и лег сверху, опираясь на локти и колени.
- Сэймэй…
- Тссс, - Возлюбленный приложил палец к губам мальчика, - ничего не говори.
Яд.
Рицка шагнул в сторону, оставляя Сэймэя позади.
Обилие красного больно резануло по глазам. Соби распростертый между темными лезвиями и кровь, кровь, кровь… Испачканные пальцы держатся за нить Связи, грудь часто вздымается и в глазах такое отчаяние, что страшно.
- Поражение сто процентов! – голос Нисэя заставил вздрогнуть и обратить на него внимание.
Красным рассыпающиеся иероглифы заклинания. Мощная волна яркого пламени, похожего на гигантскую птицу, распахивающую крылья, обдающую жаром все вокруг. Клюв раскрылся в безмолвном крике. Слишком красиво, чтобы восхищаться подобным.
Рицка, как в замедленной съемке, повернулся к Соби: «Он не сможет защититься и тогда…», - сердце пропустило удар.
Мальчик не успел додумать, как в голове зазвучало отчаянно срываясь: «Я же убью его! Если я не успею, я убью его!» - и нить Связи дрогнула.
- Не смей, - одними губами прошептал мальчик.
Дальнейшее произошло слишком быстро, и Рицка сам впоследствии не мог объяснить, что толкнуло его на подобное.
Он рванулся вперед, не слушая криков Сэймэя, загораживая собою Соби, выставляя в интуитивном жесте руку:
- Отрицаю! - брызнули искры.
Волна горячего воздуха заставила Рицку прижать к голове ушки и чуть вжать голову в плечи. Почему-то сейчас ему было совершенно не страшно: в душе поднималось странное ликование. Система качнулась. Или это только так показалось? Но она действительно качнулась и наполнилась шипением, похожим на то, как вода попадает на раскаленную сковороду.
Птица врезалась в раскрывшийся от заклинания Рицки купол. По нему побежали, кружась, меридианы линий. Но это было мало: ничтожно мало, чтобы сдержать атаку Нисэя.
- Рицка, - сдавленно прохрипел за спиной Соби.
Он не мог поверить в то, что видел: отразить атаку… это мог сделать только Боец! Но Рицка… и в уме хороводом стали всплывать те обрывки фраз, которые слышал Боец: огромный потенциал, может быть Бойцом или Жертвой, статус не определен…
Сэймэй сжал рукой свои волосы с такой силой, как будто хотел вырвать их вместе с кожей:
- Почему, Рицка… почему с ним?!
Для Рицки все перестало быть: он не слышал ничего, он только ощущал постепенно истончающийся купол и мощь, которая начинала ощутимо давить на плечи.
Мальчик отступил на шаг назад:
- Соби! Заклинание!
Боец потрясенно смотрел на Рицку: зачем, что он хочет?
- Я приказываю! Заклинание!!! Сейчас же! – голос звенел, - Что отразит это?
- Цветок засохнуть может и семена слетят, как чьи-то слезы...* Как чьи-то слезы тушат огонь на сердце и любое пламя гнева гаснет под их мерцающим дождем. Раскручивая нить из череды сплетений, захлестываю то, что обращает в пепел. Из Слабости я Силу возрождаю. Перекрываю. Тысяча процентов. Разбиваю!
Рицка решительно кивнул. Он протянул вперед руку и стал повторять слова заклинания Соби:
- Цветок засохнуть может и семена слетят, как чьи-то слезы! Как чьи-то слезы тушат огонь на сердце и любое пламя гнева гаснет под их мерцающим дождем, - замах руки крест накрест, сияющая полоса из иероглифов.
Воздух буквально раскалился и потяжелел. Соби с хрипом вздохнул, обжигая легкие опускающимся маревом. Но это была уже не сила заклинания Нисэя: это был эффект от слов Рицки.
Система гудела как старый бронзовый колокол, оглушая.
Нисэй с удивлением взирал на мальчика:
- Рождение нового Бойца из… Жертвы? Невозможно… но… теперь я понимаю тебя, Сэймэй, - он перевел взгляд на Возлюбленного.
Тот сидел на коленях, оперевшись одной рукой о пол Системы. Его губы что-то беззвучно шептали, а глаза были совершенно сумасшедшими.
- За все приходится расплачиваться, - пожал плечами Нисэй и снова посмотрел на мальчика.
Даже если Рицка справится с заклинанием – это ничего не изменит: его Боец повержен. Будет достаточно подтверждения. Официального подтверждения хозяина этого неудачника!
- Раскручивая нить из череды сплетений, захлестываю то, что обращает в пепел. Из Слабости я Силу возрождаю, - движение Рицки раскрутило нить Связи, увеличив ее длину.
Часть нити обмоталась вокруг кисти мальчика, другая часть была наподобие хвоста гигантской змеи. Не прекращая крестообразных движений, Рицка завершил заклинание:
- Перекрываю. Тысяча процентов. Разбиваю!
Купол треснул, и огненную птицу ударило сверкающим золотом нити Связи, разбивая на искры, которые дождем рассыпались по всему пространству Системы.
Соби выгнулся от всплеска Силы в Связи. Брызги крови взметнулись вверх из смыкающихся краев порезов, исчезающих, пропадающих с пугающей быстротой – словно и не было, оставляя в напоминание о себе только окровавленные тряпки. Тело прошило, словно электрическим разрядом, поднимающимся от ног к шее. Бинты затрещали и разлетелись мелкими клочками марли. Искусственное Имя Бойца вспыхнуло серебром и мягко погасло… исчезая.
Рицка, пытаясь удержать высвободившуюся Силу, выставил вперед руки: удар от заклинания был так силен, что мальчик зажмурился. И поэтому он не видел, как ладонь левой руки прошило слепящим светом, который, отразившись от множества рассеявшихся искр, обрушился вниз, накрывая своим сиянием Соби. Кидая обоих за край реальности.
Сэймэй прижался губами к шее Рицки, лаская языком нежную и влажную после ванны кожу, чуть прихватывая зубами выпирающие тонкие ключицы. С волос Возлюбленного стекали капли воды, падали Рицке на лицо, но мальчик сейчас не замечал ничего, кроме обжигающих поцелуев брата, кроме жадных рук, которые, казалось, гладили везде, заставляя смущаться.
Маленькие ладошки уперлись в грудь Сэймэя, случайно задев вставшие соски, заставляя того судорожно вздохнуть:
- Рицка… - он посмотрел в темно-фиолетовые глаза мальчика, - Рицка… мой Рицка.
Что-то словно парализовало мальчика: он не мог ни ответить, ни шевельнуться – взгляд брата сковывал, лишал воли, заставляя сердце испуганно трепетать в грудной клетке. Поцелуи – каждый, оставленный Сэймэем – горели на коже, прожигая насквозь, растекаясь внутри жидким огнем. Таким замораживающим…
В раскрытую дверь балкона врывался ветер, занавески, словно ожившие существа, рвались с удерживающих их петель. Вспышки молний делили комнату на световые квадраты и высвечивали струи дождя, развешивая их гирляндами на стенах и полу.
Рицке казалось, что он проваливается в какую-то глубокую яму. Это пугало и вместе с тем было настолько хорошо, что невозможно было описать те ощущения, которые сейчас рождались внутри него.
Мальчик схватился за плечи брата, сжимая их тонкими пальцами, оставляя розовые полосы от ногтей.
- Сэймэй, - он слабо выгнулся, когда Возлюбленный провел рукой по выступающим ребрам к бедру, вычерчивая по этому пути неясные узоры.
Сэймэй поцеловал грудь мальчика, слизывая выступившие капельки пота, успокаивающе погладил по плечу.
- Не бойся.
- Не надо, Сэймэй… пожалуйста, - в глазах Рицки блеснули слезы.
То, что делал брат было приятно, но отбирало воздух, лишая возможности перевести дух. Сердце как сумасшедшее колотилось в груди, в ушах, в каждой клеточке тела. Потолок с тенями от бегущей по стеклу воды, качался и делался то ближе, то дальше. Кончики пальцев кололо.
Мир для Сэймэя растворился и превратился в череду тактильных ощущений. Возлюбленный терся о тело своего младшего брата, прижимался к нему, и пах ломило от желания: желания обладать, сделать безоговорочно своим.
Пальцы осторожно легли на член Рицки, нежно поглаживая, сжимая его. Мальчик замер часто и глубоко дыша. Сэймэй, посчитав это согласием, склонился над его бедрами, взяв в рот полунапряженную плоть. Рицка мяукнул от неожиданности и что-то пробормотал. Но Сэймэю сейчас меньше всего хотелось слышать какие-либо слова: он страстно желал, чтобы мальчик почувствовал, разделил с ним в полной мере это наваждение.
Сэймэй облизал головку, провел языком по всей длине. Тонкие пальцы Рицки сжались, сминая простыни. «Ему нравится!» - ликовал Возлюбленный, лаская нежную, бархатистую кожу. У самого уже стояло так, что Сэймэй еле сдерживался.
Но мальчик всхлипнул и повернул голову, отворачиваясь от Сэймэя, прикрывая ладошкой глаза.
- Не плачь, Рицка, - яд в крови Возлюбленного постепенно обретал голос, просачивался сквозь голосовые связки, - Я хочу поделиться с тобой всем, что у меня есть – моим миром. Разве это не прекрасно, Рицка? Не плачь, ты станешь сильным.
- Я не понимаю тебя! – сквозь слезы откликнулся Рицка, - Я не понимаю…
Оставив так до конца и не возбудившийся член ребенка, Сэймэй поцеловал мальчика в живот и, бросив короткий взгляд на скривившееся личико, облизал свои пальцы и опустил руку, раздвигая ягодицы Рицки, входя в тесноту его тела.
- Не надо! – Рицка было вскинулся, но Сэймэй прижал его своим весом к кровати.
- Я тебе хочу отдать так много, а ты… ты не хочешь мне довериться. Разве ты меня не любишь? – губы Возлюбленного мягко скользнули в поцелуе по виску мальчика.
Сэймэй не оставлял выбора для другого ответа. Рицка прерывисто вздохнул:
- Люблю…
- Тогда верь мне, Рицка. Если ты будешь сопротивляться, то это значит, что ты меня не любишь. Это ведь не так?
Мальчик прикусил нижнюю губу и зажмурился.
Сэймэй, убрал руку и, мягко надавив членом на тугое колечко мышц, проник внутрь мальчика, заглушив вырвавшийся всхлип ребенка поцелуем.
Яд жил своей жизнью, пылал между вспышками молний и приглушенными стонами, всхлипами и криком разрезавшим темноту комнаты, слившимся с раскатом грома в небе.
- Дай мне Силу, Рицка, - шептал Сэймэй, короткими толчками двигаясь в мальчике, - Дай мне Силу!
Пространство комнаты исказилось: по стенам прошла рябь и они, вместе с тенями текущей воды, опали вниз, исчезая в совершенно черном полу: боевая Система милостиво распахивала свои объятья, готовая принять новую Пару.
Голова Рицки запрокинулась, он захрипел, пытаясь выбраться из-под брата, отпихивая его от себя тонкими руками. Но тот крепче прижал его к себе и движения стали более резкими, причиняя боль.
- Это мой мир, Рицка! Мир только для нас двоих, мир, который дает власть! Разве ты не чувствуешь? Это Сила, Рицка, наша с тобой Сила.
Рицка ничего не ответил: его глаза закатились, по подбородку потекла тоненькой струйкой слюна. Руки последний раз уперлись в плечи Сэймэя и бессильно упали.
Система задрожала, и по ее своду пошли сверкающие разводы трещин.
Возлюбленный вскинул голову, все еще двигаясь в обмякшем мальчике, не в силах остановиться:
- Что это, Рицка? Так быть не должно! Так не должно быть!!! Как же Связь?! Я же все сделал правильно! Рицка!..
С глухим рокотом купол темного пространства осыпался вниз, в тот самый миг, когда Сэймэй разрядился прямо в Рицку, находящегося в глубоком обмороке.
Тишина комнаты обрушилась на Возлюбленного. Он слез с бесчувственного тела мальчика, провел дрожащей рукой по лицу:
- Я ошибся, Рицка? Нет… я не мог, ты же… нет, - Сэймэй нервно хихикнул, а потом рассмеялся во все горло.
Рваный смех, похожий то на всхлипы, то на вой, переходящий в срывающий связки крик.
В своей истерике Возлюбленный так и не заметил Аояги Мисаки, прислонившуюся к косяку двери, прижимающую руки ко рту…

