Название:Зачем нам жизнь.
Автор: Акихиме Миралиса
Бета:  Nemere
Фандом: Loveless
Пейринг: Соби/Рицка
Рейтинг: Пока PG-13.
Жанр: Romance, элементы Action.
Размер: в будущем макси.
Дисклеймер: Герои мне не принадлежат... Ээх...
Предупреждение: AU от манги, возможно OOC.
Summary: Несколько лет забытия.
Комментарии: Фик начинается после событий одной из глав 9ого тома, после побега Сеймея.

Пролог.
читать дальше - Нет... Нет... Нет... - всё повторял и повторял Соби, ощущая, как презрение к самому себе ртутными ручейками растекается по венам, готовое вырваться наружу... Он и только он виновен в том, что Сеймей сбежал. - Я предатель...
- Успокойся, Соби! - Рицка одобряющее сжал ладонь юноши. - Ты же знаешь, что ты не виноват... Это всё Сеймей, ты ведь не мог противостоять ему. Ты и так фактически истёк кровью, пытаясь ослушаться его, остановить! - мальчик доверчиво обнял Соби за талию. - На всё нужно время, и, возможно, когда наша связь станет сильнее, ты сможешь противостоять его приказам. Я верю в тебя... В нас...
- Спасибо, - тихо прошептал Соби, обнимая мальчика, его голос дрожал. Рицке на миг показалось, что его Боец плачет... Всё же только показалось.
А вот сам Рицка был готов разрыдаться, упасть на землю и биться в истерике. От того, что Сеймей - его брат, любимый брат, единственный человек, которому он верил безоговорочно, предал его, да и не только его. А Соби... Мальчик не знал, что именно Боец чувствовал к Сеймею, но не решался спрашивать, да и не был уверен, что тот ему ответит. Ясно было одно - Сеймей значил для Соби больше, чем кто-либо. Рицка ясно осознал, что ревнует, порой он ловил себя на мысли, что ненавидит брата. В первую очередь за то, как тот обращался со своим Бойцом , уже то, что Сеймей выкромсал на шее Соби свое имя. Сеймей, которого знал Рицка, так бы не поступил, а значит, он совсем не знал брата... Да и сегодняшние события оставили крайне гнетущий осадок в душе мальчика. Ведь Соби - Боец Loveless, и не иначе.
- Да, я твой, и только твой, - улыбнулся Соби.
- Ты...Опять в мысли лезешь?! - краснея возмутился Рицка. Кошачий хвост нервно задергался, а мягкая шерсть на нем, как и на ушах, встала дыбом.
- Это связь, Рицка, - отстраняясь, улыбнулся Соби. - Я просто чувствую... Я люблю тебя...
- Давай спать, - вздохнул мальчик, взобравшись на приготовленную для них кровать, и потянул удивлённого Бойца за собой.
Соби послушно улёгся рядом со своей Жертвой, недоумевая, почему Рицка не стал возмущаться в ответ на его слова о любви. Устал, наверное. Соби вообще удивлялся, как его маленькой Жертве удалось сохранить самообладание после всего пережитого за один день.
Но все мысли улетели следом за северным ветром, когда Рицка ещё сильнее прижался к нему, доверительно уткнувшись носом в его грудь и тихонько посапывая во сне. Стараясь не потревожить сон мальчика, Соби поправил подушку, пожалуй, сейчас он был даже отчасти благодарен Сеймею - за приказ стать Бойцом Рицки. Ведь этот маленький мальчик, который помнил, что такое милосердие, участие, тепло человеческих взаимоотношений, дал ему самое дорогое в жизни.

Соби был из древнего рода Бойцов, он привык к беспрекословному подчинению, привык к неизменной спутнице своей жизни - боли, и только сейчас он понял, насколько сильно заблуждался насчёт отношений между людьми. Он испытывал священный страх перед Минами Ритцу, как перед учителем, при мыслях о котором Соби чувствовал неприятный зуд в спине — давали знать о себе шрамы, оставленные сенсеем ещё во времена обучения. Боец болезненно скривился, но пошевелиться не решился, боясь потревожить сон Рицки.
