Ultra_violet Начну с того, что не представляла отношения Нисэя с кем-то помимо старшего Аояги (может, что в манге пропустила?)…в общем захватило и унесло

Ничего не пропустили, просто автора тоже... унесло. =) И даже не факт, что в сторону заката. =)

Вот за этот момент отдельное спасибо
Вы знаете, этот момент и моего консультанта впечатлил. =) Тоже его отдельно выделил. =)

От переизбытка эмоций болит мозг, но я счастлива!!!

Не переживайте так. Приберегите силы для концовки. =) Надеюсь, что не разочарует.

Karin15 Спасибо вам. =)

Katesina-sama aka Yukki Знаете, то что "интересатее" я никогда не думала, но вот чудесатее... =) Конец я даже сравнивала с ГП. =) Меня там так понесло (свистит). Не дай Бог каждому. =)))

Глава 25. Вызов.

Рицка сидел на полу около двери на балкон, прислонившись горячим лбом к ее поверхности: стекло приятно холодило кожу. Иногда мальчик вздыхал и прикрывал глаза, потом снова внимательно всматривался в снежную муть на улице. Опять шел снег: «А ведь еще осень», - отстраненно подумал Рицка и его мысли снова вернулись во вчерашний день, к поединку, к тому, что он нечаянно подслушал, коснувшись Соби. Последнее было неожиданно… неприятно.
«Соби любит Сэймэя. Так сильно… Почему меня это так задевает? Я бы тоже хотел, чтобы…» - мальчик встряхнул головой и нахмурился так, что между бровей пролегла глубокая морщинка.
- Сэймэй, я хочу, чтобы ты рассказал мне, что случилось два года назад, - Рицка застыл на пороге комнаты брата, нервно сжимая краешек своего свитера.
Сэймэй отложил в сторону книгу, которую держал в руках уже добрых полчаса, пытаясь вникнуть в смысл хотя бы одного предложения.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Рицка.
- Прекрати придуриваться! – мальчик сердито топнул ногой, - Ты все прекрасно понял! Из-за чего я потерял память? Ты ведь знаешь что-то.
Сэймэй молча наклонил голову, провел пальцем по корешку лежащей на кровати книги.
- Сэймэй, я прошу тебя, - Рицка сделал шаг навстречу брату, - Мне нужно это. Я просто хочу решить…
- Решить что, Рицка, - не поднимая головы, вкрадчиво спросил Возлюбленный.
Рицка замер и, немного помолчав, совсем по-взрослому, усмехнулся:
- Значит, не скажешь.
- Мне нечего тебе сказать, брат.
- Ты врешь!
Сэймэй вскинул голову и сердито посмотрел на мальчика:
- Ты не очень-то вежлив, Аояги Рицка! – в его голосе слышалась едва заметная угроза.
Рицка скривился:
- У меня есть, у кого поучиться, онии-сан.
Вежливое обращение больно резануло слух: Рицка никогда не обращался к нему так.
- Что ты имеешь ввиду? – Сэймэй нехорошо прищурился, его рука с силой сжала корешок книги: по картонной обложке пролегли уродливые складки.
- Соби! – Рицка вскинул подбородок и с отчаянием посмотрел в глаза брата, - Соби, онии-сан.
В глазах Сэймэя словно бы закрылись невидимые двери, отгораживая его от всего остального мира.
- А что Соби? – вопрос был задан таким тоном, что это не предвещало ничего хорошего.
Впрочем, Рицка не обратил на это никакого внимания: он подошел к Сэймэю и наклонился к нему (Возлюбленный, сидящий на кровати, впервые в жизни, еле сдержался, чтобы не отвести глаз от ставшего внезапно таким тяжелым взгляда младшего брата).
- Он тебя любит, - с горечью выдохнул мальчик, - Он тебя все еще любит! Зачем ты так с ним поступил? Зачем ты отдал его мне, словно вещь!?
- Потому что он и есть – вещь. Это его долг – подчиняться. Что он тебе наговорил?
- Сэймэй, - Рицка взъерошил свою челку, на несколько секунд прижав руку, сжимающую волосы, ко лбу, - он ничего мне не наговорил, но я не понимаю ничего! Я запутался! Сегодня нас вызвали на поединок…
Сэймэй судорожно сглотнул и его взгляд скользнул по фигурке мальчика:
- Рицка, ты в порядке? Как ты се…
- Замолчи! – внезапно закричал Рицка и его кошачий хвостик встал дыбом, - Прекрати! Почему ты так удивляешься: это должно было произойти, раз у меня теперь есть Боец!
- Рицка, успокойся.
Сэймэй встал и попытался обнять мальчика за плечи, но Рицка, резко развернувшись, сбросил руки брата:
- Я не хочу успокаиваться! Таким бесполезным я себя еще никогда не чувствовал! Ты хоть понимаешь, каково это?! Ты понимаешь, как это ничего не помнить, не знать, не иметь возможности разобраться в том, что происходит вокруг?!!
- Рицка…
- Что?!! Что, онии-сан, - вежливое обращение Рицка выдохнул так, что оно прозвучало, как оскорбление, - Когда я оказался в системе, то… это было знакомо, это чувство мне было знакомо! Но я не знаю ни одного Бойца… не знал, до этого, так как же такое возможно, онии-сан?
В глазах мальчика блеснули слезы и он с силой сжал губы. Сэймэй слегка побледнел, и это не укрылось от пытливого взгляда Рицки.
- Ты знаешь, - слова были произнесены таким усталым голосом, что Сэймэй вздрогнул.

- Я не…
- Ты врешь мне! Зачем? – Рицка немного помолчал, ожидая ответа, когда его не последовало, то он отвернулся к двери, взялся за ее ручку и тихо стал говорить, - Я много думал, и я решил, что я должен выдержать все это: все изменится, потому что я стану сильнее. Сильнее, чем я был раньше. Я найду способ перебороть свой страх. Пусть я совсем один…
- Рицка, что ты такое говоришь… - Сэймэй сделал еще одну попытку подойти к брату, но Рицка не дал ему такой возможности, опять перебив.
- Не путай меня, если тебе нечего мне сказать! Пусть я один и даже ты не хочешь мне помочь, я смогу стать сильным. Иногда я чувствую себя таким беспомощным…
Голос мальчика дрогнул, но он не дал себе возможности сбиться, решив выговориться до конца:
- Все мои чувства, словно в каком-то лабиринте и я не могу найти из него выхода. Я хочу научиться радоваться, я хочу, наконец, преодолеть все и… я хочу принять себя таким, какой я есть. Для этого мне необходимо все вспомнить! – пальцы Рицки сжались на дверной ручке, - Ты не был одинок, а я… до меня нет никому дела!
Мальчик замолчал и Сэймэй не решился сказать что-либо, потому что слова Рицки… они… они убивали. Каждое слово ложилось тяжелым камнем на сердце Возлюбленного: его брат никогда не поймет, если Сэймэй скажет… Но и сохранять молчание дальше – это только отдаляться от мальчика. «Выбор есть всегда», - с жестокой иронией, адресованной самому себе, подумал Возлюбленный.
- После сегодняшнего поединка я решил: я больше никому не позволю видеть свои слезы! Я сделаю это для настоящего себя. Для Соби, который вынужден быть моим Бойцом, и который… все еще любит тебя!
Рицка рывком открыл дверь и выбежал из комнаты Сэймэя. Через несколько секунд донесся грохот двери в комнату мальчика и щелчок запираемого изнутри замка.
Сэймэю захотелось уйти из дома и напиться…
Рицка бездумно чертил узоры пальцем на стекле. Иногда они складывались в палочки иероглифов, тогда он проводил по ним ладонью, стирая невидимые послания, и начинал все заново, даже не замечая, что повторяет одни и те же движения.
В комнате было тихо и темно, тишину нарушало только мерное тиканье часов. Сэймэя не было дома, мать заперлась у себя в комнате… Рицка тихонько вздохнул и прижал левую руку к своему боку, слегка сминая пальцами ткань тонкого свитера.
Снежинки за окном кружились, наталкивались на стеклянную дверь балкона и улетали прочь, теряясь в миллиардах себе подобных. Проехала машина, и свет ее фар на несколько мгновений осветил лицо мальчика, заставив моргнуть. «Хорошо, наверное, быть снежинкой. Или нет – бабочкой: не знать ни страха, ни обид, ни стыда, не знать, что ты всего лишь беспомощное существо, которое, забыв обо всем, желает достигнуть своей цели. Цели, что может отобрать все, но так ли это важно? Бабочки никогда не ищут протянутых к ним рук, не нуждаются в ласке. Бабочкам не нужен хозяин… вся их жизнь – это бесконечное стремление к свету, который…»
Рицка теснее прижался к стеклу: перед глазами вспыхивали разноцветные искорки, и снежная мгла за пределами балкона подрагивала и расплывалась. Сны, которые ему снились в последние дни, ответы в школе невпопад, внимательные взгляды на брата, превращались в единственный вопрос, который мальчик задавал сам себе: кто я ему? Кому ему Рицка так и не смог разобраться: образы Сэймэя и Соби сливались в один, путали его, мешая определиться и разложить все по полочкам, принять решение.
Дыхание мальчика сбилось, он закашлялся и, попробовав вздохнуть, ощутил в горле тугой комок: «Я не заплачу!» – ладонь еще плотнее прилегла к телу и сквозь пальцы проступили красные капельки крови. Ткань свитера давно уже промокла, по ней расползлось пугающе черное в темноте пятно. Теплое, липкое… «Мама совсем перестала меня узнавать, а я даже не стал уворачиваться. Зачем? Когда-нибудь я перестану существовать по-настоящему, - Рицка вздрогнул, - Нет! Я не должен так больше думать! Я же сказал брату, что стану сильнее, я должен сдержать обещание… потому что мне показалось, тогда, в системе, что Соби… немножко… нуждается во мне».
Тихий стук по стеклу заставил мальчика очнуться от своих мыслей: с той стороны двери, на балконе, стоял Соби. Дверь была открыта и, если бы Боец захотел, то смог бы войти и сам, но… он хотел, чтобы Рицка впустил его.
Мальчик сдвинулся чуть в сторону, подтянул колени к груди, что тут же отозвалось жжением в раненом боку, и правой рукой толкнул дверь балкона, распахивая ее перед Соби.
- Рицка, - произнес молодой человек вместо приветствия, вступая в тепло комнаты, принося с собой морозный воздух и несколько снежинок, которые задев щеку мальчика, тут же истаяли, не оставив даже следа на разгоряченной коже.
Рицка вяло посмотрел на Бойца и положил голову, оперевшись щекой на колено. Соби слегка нахмурился и присел рядом со своей маленькой Жертвой:
- Что-то случилось? – молодой человек пытался заглянуть в глаза Рицке, но тот или прикрывал их, или чуть отворачивал голову в сторону.