Сэймэй замер, медленно поднимая голову. Рицка упал в слепящем снопе света рядом с Соби.
Некоторое время не было видно ни его, ни Бойца. Система в последний раз громыхнула колоколом и наступила давящая на уши тишина.
Нисэй стоял и смотрел на белое пламя там, где должны были находиться его противники: «Я… победил?»
Сияние света постепенно сходило на нет, открывая две фигуры.
Рицка, осторожно встряхнув головой, посмотрел на Соби, который слабо зашевелился, приподнимаясь на локтях.
- Рицка? – рука Бойца, подрагивая, коснулась обнаженного горла.
Пальцы неуверенно скользили по коже, пытаясь найти линии шрамов, и… не находили.
- Рицка… - Соби еще раз выдохнул имя своей Жертвы, - ты изменил мое Имя?..
Мальчик уставился на свою левую руку, поднося ее к глазам: через всю ладонь, навылет, проходили мерцающие ниточки иероглифов – Нелюбящий.
Проследив взгляд Рицки, Соби посмотрел и на свои руки. Из горла вырвался судорожный вздох: через правую ладонь, в зеркальном отображении к руке мальчика, было четко выведено - Нелюбящий.
- Я не изменил твое Имя, Соби…
- Ты вернул мне его, - Соби ощутил, как к горлу подступает комок, мешающий дышать, - Спасибо, Рицка.
Мальчик протянул левую руку к Бойцу и тот обхватил его ладонь своей правой рукой. Линии Имени совпали, свет от иероглифов осветил лица Рицки и Соби. На кончиках пальцев Соби заплясали белые искорки, складываясь в голубую переливчатую бабочку, которая, часто взмахивая крылышками, взлетела куда-то вверх, теряясь в темноте Системы.
Рицка осторожно отстранился от Соби и поднялся:
- Нам надо закончить все это.
Мальчик повернулся к Нисэю. Тот стоял, сложив руки на груди, и внимательно смотрел на Рицку.
- Твое решение, Нелюбящий.
- Я прекращаю бой.
- Значит ли это, что ты признаешь поражение? – кривая улыбка коснулась губ Нисэя.
- Не признаю. Я просто заканчиваю этот поединок.
- Это одно и то же: я выиграл у твоего Бойца. Я победил!
- Думай, как хочешь, - Рицка посмотрел на Соби, - Я не хочу больше здесь находиться. Соби, пожалуйста, пойдем домой…
Соби улыбнулся: это и правда не было поражением. Как может проигрыш наполнять сердце таким счастьем? Как от проигрыша можно получить столько, сколько не получал никогда в жизни?
- Выход из боевой Системы!
Темнота мягко растворилась, возвращая всех четверых в заснеженный парк.
Нисэй поежился, запахивая полы куртки, на его лице была совершенно счастливая улыбка: «Теперь он примет меня. Я смог… я смог!»
- Что ж, на этом наши пути расходятся, - Нисэй зажмурился, подставляя лицо летящим снежинкам, потом повернулся ко все еще стоящему на коленях Сэймэю, - Счастливо оставаться, Возлюбленный.
Сэймэй посмотрел на него совершенно черными, как две дыры, глазами. Смысл сказанного с трудом доходил до его сознания. Ужасно хотелось пить… жажда… яд в крови… медленная смерть под жалящими укусами снежинок… одиночество.
Нисэй коротко отсалютовав, исчез в ворохе снега, принесенного очередным порывом ветра.
Рицка, игнорируя брата, помог подняться Соби. Хотя его раны и затянулись, но потеря крови и шок от всего произошедшего сказывались на нем слабостью.
Имя приятно щекотало ладонь, очень хотелось еще раз на него посмотреть. Впервые в жизни Соби не чувствовал себя вещью: теперь он был частью – частью Пары. Истинной Пары. Это наполняло душу таким же сияющим светом, который и подарил ему Имя Жертвы.
- Рицка, - тихий голос заставил Бойца вздрогнуть.
Он посмотрел на мальчика, тот стоял, низко опустив голову, словно боялся или не хотел смотреть на своего брата. Кошачьи ушки были опущены, хвостик бессильно висел.
- Рицка…
Рицка медленно повернулся к Сэймэю и их взгляды встретились.
Сэймэй сжал в руках пригоршни снега, царапая ногтями землю: «Он не понял».
- Ты… вспомнил.
Слова упали стылыми льдинками, разрывая сердце своей неотвратимостью, увеличивая расстояние до бесконечности.
- Да.
- Ты меня ненавидишь.
- Нет. Я не могу тебя ненавидеть. Что бы ты не сделал – со мной или с другими – я не могу тебя ненавидеть.
Сэймэй с надеждой протянул к Рицке руку:
- Рицка, иди… ко мне…
Мальчик с горечью посмотрел на своего брата.
- Нет, Сэймэй, не сейчас.
- Но почему, Рицка?! Почему??? Разве ты не понял, ради чего я это сделал?! Я же не желал тебе зла, я не поэтому! Я не хотел, чтобы ты потерял память, не хотел!
- Я знаю, - тихо и почти ласково отозвался мальчик.
- Рицка, - простонал Сэймэй, - я хотел, чтобы мы стали идеальной Парой – идеальными Бойцом и Жертвой! Я не хотел, чтобы от наших отношений стало веять холодом! Да, я тогда немного выпил, но… ты же сказал, что любишь меня?
- Ты хотел, чтобы я стал Бойцом, но… я Жертва, Сэймэй.
- Но как же? Ведь сейчас…
Рицка повернулся к стоявшему чуть в стороне Соби:
- Сэймэй, нет ничего, чего бы я не смог сделать ради своего Бойца, - Соби вздрогнул от этих слов, - даже стать самому Бойцом.
Мальчик снова посмотрел на брата:
- А у тебя есть такой человек, Сэймэй?
- Это ты! Ты, Рицка!!! – закричал Сэймэй, наклоняясь вперед, вставая на четвереньки, униженно виляя хвостом.
- Я твой брат.
- Разве это что-то меняет, Рицка?! Разве я не могу любить тебя?!!
- Сэймэй… я твой брат. И навсегда им останусь.
Эти слова прозвучали, как приговор.
Сэймэй сжал руки в кулаки и опустил на них голову:
- Навсегда… навсегда… Ты не сможешь меня простить, Рицка?
Мальчик немного помолчал:
- Мне надо подумать, Сэймэй. Но думаю, что… смогу. Только не сейчас: сейчас я хочу домой.
Сэймэй так резко встал на ноги, что у него закружилась голова. Смаргивая неприятные ощущения от движущихся земли и деревьев, он сделал шаг к Рицке:
- Я тебя провожу. Обещаю, что… не дотронусь до тебя. Пойдем?
- Ты не понял меня, Сэймэй. Я хочу домой, но тот дом, в котором я жил давно перестал быть им. Я… я пойду с Соби.
Рицка взял в ладошку руку своего Бойца.
- До свидания, брат. Я… я должен подумать. Прости.
С этими словами мальчик порывисто обнял Соби: «Пожалуйста, я больше не могу оставаться тут! Пожалуйста, Соби!»
Соби положил ладони Рицке на плечи, ласково поглаживая, и грустно посмотрел на Сэймэя:
- Как скажешь, Рицка.
- Рицка! Нет! – Сэймэй рванулся к ним, но то место, где только что стояли две фигуры, уже опустело.
Возлюбленный остановился, неверяще смотря прямо перед собой. По щеке скатилась слезинка. Она, достигнув края скулы, сорвалась вниз и когда упала на заснеженную землю, была уже маленьким кусочком льда.
Яд внутри не только умел сжигать – сейчас он замораживал.
…- Ритцу! Ритцу!!! – Нисэй влетел в кабинет директора Школы Семи Лун, громко хлопнув дверью.
Ритцу сидел за письменным столом, перед компьютером, и что-то сосредоточенно печатал. Он даже не поднял голову, ни один мускул на его лице не дрогнул, выдавая, что он заметил появление Нисэя.
Парень бросился к столу, перегнулся через него, сметая все на пол руками, облокачиваясь, почти ложась на широкую столешницу.
Ритцу поправил очки и посмотрел на Бойца, откинувшись на спинку кресла:
- Если ты сейчас же не приведешь мне достаточно важную причину твоего поведения, то…
- Ритцу! – Нисэй его не слышал.
Молодой человек видел перед собой того, кого любил больше всего на свете. Не было сил даже обогнуть стол, и Нисэй забрался на него, садясь на колени, тянясь руками к лицу своего бывшего учителя и любовника.
- Ритцу… - парень взял в ладони лицо Минами и нежно приник губами к его рту.
Голову кружила близость Ритцу, его запах, вкус его кожи. Вот только губы так и оставались сжатыми в одну жесткую линию, не поддаваясь на ласки Бойца.
- Ритцу, - простонал Нисэй отстраняясь, так и не получив ответа на свой поцелуй.
Пальцы скользнули по щекам директора, проследили линию подбородка, спускаясь по шее к краю ворота белоснежной рубашки.
- Я победил его, - слабо улыбаясь, смотря на ровно бьющуюся в основании шеи жилку, произнес Нисэй, - я победил этого выскочку. Теперь я – лучший Боец. Теперь… я достоин быть с тобой?
Зеленые глаза робко взглянули в холодную синь глаз Минами. Это был не тот синий цвет, что у Агацумы. Совершенно другой: холодный, настолько холодный, что это обжигало кожу, стоило только Ритцу посмотреть на Нисэя. Это сводило с ума, заставляя терять контроль и голову – теряться в стуке сердца и своих желаниях.
Нисэй лихорадочно сбросил на пол свою куртку, пальцы, подрагивая, пытались справиться с маленькими пуговицами рубашки. Это не получалось и Нисэй просто рванул ткань в разные стороны.
Ритцу проследил равнодушным взглядом скачущие белыми зайчиками по полу отлетевшие пуговицы.
- Слезь с моего стола.
- А? – Нисэй погладил мужчину по плечу, ласково, насколько только был способен, - Конечно, конечно… как ты захочешь… как захочешь…
Он соскочил со столешницы, опустился на колени перед Минами, взял его руки в свои, покрывая длинные пальцы поцелуями:
- Я победил Соби, Ритцу. Ты же примешь меня теперь? Правда? Примешь? Я же смог, ради тебя! Без поддержки Жертвы, Ритцу!
- Ты жалок. Всегда был жалок, таким и остался. Отпусти мои руки, мне… противно.
Нисэй пораженно моргнул: он просто не мог поверить в то, что сейчас услышал.
- Ритцу… но я же… лучше его.
Минами вырвал свои ладони из рук Нисэя и встал, обходя его:
- Ты никогда не был лучше его.
Молодой человек вздрогнул от этих слов, как от удара, от пощечины наотмашь. Плечи опустились, он оперся лбом о боковую стенку стола:
- Почему? – хрипло спросил Нисэй.
- Я не обязан отчитываться перед тобой.
- Я… прошу, скажи мне.
- Убирайся из моего кабинета.
- Ритцу! – Нисэй в отчаянии повернулся к Минами, - За что? Что я сделал?
Тот молчал.
Молодой человек медленно поднялся с пола и, покачиваясь, побрел к двери, до крови закусывая побледневшие губы: «Ты не любишь истерик. Я помню. Но… почему, Ритцу? Почему?!»
Словно услышав его мысли, Ритцу произнес вкрадчивым голосом:
- Я разлюбил тебя, Нисэй. Этого уже не изменишь. И в этом нет вины Соби, - он помолчал, глядя на спину замершего Бойца, - И твоей вины тоже нет. Но ты слаб, не как Боец и ты… ты доступен. Теперь иди, мне нужно работать. Постарайся больше не приходить. Прощай, Нисэй.
Молодой человек, подавив в себе желание обернуться, вышел из кабинета.
Ритцу подошел к столу, взял сотовый телефон и набрал номер. Через несколько секунд в ухо понеслись длинные гудки: трубку привычно не брали…
…Нисэй долго бродил по заснеженным улицам пытаясь понять и, главное, осознать все сказанное Ритцу. Получалось плохо, вернее, совсем не получалось. Одиночество и чувство полной бесполезности, ненужности накатывали волнами, заставляя время от времени сжимать озябшие пальцы в кулаки.
Нисэй давно уже продрог, но даже и не думал застегнуть куртку или одеть перчатки: с каким-то злым детским упрямством он мстил себе за свою же неудачу. «Всегда называть неудачником другого и самому оказаться еще большим неудачником, чем он!» - мысленно издевался над собой Нисэй.
Уже давно было темно и горели фонари. Нисэй вышел на мост и увидел стоящую на нем одинокую фигурку, облокотившуюся о перила.
Боец подошел к стоявшему. Единственное ухо юноши, стискивавшего перила до синевы замерзшими пальцами, было прижато к голове.
- Тебя тоже не приняли, Возлюбленный?
Сэймэй вздрогнул и резко обернулся к Нисэю. Загоревшиеся на мгновение надеждой глаза, погрустнели и потухли.
- Не знаю.
Нисэй стал рядом, смотря на темную, еще не замерзшую воду канала. Он достал из кармана куртки сигареты и закурил. Сделав пару затяжек, он протянул сигарету Сэймэю:
- Будешь?
Сэймэй молча взял из его рук белый цилиндрик, чем удивил Бойца:
- Ты же не куришь?
- Зачем тогда предложил? – резонно спросил Возлюбленный и затянулся.
Сигаретный дым обжег легкие и Сэймэй, закашлявшись, зло выкинул сигарету.
- Как можно это курить?!
Вопрос был риторическим и Нисэй просто пожал плечами.
Откашлявшись, Сэймэй тихо произнес севшим голосом:
- Что нам делать дальше, Нисэй?
Боец отвел со своего лица так некстати начавшую мешать челку:
- Есть мысли?
- Нет, - Сэймэй поежился, - Слова Рицки меня задели. Я думал, что мы всегда будем вместе. Наше совершенство, жажда полета… Неужели это было только моим? Ему это не нужно? Я люблю его.
Сэймэй подставил лицо холодному ветру и поднял подрагивающее ушко:
- Там, в темноте, я узнал его. Я не смогу отказаться от этого. Я не смогу освободиться от своих воспоминаний. Он меня не отпустит… Я не знаю, что со мною происходит. Он – мой брат и он в чем-то прав, но… я люблю его. Я прощаю ему все. Быть с кем-то это все же лучше, чем быть одному.
Он ненадолго замолчал. Нисэй тоже молчал, давая Возлюбленному возможность выговориться. Быть может впервые в жизни…
- Мое падение было неизбежным, но я не понимал этого. «Я твой брат и навсегда останусь им». Мне это не нужно, Нисэй, но это все, что у меня осталось. И если он простит меня, то мне нечего будет больше желать. Если он простит меня, то я даже среди пепла всегда найду свое место. Я люблю его… люблю…
Сэймэй опустил голову.
Нисэй взял Возлюбленного за подбородок и повернул к себе бледное, уставшее лицо:
- Любовь – это слабость, Возлюбленный. Почему ты не мог всегда следовать своему правилу? Мы не можем позволить себе слабостей, если хотим добиться всего, чего так желаем. Теперь ты понимаешь? И Возлюбленный – это не всегда любимый, Сэймэй. Так стоит ли им быть?
Нисэй наклонился к лицу Аояги и поцеловал его в губы. Тот неожиданно для себя и Нисэя ответил на поцелуй, цепляясь холодными пальцами за плечи Бойца.
Яд продолжал жечь, переливаться от одного к другому, отравлять кровь, выводить свои нити заклинаний.
Зима наступала слишком рано, но ведь именно за зимой начиналась весна.
Яд это знал.