Ритцу-сенсей мечтал воспитать из Соби идеального Бойца , и, казалось, ему это удалось. Юноша до сих пор помнил то чувство детского восторга, переполняющего его, когда учитель сообщил, что теперь он будет Бойцом Beloved. С того момента Аояги Сеймей, Жертва Beloved, стал для Соби всем. Аояги старший всегда был жесток с ним, он не переносил ни малейшего неподчинения, да Соби никогда и не думал возражать Хозяину, беспрекословно выполняя все приказы и пожелания Сеймея, но тот всё равно сердился и применял изощрённые наказания, разнообразию которых позавидовал бы даже садист со стажем. Даже вырезанное на шее Бойца Имя — было следствием недовольства Жертвы Beloved, и даже сейчас кровоточащие рубцы служили напоминанием о том, кто является его Хозяином. Но Соби не пугали наказания — учитель приучил его терпеть невыносимую боль молча. Сильнее его расстраивало то, что он не смог угодить Сеймею. До встречи с Рицкой Соби старался находить радость в принадлежности и подчинении, но именно приказ Аояги старшего сохранил жизнь Бойцу и подарил ему простое человеческое счастье.
Будучи Бойцом Сеймея, Соби был искренне уверен, что любил его, но встреча с Рицкой заставила его изменить взгляд на вещи, перевернула весь мир Соби. И теперь, когда юноша нашёл своё место в жизни, Семей вернулся. Соби боялся этого, но встреча со старой Жертвой не вызвала в нём никаких эмоций, кроме одной... Сеймей пришёл за Рицкой, но Агацума знал, что не отдаст этого маленького и искреннего котёнка никому, даже Жертве Beloved, ведь теперь Соби точно знал, что он принадлежит своей маленькой Жертве так же, как и Рицка принадлежит ему. И не смотря на кровоточащий шрам Beloved, не позволяющий забыть своё прошлое и полностью порвать старую связь, Соби каждой клеточкой чувствовал, что теперь он боец Loveless, и его связь с Рицкой гораздо сильнее и крепче любой другой связи во всём мире. Это знание доставляло Соби неописуемое удовольствие, и давало силы побеждать в поединках заклинаний снова и снова, ведь теперь Бойцу было ради кого сражаться, ради маленького существа, крепко спящего сейчас в его объятиях, а значит и ради себя. Теперь у них была одна жизнь на двоих, и это было то самое счастье, о существовании которого Соби раньше и не предполагал.
Рицка беспокойно завозился и обхватил своего Бойца за талию, сладко жмурясь во сне.
- Со...би... - промурлыкал мальчик сквозь сон, сильнее прижимаясь к юноше. - Я люблю тебя...
- И я тебя, котёнок, больше жизни, - беззвучно прошептал Соби и улыбнулся. Той искренней улыбкой, которую видел только Рицка. Боец осторожно повернулся на бок, оказавшись лицом к мальчику, закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон...

- Рицка! - Соби подскочил на кровати, и сонным взглядом осмотрел комнату, в которой находился.
Сегодня родная однокомнатная квартирка Агацумы Соби выглядела довольно мрачно. По углам в хаотичном порядке были расставлены незаконченные работы, и уже дописанные картины, на столе одиноко красовалась пустая банка из-под пива, а одежда в творческом беспорядке покрывала все остальные предметы в комнате. Вообще-то Соби был дисциплинированным человеком, а следовательно - аккуратным, но сейчас ему совершенно не хотелось вставать и заниматься домашними делами. Сейчас голова казалась ему инородной деталью тела, а в ушах шумело. Да уж... Приятное начало выходного дня.
- Опять кошмары, - пробормотал юноша и лег на спину, натягивая на себя одеяло. - И что это ещё за Рицка? Видимо, я вчера порядком перебрал...


Глава 1.
читать дальше
Прошло 3 года.

- Чёртов будильник! - недовольно буркнул Рицка, привычным движением заставляя утихнуть ненавистные ему звуки, издаваемые электронными часами.