Соби чувствовал, что мальчику плохо или больно - было трудно определить, тем более, что Рицка этого не хотел показывать, подсознательно закрываясь так, что Боец не мог оценить его состояние. Оставалось только надеяться, что мальчик сам скажет, в чем дело.
Соби опустился на колени, сложив на них руки, не отрывая своего взгляда от Рицки. Мальчик сначала не реагировал, а потом… потом он взглянул на Бойца тем самым взрослым, тяжелым взглядом, что и перед их расставанием после поединка.
- Скажи, почему ты его любишь? – голос был тихим, спокойным, таким, каким обычно говорят засыпающие дети.
Боец моргнул от удивления, не зная, что ответить на этот вопрос.
Рицка все понял по-своему:
- Ты тоже мне ответишь, что не понимаешь о чем я? – ресницы мальчика дрогнули, опускаясь.
Соби помедлил, пытаясь осознать это «тоже», и произнес:
- Это сложно объяснить, - достаточно осторожный ответ.
- Ты не делаешь вид, что это неправда.
Молодой человек сменил позу, прислонившись спиной к двери балкона. Он согнул одно колено, обхватив его руками, и наклонил голову в сторону Рицки. Светлые пряди волос тут же скользнули по его щеке и мальчик с удивлением подумал, что это… красиво.
- Не делаю, Рицка. Это тебя… злит? Я твой Боец и должен…
- Соби.
- Да?
- Ты ничего не должен. Понимаешь? Разве можно это подчинить чему-либо? Это же невозможно, - тихий вздох, от которого по коже Бойца пробежали мурашки, - Скажи, ведь это правда невозможно влюбиться в кого-то по приказу?
- Я не знаю. Жертва…
- Соби, если бы Сэймэй тебе приказал влюбиться в меня, ты бы смог?
Боец удивленно посмотрел на мальчика: он был не готов к тем вопросам, которые ему сейчас задавал этот ребенок, но врать или хитрить, уворачиваясь от ответов, не мог. И не хотел.
- Наверное, нет, - Соби опустил голову, тут же поднимая ее, старательно всматриваясь в лицо мальчика, - Рицка, ты сам сказал, что по приказу подобное сделать невозможно. Но знаешь… я бы мог в тебя влюбиться, если бы узнал тебя… получше. Со временем.
Рицка кивнул и надолго замолчал. Соби, сбитый с толку, посмотрел на него: «Что-то случилось. Он… почему внутри так горячо? Я хочу помочь ему, но… хочет ли он моей помощи? Мне показалось, что он был на меня рассержен вчера».
- Я просто хотел узнать: почему он? Это ведь не из-за того, что он твоя Жертва, верно? Ты любишь моего брата не потому, что ты его Боец.
- Рицка, моя Жертва – ты. Почему ты завел этот разговор? – Соби потянулся к мальчику, и его пальцы легли на горячий лоб.
Молодой человек тут же вскинулся, придвигаясь почти вплотную к Рицке, обхватывая ладонями его лицо, прижимаясь губами к влажным прядкам волос, прилипшим ко лбу, замечая, наконец, насколько мальчик бледен, и только на щеках горит нездоровый, слишком яркий румянец.
Проклиная свое зрение, Соби отчего-то заговорил шепотом, словно боясь причинить какой-либо вред или неудобство мальчику:
- Рицка, Рицка, что с тобой?! Ты весь горишь! Рицка…
Парнишка приподнял руку, медленно, словно бы во сне, и его пальцы сомкнулись на запястье Бойца:
- Все хорошо.
По руке Соби потекло что-то теплое. Он перехватил ладошку Рицки, поднес к своим глазам и охнул:
- Это кровь! Рицка, ты ранен!?
Не слушая вялые возражения, Соби заставил Рицку опустить прижатые к груди колени и увидел на левом боку тяжело свисающий, набухший от крови рваный край свитера.
- Что это? – шептал молодой человек, осторожно приподнимая ткань, легкими касаниями пытаясь определить степень тяжести ранения мальчика, и тут же вздыхая от облегчения: просто очень глубокая царапина, - Рицка, это ведь от ножа, да? Почему ты не позвал меня?
Синие глаза почти с отчаянием взглянули в лицо мальчика: «Ты считаешь меня бесполезным? Не способным защитить тебя?! Рицка!» Это было самым страшным, что только могло произойти, если его Жертва и правда так думала!

Рицка молчал и улыбался. Его ресницы трепетали, то и дело, смыкаясь, словно бы мальчик засыпал. Впрочем, так оно и было. И все же…
- Я хочу быть настоящим.
- Ты бредишь! Это снова твоя мать! Я… я не оставлю тебя здесь! Это опасно! О чем только думает Сэймэй, оставляя тебя одного с этой женщиной!
- Соби… она моя мама… - голова Рицки тяжело откинулась назад.
Молодой человек встал и подхватил мальчика на руки, прижимая его к своей груди:
- Я заберу тебя к себе: там ты будешь в безопасности и я смогу перевязать тебя.
- Соби… ты понесешь меня на руках? Не надо… это стыдно…
Боец легонько коснулся губами волос мальчика:
- В экстренных случаях нам разрешена телепортация. Ты только держись крепче и через несколько мгновений мы будем у меня дома.
Рицке казалось все сейчас таким нереальным, даже его собственная комната, которая почему-то раскачивалась как палуба корабля, и только теплые руки Бойца были такими надежными и… родными, как у брата… Пальцы, перепачканные кровью, сомкнулись на отворотах плаща Соби.
Через секунду комната Рицки опустела. В тишине все так же тикали часы. Где-то далеко над городом прогремел в небе гром, и снежные тучи осветила яркая вспышка молнии. Резкий порыв ветра распахнул не запертую балконную дверь, словно бы приглашая в комнату, надвигающуюся зимнюю грозу.
…Рицка заснул едва Соби обработал и перевязал рану. Боец уложил его на свою кровать, укрыл одеялом, и ласково погладил мальчика по голове: «Тебе тоже приходится нелегко, верно? Ты-то чем заслужил такое, Аояги Рицка?»
«Почему ты его любишь?»
Рука дрогнула, и Соби отвернулся от своей Жертвы.
- Рицка, я, правда, не смогу это объяснить, - молодой человек снял очки и устало потер переносицу, - Никто не поймет каково быть в Паре с тем, кто возненавидел тебя за ненужные чувства. Никто не поймет, каково быть злым или грустным, когда ты не имеешь на это права и как тяжело это прятать, вынуждая себя говорить одну лишь ложь. Я мечтал о нем еще до того, как узнал Сэймэя. И мои мечты не такие уж и бестолковые, как это может показаться. Я ведь одинок… Моя любовь – это насмешка, месть, я на нее такую обречен. Сможешь ли ты понять, каково это чувствовать то, что чувствую я? И зачем тебе это надо?
Соби подошел к окну и сжал в руках ткань занавесок.
- Мне так хочется любить и в то же время избавиться от этой любви, которая мешает дышать. Свою боль, я держу в себе. Мало кто знает, каково это, когда тебя унижает и презирает любимый человек. И ты понимаешь: есть, за что и не жалко себя, ни капли. И просто хочется говорить правду. Только… в последнее время я заметил, что все стало меняться.
Боец повернулся к кровати, на которой лежал спящий мальчик:
- Я больше не хочу быть Бойцом Сэймэя.
Сказав это, Соби вздрогнул: то, что мучило его все эти дни, наконец, оформилось в слова и... они пугали его своей простотой.
Вдруг безумно захотелось курить. Соби провел рукой по карманам в поисках пачки с сигаретами и вспомнил, что так и не купил ее.
Боец снова взглянул на Рицку: «В ближайшие несколько часов он не проснется. Я вполне могу выйти на минутку за сигаретами».
Осторожно, стараясь не шуметь, Соби покинул комнату, и, тихонько открыв входную дверь, вышел на присыпанную снегом лестничную площадку.
Покупка сигарет не заняла много времени и, буквально через пятнадцать минут, Соби поднимался по лестнице в свою квартиру, отряхивая одной рукой воротник плаща от набившихся в него снежинок, а второй пытаясь нащупать ключи в карманах.
- Да где же они? – Соби похлопал по карманам брюк и, наконец, ощутил то, что искал.
Он вытащил ключи и ступил на верхнюю ступеньку лестницы. Около двери в его квартиру, облокотившись о перила, стоял Кио. Соби замер, сжимая в кулаке связку:
- Кио?
Кио демонстративно не смотрел на молодого человека, отвернувшись в сторону улицы: «Кио… Естественно, Кио, бака! Кто же еще может стоять под твоей дверью в такое время?!» Блондин подавил в себе желание жадно всмотреться в лицо своего друга: «С тобой все в порядке, Соби? Ты же сам не способен о себе позаботиться. Вернее, защитить себя от… Боже, о чем я только думаю?! Этот идиот ударил меня, а я волнуюсь из-за него! Каждый выбирает то, что хочет и Соби решил, что ему нужен этот мальчик. Не я, а этот чокнутый садист!»
Соби не двигался с места, пристально глядя на Кио: сейчас было лучше дождаться, пока блондин не заговорит первым, иначе они опять поругаются.
Кио вздохнул и достал из кармана своей куртки чупа-чупс в яркой упаковке, немного подумал и извлек еще один. Так же, не глядя в сторону Соби, Кио молча протянул ему чупа-чупс: «Я знаю, что ты их терпеть не можешь, но попробуй только откажись!»
Соби отказываться не стал, приняв из рук друга лакомство. Он повертел тоненькую палочку с леденцом в руках, рассматривая красочную обертку, и улыбнулся.
Кио, увидев эту улыбку, еле сдержал судорожный вздох и отбросил свою конфету куда-то в снежную темноту: есть сладкое почему-то расхотелось.
Звякнули ключи, открывая входную дверь, и Соби жестом пригласил Кио войти внутрь своей квартиры. Блондин, оттолкнувшись от перил, гордо прошествовал мимо Соби.
Как только Кио шагнул в приятное тепло, молодой человек прикрыл за другом дверь и, сняв плащ, повесил его на вешалку в маленькой прихожей.
Молчание затягивалось и Бойцу подумалось, что, может быть, Кио ждет, что Соби сам начнет разговор? Ладно…
И в этот момент Кио, разувшись, повернулся к Соби:
- Соби…
- Кио…
Так получилось, что они заговорили одновременно и тут же замолчали. Первым опомнился Кио:
- Да, да, продолжай.
- Нет, лучше ты, я не хотел перебивать. Только не шуми.
- А что такое? – брови Кио удивленно приподнялись.
Соби прошел мимо него в комнату. Кио последовал за ним, да так и остановился на пороге, увидев в кровати своего друга спящего мальчика:
- Соби! Кто этот ребенок?! Ты совсем с ума сошел: что он делает в твоей кровати? – громко зашептал Кио.
- Я просил тебя не шуметь. Пойдем на кухню.
Оказавшись в маленькой кухне, Соби зажег свет и, достав чайник, тихо спросил:
- Будешь чай?
- Соби, я вообще-то на минутку.