Owari.

*Переделанное хайку Басё: цветы засохли, но семена летят, как чьи-то слезы.

@темы: СобиХРицка, СобиХСэмей, СэмейХНисей, Фанфики

Ура, я в сообществе) С вашего позволения выложу свой фанарт. Кога Юн нас давно не баловала поцелуйчиками(, поэтому мне захотелось нарисовать что-нибудь нежное... До нее мне далеко, как до Японии, хотя, конечно, я старалась)

@музыка: Nabari no Ou OST

@темы: Фанарт

Название: Мой ангел
Автор: Yuk@ri она же вместо_Шульдиха
Бета: нет, но есть консультант - Феникс_Задира (ака вдохновитель и пинатель ленивого автора) А так же особая благодарность Наое за неоценимый вклад в процесс написания фика
Рейтинг: R с легким налетом NC
Размер: Макси
Пейринг: Сэймэй/Соби, Соби/Рицка, Сэймэй/Нисэй (Нисэй/Сэймэй) и вариации на тему.
Жанр: драма/романс
Статус: в процессе
Саммари: А если бы Сэймэй не исчезал, истории бы не получилось?
Дисклеймер: Не был, не был, не был – даже рядом не стоял. =) Герои принадлежат Юн Кога, а я просто фантазирую на тему и совершенно никакой материальной выгоды не получаю. =)
разрешени на публикацию получено


21-26 главы

9-10 главы.
1-8 главы
11-12 главы
13-15 главы

16-17 главы
18 глава
19 глава
20 глава





Глава 21. Минами Ритцу.