Парень уселся на постели и сонно потянулся, стараясь размять затёкшие конечности. В школу идти категорически не хотелось. У него вообще не было желания выбираться из тёплой уютной постели, собираться и выходить в холодную зябь декабря, но он прекрасно понимал, что прогулять ему никто не позволит.
Первым делом, заставив себя встать и принять тёплый душ для бодрости, Рицка натянул на себя свою обычную школьную одежду: тёмно фиолетовую водолазку из мягкой ворсистой ткани и тёмные джинсы. Он раздражённо одёрнул одежду, отметив для себя, что джинсы пора бы уже сменить — за последнее время он сильно вырос, и они стали ему коротки, что смотрелось весьма нелепо. Просить новые джинсы у матери не хотелось. Он вообще не понимал смысла в покупке новых вещей, если старые были ещё вполне пригодны. Сложив в сумку учебники и тетради, мальчик поспешил вниз, на кухню, где его ожидал завтрак, заботливо приготовленный его матерью.
На завтрак Аояги-сан опять приготовила каштаны, которые он терпеть не мог. «Всё-таки, мама странная, - подумал он. - Я каждый раз говорю ей, что не люблю каштаны, а она удивлённо моргает, будто я говорю ей это впервые».
- Рицка, ты почему не садишься завтракать? - поинтересовалась только что вошедшая на кухню Мисаки Аояги. Она вынула откуда-то с полки заранее приготовленный бенто и протянула его сыну.
- Мам, я не голоден, - соврал мальчик, не желая в очередной раз выслушивать удивлённые вздохи матери. - Перекушу в обед в школе. Ты замечательно готовишь бенто!
- Ты не будешь есть каштаны? Ты же их так любишь! - всплеснула руками женщина.
- Просто я не голоден, - почти раздражённо вздохнул Рицка. И откуда у мамы каждый раз берётся уверенность, что он любит каштаны, хотя он каждый раз сообщает ей обратное?
Желая избежать дальнейших расспросов, мальчик поспешно схватил свой школьный обед и, кинув его в объемную сумку, выскользнул в прихожую. Завернувшись тёмно-фиолетовое пальто и кое-как натянув кроссовки, Рицка выскочил на улицу где его поприветствовал холодный декабрьский ветер.
Обычно его уже ждала одноклассница и по совместительству девушка, Тамахи Наоко. Он привык думать о ней, в первую очередь, как о друге и уж потом как о девушке, потому что ей он рассказывал всё. Наоко была хранителем его секретов. Но даже она не знала о некоторых «странностях» Рицки. О них не знал никто.
Мальчик огляделся, но Тамахи нигде не было. Взглянув на аккуратные наручные часики, он понял, что вышел из дома очень рано. Одёргивая рукав пальто, он скользнул взглядом по малозаметному маленькому шраму на тыльной стороне ладони. Похожие рубцы были по всему телу, но в основном на руках, лице и шее, и это была одна из тех самых «странностей», о которых Рицка предпочитал молчать. Казалось бы, обычные шрамы от лёгких порезов, но мальчик не знал, откуда одни взялись. Просто не помнил. А шрамы ведь просто так не появляются?
А ещё... Часто случалось, что Рицка чувствовал себя каким то чужим и потерянным. Он долго не мог понять, что же это всё-таки за чувство, но со временем он ощутил, что ему чего-то крайне не хватало, но чего именно — мальчик и сам не знал. Три года назад его мать перевели в другой филиал фирмы, в которой она работала уже много лет, находящийся на другом конце Токио, и она приняла решение о переезде — работа была ей необходима, а вставать в пять утра и ездить в другой конец города она просто физически не могла. Рицка, как чуткий и любящий сын, легко согласился пойти на встречу матери и перевестись в другую школу, находящуюся рядом с их новым местом жительства, тем более, что друзей в старой школе у него не было, а просто знакомых он в расчёт не брал. В новой школе он сразу подружился с тихой, скромной Наоко, к которой проникся глубокой симпатией и уважением. Тамахи Наоко не была похожа на остальных его сверстников, как и он, любила читать, в её домашней библиотеке обнаружились полные собрания сочинений Иммануила Канта, Фридриха Ницше, Артура Шопенгауэра и многих других философов, труды которых он сам любил изучать вечерами. Но его не покидало ощущение, что там, в прошлой жизни, как мальчик называл период жизни до переезда, он оставил что-то важное. Бросил и забыл, а вспомнить ему никак не удавалось.