Боец повернулся к другу. Тот стоял оперевшись о косяк двери, даже не сняв с себя куртку, и пристально смотрел на Соби. По опыту молодой человек знал, что «минутки» Кио обычно растягивались на несколько часов.
- Я пришел, чтобы извиниться. Но, видимо, тебе это не нужно, - Кио слегка качнул головой в сторону комнаты.
Соби отвернулся от своего друга и занялся приготовлением чая. Его жесты были неторопливы и аккуратны. Настолько неторопливы и аккуратны, что Кио это разозлило:
- Я и не знал, что ты вдобавок ко всему еще и педофил!
- Хороший способ извиниться, - заметил Боец, слегка повернув к блондину голову.
- Разве я не прав?! – Кио еще раз взглянул на спящего мальчика и подошел к Соби.
- Нет.
- Тогда, что он делает в твоей кровати?
- Ты не поверишь, Кио, - Соби развернулся к другу и всучил ему в руки две чашки, - он там спит.
Кио даже задохнулся от возмущения:
- Что?! Что он там делает?!
Соби пожал плечами, пытаясь не улыбнуться:
- Я же сказал, что ты не поверишь.
Кио оставалось только покачать головой:
- И это ты говоришь мне – почти твоей жене?!
- Кио, у тебя странные представления о нашей дружбе. Поставь, пожалуйста, чашки на стол: у меня не так много посуды.
- Вот к чему ты сейчас это сказал? – подозрительно прищурился Кио.
- Ты так размахиваешь руками, что можешь разбить чашки.
- Я?! – Кио поднял руку и обличительно ткнул ею в сторону Соби.
От слишком резкого движения чашка выскользнула из его пальцев и с громким звоном разбилась, ударившись об пол. Блондин удивленно посмотрел на осколки несчастной чашки, потом на Соби и безапелляционно заявил:
- Это ты во всем виноват!
Соби только вздохнул.
- Пусть будет так, только не шуми: ты разбудишь Рицку.
- Рицку?! Так это Рицка?! Ты точно сошел с ума! Ты притащил его брата к себе домой?
- Кио, - голос Соби стал жестким, - это не твое дело. Ты хотел извиниться, но вместо этого ты опять устраиваешь ссору.
- Опять, да? Ах, значит, опять! Ты… ты…
Тут послышался скрип кровати и тихие шаги. В кухню, потирая глаза, вошел Рицка.
- Соби, что случилось? – мальчик щурился от яркого света и поэтому не сразу заметил присутствие Кио.
Кио резко замолчал, так и не договорив своей фразы, подошел к столу и припечатал оставшуюся чашку об столешницу так, что она тоже чуть не закончила свое земное существование. После этого блондин прошествовал к мальчику и стал ходить вокруг него, рассматривая со всех сторон. Рицка удивленно замер, навострив кошачьи уши.
- Таааак, - протянул Кио, больно дернув мальчика за краешек черного ушка, от чего тот ойкнул и схватился рукой за пострадавшую часть тела, - уши, по крайней мере, у него остались – уже радует. И хвост…
Хвост Кио ухватить не удалось, так как Рицка, отдернув его от руки сумасшедшего взрослого, прижал к своему бедру.
- С-Соби, кто это?
- Я его жена! – Кио воинственно упер руки в бока, - Почему ты голый?
Мальчик покраснел:
- Я не голый! На мне нет только рубашки! – кошачий хвост мальчика встал дыбом, Кио не замедлил этим воспользоваться и, поймав его кончик пальцами, несильно потянул.
Рицка возмущенно зашипел и отпрыгнул в сторону своего Бойца, поморщившись от слишком резкого движения, которое отозвалось болью в боку.
- В доме Соби быть без рубашки – это все равно, что быть голым! – назидательно произнес блондин, снимая куртку и вешая ее на спинку одного из стульев, окружающих обеденный стол.
- Кио, перестань говорить ерунду, - Соби мягко притянул Рицку к себе, и его ладонь легла между настороженных кошачьих ушек.
Кио встряхнул головой так, что его многочисленные колечки в ушах зазвенели: «Он его еще и трогает при мне! А я ведь извиниться пришел! И как после этого мне извиняться?»
Мальчик поднял голову и посмотрел в лицо Соби.
- Как ты себя чувствуешь, Рицка? – молодой человек осторожно провел рукой по бинтам, которые опоясывали тело мальчика.
- Уже нормально, - неуверенно произнес Рицка.

Соби наклонился и коснулся губами лба своей маленькой Жертвы: «Странно, всего полчаса назад Рицка весь горел, сейчас же его лоб кажется мне нормальным. Возможно ли, что наша близость способна ускорять процессы восстановления? Но ведь это в обычных Парах, хотя… что в нас необычного теперь? Этот мальчик даже сумел создать Связь, которая усиливает эмпатическое восприятие».
- Соооби, - Кио закатил глаза и со всего размаха опустился на стул, - только не при мне!
Рицка еще больше покраснел, а Боец, с невозмутимым видом проигнорировав фразу Кио, произнес:
- Я сейчас принесу тебе что-нибудь одеть, Рицка, - затем Соби выразительно посмотрел на своего друга, - Может, ты согласишься пока разлить чай?
- Соглашусь, - пробурчал Кио, берясь за ручку чайника.
Соби вышел из кухни. Терпения и выдержки Кио хватило ровно на столько, насколько потребуется разлить чай по чашкам. Затем он отставил чайник и повернулся к мальчику, севшему на краешек самого дальнего от блондина стула:
- Итак, – начал Кио, - ты - Аояги Рицка?
Рицка насупился и промолчал: этот слишком громкий парень казался ему подозрительным. Как у Соби могут быть такие друзья? Это… это ведь друг?
- Мда, - резюмировал молчание мальчика блондин, - ты определенно его брат. Тоже будешь меня игнорировать, как и Сэймэй?
Рицка мгновенно вскинулся:
- Ты знаешь Сэймэя?! – представить такое было уже слишком невероятно.
- Знаю, - Кио нахмурился, - лучше, чем мне бы этого хотелось.
Он замолчал, не слишком приветливо смотря на мальчика из-под длинной челки.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что от Аояги у Соби одни неприятности! Из-за вас…
- Кио, - тихий голос Соби заставил блондина замолчать.
Кио взял одну из чашек с чаем и плотно сжал ее в руках: в конце концов, это не должно его так задевать, если Соби хочет страдать. Только хотелось позаботиться об этом упрямце, который сам не понимает, что для него было бы лучше. А лучше ему было бы, определенно, рядом с Кио! Уж он-то никогда бы - никогда - не причинил боли своему другу.
Соби подошел к Рицке и накинул ему на плечи одну из своих рубашек. Но прежде чем мальчик смог ее одеть, раздался звук открывающейся входной двери.
- Де жа вю, - угрюмо проговорил Кио, отставляя чашку в сторону, - я теперь даже извиниться нормально не смогу.
Как только Кио произнес это, на кухню зашел Сэймэй. Вид у Возлюбленного был такой, что Соби стало не по себе: полубезумные глаза, распахнутое пальто, небрежно наброшенный шарф, свисающий так, что еще чуть-чуть и он упадет, нервно сжимающиеся и разжимающиеся пальцы рук. Сэймэй тяжело дышал, в его взъерошенных волосах таяли снежинки, превращаясь в блестящие капельки.
Молодой человек обвел взглядом кухню, ни на чем конкретно не задерживаясь. Казалось, он даже не замечал троих людей, которые застыли, смотря на него.
Соби не решался что-либо произнести. Почему-то все мысли куда-то исчезли, осталась только одна, кажущаяся такой нелепой: «Как же он замерз…»
Рицка приподнялся со стула, задев его коленкой так, что тот чуть не перевернулся. Сэймэй сразу повернул голову к парнишке и замер, словно только что заметил его.
Мальчик шагнул к брату, протянул к нему руку:
- Сэймэй?..
И Сэймэй судорожно вздохнул, вздрогнул и бросился к мальчику, ловя протянутую руку, падая перед ним на колени, обнимая, утыкаясь лицом в живот:
- Рицка… Рицка… - он выдыхал имя младшего брата, и это было больше похоже на стон.
Тихо присвистнул Кио: «А он оказывается… человек».
- Сэймэй… что случилось? – внезапно онемевшими губами произнес Рицка, опуская руку на влажные от снега волосы молодого человека, - Что-то с мамой? Сэймэй!
Возлюбленный немного отстранился от мальчика: ладони скользнули по плечам, рукам, коснулись бинтов на животе, задерживаясь на них немного дольше. Он все еще молчал, лихорадочно ощупывая, осматривая Рицку, потом отчаянно посмотрел ему в глаза:
- Рицка… что они с тобой сделали? – получилось шепотом, как-то жалобно, - Почему ты перевязан? Рицка… они сделали тебе больно, они обидели тебя?
Сэймэй взял ладошки брата в руки, прижал их к губам.
- Все нормально, Сэймэй. Я просто… просто поранился, - мальчик взглянул на Соби, словно прося у него поддержки.
Возлюбленный кивнул. С явным усилием разжал пальцы, отпуская руки Рицки, и тяжело поднялся на ноги, опираясь о столешницу. Постояв некоторое время неподвижно, сгорбившись, он стащил со своей шеи шарф, который тут же выпал из его рук, оттянул ворот свитера, словно ему не хватало воздуха. Потом медленно выпрямился и повернулся к Соби:
- Почему он не дома? Почему он раздет? Что вы собирались с ним здесь сделать? - Сэймэй задавал вопросы довольно спокойным голосом, но даже Рицке было ясно, что брат еле сдерживается.
- Брат…

- Помолчи, Рицка, - Сэймэй сделал слабый жест рукой в сторону мальчика и криво улыбнулся, - Пожалуйста, помолчи.
- Но я…
- Что ты, Рицка? Что? – лицо Возлюбленного внезапно побледнело так, как будто ему стало плохо, - Ты мне хочешь рассказать, почему ты поздно ночью не дома? Почему ты не захотел дождаться меня? Или может быть, ты хочешь объяснить, почему в твоей комнате на полу пятна крови? Или почему дверь на балкон распахнута так, что снег намело даже на половицы? Или почему ты сейчас стоишь полуголый в его рубашке?
У Сэймэя дернулся краешек губы. Пару раз глубоко вздохнув, Возлюбленный продолжил:
- Я верю, что это был бы очень увлекательный рассказ, Рицка. Только вот я хочу услышать это от него! – Сэймэй указал пальцем на Соби.
Соби вздрогнул и внезапно осознал, что Сэймэя не очень-то и интересует, что произошло на самом деле: придя сюда, он увидел все, что хотел увидеть и сделал свои выводы. Главное для Возлюбленного, что Рицка не дома и раздет, а бинты на его теле… «Неужели Сэймэй мог допустить мысль, что я причиню мальчику какой-либо вред?» - Соби опустил голову.
- Почему ты всегда винишь Соби?! Он ни в чем не виноват!
- А кто виноват? – взгляд Сэймэя стал больным.
Тут со своего места поднялся Кио:
- Да никто не виноват кроме тебя, Сэймэй.
Возлюбленный резко повернулся к блондину.
- Ты так считаешь?
- Я в этом уверен.
- Кио, - Соби тронул друга за рукав, - не надо.
- Отчего же, Агацума? - голос Сэймэя зазвенел металлом, - Я готов выслушать все, что пожелает сказать мне этот…
Договаривать Возлюбленный не стал, только шумно вздохнул, пропуская воздух сквозь сжатые зубы.
- Я пожелаю сказать только то, что если у твоего брата проблемы, из-за которых Соби был вынужден даже забрать его к себе домой, то в этом твоя вина: ты не способен позаботиться о ком-то другом. О ком-то другом, кроме себя!
- Это неправда!
- Тогда почему мальчик тут в такое время?
- Вот это я и хочу узнать! – Сэймэй слегка ударил по столешнице кулаком, - Соби, долго собираешься молчать?
- Когда я пришел, Рицка был весь в крови, один в своей комнате. Как мне следовало поступить, Сэймэй? Оставить твоего брата с этой женщиной в одном доме? – синие глаза в упор посмотрели на Возлюбленного.
- Ты мог связаться со мной, если эти раны причинила и правда наша мать! Вместо этого ты привел Рицку к себе! Наверняка он даже сопротивляться не мог: у тебя просто талант уговаривать! Я понял свою ошибку: мне не следовало отдавать тебя Рицке. Надо было от тебя просто отказаться, чтобы не было того, что я вижу сейчас! Мне надоело. Надоело, что ты, вместо того чтобы защищать моего брата, настраиваешь его против меня!
- Ты, правда, так думаешь? – Соби удивленно посмотрел на Аояги, - Как я могу ослушаться твоего приказа? Ты совершенно ясно выразился тогда в университете.
- Да. А еще я тебе сказал, что не потерплю ничего, что повлекло бы… - Сэймэй осекся, но Соби и так его прекрасно понял.
- Сэймэй, это смешно. Я никогда…
- И ты думаешь, я тебе поверю, что Связь может родиться так просто?! Что это все Рицка?!
Соби отшатнулся, когда Возлюбленный сделал шаг к нему. Кио невольно встал между ними, пытаясь, хотя бы сейчас, хоть один раз, защитить друга от этого мальчика, который говорит и делает ужасные вещи, пользуясь своей властью над Соби. Но Боец мягко оттолкнул Кио, так что тот, натолкнувшись на стул, неловко сел на него: «Соби… опять?»
- О чем вы? – Рицка ухватился за рукав пальто Сэймэя.
Возлюбленный развернулся к брату, его глаза горели: «Господи, Рицка, что он тебе наговорил про меня? Что он сделал, что ты стал отдаляться от меня? Всего лишь за несколько дней! Я… у меня не остается другого выбора».
Сэймэй присел на корточки перед мальчиком, опустил ему на бедра руки, притягивая к себе, максимально сокращая расстояние: «Я знаю, это будет правильно. Будет правильно, если ты будешь принадлежать только мне!»
- Рицка, скажи, что ты чувствуешь ко мне? – пальцы Сэймэя прошлись по краешку брюк парнишки, - Ты любишь меня? Или ты меня теперь ненавидишь? Рицка…
Мальчик непонимающе посмотрел на брата:
- С-Сэймэй…
Но тот продолжал тихим голосом, чуть прикрыв свои глаза, склоняясь к Рицке так, что его челка задевала бинты:
- Если ты хотя бы раз скажешь, что ненавидишь меня, я не смогу больше быть с тобой. Пусть я и люблю тебя, пусть ты для меня важнее всех в этом мире, но… прямо сейчас. Ты любишь меня, Рицка? Или я должен быть каким-то особенным, чтобы ты меня любил, чтобы не отказывался от меня, ради своей новой игрушки?
«Игрушки? Что он говорит?! О чем он? О Соби?!» - Рицка в ужасе застыл в руках брата. Слова Сэймэя почему-то сильно пугали и каждое из них, удивительным образом, чувствовалось на коже, расползалось по ней, словно чернильные кляксы на белой бумаге, проникая внутрь, отравляя. Это было неприятно, это заставляло стоять и молча слушать, не в силах вымолвить даже слово, не в силах возразить: «Сэймэй… что ты делаешь, Сэймэй?!»
- Я должен быть идеальным для твоей любви? Но я ведь такой, какой есть. Я бы любил своего брата каким бы он ни был. Ответь мне: ты любишь меня? – Сэймэй мягко сжал пальцы на бедрах мальчика.
Он говорил спокойно, но биение крови в ладонях выдавало его: как бы ни пытался успокоить себя Сэймэй, это у него не получалось.
- Ну, же, Рицка? Если ты любишь меня, то позволь и мне любить тебя как раньше. Не злись на меня. Не держи меня. Дай мне свободу.