В этом кабинете всегда царили легкие сумерки. Именно сумерки, а не полумрак, который стоит в плохо освещенных помещениях. Было такое ощущение, что где-то за одним из шкафов с книгами или бесчисленными рамками с бабочками, висящими на стенах, живет ночь. Она обнимает своими руками пространство комнаты, гладит пальцами матерчатые, всегда закрытые, жалюзи, оставляя на них разводы из теней, мягко растворяется в исходящем от монитора и маленькой лампы свете.
Тишина, изредка нарушаемая шорохом страниц, клацаньем клавиш, шуршанием компьютерной мышки, негромким спокойным голосом хозяина кабинета или… свистом, с которым кнут рассекает воздух, звуком ударов. Остальному тут было не место: не место вопросам, жалобам, бессмысленным слезам или просьбам.
Соби сидел на жестком диване в углу кабинета и вспоминал то время, когда основная часть его обучения проходила тут: индивидуальные занятия с Ритцу Минами, директором Школы Семи Лун. Чувство собственной исключительности и превосходства над другими учениками, быстро сменились настороженным ожиданием занятий и… страхом. Сначала это был страх боли, потом страх перед ее ожиданием, потом страх сделать что-то, из-за чего от него откажутся, изменят мнение о нем, как о лучшем Бойце.
Именно этот постоянный страх и толкнул однажды Соби тайком пробраться в кабинет Ритцу-сенсэя и вырезать на нижней стороне столешницы одно короткое слово: «Baka». Соби не знал, как ему пришла в голову такая недостойная мысль, тем более что уважение вкладывалось в головы учеников с особой тщательностью.
Боец помнил, как крался ночными коридорами Школы, и ему казалось, что сердце бьется так громко, что его должны слышать все. И под столом в кабинете директора, он постоянно замирал, настороженно вслушиваясь в тишину: Соби даже представить себе не мог, что бы сделал с ним Ритцу-сенсэй, если бы поймал за подобным занятием. Исключение из Школы виделось как наименее радикальный вариант наказания. Могло бы быть и хуже. Но его не поймали и знание о содеянном непотребстве странно грело душу мальчика: было уже не так страшно, когда он думал о том, что человек, вбивающий в него с такой жестокостью прописные истины поведения Бойца, сидит за столом, на котором написано «идиот».
Соби чуть склонил голову. Прядки светлых волос закрыли его лицо, создавая тень, за которой не было видно улыбки. Он не слышал, как открылась дверь, но присутствие своего сенсэя определил безошибочно: поля Силы у Жертв были не такими мощными, как у Бойцов, зато имели четкие оттенки принадлежности к Имени. Ведь именно по Жертвам и определялся противник.
- Соби, - Ритцу всегда здоровался, произнося имя молодого человека с особой интонацией.
Это было и обращение, и утверждение, и вопрос. Иногда это была угроза.
Соби поднялся и вежливо поклонился вошедшему:
- Минами-сан, - отвечать лучше всего было в таком же стиле.
Соби подчас казалось, что каждый разговор с директором - своего рода поединок заклинаний. Здесь не было цепей ограничения, зато были взгляды, жесты, выражение лица, которые действовали зачастую с не меньшей эффективностью.
Ритцу поправил очки: длинные пальцы скользнули по дужке очков, небрежно смахивая в сторону упавшую на щеку прядь волос: «Официальный тон? Соби совершенно не изменился: все так же держит расстояние, все так же непробиваем. Хотя, так ли уж и не пробиваем?»
- Я рад, что ты принял мое приглашение и пришел сюда, - Ритцу жестом разрешил Соби сесть, а сам опустился в кресло за своим столом.
Свет лампы освещал только часть лица, поблескивая на стеклах очков. Соби пришла в голову совершенно неуместная мысль, что Ритцу-сенсэй сейчас очень похож на оракула из комнаты гаданий, которую можно увидеть на ярмарках в честь празднования какого-либо события или даты. Оракул, хрустальным шаром которого является монитор компьютера.
- От вашего предложения сложно отказаться, сенсэй, - Соби подавил в себе желание произнести эти слова с нарочитой иронией, хотя намека на нее все же не смог избежать.
- Ты себе слишком много позволяешь, Соби, - слишком спокойно, чтобы поверить в просто замечание.
- Извините, Минами-сан, но я так не думаю.
- Хорошо. Я не буду с тобой спорить, но будь ты сейчас моим учеником... – Ритцу сделал многозначительную паузу, смотря в глаза молодого человека, пытаясь прочесть в них реакцию на свои слова.
Лицо Соби осталось спокойным и Ритцу вздохнул про себя: «А ведь когда-то этот мальчик ловил каждое мое слово, его так легко можно было прочитать. Определенно Связь с Аояги не пошла ему на пользу».
Наверное, молчание слишком затянулось, потому что Соби произнес тихим вкрадчивым голосом:
- Но я больше не ваш ученик, сенсэй.
Ритцу сделал раздраженный жест рукой:
- Да и это весьма печально. Ладно, оставим эту тему. Надеюсь, ты понимаешь, почему я тебя вызвал?
- Понимаю. Смена Бойцов?
- Да. Как ты себя чувствуешь, Соби? Разрыв Связи не мог произойти без каких-либо последствий для твоей Силы и, я полагаю, что…
- Спасибо за заботу, сенсэй, - Соби прекрасно понял, куда начинает клонить директор, и предпочел оборвать рассуждения и последующее за ними предложение, - я чувствую себя хорошо.
Ритцу внимательно посмотрел на молодого человека: «Кого ты пытаешься обмануть, мальчик? Никогда не умел врать».
- Я понял тебя. Но, скажи, у тебя сейчас новая Жертва? – Ритцу отвел взгляд от Соби, переведя его на какой-то документ, лежащий на столе.
Не хотелось, чтобы Агацума почувствовал страстную заинтересованность в Аояги младшем.
- Сенсэй, зачем вы спрашиваете о том, что знаете и без моих ответов? Я откликнулся на ваше приглашение лишь затем, чтобы сказать вам, что я, не смотря на поспешность Рицки, не считаю нас боевой Парой, способной…
Теперь настала очередь Ритцу перебить своего бывшего ученика:
- Соби, ты собираешься попросить меня, чтобы я не вносил вас в официальные списки? Мне жаль тебя разочаровывать, но это уже сделано. Напрасно ты считаешь, что сообщения об инициации, тем более такой, будут задерживаться в пути. Отчет лежал у меня на столе уже спустя полчаса.
Ритцу только умолчал о том, что подобный отчет он уже видел. Когда ему положили на стол первый документ, он решил, что его наблюдатели, впервые за достаточно долгое время, ошиблись. Сведения, содержащиеся во втором отчете, заставили Ритцу задуматься о некоей схожести братьев в своих порывах обладать, а директор именно так расценивал произошедшее в парке. Пусть причина была другая, но все сводилось к одному – подсознательная тяга к закреплению собственности, обретение целостности. И если Рицку все же можно было бы понять, то Сэймэя, два года назад, понять было невозможно: он с одержимой легкостью преступил все нормы правил и приличий, принятых в Школе, в сущности, уже тогда поставив под сомнение адекватность своих действий, как истинной Жертвы для своего Бойца. И вырезанное несколькими днями раньше Имя на Соби, лишь подтверждало это.
Ритцу с особой тщательностью хранил первый отчет: кто знает, это могло и пригодиться. Распутывать змеиный клубок, произошедших после случайностей было вовсе ни к чему. Можно ведь оставаться просто сторонним наблюдателем. Сэймэй иногда был наивным в своем неведении главного, растрачиваясь по пустякам: столкнуть с вершины горы снежный ком оказалось очень легко, но каковы будут его размеры, когда он достигнет критической точки?
- Вот как, ваши наблюдатели...
- Конечно, Соби. Когда начинают происходить совершенно аномальные колебания Силы, я не могу это оставить без внимания. Вы оба вызываете резонанс.
- Оба? – Соби слегка приподнял бровь, не совсем понимая, о ком именно говорит Ритцу-сенсэй.
- Именно, оба. Ты и Сэймэй. Вас достаточно долго подбирали друг для друга и я поверить не могу, что этот безответственный мальчишка мог поступить подобным образом!
- Как видите, поступил.
- Ты смиришься с этим? – пальцы Ритцу пробежались по строчкам, лежащего перед ним документа.
- Воля моей Жертвы - для меня закон.
- Да, но не та воля, которая ведет к смене приоритетов и размыкает боевую Пару. Как ты думаешь, что будет, если каждая Жертва будет поступать подобным образом? Существует определенный порядок составления Пар. Действия же Аояги подрывают устои, он ведет себя возмутительным образом!
Ритцу сжал листок бумаги.
- При всем моем уважении, сенсэй, все это вам следует высказать самому Сэймэю. Я лишь подчиняюсь приказам.
- У тебя сейчас новая Жертва, которая совершила инициацию! И я не понимаю, как такое могло произойти при столь странных, скоротечных обстоятельствах! Что ты будешь теперь делать? Подчиняться двум Жертвам, утратив с одной из них Связь?!