- Рицка! - от размышлений его отвлёк знакомый высокий голос, принадлежащий его подруге. - Я, вроде, не опоздала. Или это ты сегодня рано?!
- Это я, - картинно вздохнул мальчик. - Просто не рассчитал время, а дома ждать не хотелось. Порой даже стены навевают на меня тоску.
- Ну тогда идём! - девушка подхватила его под руку и фактически потащила в сторону школы. - Как настроение с утра пораньше? Что снилось?
- Ты же знаешь, мне уже несколько лет не снятся сны. Но я почему-то всё равно не выспался, - сердито пробурчал Рицка. - Естественно, и настроение явно не фонтан...
- Аояги, не тормози, - весело закричала ему в ухо Наоко, устав тащить парня. - До звонка пятнадцать минут. Если ты будешь плестись в таком темпе, то мы точно опоздаем.

Сегодня уроки тянулись дольше обычного. Такое бывало и раньше, но тогда Рицка чего-то очень ждал, а сейчас... Секундная стрелка будто раздумывала перед тем, как преодолеть очередное деление, каждый раз цепляясь за любую возможность остановиться. Двадцатое декабря. Завтра его день рождения, а этот праздник он совсем не любил. Об этом дне обычно помнила только мама, и даже Наоко часто забывала эту дату, поскольку Рицка о ней никогда не напоминал. Чтобы хоть как-то отвлечься в этот день, мальчик добровольно записался на дежурство по школе на двадцать первое декабря, и это значило, что он будет до вечера занят школьными делами, и у него не будет времени на грустные мысли.
Последним уроком была биология, и сенсей объявил тему урока.
Одиночество... Холод... Грусть... Нарисованные на холсте бабочки выглядят совсем как живые, того и гляди, сейчас сорвутся с нарисованных лепестков экзотических цветов и взлетят ввысь... Мерные мазки по полотну в такт тихой ритмичной музыке... Всё новые и новые нежно голубые пятна, с каждым мазком всё отдалённее напоминающие бабочек... С каждым разом более резкие и смазанные движения... Через несколько минут когда-то четкая, красивая картина уже больше похожа на одно большое размытое пятно... Мужская рука с ненавистью сбрасывает мольберт на пол... Горячие слёзы... Волнами накатывающее отчаяние и чувство полной безысходности...
Образы возникали сами по себе, словно мальчик видел чужими глазами, чувствовал за другого человека. И это была ещё одна «странность» Аояги Рицки. И такое случалось периодически последние несколько лет. Парень и сам не знал, когда это началось. Казалось, эти образы были с ним всегда, и он воспринимал их, как часть себя.
Образы отхлынули, и мальчик вздрогнул, когда почувствовал, как кто-то трясёт его за плечо.
- Вставай, мечтатель! - Рицка встряхнулся и поднял голову. Рядом с ним стояла улыбающаяся Наоко. - Уроки кончились, домой пора!
- Что-то я задумался, - извиняющимся тоном пробормотал мальчик, натягивая на себя пальто и складывая учебники с тетрадями в сумку. Его взгляд задержался на недописанной теме урока и пустом тетрадном листе. Чёртовы видения... Рицка смущённо перевёл взгляд на девушку. - Наоко, зайдём в Деловой Центр? Кажется, я совсем замечтался, и ничего не записал.
- Ну что с тобой поделать? - вздохнула Наоко. - Ладно, идём, я всё записала. Рицка-тян, с тобой сегодня что-то не то. Сначала из дома выскочил раньше обычного, потом витал где-то все занятия. Записался на добровольное дежурство в день своего рождения...Что-то случилось?