На этих словах Соби вздрогнул: догадка, худшая из всех, что только он мог себе представить, словно бы обожгла его, отозвавшись болью в шрамах на горле.
- Дай мне свободу, Рицка, - повторил Сэймэй и Соби, совершенно ясно услышал совсем другое: «Дай мне Силу».
И внутри поднялось чувство, которое заставило его, сжав кулаки, выкрикнуть, надеясь остановить Возлюбленного, не дать ему совершить то, что тот задумал:
- Рицка, не слушай его! Он хочет подчинить тебя себе! – горло сдавило от боли, и под бинтами неприятно защипала, делаясь все ощутимей, влага, - Сэймэй, одумайся… не надо...
Но Возлюбленный, казалось, даже не слышал Бойца, продолжая все тем же тихим, ласковым, обволакивающим голосом:
- Рицка, если ты любишь меня, не приказывай мне. Не ограничивай меня. Не убивай меня, - голос сошел на шелестящий шепот, - Если ты любишь меня, если любишь, позволь и мне так же любить тебя. Пожалуйста, Рицка, выбери меня. Отдай мне все, пожертвуй всем ради меня.
Соби, тяжело дыша, пытаясь пальцами оттянуть стремительно краснеющие на горле бинты, прохрипел:
- Рицка… не отвечай…ему.
Мальчик с трудом оторвал свой взгляд от лица брата, стоящего перед ним уже на коленях, и посмотрел на Соби. Увидев его, медленно сползающего на пол, пытающегoся держаться рукой за стену, мальчик рванулся к Бойцу, но на запястьях тут же сжались тисками ладони Сэймэя:
- Рицка! – окрик заставил вздрогнуть, пригнуться, прижать черные кошачьи ушки к голове.
- Сэймэй, - голос Соби звучал слабо, - не мучай Рицку. Не заставляй его бояться тебя.
Всего пол-оборота головы и взгляд черных глаз Возлюбленного обжигает, причиняет физическую боль, отбирает остатки воздуха в горящих легких.
- Рицка меня не боится, в отличие от тебя. Ты посмел открыть свой рот, хотя тебе никто не позволял перебивать меня. Я тебе этого не прощу. Замолчи.
Последнее звучит как приказ и все это отчетливо понимают и все же…
- Он… всего лишь ребенок. Не поступай так с ним… я… умоляю тебя…
- Ты меня умоляешь? – руки Сэймэя сжались на тонких запястьях мальчика, причиняя ему боль, но вырываться повторно Рицка не решался.
Его большие, почти черные от расширенных зрачков глаза смотрели на Соби. И Боец ощутил постепенно натягивающуюся нить Связи, биение сердца мальчика. Это ободряло и заставляло сопротивляться лишающей последних сил боли.
- Да, Сэмэй… я прошу тебя… за мою… Жертву. Не мучь его… не делай…
Голос Соби сорвался: на горле ожил импровизированный, вырезанный когда-то давно ошейник.
Рицка все же рванулся к Бойцу и Сэймэй неожиданно легко разжал свои руки. Мальчик опустился рядом с Соби, обхватил его за плечи, прижимаясь прямо к тому месту, где заканчивались бинты, из-под которых, прокладывая тоненькие дорожки, скатывались капельки крови.
Поглаживание маленьких ладошек Рицки, его близость, уменьшали боль, позволяя поднять, внезапно ставшую такой тяжелой руку, и коснуться мальчика.
Сэймэй поднялся с колен, выпрямился, и Соби инстинктивно постарался прижать к себе свою Жертву, жалея только об одном: что не может заслонить сейчас мальчика собою. Хотя кто сказал, что гнев Возлюбленного, который так ясно читается сейчас в его глазах, будет направлен на брата?
- Даже сейчас ты все еще моя собственность, Соби. Не забывай об этом. И где бы ты ни был, и с кем бы ты ни был, ты выполнишь любой мой приказ без возражений. Я не допущу неповиновения.
- Сэймэй, прекрати! – голос Рицки показался слишком громким от звенящих в нем ноток раздражения и злости, - Ты спрашивал, люблю ли я тебя? Я люблю тебя, но я на тебя зол! Ты не можешь делать с людьми все, что тебе захочется!
- Рицка, послушай…
- Нет, я не хочу больше тебя слушать! – мальчик, отпустив Соби, поднялся на ноги, - Ты поступаешь отвратительно! Я люблю тебя, я верю тебе, но когда самый дорогой тебе человек обманывает… Как можно, Сэймэй?! Как можно быть таким жестоким?
Кио, все это время в ступоре от происходившего сидящий за столом, удивленно посмотрел на Рицку: «Он защищает Соби? Хм, наверное, я поторопился с выводами на счет этого мальчика: он совсем не похож на своего брата. Теперь я это точно вижу».
- Рицка… - Сэймэй опешил, ему казалось, что брат никогда не сможет произнести подобных слов, что он всегда будет с ним за одно, потому что: «Рицка единственный в мире такой же, как и я!»
Но выходило все не так. И Возлюбленный почувствовал душную волну отчаяния.
- Я верю тебе и Соби тоже верил тебе! Бояться и страдать из-за того, кому ты веришь, кого любишь – это ужасно. Хозяева, слуги… Я не хочу никому принадлежать и я не хочу, чтобы кто-то принадлежал мне! Я…
- Это твой ответ? – внезапно ставшим бесцветным, совершенно не содержащим никаких оттенков голосом спросил Сэймэй.
Мальчик молча присел около Соби и взял его за руку. Боец слабо сжал ее, и мальчик услышал эхом отозвавшееся у него в голове: «Спасибо…»
- Тогда у меня не остается другого выбора, - Сэймэй поднял с пола шарф, посмотрел на него, сжал в кулаке и произнес так, как будто бы каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, - Агацума Соби, я вызываю тебя на поединок Бойцов и Жертв… от Имени Возлюбленных.
Боец почувствовал, как Рицка вздрогнул и судорожно вздохнул: это оказалось больно не только для Соби. И молодой человек попытался, хоть как-то образумить застывшего посередине кухни Возлюбленного:

- Сэймэй, вызывать на поединок может только Боец. Таковы правила, - довод был смешным и Соби это понимал, но…
- Тебе нужен мой Боец и его вызов? Хорошо, ты получишь это: я пришлю Нисэя утром. Ты примешь вызов?
- Да, приму. Только… мы будем сражаться без Рицки, - Соби опустил голову.
- Разумеется, Агацума.
Рицка воинственно навострил ушки и его кошачий хвостик встал трубой:
- Что это все значит, а? Почему вы говорите так, словно меня тут нет?! – мальчик повернулся к Соби, - Разве не ты недавно сказал, что я твоя Жертва? Не значит ли это, что и ты мой Боец? Если ты принимаешь вызов, то я… я тоже принимаю! Мы вместе!
Сэймэй на секунду прикрыл глаза, чтобы не видеть той смеси чувств, которая отразилась при словах брата на лице Соби: благодарность, облегчение, тревога и еще что-то такое, что Сэймэй решительно не хотел знать.
- Рицка…
Мальчик встал и повернулся к брату:
- Сэймэй, если это единственный выход, который расставит все по своим местам, то… мы принимаем ваш вызов. И не надо Нисэя! Просто скажи: где и когда, - глаза Рицки подозрительно блестели.
- Завтра вечером. В **** парке, - Сэймэй проговорил, слегка качнувшись, и протянул руку к мальчику, - Рицка… завтра, но сегодня ты… пойдешь со мной домой? – «Если брат ответит, что да, если он согласится, то все будет хорошо… все должно быть хорошо. Я все сделаю для тебя, Рицка, все, что ты захочешь! Я попытаюсь еще один раз и ты откажешься от поединка, ты предоставишь все Соби: пусть разбирается сам! Это он во всем виноват! В том, что ты… так далеко от меня! Что я не могу дотянуться до тебя! Рицка! Пожалуйста! Я люблю тебя! Выбери меня!...»
- Нет. Я останусь со своим Бойцом, - по щеке мальчика скатилась слезинка, и он быстро отвернулся от брата, - До завтра, Сэймэй.
Возлюбленный, замерев на несколько секунд, почти выбежал из кухни. Через некоторое время послышался стук входной двери.
Рицка опустился на колени прямо там, где стоял и сжал руки в кулаки, зажмурившись так сильно, что перед глазами заплясали разноцветные круги.
- Рицка, - на плечо мальчика легла теплая ладонь, и он поднял свое лицо.
Перед ним стоял Кио.
- Знаешь, ты извини меня за то, что я тебе сегодня наговорил. Ты не такой как твой брат: он видит только то, что хочет видеть, но ведь жизнь не может подстраиваться под его представления о ней. Кто-то должен был ему это показать. Быть может, после этого урока его сердце снова будет способно что-либо чувствовать. Не вини себя ни в чем, ты все правильно сделал. И даже больше, чем правильно… Спасибо тебе за Соби. Этот дурак никогда не мог за себя постоять!
- Кио, - Соби, оперевшись о спинку стула, поднялся с пола.
- Да, ладно тебе! Я что, неправду сказал? – блондин фыркнул так, что Рицка и Соби, переглянувшись, невольно улыбнулись, - Хоть я и не понял и половины, о чем тут говорили, но…
Кио сделал в воздухе замысловатый жест рукой, который видимо должен был означать: но не вставить свои пять йен я не смог. (понятия не имею, как должна была бы звучать эта пословица у японцев ^^ - прим. автора)
Соби, пытаясь воротом рубашки прикрыть разводы от крови, все же произнес:
- Рицка, прости меня. Возможно, во всем виноват я: мне надо было…
- Соби, - мальчик поднялся с пола и подошел к Бойцу, - бесполезно искать виноватых: их нет.
- Рицка, - Соби взял руку мальчика и поднес к своим губам, не обращая внимания на возмущенный вопль Кио, - я счастлив, что ты моя Жертва. Что бы ни случилось завтра, знай, что мне будет плохо, если мы расстанемся. Мое сердце будет… разбито.
- Все будет хорошо, - тихо ответил мальчик, впервые в жизни желая, чтобы завтрашний день никогда не наступил.

Не знаю почему, но мне жалко Сэймэйя.