Соби чуть было не усмехнулся: конечно, Ритцу заметил, что с Сэймэем его сейчас соединяет только вырезанное на шее Имя. Возмущение в глазах директора не могло перекрыть его радости по этому поводу: Минами-сан никогда не одобрял выбор Жертвы для своего ученика, но подчинялся требованиям, предписанным в Школе.
- У меня одна Жертва.
- Что это значит?
- Мне кажется, что я выразился достаточно ясно, сенсэй.
- Прекрати дерзить мне! – Ритцу резко встал, сметя со стола смятый листок бумаги, и подошел к дивану, на котором сидел Соби.
- Простите, - Соби, извиняясь, склонил голову, но в его голосе не было ни капли раскаяния за свои слова.
Ритцу вдруг прищурился, раздраженно смотря на молодого человека:
- Поправь меня, если я ошибусь: у тебя одна Жертва, но… два хозяина?
- Да.
Ритцу тяжело опустился рядом с Соби на диван.
- Ты понимаешь, что ты говоришь? – Ритцу не мог поверить в то, что его бывший ученик не осознает серьезности всей ситуации.
- Имя на мне все еще может действовать. Оно не зависело от Связи между мной и Сэймэем. Вы же знаете.
- Знаю. Но что будет, если приказы этого… - Ритцу наткнулся на предостерегающий взгляд синих глаз Бойца и сказал несколько иное, чем то, что собирался, - этого мальчика пойдут в разрез с приказами твоей новой Жертвы?
Соби промолчал. Да, и что он мог ответить, если сам не знал ответа на этот вопрос. «Возможно, я умру, - эта мысль возникла так спокойно и ясно, что это даже не пугало, - Кто знает, как будет лучше…» Рицка и Сэймэй – Соби слишком отчетливо понимал, что рано или поздно, интересы двух братьев столкнутся.
Ритцу принял молчание своего бывшего ученика, не настаивая на ответе. И все же счел необходимым сказать:
- Соби, как бы то ни было, но ты должен привести Рицку сюда: я хочу с ним поговорить.
- Нет! – Соби сказал это слишком поспешно и встал с дивана.
- Почему нет? – Ритцу смотрел на молодого человека снизу вверх, но почему Соби так внезапно захотелось стать невидимым? – Приказ Возлюбленного? Это абсурд! Рицка должен быть здесь! Я приказываю тебе привести его!
Соби резко выпрямился:
- Вы не можете мне приказывать. Я больше не подчиняюсь вам. Простите, но это все, что вы хотели мне сказать?
Ритцу поднялся с дивана и подошел вплотную к Соби.
- На счет Бойцов и Жертв, да. Жаль, что ты не хочешь принять единственно верное решение. Но я думаю, что у меня будет еще время убедить тебя. Не правда ли, Со-тян? – Минами проговорил последние слова чуть наклонившись к Бойцу.
Он стоял так близко, что прядки волос Соби слегка подрагивали от его дыхания. Рука директора слегка коснулась запястья молодого человека.
Соби вздрогнул и медленно отступил на шаг назад. Слишком многое вспоминалось из того, что он так старательно хотел забыть. Ощущения на коже прохладных пальцев, жаркое дыхание, резь в истерзанной спине при соприкосновении с напольным покрытием кабинета, слова-приказы, лишающие возможности сбежать, следующие за ними поцелуи-укусы и крик Сэймэя, повергающий в обжигающее марево боли...
- Я думаю, что мы все обсудили, сенсэй. Я не вижу повода для повторного прихода.
- Соби, разве у нас не может быть других тем для разговора? Мы давно не общались с тобой… по душам, - в голосе Ритцу слышались нотки осуждения, - Ты совсем забыл про меня, не заходишь. Впрочем, я догадываюсь по чьей вине. Но раз ты теперь полностью от этого свободен, то…
- Я не вижу в этом необходимости, - с упрямством повторил Соби.
Ритцу задумчиво склонил голову и, обойдя Бойца, снова сел в свое кресло. Он положил локти на стол и, соединив пальцы рук, опустил на них подбородок.
- Ну, хотя бы на мои звонки ты можешь отвечать? – Соби медленно и нехотя кивнул, - И, будь любезен, в следующий раз, когда у тебя поменяется номер сотового, сообщи мне об этом.
Соби всегда гадал: насколько велика сфера осведомленности этого человека об учениках Школы? Вместо разбитого Сэймэем телефона пришлось купить новый, и молодой человек даже думать не хотел, как Ритцу Минами узнал его новый номер.
- Мне пора, сенсэй. Приятно было вас увидеть, - Соби произнес это ровным голосом, но и он и Ритцу понимали, что это лишь вежливая формальность.
Минами опустил руки на поверхность стола, поправляя сбившуюся стопку бумаг:
- Я буду надеяться, что когда-нибудь ты примешь мое предложение.
Соби не стал выяснять, что именно имел в виду сенсэй и, коротко поклонившись, вышел из кабинета.
Ритцу некоторое время сидел неподвижно, потом откинулся на спинку кресла:
- Я умею ждать, Со-тян.
Рука скользнула под столешницу, пальцы провели по вырезанным когда-то буквам. Ритцу улыбнулся: маленькие секреты делали жизнь куда более забавной.
Забыться, вспоминая прошлое, не удалось: в последний раз проведя по шероховатости букв, Ритцу убрал руку из-под стола и произнес, поправляя и без того идеально сидящие очки:
- Являться без приглашения – это верх неуважения с твоей стороны.
От стены напротив стола отделился темный, неясный силуэт человека – молодого мужчины.
- А если у меня были на то веские причины, сенсэй? – голос непрошенного гостя был тих и чуть отдавал хрипотцой.
- Веские причины? Какие же, позволь узнать?
Парень мягким движением скользнул за кресло директора, наклоняясь к нему, оплетая руками его плечи, прижимаясь щекой к волосам Минами.
- Я скучал… - голос говорившего сбился и он судорожно вздохнул, - Я скучал по тебе, Ритцу.
Ритцу повел плечами и чуть подался вперед, разрывая кольцо рук своего гостя.
- Только и всего? Я до сих пор не вижу необходимости врываться в мой кабинет.
Лишившись возможности прикоснуться к мужчине, молодой человек выпрямился и оперся руками о спинку кресла. Он опустил голову и волна черных волос, в неясном свете кабинета, кажущихся чернильным пятном, скользнула с его плеч на грудь, полностью закрывая лицо. Минами ощутил спиной пристальный и тяжелый взгляд.
- Я не врывался. Я пришел и у меня есть на это все права! – слова прозвучали, как обвинение и Ритцу поморщился.
- О каких правах ты говоришь? Ничто не дает тебе права находиться здесь, если я тебя не приглашал! Тем более таким путем: телепортация запрещена в Школе. Если бы ты еще учился здесь, то я бы тебя отчислил без колебаний!
Послышался тихий смешок, впрочем, наполненный горечью:
- Я больше не учусь здесь и очень давно, Ритцу. Твоими же стараниями…
- Ты хочешь предъявить мне какие-то претензии?
Парень помолчал и тихо вздохнул:
- Нет, - пальцы с силой сжали спинку кресла, - Скажи, ты хоть когда-нибудь, хоть что-нибудь ко мне… чувствовал?
Он произнес эти слова почти моля о положительном ответе, почти унижаясь в своем желании услышать пусть даже ложь.
Ритцу медленно поднялся и развернулся к говорившему:
- Я хочу, чтобы ты немедленно покинул этот кабинет.
Молодой человек вскинул голову и гневно сверкнул глазами из-под длинной челки:
- Хорошо, я уйду. Только ответь хотя бы, что он здесь делал? Что ему тут понадобилось в такое время, черт возьми!
- Если ты сейчас же не уйдешь, я вышвырну тебя отсюда, - голос Минами мог заморозить даже пламя.
Плечи парня опустились, он поднял руку, прикрывая свое лицо.
- Ну, почему он, почему именно он, Ритцу? Я же был предан тебе как собака, я бы все для тебя сделал, так почему же ты выбрал его?! – голос говорившего из-за руки звучал глухо.
А может быть причина была и не в том, что он прикрывает лицо ладонью, а в с трудом сдерживаемых слезах?
- Ты жалок.
Ответ заставил молодого человека вздрогнуть, как будто ему дали пощечину. Рука с лица переместилась на лоб, пальцы зарылись в густые черные волосы челки:
- Я ненавижу тебя, - вышло жалобно.
- Я знаю.
- Я ненавижу тебя, ублюдок! – молодой человек подался вперед, но Ритцу резко вскинул руку и парня отбросило к стене, ощутимо приложив спиной.
Не смотря на это, тот все же нашел в себе силы продолжать хриплым срывающимся голосом, пытаясь восстановить дыхание после удара:
- Я ненавижу тебя, потому что я тебя люблю! Так, как никто тебя не будет любить, слышишь?! Почему ты выбрал не меня, почему?!! Да, чтоб он сдох! Ненавижу… - молодой человек всхлипнул, - Ненавижу вас всех… Я… я докажу тебе, что я достоин, что я лучше!.. И тогда ты…ты…
Он закрыл подрагивающими руками лицо, подавляя судорожные вздохи.
Больше всего на свете, Ритцу не любил истерик. Он считал это проявлением слабости – самым отвратительным, что только можно придумать. Минами не мог испытывать жалости к человеку, который способен был опуститься до такого. Это претило всем его представлениям о достоинстве, контроле и правилах.
Поэтому Минами Ритцу, директор Школы Семи Лун, отвернулся от жалкого, дрожащего существа, которое не решился бы назвать сейчас человеком, и жестко произнес:
- Вон.