- Ты помнишь, - усмехнулся Рицка и дёрнул кошачьим ушком.
- Конечно помню, - смутилась девушка. - То, что я забыла про твоё пятнадцатилетие в прошлом году, ещё не значит, что и в этот раз я забуду.
Кончик кошачьего хвоста Наоко нервно подрагивал, а ушки стояли торчком, выдавая крайнюю степень возмущения девушки, и Рицка просто не мог не улыбнуться. Всё-таки она такая милая... Раньше он и подумать не мог, что кто-то из его сверстников станет для него настоящим другом.

- Спасибо, ты меня действительно выручила! - рассыпался в благодарностях Рицка, когда парочка вышла из здания Делового Центра.
- Мне кажется, я заслужила поцелуй! - казалось, Наоко была весьма довольна собой. Парень покраснел от смущения и легонько коснулся губами ее губ и тут же отпрянул. Но девушке этого было мало. - И ещё ты проводишь меня домой!
- Конечно, провожу, - вздохнул мальчик. - Можно подумать, когда-то было иначе.
В этот момент Рицка ощутил взгляд в спину, но, обернувшись, никого не увидел...

..........

Соби вздохнул. Вдохновение совершенно не спешило его посетить. Молодой человек извёл уже несколько полотен, но все они были безвозвратно испорчены. Парень сидел на полу в позе Лотоса, запустив пальцы в длинные русые волосы. Выкуривая сигарету за сигаретой, он пытался избавиться от грустных мыслей...
Агацума Соби никогда не жаловался на отсутствие внимания. Более того, он сторонился его, предпочитая шумным компаниям полное одиночество. Но часто случалось, что это чувство одиночества начинало давить на него с неимоверной силой. В такие минуты его волнами накрывали безысходность и грусть, но Соби и сам не мог объяснить подобных моментов.
С тех пор как три года назад он перевёлся из Художественного Института Тама в Токийский Национальный Институт Искусств, когда его работы заметили какие-то высокопоставленные личности, он почти ни с кем не общался. А все его разговоры с однокурсниками сводились к сугубо учебным вопросам, не более. Да и в старом университете у него почти не было знакомых, но почему-то казалось, что когда-то всё было иначе. Именно это чувство вызывало жуткую тоску.
А ещё юноша часто задавался вопросом, почему он не может быть как все. В свои двадцать три он никого не любил, а любовные письма от поклонниц и даже поклонников, получаемые им в огромных количествах, он просто игнорировал. Порой он ловил себя на мысли, что где-то есть человек, предназначенный ему судьбой, но парень тут же отгонял от себя эту идею, считая её глупой и необоснованной. И пришло же ему в голову в юности вырезать на шее надпись Beloved, что означало Возлюбленный. Шрамы часто кровоточили, будто подчёркивая свою неактуальность на этом теле. Теперь, став уже вполне сформировавшимся человеком, личностью, Соби не раз пытался избавиться от такой своеобразной «шрамированой татуировки», но её не брали даже лазерные приборы, и юноша просто смирился.
Сегодня на душе было особенно паршиво. Соби пытался рисовать, но по его собственному мнению, работы выходили бездарными, кривыми и тусклыми. Парень снова и снова пытался написать что-то лучше, раз за разом яростно сбрасывал полотна с мольберта и всё время курил.
К середине дня у Соби закончились сигареты и он, натянув на себя любимый плащ кремового оттенка, направился в ближайший магазин. Улица встретила его холодным сухим ветром декабря. Тишина вокруг просто оглушала, а в воздухе витало ощущение тревоги.
Супермаркет располагался совсем недалеко, всего в пяти минутах ходьбы от дома, где располагалась квартира Соби, но даже за эти несколько минут молодой человек успел продрогнуть до костей. Пытаясь согреться, он минут десять провёл в магазине, заодно накупив продуктов, чтобы пополнить пищевые ресурсы. Холодильник уже второй день встречал его полупустой упаковкой соуса и голыми железными решётками, а парень всё рисовал, пытаясь нанести на полотно все чувства и ощущения, что скопились внутри него и никак не могли вырваться наружу.