А вот теперь Сеймея мне жалко... ^___^
Бедный, несчастный, запутавшийся в интригах, сошедший с ума от любви собственник - вот он кто. Ему в палату с белыми стенами надо - отдохнуть немного, подлечиться, нервы подправить...
А Рицка - молодец. Надеюсь, он откроет Сеймею глаза.))

Karin15 Он сам виноват в общем-то.
Katesina-sama aka Yukki Рицка пусть сам себе откроет. =) А остальное - приложится.

вместо_Шульдиха
Откроет-откроет - я в него верю) ^.^ главное, чтобы всякие Ритсу с Сеймеями не мешали...

Очень интересно как пройдёт бой с неопытным Рицкай и с израненной душой Соби. Что касается Сеймэя, с моей стороны жалости нет и не будет. Я даже оправдываю поступки Нисея, а старшего Аояги понять не могу…

Katesina-sama aka Yukki На счет не мешали - вряд ли. =)
Ultra_violet Бой пройдет... эм... сказочно он пройдет. =)
Аояги запутался. Жалости не нужно, но понять все-таки можно попытаться..

Глава 26. Теряя контроль.

Нисэй вертел в руках синюю зажигалку, ловко перехватывая ее пальцами. Он сидел на низенькой скамейке в парке, не замечая холодного промозглого ветра, который давно уже разметал полы не застегнутой куртки, лишив остатков сохраненного тепла, и смотрел куда-то вдаль, ни на чем конкретно не сосредотачиваясь.
Ночью позвонил Сэймэй и странно хриплым голосом сообщил, что вызвал Соби на поединок. Нисэй даже не сразу сообразил, что именно сказал Возлюбленный, а когда понял, то с силой сжал трубку в ладони так, что еще немного и она бы разлетелась на куски пластика и мелких деталей. Ему в ухо давно уже неслись короткие гудки, когда он, наконец, опустил руку с телефоном и повернулся к окну: все о чем он так долго мечтал, должно было случиться завтра… нет, уже сегодня. Сэймэй блестяще сыграл свою роль, сам того не подозревая. Боец устало провел рукой по своему лицу.
Осталось совсем немного, и Нисэй не мог сидеть и ждать дома назначенного часа. Он пришел в парк задолго до начала боя, сел на эту скамейку и сидел на ней уже несколько часов, погруженный в свои мысли и чувства. Перед глазами юноши то и дело возникал образ любимого человека и он его смаргивал, словно снег, со своих ресниц, улыбался тому, что невольная ссылка подходит к концу, что скоро все закончится и тогда… тогда все будет как раньше: «Любое живое существо стремится сделать так, чтобы ему было хорошо. Я тоже, я тоже к этому стремлюсь, Минами. И если для того, чтобы ты признал меня, придется сражаться с ним, то я это сделаю. Ты же любишь победителей, верно? Это будет мой бой, мой поединок и моя победа: я докажу, кто из нас двоих более достоин занять место возле тебя».
Под тяжестью шагов заскрипел снег, Нисэй перестал вертеть зажигалку, убирая ее в карман куртки, и только сейчас ощущая, как он продрог. Не надо было поворачиваться, чтобы посмотреть, кто подошел: Возлюбленного он узнавал мгновенно.
Сэймэй счистил снег перчаткой и сел рядом с Нисэем. Тот слегка наклонил голову в его сторону:
- Ты рано.
- То же самое я могу сказать и о тебе, - отозвался Сэймэй.
Нисэй пожал плечами и поднял воротник куртки, утыкаясь в него носом:
- Мне не хотелось оставаться дома, - просто ответил Боец.
Сэймэй молчал. Молодой человек повернулся к своей Жертве и увидел, как бледен Возлюбленный: казалось на его лице не осталось ни одной кровинки, под глазами пролегли темные тени, как будто он не спал всю ночь. Нисэю захотелось скептически фыркнуть: было похоже, что парень нервничал и очень сильно. Тонкие сильные пальцы мяли кожу перчаток, чуть подрагивая и замирая время от времени.
- Нисэй, - наконец произнес Сэймэй, - я надеюсь, что ты понимаешь, что этот бой – это не бой с моим братом?
- Понимаю, - Нисэй внимательно вглядывался в лицо Сэймэя, - он может вообще не участвовать.
Возлюбленный поморщился, словно у него внезапно заболел зуб:
- Он будет участвовать. Но он не должен пострадать, ты меня понял? - Сэймэй посмотрел тяжелым взглядом в глаза Нисэя.
- Мне не нужен твой брат, Аояги. Разбирайся с ним сам.
- Тебе нужен Соби, - это была констатация факта и Сэймэй произнес настолько буднично эти три слова, что Нисэй вопросительно приподнял бровь.
- А ты против? Стало не по себе? Зачем тогда назначил бой?
Сэймэй возмущенно посмотрел на Нисэя:
- Не заговаривайся! Я вызвал его на поединок и это все, что тебе надо знать. Просто я приказываю тебе: Рицка не должен пострадать.
- Да, понял я, - не было желания ни шутить, ни поддразнивать Возлюбленного, хотя, в другой обстановке, Нисэй так бы и поступил.
Остаток времени они просидели на скамейке молча. Молчали и тогда, когда на противоположном конце аллеи парка появились две фигуры: Соби и Рицка.
Сэймэй поднялся, сжав перчатки так, что у него побелели пальцы рук: «Рицка», - единственное слово, которое билось в висках, отдавалось бешеным пульсом, не отпускало Возлюбленного. Стало даже смешно: догадывался ли мальчик о том, какое влияние он имел на своего брата? Одно его имя действовало на Сэймэя сильнее, чем сотня слов-заклинаний. И ранило тоже… сильнее: «Как брат не понимает, что мы с ним одно целое? Как не понимает, что он мой, только мой и никто больше не имеет права приближаться к нему? Я хочу вернуть Рицку себе, - взгляд Возлюбленного потемнел, - Я совершил ужасную ошибку, но я ее исправлю».
Одинокое ушко на голове Возлюбленного вздрогнуло и предательски поникло, прижимаясь к черным густым волосам.
Нисэй тоже встал со своего места. Внутри было пусто так, как и всегда перед боем: лишние эмоции пропали, оставив только холодную решимость одержать победу любой ценой.
Соби шел, сжимая горячую ладошку своей Жертвы, но взгляд его был прикован к Сэймэю. То, что сейчас творилось в душе Бойца, описать было невозможно: «Сэймэй, я и представить не мог, что буду вынужден драться против тебя. Почему? Почему все так запуталось? Если ты считаешь виновным в этой ситуации меня, то я готов понести любое наказание. Но Рицка… Сэймэй, к чему ты стремишься в своей ненависти ко мне? Что изменится, если меня не станет между вами? Ты же сам отдал меня! Я не понимаю. Я не хочу драться против тебя, не хочу причинять тебе боль, но я хочу защитить Рицку. Хотя, что будет больнее для твоего брата, Возлюбленный: разящие слова-заклинания или взгляд родного человека, стоящего напротив?» Соби вздохнул и почувствовал, как тонкие пальчики Рицки крепче сжались на его руке.
Боец повернул голову к мальчику:
- Рицка?
- Соби, - паренек смотрел куда-то себе под ноги, не в силах поднять взгляда на тех, к кому они сейчас подходили, - я…
Он запнулся на полуслове, не зная, как попросить Бойца о том, чего бы хотел: не смотря на всю свою вчерашнюю решимость сразиться с братом, выполнить это дурацкое его желание поединка, мальчик чувствовал себя глубоко несчастным из-за того, что не хотел, чтобы Сэймэй страдал. О том, что старший брат сам причиняет ему боль, Рицка старался не думать: «Я люблю тебя, онии-сан. Прости…»
Но Соби все понял и без слов:
- Рицка, я не причиню вреда Сэймэю.
Мальчик доверчиво посмотрел в лицо молодого человека:
- Правда? – кошачий хвостик коснулся ноги Бойца.
- Да, - такое короткое слово, словно тонкая линия росчерка под собственным приговором: «Проиграй».
Рицка, словно прочтя мысли Бойца, тихо прошептал:
- Я боюсь за Сэймэя: не хочу, чтобы ему было больно, но… я не хочу, чтобы было больно и тебе.

Соби вздрогнул и сердце забилось на порядок быстрее.
- Рицка?
- Соби, я чувствую, что что-то тут не так. Ты победишь?
- Если мой хозяин это прикажет.
- Соби…
- Прости, – если мальчик не хочет уклончивых ответов, то есть один способ: сказать напрямую, - Ты хочешь, чтобы я выиграл?
- Хочу.
Рицка чувствовал, что это будет очень тяжело, учитывая просьбу, но как выбрать: как выбрать между двумя людьми, которые столь важны для него? Брат и Соби – те, в ком он нуждался, непостижимо сразу в обоих, но получалось так, что его заставляли выбирать. И ради чего, зачем - Рицка не понимал.
- Значит так и будет, Рицка. Ничего не бойся: я не сделаю Сэймэю больно.
Они подошли к ожидающим их Нисэю и Сэймэю.
- Я думаю, что не будем затягивать ритуал приветствия, Агацума? – с места в карьер спросил Нисэй.
Ему не терпелось начать поединок, и какие-то пустые разговоры казались неуместны: «Ты и я, что бы там не думал Возлюбленный. Чего бы он не пытался достичь этим поединком, если его цель – победа, то проблем не возникнет».
Соби выпустил руку Рицки, положив вместо этого ладонь ему на плечо:
- Не будем, Нисэй.
- Мой хозяин вызвал вас на поединок: подтверждаете? – Нисэй скользнул взглядом по мальчику, его личику, ставшему таким неуверенно-растерянным, и даже слегка качнул головой, словно бы предостерегая Рицку от необдуманных слов, которые могли продиктовать чувства к брату.
Но мальчик негромко произнес, смотря куда-то в сторону:
- Подтверждаем.
- Агацума? – Нисэю было важно услышать это именно от Соби, от этого выскочки, неудачника, вора! – черноволосый с усилием подавил судорожный вздох: одна только мысль об Агацуме, о том, что Ритцу предпочел его, выводили молодого человека из себя.
- Ты сомневаешься в словах моей Жертвы, Нисэй? – Соби снял очки и положил их в карман пальто, так и не ответив на вопрос.
А Нисэй почувствовал, что эти слова задели Сэймэя: по тому как натянулась ниточка Связи между ними, по жестам и выражению глаз, по отдаленному ощущению гнева Возлюбленного. И Нисэй внезапно понял, зачем Сэймэй все это затеял. Осознание было таким неожиданным и невероятным, что он с удивлением обернулся к своей Жертве. Глаза Возлюбленного выдавали его с головой: достаточно было один раз увидеть, как Сэймэй смотрит на Рицку и все становилось на свои места. «А ты просчитался, Аояги», - без иронии, даже сочувственно, подумал Нисэй. То, что видел Боец, очень напоминало ему себя, только… это было уже слишком.
Молодой человек отвернулся от так и не проронившего ни слова Сэймэя: «Теперь точно один на один: слушаться приказов умалишенного я не намерен».
Рицку в расчет Нисэй не брал.
- Загрузка боевой системы!
- Загрузка боевой системы!
Пространство системы распахнулось подобно крыльям бабочки. Рицка почувствовал, что это несколько по-другому, чем в прошлый раз. Тогда темнота развернулась, мягко обволакивая, затягивая, вытирая все вокруг. Сейчас же все произошло слишком стремительно, словно кто-то во всем мире выключил свет. И у системы теперь был звук, а не то абсолютное безмолвие: шорох, похожий на шелест сотни невидимых маленьких крылышек или листочков. Он был везде, он сыпался как песок: забивался в уши, в нос, в глаза – мешал слышать и дышать, смотреть.
Рицка невольно потер кулаком глаза, пытаясь прогнать неприятные ощущения.
По спине мальчика мягко прошлась ладонь Соби:
- Рицка, с тобой все в порядке?
- Да, - как-то сипло ответил Рицка, отводя руку от лица и замечая, как дернулся Сэймэй, увидев заботливый жест Соби.
Касание Бойца уменьшило зуд в глазах, и Рицка улыбнулся, взявшись за рукав плаща Соби:
- Спасибо.
Соби кивнул, его рука, чуть дрогнув, так, словно он сомневался в правильности своих намерений, поднялась и пальцы коснулись щеки Рицки. Боец с нежностью посмотрел на свою Жертву и занял свою позицию чуть впереди мальчика.
Сэймэй еле сдерживался: когда появились Рицка и Соби, он еще мог как-то себя контролировать, но сейчас, видя, как Боец касается брата, как ласково смотрит на него, сколько в этом благодарности и понимания – Возлюбленный чуть не рычал от бессильной злобы. Этот человек воспользовался расположением Сэймэя, тем, что Возлюбленный доверил ему своего брата, и теперь, даже не стесняясь, гладит и трогает его! Если бы это было при других обстоятельствах: не в системе, не при Рицке, то Сэймэй бы четко определил статус Бойца, про который Соби, видимо, совершенно забыл.
- Ты чувствуешь это, Сэймэй? – ликующим шепотом спросил Нисэй, - Ты это чувствуешь?
Возлюбленный отвлекся от гневного созерцания Пары напротив:
- О чем ты? – мысли с трудом возвращались от желания устроить банальный мордобой к необходимости четко регламентированного поединка.
Нисэй почти смеялся: улыбка была такой широкой, что пугала своим безумием.
- Когда встречаются равные по силе Бойцы или около того, то система начинает оживать. Неужели же ты не слышишь этот звук? Звук наших Сил, которые входят в резонанс друг с другом: Агацуме даже не надо бросать мне вызов! Я слышу его и без слов!
Боец все-таки тихо рассмеялся, запрокидывая голову назад.
- Ты свихнулся.
- Да, да, - Боец говорил слегка с придыханием и, выпрямляясь, громко повторил, - Да! И не меньше, чем ты!
Сэймэй не успел ответить что-либо достойное, когда Нисэй обернулся и протянул ему руку:
- Я хочу победить. Мне плевать на его Силу: у меня есть своя и она намного больше.
Возлюбленный посмотрел на протянутую ладонь:
- Ненавижу, когда меня кто-то касается.
- Я тоже, - ответил Нисэй, сощурив глаза.