Глава 22. Снег.

С темного сумеречного неба срывались снежинки, замысловато кружась и бесшумно опускаясь на ветви деревьев. Белыми маленькими искрами на фоне черноты они медленно падали вниз, в совсем не по-осеннему холодные улицы.
Рицка втянул голову в плечи, прижал к голове кошачьи ушки и поднял воротник курточки, пытаясь защититься от внезапно поднявшегося пронизывающего ветра. Один за другим зажигались фонари, расчерчивая дорогу своим светом, делая весь мир похожим на большую шахматную доску, состоящую из черных и белых пятен.
«Еще квартал и я дома», - Рицка поежился, на этот раз не от холодного ветра: Яёй после школы пригласил его и Юико поиграть в новую компьютерную игру, подаренную старшей сестрой, и мальчик засиделся в гостях, совершенно забыв о времени. Придти домой после шести вечера – это значило нарушить комендантский час. Сейчас на часах было пятнадцать минут седьмого.
«Может, если я тихо прокрадусь к себе, мама не заметит?» - думал мальчик, ускоряя шаг.
Снег усилился: снежинки превратились в причудливой формы хлопья и стали похожими на небольших белых бабочек. Они заполняли собой все пространство, покрывая землю белым пушистым слоем. Рицка протянул руку, пытаясь ухватить летящий снег. Но хлопья, касаясь его пальцев, распадались на снежинки. Мальчик сжал руку в кулачок и прижал к своей груди: почему-то стало так одиноко, захотелось поскорее нырнуть в приятно согревающее тепло дома. А еще ему вспомнился Соби: его бабочки тоже рассыпаются, если до них дотронуться, совсем как снежные. Только вот снежные, если их поймать на ладонь, влажно стекают по коже каплями, так похожими на слезы.
…Осторожно прикрыв за собой входную дверь, Рицка развернулся и чуть было не вскрикнул от испуга: перед ним стояла его мама и вид у нее был сердитый.
- Привет. Извини, я опоздал, - мальчик нервно повел кошачьим хвостиком, незаметно стряхивая начавший таять на шерстке снег.
- Где ты был, Рицка? Разве ты не знаешь, когда надо быть дома? – женщина потянулась к сыну и слегка дернула за краешек черного ушка.
- Знаю, прости, мам, - ответил Рицка, осторожно наклоняя голову так, чтобы кошачье ухо выскользнуло из пальцев матери, - Меня Яёй пригласил поиграть на компьютере. Я увлекся…
- Поиграть на компьютере? – протянула мама, прикладывая указательный палец к губам, словно раздумывая о чем-то, - Ладно, мы потом поговорим об этом. Иди, вымой руки: я уже приготовила ужин.
Мальчик тихо перевел дыхание: кажется, на этот раз повезло. Рицка быстро скинул школьную сумку на пол, снял с себя куртку, разулся и поспешил в ванну, пока мама не решила, что он не ее Рицка.
На кухне Рицке всегда было неуютно под пристальным взглядом матери: как будто сдаешь экзамен. Он старался смотреть только в свою тарелку, но мама расспрашивала его о школе, и было сложно ее игнорировать.
Рицка послушно рассказывал школьные новости, поддевая палочками тушеные овощи с рисом. Он так увлекся этим и расслабился, что машинально отодвинул от себя тарелочку с жареными каштанами. Только по тому, как резко замолчала мама, перестав спрашивать о чем-либо, мальчик понял, что совершил ошибку: «настоящий» Рицка любил жареные каштаны. «Как можно было об этом забыть?!» - с досадой подумал Рицка, осторожно откладывая в сторону палочки: он же уже попадался на подобном.
Мальчик медленно отодвинулся от стола, когда мама стала подниматься со стула.
- Ты не Рицка, - ее взгляд сделался жестким, - Ты опять пришел вместо него! Что тебе от меня надо? Где мой сын, где Рицка?!
В такие моменты лучше было не отвечать: это злило ее еще больше.
«Если мама начнет сердиться, беги», - вспомнились слова Сэймэя, и Рицка, вскочив со стула, бросился из кухни. Он взбежал по лестнице, перескакивая через несколько ступенек сразу, желая только одного: побыстрее оказаться в своей комнате. Сердце бешено колотилось в груди, на кошачьем хвостике шерстка встала дыбом. «Это же моя мама, - с отчаянием думал Рицка, хватаясь за ручку двери и испуганно оборачиваясь на звук приближающихся шагов, - Но я так ее боюсь! Я просто не умею быть настоящим Рицкой! Я не он!»
- Куда ты? Вернись! Вернись сейчас же!
И удача изменила мальчику. Рицка не успел запереться в своей комнате: мать, с силой толкнув дверь, буквально отбросила его в сторону.
Женщина, тяжело дыша, стояла перед сыном, сжимая и разжимая пальцы рук. Вид у Аояги Мисаки был немного растерянный, как будто она и сама не понимала, что здесь делает и что хотела сказать. Ее взгляд скользнул по комнате и остановился на стене, где аккуратно прикрепленные булавками висели распечатанные на принтере фотографии. Как во сне, медленно, женщина подошла к ним. Рассматривая, проводя по шероховатой поверхности бумаги пальцами, она вынимала воткнутые булавки и фотографии с легким шорохом одна за одной падали на пол. Когда на стене остался только один снимок, который Рицка распечатал вчера после парка, Мисаки замерла: на фотографии мальчик был с Соби, который обнимал его за плечи. Глаза женщины потемнели от гнева.
Рицка стоял, боясь пошевелиться или что-то сказать, и чувствовал себя ужасным преступником, повесив свои воспоминания на стену. С каждым падающим на пол снимком, его сердце болезненно сжималось.
- Что это, Рицка? Кто этот человек? – Мисаки развернулась к мальчику.
- Это друг, мама, - тихо пробормотал Рицка, ловя рукой свой хвостик и сжимая его кончик в ладошке.
Женщина снова развернулась к фотографии и провела пальцами по снимку:
- У тебя есть взрослые друзья? У моего Рицки есть друг без ушек?! – пальцы Мисаки сжались, сминая фото, срывая его со стены.
Она даже не заметила, как булавка, все еще прикрепленная к бумаге, поранила ей ладонь:
- Ты опять врешь мне! Всегда врал!!! – закричала Мисаки, отбрасывая в сторону, ставший бесполезным клочок бумаги, оставляя на нем капельки своей крови.
Она грозно посмотрела на мальчика и тот отступил на несколько шагов назад, упираясь спиной в стену.
- Мам, это не только мой друг, но и Сэймэя тоже. Ты можешь у него спросить, когда он вернется. Я не вру, мама! – Рицка понимал, что, оправдываясь, он только подтверждает свою «вину» перед матерью, но ничего поделать не мог.
Рицке хотелось объяснить, дать понять, что он не такой плохой и испорченный, как думает сейчас мама: ведь и Сэймэй знает Соби. А если и Сэймэй знает, то… ничего страшного? Ведь можно, если это знакомый и старшего брата?
- Не называй меня матерью! Ты не мой сын! Мой сын никогда бы не стал фотографироваться со взрослыми мужчинами! – Мисаки подрагивающей рукой отбросила попавшие ей в глаза волосы слишком длинной челки, оставляя чуть выше брови маленькую кровавую черточку.
Она шагнула к Рицке и, вцепившись пальцами в его волосы, стала с силой их дергать, стараясь ударить мальчика головой об стену.
- Мама, не надо! Мама! – Рицка попытался избавиться от рук матери, причинявших ему боль, но она держала его слишком крепко.
- Ты не Рицка! Ты опять вернулся! Ты - чертово отродье, демон! Ты думаешь, я тебя забыла? – кричала Мисаки, одной рукой все еще держа мальчика за волосы, а второй нанося удары по его голове, рукам, когда он поднял их неуклюже защищаясь, - Я тебя помню, помню! Ты забрал моего сына! Ты забрал у меня Рицку и чуть не погубил старшего сына! Ты пришел за ним, да? Я не отдам тебе Сэймэя, слышишь?! Не отдам!!!
Ее пальцы скользнули по лицу мальчика, расцарапав ему щеку. Увидев кровь на руке, Мисаки отшатнулась, выпустив волосы ребенка, и сильно толкнула Рицку. Он, ударившись о стену, не удержался на ногах и упал на пол.
- Мама! Не надо! Что ты говоришь? Я не демон… - из глаз парнишки потекли слезы.
Все это было очень несправедливо: «Ну, почему мама не помнит меня, что же я сделал такого ужасного, что она относится ко мне так?! Почему я все забыл?» - Рицка прижал кошачьи ушки руками к голове, стараясь не расплакаться в голос. Ушибленное о стену плечо неприятно ныло и покалывало, будто в него впивались маленькие иголочки. Он не смел поднять голову, чтобы посмотреть на свою мать, вместо этого крепко зажмуриваясь. Ему было стыдно, что он ведет себя по-детски: ведь только маленькие дети думают, что если закрыть глаза или спрятаться под одеялом, то тебя никто не увидит, потому что и ты тоже никого не увидишь. Стыдно оттого, что он хотел, чтобы мама сейчас просто пропала из его комнаты, чтобы ничего этого не было. А боль в плече – это Рицка просто ударился… сам, оступившись. В это ведь можно было поверить, правда?
- Перестань врать мне! Я больше тебе не верю! Мой Рицка вел себя хорошо: он слушался, он не опаздывал домой! А ты…
Женщина пнула скорчившегося у стены мальчика ногой в живот. Рицка тихонечко заскулил от боли.
- Перестань! Перестань делать вид, что тебе больно! – она еще раз ударила ребенка ногой, - Ты и тогда тоже притворялся! Притворялся, когда пришел за Сэймэем, но тебе не удалось забрать его!
Рицка не понимал, о чем говорила его мама. Удары сыпались на него, погружая в липкую паутину боли и страха. Он плакал, кусая губы, стараясь сжаться в маленький комочек, исчезнуть, чтобы все это прекратилось.
- Мама, - пытался кричать Рицка срывающимся голосом в промежутках между ударами, - мама, не надо!
Брата не было дома, некому за него заступиться, он остался совсем один... Дышать стало трудно, после того, как Мисаки попала ногой по рукам мальчика, прикрывающим голову, разбивая тонкие пальчики в кровь. В темноте зажмуренных глаз, в пляшущих разноцветных искрах Рицка вдруг увидел лицо Соби. Не отдавая отчета в том, что он делает, мальчик ухватился угасающим сознанием за этот образ – образ своего Бойца и изо всех сил закричал про себя: «Соби! Собииии!!!»