Закупившись необходимыми продуктами на неделю и прихватив несколько пачек сигарет, молодой человек вышел на улицу, прикурил и глубоко затянулся.
- Курить вредно, Соби! - юноша резко обернулся, выискивая взглядом обладателя этого вкрадчивого и насмешливого голоса. Возле витрины супермаркета в выжидательной позе стоял юноша с длинными тёмными волосами и взглядом террориста-смертника, знающего чуть больше, чем следовало бы.
- А сам то... - Соби узрел под ногами незнакомца несколько окурков, из чего сделал вывод, что этот субъект его явно ждал. - Как некультурно — фамильярничать с незнакомыми людьми. Кто ты? Что тебе надо?
- Ну я бы не сказал, чтобы мы были не знакомы, - наглая физиономия темноволосого юноши скривилась в ухмылке. - Надо же, Агацума... Ты действительно ничего не помнишь... Но ничего, так даже лучше, так ты не будешь мне мешать!
Соби не успел ничего ответить, так как незнакомец исчез, словно растворился в воздухе, оставив после себя несколько окурков на земле и смятую пачку из-под сигарет. Соби почувствовал неприятное жжение в области шеи и рефлекторно дотронулся до горла, замотанного бинтами в несколько слоёв. Ткань под подушечками пальцев была влажной, и это означало только одно...Молодой человек перевёл взгляд на руку и обнаружил, что его пальцы в крови. Он поспешил домой и первым делом сменил уже полностью пропитавшуюся кровью повязку на шее.
Неприятный инцидент с незнакомцем у супермаркета совершенно вылетел у него из головы, пока парень стоял в ванной и обрабатывал кровоточащие шрамы. Как ни странно, после похода в магазин тревога и грусть полностью оставили юношу, что он списал на благоприятное влияние свежего воздуха. На смену им пришли лёгкость и ясность мыслей, и Соби поспешил к мольберту.
Кисть ритмично двигалась в его руке, раскрашивая полотно в яркие цвета. Казалось, каждый мазок, каждый штрих нёс в себе частичку лета. Беспорядочные цветные пятна складывались в цельный тёплый образ: Зелёный цветущий луг, маленькое чистое озеро и сотни, тысячи бабочек голубого и василькового оттенков, взмывающих в небо...
Юноша устало опустился на пол перед картиной и закурил. Это была та сладостная усталость, которая наваливается после долгожданной победы или нескольких фееричных оргазмов бессонной ночью. Редко бывало, когда Соби нравились его картины, но сейчас... Возможно, это была одна из лучших его работ, но, странное дело, парню совсем не хотелось показывать её кому-либо. Как будто это было нечто личное, интимное. Молодой человек бережно снял полотно с мольберта и отставил в угол, накрыв лёгкой полупрозрачной тканью, после чего обессилено повалился на кровать и задремал.

Лёгкую дымку сна прорезал звонок мобильного, и парень потянулся к телефону, сонно приоткрыв один глаз. Перекатившись на другой бок поближе к стулу, где и находился источник звуков, Соби услышал лёгкий хруст и тихонько чертыхнулся — сколько раз обещал себе снимать очки прежде, чем лечь в постель. Телефон всё не умолкал, и молодой человек решил оставить причитания по поводу сломанных очков на потом. На мобильном мигала красная лампочка, и юноша несколько секунд помедлил, удивлённо воззрившись на телефон — красный огонёк на этой модели загорался, реагируя только на один, особый номер, но Соби точно знал, что никогда не задавал телефону эту позицию. Не было особых людей в его жизни.
Как только рука юноши коснулась мобильного, телефон замолчал. Соби глянул на дисплей и удивился: на мобильном не было пропущенных звонков.
- И чего только не привидится спросонья, - пробормотал парень, решив, что сработал будильник. - Только бы не забыть утром зайти в мастерскую. Я, наверняка, там уже постоянный клиент...
P.S. Нуждаюсь в комментариях, как в движущей или тормозящей работу силе ^^