И Сэймэй, сглотнув, сжал его руку до боли, чем вызвал воистину лисий оскал Бойца.
- Победи!
- Как прикажете, хозяин! – и прежде, чем отвернуться, небрежно бросил, - Что я могу сделать с побежденным?
- Все, что пожелаешь, но… ты еще не выиграл.
- Это вопрос времени, Возлюбленный.
И тут же без малейшего перехода и предупреждения, Нисэй сделал жест рукой в сторону Соби и Рицки, которые о чем-то переговаривались:
- Невидимые звенья, связующей цепи, не утаить, и я срываюсь на мгновенный шаг. Натягивая поводок, я разрываю звенья, лишаю Связи – сосуд души, пронзая, разрушаю!
Заклинание искрами расцвело на пальцах Бойца. И он, перехватив сгусток энергии поудобнее, швырнул его вперед, словно бейсбольный шарик.
Соби мгновенно подобрался, а Рицка, замерев на какую-то долю секунды, рванулся к нему и обнял сзади, утыкаясь лицом куда-то между лопатками молодого человека в мягкий шелк спадающих волос. Впрочем, тут же отскакивая в сторону, оставляя Соби стоять с какой-то совершенно неуместно счастливой улыбкой на лице.
Рука Бойца взметнулась навстречу летящему заклинанию и оно, встретившись с ладонью, разбилось, осыпалось блестящими осколками, которые исчезали там, где должна была быть земля.
Молодой человек подхватил несколько падающих искр, оставшихся от атаки:
- Ты не сможешь так легко справиться со мной! – его пальцы сжались, а когда Соби вновь раскрыл ладонь, то заклинание Нисэя обрело вторую жизнь.
Сэймэй потрясенно смотрел на своего бывшего Бойца: «Почему он никогда так не дрался в Паре со мной?!» Возлюбленный не узнавал лица Соби: не узнавал без привычно загнанного выражения глаз, не узнавал без виноватой улыбки, так похожей на улыбку человека, который… Челка упала на глаза Сэймэя: «Нет».
Нисэй лишь усмехнулся словам Соби:
- Какая самоуверенность, Агацума. Уж не думаешь ли ты, что это все на что я способен?
- Нет, не думаю. Только ты ничего не добьешься: я дерусь ради своей Жертвы! – взмах рукой, держащей заклинание, и энергетический сгусток преобразился в светящийся хлыст, - Остановлю любое зло, способное разрушить то, что стало жизнью. Не поводок на мне – ошибка в заклинаньи – а дар, что наделяет Силой! И промах твой, тебе я возвращаю!
Хлыст с шипением рассек мрак системы, отрываясь от пальцев Соби, начиная жить своей жизнью: огненной змеей устремился к Нисэю, извиваясь, перекручиваясь, сворачиваясь кольцами и распрямляясь.
Сэймэй отступил на шаг от обдавшей его жаром волны, исходящей от заклинания. И Нисэй, ощутив это губительное движение Жертвы, неуверенность, промешкав лишь сотую долю секунды, получил раскаленным концом кнута по щеке.
Испуганно вскрикнул Рицка, увидев дернувшуюся в сторону голову Нисэя и красные капли, брызнувшие от удара, застывшие в темном пространстве рубинами и тяжело опавшие вниз.
И все же инстинкты Нисэя были слишком сильны: он успел поставить блок, который отразил его же заклинание, так удачно усиленное Соби. «Ксо!» – выругался про себя Нисэй, чувствуя, как по щеке стекает горячая влага.
Пальцы парня прошлись по лицу, смазывая кровь. Не отрывая взгляда от Соби, Нисэй лизнул испачканную руку:
- Тебя можно поздравить: ты смог меня достать. Но это конец.
Сэймэй шагнул к Нисэю:
- Нисэй, не смей!
- Ну, почему же, Возлюбленный? – голос Нисэя лился как патока, - В любви и войне все способы хороши, нэ?
- Придурок! Я же тебе приказал!..
- А я и не ослушался! – отрезал сердито парень: «Я не могу сейчас отступить! Не могу!»
- Соби, - Рицка подался чуть вперед, - что он имеет ввиду: конец? Но ведь это ты его достал!
Боец слегка качнул головой:
- Я достал его, Рицка, но… ничто так не усиливает заклинания, как использование крови. Если я не ошибаюсь, то именно это и собирается сделать Нисэй.
Соби говорил спокойно, но мальчик, все же, уловил нотки беспокойства в его голосе:
- Ты что-то не договариваешь!
Молодой человек наклонил голову, словно раздумывая: говорить или нет?
- Соби! – кошачий хвостик Рицки раздраженно вильнул.
- Заклинания, основанные на крови, имеют огромный потенциал поражающей силы. Даже если я отобью его атаку, все равно нет уверенности, что ты не пострадаешь - это обоюдоострое лезвие, - Соби сжал руки в кулаки: «Сэймэй, не позволяй ему! Неужели ты не понимаешь?!»
Рицка прерывисто вздохнул, и его ушки, чуть подрагивая, опустились:
- Я не боюсь его атак! Я же Жертва – это мой долг принимать удары на себя…
- Нет! – голос Соби звучал категорично, - Этого не будет!
- О чем ты говоришь? Я могу справиться с этим! И потом, - Рицка замолчал и почти шепотом добавил, - ты же со мной. Чего мне бояться?
Слова мальчика согрели своей верой, и Соби принял решение: «Это единственный способ погасить атаку Нисэя: единственный, позволяющий надеяться, что Рицку не заденет. Во всяком случае, не принесет ощутимого вреда, - Боец отбросил со лба пряди волос и посмотрел на стоящего напротив Возлюбленного, - Сэймэй, я на тебя надеюсь. Позаботься о нем».
Все существование Соби сводилось лишь к беззаветному служению своей Жертве. Но от него отказались, отдав другому как надоевшую игрушку. Боец ждал того же равнодушия, жесткости и, может быть, даже жестокости от мальчика, но получал он совсем иное: кто бы мог подумать, что в нем, в Агацуме Соби, кто-то будет видеть человека, а не Бойца, чья функция сводится только защищать и подчиняться чужим приказам и прихотям.

- Соби, - мальчик протянул руку и коснулся локтя молодого человека, - ты сможешь.
И Боец кивнул, но не словам своей Жертвы, а собственным мыслям, которые невольно одобрил Рицка:
- Я смогу, Рицка. Тебе не стоит беспокоиться. Я смогу…
Соби выпрямился, поднял голову, и ветер системы подхватил его волосы, делая их похожими на светлое пламя.
Сэймэй дернул Нисэя за руку, так, что тот был вынужден развернуться. Он гневно смотрел на Бойца, прямо в зеленые глаза, в которых сквозила одержимость.
- Не смей! Не смей! Там же… Рицка! – почти шипел Возлюбленный.
Почему все идет наперекосяк?! Он - хозяин, он – Жертва, он приказал! Почему этот не выполняет прямого приказа?! Если бы это был Соби, то…
Сэймэй не заметил, как произнес последние слова вслух, и это окончательно разбило остатки терпения Нисэя. Молодой человек вырвал руку из цепкой хватки Сэймэя:
- Там и Соби! И никогда - слышишь? - никогда не смей меня больше сравнивать с Агацумой! Ты вызвал своего брата на поединок! Ты сам!
- Я вызвал Соби! – Сэймэй в отчаянии сжал кулаки: ему ужасно хотелось ударить сейчас со всей силы, прямо по лицу, этого самонадеянного, зарвавшегося Бойца, над которым он… не имел никакой власти.
Связь была слишком слаба: она позволяла сражаться, увеличивать потенциал Бойца, но контролировать его она не могла.
- Ты вызвал боевую Пару, которой они и являются!
- Не надо! Нисэй, я запрещаю!
- А я плевать хотел! – Нисэй яростно развернулся к Соби, - На этот раз я не ошибусь!
Рука, выпачканная в крови, очертила в воздухе замысловатую дугу:
- Что вызывает восхищенье, дает стать совершенным - способно предавать. И лепестками разрушается цветок! И каждый лепесток, как лезвие по сердцу, лишает всех иллюзий! Я белые соцветья призываю: пусть на крови рождается камелий цвет! Вперед! Я сокрушаю!
На красных от крови пальцах Нисэя один за другим стали появляться белые цветы. Они отрывались от его ладони, поднимались в воздух, кружась вокруг своей оси, теряя лепестки, которые быстро заполняли собой пространство системы.
Соби горько усмехнулся иронии Нисэя, сквозящей в заклинании*:
- Я принимаю!
Его голос властно разнесся по системе, заставив задрожать тысячи лепестков, кружащихся в воздухе. Соби раскинул руки в стороны, как будто хотел обнять кого-то:
- Я принимаю!!!
- Нет, Соби! Нет!!! – Рицка сорвался со своего места и несколько шагов, разъединяющих его и Бойца, вдруг превратились в тысячи ри**.
- Рицка! Рицка, стой! Не подходи к нему! – Сэймэй, забыв обо всем, рванулся к своему брату, - Рицка!!!
Заклинания не имели обратной силы, тем более такие заклинания. И ничто уже не могло отменить или остановить атаку. Только Боец, на которого она была направлена. Но Соби принимал.