…Как только Сэймэй переступил порог дома, стряхивая с куртки снег, его обдало душной волной страха, боли и отчаяния. Эмоциональный фон был настолько силен, что на несколько мгновений перехватило дыхание и заложило уши. Возлюбленный прижал к ушам ладони, морщась как от зубной боли: казалось, что рядом кто-то активировал боевую Систему, но присутствия кого-то постороннего, тем более Бойца, не ощущалось. Звон в ушах постепенно проходил, давая возможность нормально слышать. Сэймэй опустил руки и тряхнул головой. Тут до него донеслись крики матери и глухие звуки ударов.
Единственное кошачье ушко настороженно встало торчком и внутри у Аояги похолодело, закружилось снежинками, сковывая обжигающим льдом, гулко ударилось о ребра сердце: он узнал эту Силу и ощущения обострились, усилились в несколько раз, хлестнув по телу болью, которая была похожа на волны, то усиливаясь, то слабея. В глазах потемнело, Сэймэй качнулся, хватаясь рукой за вешалку, случайно задевая верхнюю одежду брата:
- Рицка!
Словно в ответ донесся приглушенный вскрик мальчика и Сэймэй как был в куртке и ботинках рванулся на второй этаж:
- Рицка!!!
То, что Сэймэй увидел, забежав в комнату, повергло его в шок: Рицка, его маленький Рицка, лежал сжавшись около стены, подтянув коленки к груди, закрывая лицо и голову руками и тихо плакал. Его пальчики были сбиты в кровь, на щеке полосками виднелись царапины с набухшими, наполовину размазанными багровыми капельками. Над мальчиком возвышалась фигура матери, которая с остервенением пинала ребенка ногами.
Она и раньше била Рицку, но не при Сэймэе и дело ограничивалось лишь синяками и ссадинами. Но то, что сейчас видел Аояги, переходило все границы: она избивала его Рицку ногами, она могла убить его! От этой мысли Возлюбленному стало жутко: если не станет братишки, то все остальное тоже исчезнет, потеряет всякий смысл. Никто не знал, что значил для него брат, никто бы не понял то, что испытывал Сэймэй, смотря на черные волосы, трогательные кошачьи ушки и вечно выдающий эмоции своего хозяина хвостик.
Мальчик на секунду приоткрыл глаза, скользнув взглядом по Сэймэю, не замечая или не узнавая его, и снова зажмурился. Аояги захотелось закричать от ужаса: после событий двухлетней давности, он опасался, что брат может забыть и его, что произойдет какая-то мелочь, какое-то событие, которое вытрет Сэймэя из памяти Рицки.
На руке заныло Имя, впервые каждой буквой, словно разъедая кожу до кости.
Из оцепенения Сэймэя вывел крик матери:
- Я ненавижу тебя! Из-за тебя исчез мой Рицка! Как ты мог подумать, что я забыла тебе то, что ты сделал с моим сыном?!
Она занесла ногу для очередного удара, но Сэймэй уже был рядом, отталкивая ее от мальчика, который, чуть слышно всхлипывая, был в полуобморочном состоянии от боли.
Сэймэй яростно сжал одежду на плече матери и рванул, разворачивая женщину лицом к себе. Взгляд Мисаки столкнулся с его глазами и Сэймэй стиснул зубы, чтобы удержаться от того желания, что начинало разгораться у него внутри, затмевая все остальные чувства, заставляя стыть вены. По подушечкам пальцев пробежал слабый ток, почти такой, какой возникал при поединках, когда Возлюбленный отдавал приказы своему Бойцу. Но сейчас был не поединок, сейчас он держал за плечо свою мать, которую хотел просто уничтожить. Не важно, что это мама, не важно, что его потом могли бы посадить: «Она ударила Рицку ногой, она хотела его отобрать у меня навсегда», - и это оправдывало все, любые действия.
- Сэймэй, отпусти меня! - женщина попыталась оттолкнуть сдерживающие ее руки сына, - Мы должны с ним покончить! Я не могу его больше видеть, Сэймэй! Он… пусть он умрет!
Эти слова заставили Сэймэя судорожно вздохнуть, чуть ли не разжать пальцы, но, услышав в ответ на них протяжный всхлип братишки, внутри у Возлюбленного словно что-то оборвалось:
- Он умрет? – Сэймэй слегка опустил голову и его голос стал тихим шепотом, - Нет, мама, это ты умрешь.
Он страшно улыбнулся, смотря на Мисаки исподлобья:
- Я не позволю тебе больше мучить моего брата, – Сэймэй обхватил горло матери руками и встряхнул ее, притягивая практически вплотную к себе, - Ты больше не причинишь ему вреда… мама.
- Он – демон! Он забрал моего сына, он чуть не забрал тебя! Я помню! Я все помню!!! Два года назад, тут, в этой комнате, он…
- Заткнись! – закричал Сэймэй, сильнее сжимая пальцы на горле матери.
Она ухватилась за его руки, царапаясь и хрипя, не в силах произнести больше ни слова.
- Заткнись! Не смей говорить об этом! Ты ничего не понимаешь. Не смей!
Рицка не сразу понял, что его больше не бьют: он осторожно пошевелился, постепенно приходя в себя. Сильно кружилась голова и живот сводило от боли, тело отказывалось слушаться. Мальчик провел ладошкой по своей щеке и с оцепенением увидел на влажной коже кровавые разводы. Рицка закусил губу и его чуть не стошнило. Всхлипнув, он поднял голову, стараясь сосредоточиться на том, что сейчас происходило в комнате: сквозь мутное марево дурноты он увидел брата, как тот…
- Нет! Сэймэй, не надо! Мама!!! – Рицке казалось, что он громко кричит, на самом же деле его голос был не громче шепота.
С трудом, цепляясь за стену, мальчик поднялся на ноги и потянулся к брату, буквально повисая у него на руке, ухватившись за рукав куртки.
- Сэймэй… Сэймэй… не надо… - боль и слезы мешали ему говорить, но Рицка со стоическим упорством пытался оттащить Сэймэя от матери.
Сэймэй что-то кричал маме, что-то злое и страшное, однако мальчик чувствовал себя настолько плохо, что слова брата никак не могли обрести смысла в его голове. Они дробились, рассыпались с легким звоном, переходя в мерное завывание. На какую-то долю секунды Рицке показалось, что он сходит с ума: перед глазами замелькали снежные хлопья, свет фонарей больно ударил по глазам, заставляя зажмуриться, и холодный ветер обжег мокрое от слез лицо. Мальчик понял, что еще немного и он упадет в обморок, просто погрузится в какой-то кошмар, в снег, в темноту, где уже не сможет ничем помочь своей маме. «Она ведь не виновата. Это все я… я, это опять я!» - мальчик с силой мотнул головой, сбрасывая с себя наваждение: он не мог сейчас себе позволить отключиться.
Рицка попытался отцепить руку Сэймэя, удерживающую горло мамы, разжать крепко сведенные пальцы, но брат, словно не видя ничего вокруг, находясь где-то в глубине своей ярости, с силой оттолкнул мальчика.
Рицка, не удержавшись на ногах, упал, и снова попытался подняться, цепляясь за одежду Сэймэя, карабкаясь по нему, скуля от собственного бессилия, но Возлюбленный опять его оттолкнул. И Рицку покинули последние силы: с братом ему самому было не справиться и, упав, мальчик уже не смог подняться. Отчаяние сжало его сердце, лишило последней гордости, заставив разрыдаться.
Чувство слабости и никчемности было настолько велико, что мальчик, уткнувшись лбом в свои израненные руки, простонал:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!!
…Когда Соби вышел от Ритцу-сенсэя, на улице шел снег. Тротуары уже покрылись слоем хрустящих снежинок и ветер закручивал их в маленькие смерчи. Соби поплотнее запахнул полы плаща, поправил меховой воротник и достал из кармана сигареты. Только вот, посмотрев в темное, снежное небо, он положил пачку обратно: курить почему-то совсем не хотелось. Да и на душе было отчего-то тревожно. Впрочем, беспокойство можно было списать на разговор с бывшим учителем: такие беседы всегда заставляли нервничать, даже если Соби и не позволял себе в этом признаваться. Он был благодарен Ритцу за все, что тот для него сделал, как для Бойца, но были и иные вещи, которые даже при всем своем желании, Соби не мог выкинуть из головы. Это обжигало, ранило даже спустя несколько лет: Минами Ритцу был не из тех людей, которые считаются с нежеланием других выполнять его прихоти.
Молодой человек, не спеша, побрел к автобусной остановке. Ветер бросил ему в лицо очередную порцию снега и Соби поднял руку, чтобы стряхнуть снежинки с волос, как вдруг услышал слабый голосок:
- Соби!
Он оглянулся: ему показалось, что голос прозвучал где-то близко. Чувство тревоги усилилось до такой степени, что стало ощутимо физически.
- Собиии!!!
Соби в смятении оглядывался по сторонам: подобное не могло ему послышаться. Голос был похож на голос Рицки, но он звучал так неясно и глухо, что трудно было разобрать. Молодой человек не видел мальчика сегодня, из-за того, что он задержался сначала в университете, а потом надо было ехать к бывшему учителю. «Если б у Рицки был сотовый!» - Соби ускорил шаг: может, мальчику нужна его помощь? Он не был уверен, что это брат Сэймэя: Рицка еще не умел звать своего Бойца, хотя… может это у него получается так же неосознанно, как и инициация их Пары? В любом случае, Соби должен был это проверить.
Видимо из-за снега, автобус задерживался, и Боец то и дело нетерпеливо посматривал на часы: было уже начало восьмого.
И тут Соби совершенно отчетливо услышал Рицку, так, как будто бы мальчик стоял рядом:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!! – волна боли ударила в грудь Бойца, натягивая нить Связи, делая ее видимой даже без дополнительных усилий.
Больше не колеблясь и, решая не ждать автобус, Боец прикрыл на мгновение глаза и представил себе образ мальчика, затем, чтобы через секунду оказаться уже в комнате Рицки.
Быстро оценив обстановку, Соби бросился к Сэймэю, оттаскивая его от Мисаки и, все же, оглядываясь, ища глазами Рицку. Мальчик сжался около стены.
- Рицка! – Соби с усилием разжал пальцы на одной из рук Сэймэя.
Тот, как полубезумный пытался оттолкнуть Бойца, выворачиваясь, снова хватаясь за мать:
- Я больше не позволю! Никому не позволю, слышишь?!
Рицка, подняв голову, посмотрел на Соби заплаканными глазами:
- Мама… Соби, пусть он не убивает маму! – мальчик всхлипнул, - Она не виновата, она не хотела… Соби…
- Я понял, Рицка, - «Черт возьми, Сэймэй, что же ты делаешь?!»
Соби с трудом, наконец-то удалось оттащить Сэймэя от женщины. Для этого ему даже пришлось ударить Возлюбленного по лицу. Применить что-либо другое против своей бывшей Жертвы, Соби бы никогда себе не позволил, не имея прямого приказа Рицки. Сэймэй не оставлял ему другого выбора, как просто ударить.
Это привело Возлюбленного в чувство и он, держась за скулу, удивленно уставился на Бойца, которому безумно захотелось извиниться за причиненную боль, понести любое наказание, только бы не видеть этого осуждающе-удивленного взгляда:
- Соби? Что ты здесь делаешь?!
Молодой человек не смог ему ответить и отвел глаза, предпочтя развернуться к осевшей на пол женщине, присесть около нее. «Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, я не хочу тебе отвечать, Сэймэй. Иначе мне придется сказать, что меня позвал твой брат. Это нормально, ты и сам догадаешься, но я не хочу, чтобы ты спрашивал. Ну, пожалуйста, помолчи!» - Соби провел пальцами по лбу Мисаки. Хриплое дыхание матери Рицки стало выравниваться, посиневшие губы постепенно приобретали естественный цвет.
- Соби, - Рицка пытался подняться или хотя бы дотянуться до Бойца, - она умерла?! Моя мама!..
Соби взял Мисаки на руки и поднялся. Сэймэй, как завороженный, все еще держась рукой за скулу, смотрел на него.
- Нет, Рицка, она спит. Куда мне ее отнести? – он старался говорить ровным голосом, не выдавая всех чувств, что кипели сейчас в нем, пытаясь игнорировать взгляд Сэймэя.
Быть Бойцом иногда невыносимо сложно, особенно бывшим Бойцом, когда на тебя смотрит бывшая Жертва.
- На первом этаже ее спальня. В конце коридора…
- Я понял. Я сейчас вернусь, Рицка. Не двигайся, все уже хорошо, - он слабо улыбнулся мальчику и тот благодарно кивнул.
Сэймэй проводил Соби взглядом, потом развернулся к Рицке и через секунду был уже рядом со своим братом, стоя перед ним на коленях, обнимая за плечи и прижимая мальчика к себе, гладя его по спине и волосам:
- Рицка… Рицка, прости. Прости меня! Прости, прости, пожалуйста, – хотелось говорить, извиняться, даже унизиться до просьбы, только бы братишка не сердился, что Сэймэй не сдержался, только бы понял, что все это ради него одного, все для него.
Рицка устало уткнулся лбом в плечо Сэймэя, испытывая такое облегчение, что, казалось, еще чуть-чуть и он лишится чувств:
- За что? – спросил он тихо, гладя ладошкой по куртке брата, - Ты же хотел меня защитить, только не надо было… маму… так…
- Извини, Рицка. Я за тебя испугался. Я испугался, что я тебя потеряю! – Сэймэй немного отстранил от себя мальчика, взял в ладони его лицо, - Рицка, ты самое важное, что есть в моей жизни. Я никогда бы не смог…
Его руки дрожали и даже голос срывался, что совсем не было похоже на обычно спокойного Сэймэя. Рицка чувствовал эту дрожь, она отдавалась в его теле и странно грела, вызывая смутные ощущения.
А Возлюбленному казалось, что это его избили, что это ему причинили боль. Он нежно стал целовать брата: щеки, лоб, глаза, брови. Хотелось чувствовать каждую клеточку этого маленького, хрупкого тела. Он судорожно, осторожно, прикасался пальцами к шее, ушкам, волосам, боялся оторваться, опасаясь, что мальчик тут же исчезнет, стоит только Сэймэю выпустить его из рук.
Аояги снова сжал лицо Рицки в ладонях, лихорадочно целуя каждый сантиметр кожи.
- Сэймэй, ну, что ты? – слабо пытался сопротивляться Рицка, - Сейчас же все хорошо…
- Она могла тебя убить, она могла отнять тебя у меня, Рицка! – в голосе послышалось отчаяние и пальцы Сэймэя сжались, причиняя боль.
Рицка осторожно коснулся плеча брата:
- Но я жив, Сэймэй. Мама не виновата, что она такая. Я ее разозлил. Если бы я только помнил, что случилось, если бы я смог вернуть настоящего Рицку!..
Сэймэй с силой прижал мальчика к себе, рука зарылась в волосы на его затылке:
- Нет, нет, нет, Рицка! Ты и есть настоящий, все остальное уже в прошлом. Ты не должен думать об этом, не должен… - отчего-то шепотом, быстро заговорил Сэймэй, словно боялся, что Рицка не согласится с ним.
- Сэймэй…
- Прости, Рицка, я… не хочу, чтобы ты вспоминал.
Мальчик замер в руках брата:
- Сэймэй, скажи мне, ты… знаешь, что случилось тогда? Знаешь? – к горлу подступил комок.
Слова мамы и слова Сэймэя – может ли быть, что от него что-то скрывают? Все, кроме него, помнят, что произошло два года назад, но это настолько отвратительно, что… что его обманывают?!
В этот момент в комнату вошел Соби:
- Рицка, - начал было он, но осекся увидев на полу двух братьев, которые обнимали друг друга.
Возлюбленный повернул голову к Соби, его глаза подозрительно блестели, как будто в них стояли слезы. Он внимательно посмотрел на Бойца:
- Что ты здесь делаешь? Ты мне так и не ответил. Это теперь привычка, заставлять меня повторять все по несколько раз? – несмотря на все произошедшее, Сэймэй не менялся.
Соби вздохнул: выбора не оставалось и зря он надеялся, что этот вопрос ему не зададут позже.
- Меня позвал, Рицка.
- Ты лжешь! Он не умеет! Он не мог!
- Но это правда, - Соби горько улыбнулся, - Он моя Жертва и он позвал меня.
- Сэймэй, я… - прошептал мальчик, но брат еще крепче прижал его к себе, так, словно боялся, что Соби отберет своими словами у него брата.
- Уходи, - голос прозвучал тихо и хрипло, - Я сам в состоянии защитить Рицку. Ты нам не нужен.
Соби с грустью посмотрел на Возлюбленного: «Тогда зачем ты меня отдал ему, Сэймэй?» - этот вопрос почти сорвался с губ, но произнес Боец совсем другое:
- Как прикажет, Рицка, - внутри у него что-то дрогнуло: двойственность ситуации причиняла почти боль.
Соби подошел и присел около мальчика, игнорируя злой взгляд Возлюбленного. Рука сама поднялась и погладила Рицку по голове, ероша мягкие черные волосы. Затем пальцы скользнули по щеке ребенка, совсем рядом с глубокими ссадинами, осторожно стирая капельки крови. «Что бы ни говорил Сэймэй, даже оставаясь моим хозяином, Рицку уже никто у меня не отнимет, - Соби улыбнулся в ответ на растерянный взгляд мальчика, - Узы, которые сильнее, чем что-либо, не могут появиться при помощи насилия и боли, не могут возникнуть вместе с Именем под лезвием ножа. Теперь я это понимаю: нельзя заменить действительность искусственно созданной иллюзией. Ничто не сравниться с тем чувством, когда тебя зовет человек, который в тебе нуждается».
Рицка не знал, что ему делать. Сэймэй был в последнее время очень странный и пугал его, даже несмотря на то, что сейчас он защитил его от матери. Только чуть не убив ее при этом… Мальчик после того вечера, когда Сэймэй напился, стал немного опасаться брата.
И Рицка же сам позвал Соби: с ним было спокойно, хорошо. Может, он выдумывал, но даже тело, после того как его избила мама, начинало болеть меньше, стоило Бойцу приблизиться к нему. Это были странные ощущения.
Но Сэймэй сейчас так держался за Рицку, так смотрел в глаза, словно это его обидели и избили. И мальчик понял, что ему предстоит нелегкий выбор: если остаться сейчас с Соби, то брат наверняка уйдет и в том состоянии, в котором он сейчас, это неизвестно чем закончится. Сэймэй мог пойти к маме. От этой мысли по спине мальчика пробежал холодок. Но если Рицка останется с Сэймэем, тогда должен будет уйти Соби, а ведь мальчик его сам позвал. Получалось нечестно.
Сэймэй уткнулся в шею Рицки лбом, зарываясь пальцами в волосы на затылке мальчика, и тот тяжело вздохнул:
- Соби, прости… мне лучше сейчас побыть с братом. Давай завтра, после школы... Ты ведь сможешь встретить меня?
Соби чуть вздрогнул: иного ответа от своей маленькой Жертвы он и не ожидал. Бесконечно честное и доброе существо, на которое невозможно было сердиться потому, что он, не отталкивая и не прогоняя, просил о понимании. Это было сильнее любого приказа и Соби с радостью подчинился:
- Да, конечно, Рицка. Я тебя встречу. Не беспокойся.
Боец встал и вышел из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь.
Рицка до последнего момента смотрел на Соби благодарными глазами, пока дверь не разделила их. Потом он повернулся к Сэймэю и потерся носом о его щеку:
- Ты же мой брат…
Соби вышел на улицу. Все еще шел снег. Было так странно, что сегодня, впервые после того, как Сэймэй его отдал Рицке, смотреть на Возлюбленного было не так больно. Словно тот Зов, который услышал Соби, окончательно изменил положение вещей, примиряя, делая неизбежной ту реальность, в которой оказался сейчас Боец. И Соби осознал, что он сделал свой выбор только сейчас, отпуская себя, отпуская Сэймэя. Все еще любя, но уже не так болезненно как раньше.
Теперь появилось существо, ради которого можно было просто дышать и жить, ощущая себя безмерно важным. Сэймэй лишил его воздуха, заставил задыхаться, буквально умирать из-за холодного равнодушия и ненужности. Понимал ли Возлюбленный, чем являлась их Связь для Соби? Она была не средством для достижения побед в поединках, не способом создания идеальной боевой Пары – Боец и Жертва были двумя гранями единой судьбы. Если все можно было так легко разрушить, то было ли это на самом деле настоящим?
Соби улыбнулся, подставляя лицо под осторожные касания бесчисленных снежинок: ему внезапно стало казаться, что весь мир наполнился слабым мерцанием маленьких ледяных солнц.


(продолжение в комментариях)

@темы: СобиХРицка, СобиХСэмей, СэмейХНисей, Фанфики

@темы: Аниме-рейтинг

[12] Loveless



+10

@темы: Аватары