Он стоял, разведя руки в стороны, готовый к тому, что случится всего лишь через несколько мгновений. Были две вещи, о чем жалел Боец: о том, что Рицка увидит, как его тело превратится в нечто неузнаваемое, совсем не похожее на человека, и о том, что он не может сейчас развернуться, чтобы посмотреть на мальчика. Но он слышал крик Рицки, повторяющий его имя: Соби – и был счастлив, так счастлив, что хотелось плакать. О Сэймэе, почему-то, молодой человек не вспомнил.
«Я приму на себя удар, защищая свою Жертву так, как меня и учили: отдав самое ценное, что есть – жизнь. Мне было ради кого жить и умереть тоже, будет ради кого», - Соби, улыбнувшись, закрыл глаза.
И в эту самую секунду в его тело врезалось белое облако из лепестков…
Сердце Сэймэя бешено стучало и, казалось, что нечем дышать. Срывая голос, Возлюбленный кричал своему брату:
- Рицка! Рицка, не подходи к нему! Рицка… ну, пожалуйста, Рицка!!! – Сэймэй понимал, что не успеет добежать до мальчика и тогда его тоже накроет заклинанием.
А Рицка не слушал – просто не слышал его: лепестки, белое пламя волос, бинты – все такое ослепляюще белое в черном пространстве системы. Цвет, соединяющий все остальные цвета, отбирающий, погребающий в своем сиянии детали, четкие линии, делая расплывчатыми силуэты – цвет смерти. И мальчику так хотелось вырвать из этого опасного мелькания белого вихря тонкую фигуру Бойца:
- Соби! Как ты мог, Соби?! – в голосе слышались плохо сдерживаемые слезы: «Защитить меня, пожертвовав собой! Какой же ты дурак, хоть и взрослый! Зачем, Соби?! Соби… я опять не смог быть полезным, опять из-за меня… Соби… не умирай!»
Единственный, кто не пошевелился, это был Нисэй: бой – его бой – превращался в какой-то нелепый драматический спектакль. Это должен был быть его триумф, а вместо этого…
То, что он увидел, заставило молодого человека с досадой поморщиться. Он зло отер со щеки, продолжающую течь кровь, чем еще больше разбередил рану. Но Нисэй не почувствовал боли: «Я никому не позволю помешать мне! Только не сейчас, когда я так близок… Ритцу, если бы ты мог видеть, как я вырос в качестве Бойца!» - под его тяжелым взглядом лепестки замелькали с удвоенной силой, окончательно скрывая Соби.
Сэймэй, видя, что он не успевает удержать мальчика, сделал то, что первым пришло ему в голову: несложное заклинание, на которое способны и Жертвы, слишком простое для боя, но достаточно эффективное для защиты в обыкновенных условиях. Возлюбленный сложил руки и резким движением выбросил их вперед, прямо на облако из лепестков, половина из которых уже утратило свой белоснежный цвет, став багряно-красными. Он, конечно, не смог погасить атаки, но лепестки сместились немного в сторону.
Сэймэй развернулся к Нисэю:
- Убери это! Убери!!! – получилось истерично, но ему сейчас было наплевать на гордость, на собственный престиж, на все!
- Это невозможно. Я не смогу остановить это заклинание.
Сэймэй с рычанием посмотрел в сторону Соби, скрытого за бело-красной пеленой, обреченно видя, как Рицка буквально врезается в белые лепестки камелий. И его отшвыривает в сторону так сильно, что мальчик кубарем летит прочь, переворачиваясь, ударяясь о невидимый пол системы, мелькают ушки, хвостик, и Рицка замирает, не шевелясь в нескольких метрах от своего Бойца.
- Рицка! – Сэймэй кидается к брату, - Если он умер, тебе ничто не поможет, Нисэй!
Возлюбленный упал на колени перед братом, бережно обхватывая его за плечи, переворачивая к себе лицом:
- Рицка, ты слышишь меня? Рицка, очнись! Рицка… - Сэймэй ласково гладил мальчика по щеке, пытаясь привести его в чувства, но Рицка был без сознания.
Сэймэй прижал паренька к себе, зарылся лицом в мягкие, хорошо пахнущие клубничным шампунем волосы, тронул черное кошачье ушко:
- Рицка, я так тебя люблю! Прости меня, прости... Рицка… Рицка… ты самое дорогое, что у меня есть. Ну, зачем ты полез спасать его? Почему ты не подумал обо мне, Рицка? Ты же не хотел… оставить меня, да? Ты же не хотел…
Сэймэй говорил что-то еще, но уже так тихо, что слов было не разобрать. Нисэй отвернулся от братьев и посмотрел туда, где кружились, оседая лепестки.
И вдруг тихий, едва различимый голос, произнес, запинаясь и вздрагивая:
- Рожденная из крови красота… губительна. Но и она… исчезнет белым пеплом… а лепестки прекрасного цветка… развеет ветер. Что принял я, то отвергаю...
Лепестки камелий с тихим звоном осыпались, превращаясь просто в осколки стекла.
Соби, тяжело дыша, лежал на земле, и его волосы полностью скрывали лицо. От плаща практически ничего не осталось: теперь это были изорванные тряпки с многочисленными пятнами крови.
Боец с трудом поднял голову и на Нисэя взглянули почти черные от расширившихся зрачков глаза:
- Я… перестал чувствовать… Рицку. Что с ним?
- Он без сознания. Ты не мог просто сдохнуть?
Соби дернулся, пытаясь подняться, но сдавленно застонав от боли, смог только сесть:
- Я тебе говорил… ты не сможешь… так легко, - Соби вздохнул и прикрыл на мгновение глаза, - справиться со мной.
Боец оглянулся и увидел Сэймэя сидящего возле мальчика, качающего его в своих руках, прижимающего к себе.
- Что случилось? Его задело… заклинанием? Я старался, чтобы все… досталось мне.
- Он полез тебя спасать, - Нисэй чуть наклонил голову, наблюдая за реакцией Соби.
Молодой человек замер, а потом недоверчиво посмотрел сначала на Нисэя, а потом на лежащего в руках Возлюбленного Рицку:
- Он… что?

Нисэй усмехнулся:
- У тебя сейчас глупый вид, Агацума. Он полез тебя спасать и его отшвырнуло. Результат ты видишь. Еще вопросы?
- Нет, - тихо ответил Соби и опустил голову.
Внутри что-то сжалось и заныло, настолько сильно, что эта боль, перекрыла все остальные ощущения. Соби медленно поднял руку, коснулся ладонью своей груди, слева, и пальцы с силой смяли одежду, собирая ее в складки. Хотелось закричать: он причинил своим поступком вред мальчику, вред своей Жертве. «Мне нет прощения… но я же пытался защитить! Рицка, зачем ты хотел заступиться за меня? Если бы ты просто стоял в стороне, то не пострадал бы из-за меня. Я не чувствую тебя, почему я тебя не чувствую?! » - молодой человек простонал про себя.
- Отлично. Поднимайся, - Нисэй отступил на шаг, - поднимайся и продолжим.
Соби хмуро посмотрел на Нисэя.
- Не надо так на меня смотреть: я не нарушаю правил. Твоя Жертва лишь обездвижена, но не уничтожена и, значит, бой не прекращен, - тут Нисэй криво улыбнулся, - Или ты не можешь больше защищать свою Жертву, неудачник?
Соби сделал над собой усилие, чтобы грубо не ответить Бойцу, но решил не доставлять Нисэю такое удовольствие.
Молодой человек, оперевшись рукой о землю, встал сначала на четвереньки, чем вызвал достаточно язвительное замечание черноволосого, потом с трудом поднялся и, чуть покачнувшись, выпрямился, смотря прямо в глаза Бойцу.
- Я еще могу сражаться. Ты рано сбрасываешь меня со щитов.
- Ты еле стоишь на ногах: не проще ли сдаться, Агацума?
- Для кого проще, Нисэй? – Соби встряхнул головой, скользнул взглядом по все еще находящемуся без сознания Рицке.
Так хотелось сейчас оказаться рядом с мальчиком: хоть чем-то помочь ему, прикоснуться, но Соби чувствовал, что своим недомыслием утратил это право. Тем более, что рядом с Рицкой был его брат: Сэймэй не допустит, чтобы Боец дотронулся до мальчика.
Но Соби все еще мог драться.
- Тогда твоя очередь атаковать, Агацума! – Нисэй сделал снисходительно-приглашающий жест рукой.
Соби не стал спорить. Под его ногами хрустнули осколки лепестков, когда он встал вполоборота к Бойцу и вытянул руку со свисающими с нее остатками плаща: «Пора немного поменять тактику. Посмотрим, что он сделает против такого заклинания: оно настолько не изящно, что… оскорбляет».
- Остановка в пути – замирают часы и сердца. Только эхо шагов по системе, словно в залах пустынных дворца, проплывает и дальше - над бездной, где кружат ветра, улетает туда, где все сущее ищет конца, где высокую гору сменяет другая гора! ***
Ветер прошелся по системе, заставив ее задрожать. Послышался глухой гул и Нисэй увидел огромную волну: возникая из темного пространства, на него грозила обрушиться каменная лавина.
- Ксо! Ксо!!! – он вскинул руки в защитном жесте, - Он издевается надо мной, применяя такие заклинания?! Это даже не средний уровень, но… слишком мощно!
- Это тебе надо сдаваться, Нисэй! – тихий голос Соби слышался даже сквозь грохот камней.
Нисэй оскалился:
- Черта с два, Агацума! Я сильнее! И позволь тебе напомнить одну вещь: я тоже… люблю! – последнее слово неожиданно больно хлестнуло Соби: это было больнее, чем боевое заклинание, - Ты встал у меня на пути! Ты забрал – нет – украл у меня мою любовь! И знаешь, что я сделал? Я поступил с тобой точно так же! Каково это, Агацума Соби, быть брошенным? Каково жить с этим отчаянием в сердце, когда ни один из дней не приносит облегчения, потому что его нет рядом с тобой? Каково это, Боец Возлюбленного?!
Соби отшатнулся словно от удара. Нисэй сделал широкий замах рукой и в его ладони появился большой веер. Пальцы ловко раскрыли черный шелк, множество резных планок, которые в несколько секунд слились от быстрого движения в одну линию. Не было видно мелькания руки только темные росчерки, появляющиеся в воздухе, словно кто-то невидимый рисовал кисточкой какой-то диковинный узор.
- Меж фонарей пройдет призраком, не имеющий тела, не имеющий сердца: забудет, откуда и кто он. Тени, раскинув веером, петлей затяну! Тени, что в свете огней очертанья стирают, я отрицаю! - лавина из камней вдруг потеряла четкие формы, превратившись в некое подобие дымки, пройдя сквозь Нисэя, не причинив ему совершенно никакого вреда.
Только черные волосы взметнулись в разные стороны, сделав Бойца похожим на демона. И этот демон кокетливо прикрыл, прекратившим мелькать веером, половину лица.
- Символы, знаки, понятия – я облекаю вас в форму! Я заставляю страдать всех, кто встал на пути из моих потаенных желаний! Веер теней, режущих сталью, врага сокруши! – Нисэй сделал жест веером****, проведя им по своей израненной щеке.
Темные капли, не успевшей свернуться крови, впитались в черный шелк, заставляя его расцвести огненно-красными искрами. Боец швырнул веер в сторону Соби. Планки стали отделяться одна от другой, превращаясь в острые лезвия темных клинков.
Такого Соби никогда не видел. Он лихорадочно старался подобрать хоть какое-то более или менее действенное защитное заклинание, но с каким-то отстраненным равнодушием понимал, что… таких нет: ярость человека, ставшая сталью, пропитанная кровью, сочащейся не из израненной щеки, а прямо из разбитого сердца – этому нельзя было противостоять. Потому что и он… и его…

Странно, но ни ненависти, ни еще какой-либо неприязни лично к Нисэю Соби не чувствовал, более того, он его понимал: «Каждый борется за свои чувства, как может».
- Щит! Замри, на стену натолкнувшись, не ра…
- Бесполезно! – Нисэй, смеясь, прервал Соби, - Не трудись, Агацума! Что может остановить желания? Что может остановить меня?
Щит, который успел создать Соби, ответил лишь слабым звоном, когда клинки прошли сквозь него. Молодой человек вскинул руки, прикрывая голову. Сталь с металлическим лязгом обрушилась вниз, пронзая, раня, заключая в частокол торчащих из земли лезвий, похожих на тонкие жерди.
Соби упал на колени, закусывая губы до крови, чтобы не закричать. При падении, пытаясь найти опору, его руки наталкивались только на острое железо, оставляя на нем яркие капли крови. Под опустившимися на пол ладонями стало быстро расползаться красное пятно. Крови было так много, что одежда стала липнуть к телу, а волосы приобрели на кончиках странный пурпурный цвет.
Один из клинков безжалостно пронзил плечо Соби, второй – стопу. И из горла все же вырвался хриплый стон, застыв на губах красными пузырьками крови. А потом Соби почувствовал, что было что-то еще: не только физические раны, но и… Молодой человек с трудом поднял голову, сосредотачиваясь на расплывающемся перед глазами Нисэе:
- Ты… - выдохнул он, и из краешка рта тоненькой струйкой потекла кровь.
- Я удивлен, Агацума Соби, - голос Нисэя был спокоен, как будто и не было перед ним, почти лежащего в луже собственной крови Бойца, - ты еще можешь чувствовать и даже дышать.
Черноволосый с любопытством смотрел на Соби, чуть наклонив голову набок. Он рассматривал молодого человека словно диковинного зверька, поймав которого не знал, как теперь поступить. Впрочем, это только казалось.
- Яре, яре, Соби, - почти ласково продолжал Нисэй, - Твоей Силы больше нет: клинки не только поражают жертву, но и отбирают то, с помощью чего она сражается. А что это значит для Бойца, Соби? То, что он скоро умрет.
Нисэй подошел к молодому человеку: пальцы пробежались по темной поверхности лезвий, словно пересчитывая их, потом тронули то, которое пронзило плечо Бойца, слегка шевельнув. Соби стиснул зубы.
- Больно? – участливо поинтересовался Нисэй, - Мне тоже больно, Соби. Ты знаешь как мне больно? Я думаю, что теперь – да – знаешь.
Парень нагнулся к Соби, приподнимая его подбородок пальцами. Их лица почти соприкасались, и Соби чувствовал горячее дыхание Нисэя на своих губах. Сил отстраниться не было, оставалось только смотреть в темно-зеленые глаза Бойца. В голову неожиданно пришло сравнение: Нисэй был похож на удава, который, поймав незадачливую тварюшку, обвивает ее, сдавливает, растирает хрупкие косточки, чтобы потом пообедать с максимальным комфортом. И этот удав не спешил. «Интересно, сколько я продержусь прежде, чем он решит, что с меня достаточно? Он же играет... Зачем?» - Соби, прерывисто вздохнув, облизал пересохшие губы.
- Ты ведь не можешь продолжать драться, Агацума Соби, - тихие слова, почти шепот, обжигали, - И все же я постараюсь заставить тебя это сделать: твоей Силы осталось только на одну атаку. Никто не скажет мне, что я не был великодушен. Хорошо подумай, что именно ты захочешь сделать, иначе… ты же знаешь, что может случиться с Жертвой, лишенной сознания в системе, когда гибнет ее Боец?
- У нас разные Имена, - голос Соби стал до неузнаваемости хриплым, и каждое слово давалось с большим трудом: «Зачем он загоняет меня в угол? Я и так его!»
- У вас достаточно сильная Связь, - лицо Нисэя качнулось вперед.
- Ее… можно разорвать.
- Верно.
Соби прикрыл глаза: лучше умереть, чем еще раз причинить боль Рицке. Он понимал, что идет на поводу у Нисэя, но тот не оставлял ему выбора.
- Не спи! – резкий голос Нисэя и пальцы еще выше вздернули подбородок Соби, оставляя на нем красные пятна от пальцев.

- Что ты хочешь, Нисэй? – Соби посмотрел в глаза, склонившегося над ним Бойца.
- Откажись от Рицки и я, после твоей атаки дождусь, пока мальчишка придет в себя, а потом… потом мы закончим.
- Без него.
- Без него.
- Я сделаю так, как ты хочешь.
Нисэй ласково посмотрел на Соби, провел рукой по его щеке… такой бледной, забрызганной капельками крови. Пальцы прошлись по нижнему веку, слегка царапая кожу ногтями, задевая ресницы, и Соби вдруг подумал, что эта странная ласка может быть опасной. Но Боец уже отвел руку, убирая с влажного лба прилипшие волосы.
Соби настороженно замер, не понимая: к чему Нисэй все это делает? Движения были такими… нежными, что это пугало.
А Нисэй положил ладонь на затылок молодого человека и медленно сжал волосы в кулак, заставляя запрокинуть голову, дернуться назад. Раненое плечо тут же пронзила острая боль и Соби не смог сдержать еще один стон, который Нисэй заглушил поцелуем.
Глаза Соби удивленно распахнулись, он попытался вырваться, оттолкнуть Нисэя изрезанными руками, пачкая его одежду, но тот держал слишком крепко и, не отрываясь, смотрел в глаза своей жертвы, не обращая внимания на слабое сопротивление, наслаждаясь ее беспомощным положением и… унижением. Он терзал крепко сомкнутые губы Бойца: зубы сжимались, разрывая нежную плоть, и тут же слизывал языком выступившую кровь. Вторая рука Нисэя скользнула вниз по спине Соби, отводя полоски разорванного плаща, нащупывая край брюк и забираясь под него пальцами.
Соби возмущенно выдохнул, почувствовав поглаживания прохладных пальцев на своей коже, и Нисэй незамедлительно этим воспользовался, углубляя поцелуй. Словно сумасшедший, потерявший голову, влюбленный, он прижимался к ошеломленному парню: «Что он чувствовал, целуя тебя? Что чувствовал ты? Что чувствовал я?..» - Нисэй выплескивал все, что накопилось в нем за долгое время, воплощая свои чувства в этом поцелуе. Голова одуряюще кружилась, и хотелось просто закрыть глаза, причинить как можно больше боли.
Но боль бывает разной и Нисэй как никто знал это: «Причинить физическую боль, взять тебя, сломать – этого мало. Я хочу лишить тебя надежды. Разве это не будет достаточной платой за все то, что ты сделал с моей жизнью, Агацума Соби?»
Спустя долгую минуту Боец отстранился, и по подбородку Агацумы пролегла не одна кровавая дорожка.
Улыбнувшись испачканными кровью губами, Нисэй прошептал, отпуская волосы Соби:
- Ты – бабочка на моей булавке, - он взялся за клинок, торчащий из плеча Соби, и дернул за него.
Соби закричал, хватаясь за раненое плечо, которое, казалось, было охвачено огнем, постепенно распространяющимся по всему телу. Его качнуло на соседние лезвия.
- Тебе лучше двигаться, рассчитывая каждое свое движение, Агацума, - произнес, выпрямляясь, Нисэй, - Если ты умрешь от потери крови, это будет не так достойно. Хотя и подходяще для такого неудачника как ты. В общем, я жду: рви Связь. Чего ты стоишь один, без Жертвы – разве не интересно?
Соби медленно поднял руку и коснулся того места, откуда исходила связующая его с Рицкой нить. По тонкой ткани свитера расплывались алые пятна крови. Изрезанные пальцы осторожно тронули золото Связи и она слабо зазвенела. Или это только показалось? «Как тяжело… Все, что сейчас во мне есть – душа, сердце, чувства – скоро обратится в пепел. Я должен разорвать Связь, я должен это сделать, но я не могу пошевелить даже пальцем. Как же так… Он не оставил мне выбора, а я так и не смог стать достойным Бойцом», - Соби зажмурился.
- Ты, наверное, думаешь, что я жестокий, да? – в голосе Нисэя неожиданно послышались горькие нотки, такие, словно ему было не все равно, что о нем думает Соби, - Но ты тоже отобрал у меня все, чем я жил.
- Ты ошибаешься, Нисэй, - Соби посмотрел на черноволосого, который стоял к нему спиной, бессильно опустив плечи, - Я не отбирал у тебя ничего. Я не виноват, что Минами выбрал меня: я любил другого человека. Ты не знаешь, чего мне стоила его привязанность. Я не хотел любви Ритцу-сенсея.
- Ты лжешь! Я видел, как вы целовались! – Нисэй гневно развернулся так, что волосы веером разлетелись в стороны.
- Ты видел, как меня приучали подчиняться, - Соби устало вздохнул, - Его методы были… разнообразны. И не от всех остались шрамы на теле: на душе шрамы гораздо хуже и дольше заживают. Если заживают…
- Не говори мне о душе! Ты не представляешь, через что я перешагнул, чтобы…
- Нисэй…
- Заткнись, Агацума! – лицо Нисэя исказилось, и глаза подозрительно заблестели, - Что ты знаешь про душу, ты, чертов аристократ! Со своими идиотскими принципами – да, ты просто смешон и сейчас расплачиваешься за это! Мне не будет стыдно уничтожить тебя! Потому что, если дрессировать свою совесть, то и кусая она будет целовать нас!*
- Ты не вернешь его так.

Пощечина опрокинула Соби и он упал, сбивая телом лезвия.
- Ты не вернешь его, избивая меня, - синие глаза смотрели куда-то вверх.
Нисэй шумно вздохнул сквозь сжатые зубы.
- Знаешь, я погорячился, давая тебе шанс на последнюю атаку.
Соби, пытаясь совладать с внезапным головокружением и подступившей к горлу тошнотой, старался не дышать: не хватало показать Нисэю, что он уже не сможет подняться. Перед глазами плясали красные пятна, и вдруг так захотелось спать.
- Я беру свои слова обратно.
Соби, закрыв глаза, не слышал слов заклинаний, но он их очень хорошо чувствовал: они разворачивались, разрастались, раскидывали над ним свои огромные крылья. И когда эти крылья опустятся, одним Бойцом станет меньше.
«Вот и все. Прости, Рицка», - делая последнее, лишающее остатков сил, движение, Соби поднял подрагивающую руку к груди. Пока Нисэй не закончил ритуал, ему надо успеть… порвать… отказаться… стать предателем. Пальцы легли на туго натянутую, слишком осязаемую нить Связи… слишком… но сил удивляться уже не было. Всего одно единственное усилие: сжать пальцы и …
«Соби, разве я отпускал тебя?»
«…»
«Ты хочешь ослушаться моего приказа?»
«Рицка?»
«Твоя Жертва».
«Рицка… я проиграл…»
«Нет, Соби. Ты не проиграл»
«Я не могу двигаться, я даже не уверен, что твой голос – это не галлюцинация от потери крови. Я проиграл, Рицка».
«Ты не проиграешь, пока я тебе этого не прикажу, Агацума Соби. А я приказываю тебе не проигрывать! Пусть ты не можешь подняться, но мы – все еще Пара».
«Я не смогу защитить тебя…»
«Тогда я буду защищать тебя! И только попробуй умереть! Я… - несколько секунд тишины, - прошу тебя – живи, Соби, ради… меня».
Голос Нисэя заставил Соби вздрогнуть: «Неужели я… заснул?»
- Поражение сто процентов! – и горячим маревом взметнулся воздух, обжигая легкие.
Соби лихорадочно сомкнул пальцы на нити Связи: «Я же убью его! Если я не успею, я убью его!» - сознание затопила паника, но Боец замер, услышав звонкий голос:
- Отрицаю!


*Камелия – цветок, который принято дарить мужчине на счастье; символ печали, напоминание о тех, кого уже нет в этом мире. Кроме того, красный цвет в японской поэзии символизирует любовь, белый — холод и разлуку, неразделенную любовь.
**Ри – японская мера длины, равна 3,927 км.
*** Переделанное чье-то.
****Веер – символ боевой мощи.
*Нисэй цитирует Ницше «По ту сторону добра и зла».

потрясающе!!! Восхитительно!!!!

Домо аригато!!!

Боже, дай им выжить, пожалуйста, очень прошу...

Tianit Да, из меня вышел бы неплохой сказочник. Тут почти ГП =)

НБ-Эль В шапке нет ничего по поводу смертей =) Это я так... намекаю. =)

вместо_Шульдиха
Просто великолепно)))
ещё раз спасибо за такое чудо)))