Бета: murka3110
Фэндом: Loveless
Пейринг: Йоджи/Нацуо
Жанр: драма
Рейтинг: G
Размер: мини
Дисклеймер: Все права на персонажей принадлежат Kouga Yun
От автора: Фанфики были написаны для анонимного Лавлесс-треда по заявке анона с Зеро:
«
Один из мальчиков (любой, но лучше Жертва, главное, что именно один) начинает чувствовать (по любым причинам, здесь не важно). Ну и пытается обжиться с этими новыми "способностями". Второй (то есть Боец) его не понимает от слова совсем. Ангст, всё мрачно, разойтись нельзя, потому что пара. А вместе уже не получается. Можно сгустить красок и развить у Жертвы болефобию, и как следствие - агрессию, направленную исключительно на Бойца.
Желательно, чтобы всё в характере»
Автор: Анон с Регрессом
Регресс
Все началось слишком внезапно. Все началось слишком неожиданно. Все началось с регресса.
В один из солнечных день, тех самых, которые обычно не предвещают беды, им позвонила Нагиса.
- Йоджи, - произносит она. – Ты мне нужен тут. Сейчас же.
И отключается.
Йоджи смотрит на Нацуо, но тот лишь пожимает плечами. Они сейчас не в том положении, чтобы игнорировать Нагису и ее приказы. Поэтому через пару минут они уже стоят возле ее кабинета.
- Подожди тут, ладно? – Йоджи сдавливает плечо Нацуо. Тот кивает в ответ.
Йоджи толкает дверь и, проходя в кабинет, видит, что Нагиса сидит за столом, на котором беспорядочно свалена кипа бумаг и распечаток, и судорожно листает какую-то книгу. Йоджи вдруг чувствует смутное беспокойство. Но, зажмурившись и тряхнув головой, пытаясь прогнать это чувство, стучит по косяку, привлекая внимание. Нагиса поднимает голову.
- Йоджи, да, точно. Подойди сюда.
Йоджи делает пару шагов к столу, невольно приглядываясь к сваленным там бумагам. На них нарисованы какие-то графики и диаграммы, значения которых ему вряд ли понять.
Нагиса задумчиво смотрит на него и вдруг резко встает, схватив со стола несколько бумаг.
- Йоджи, - она протягивает ему смятые листки. – Вот тут последние данные по моим исследованиям. К сожалению, я слишком поздно выявила свою ошибку. Йоджи, - Нагиса поджимает губы. – Происходит регресс. И я не могу найти способ его остановить.
- Регресс? – Йоджи повторяет такое редкое для него слово и пытается прочитать то, что дала ему Нагиса.
- Возможно, я лишь пока не могу найти способ все исправить. Но есть вариант, что это исправить уже нельзя, что этот регресс уже необратим. Но нужно еще несколько экспериментов.
Йоджи непонимающе смотрит на Нагису. Непонимающе смотрит на исписанные неровным почерком листки. Йоджи не может понять, какое отношение он имеет к неудавшемуся эксперименту Нагисы.
Нагиса вздыхает, забирает у Йоджи смятые бумаги и снова садится за стол.
- Йоджи, – Нагиса прикрывает рукой глаза. – Ты начнешь чувствовать боль. – Нагиса медленно и сдавлено проговаривает каждый слог. – Ты понимаешь?
Йожди не понимает. Йоджи смотрит на свои руки, смотрит в пол, смотрит на Нагису и думает, что он ослышался.
- Чувствовать что?
- Чувствовать боль.
Йоджи не помнит, как он вышел из кабинета. Как закрыл дверь и как оказался в объятиях Нацуо. Он даже не помнит, как они возвращались домой и сколько времени он лежал, смотря в потолок. Для него дни, до этого пестрые и яркие, становятся одной сплошной серой полосой. Йоджи ждет. Ждал, что это начнется вчера. Ждет, что это начнется сегодня. И ждет, что оно начнется завтра. Ожидание заставляет его нервничать и бояться даже больше самой перспективы ощутить боль. Йоджи то и дело проверяет список входящих вызовов, среди которых нет ни одного от Нагисы. Прошла уже, наверное, неделя, а от нее не было ни звонка. Ожидание медленно разъедает Йоджи изнутри. Он в ярости бьет телефон об пол, разбивая и ломая его на несколько частей.
- Йоджи! Ты порезался! – выбегает на шум Нацуо, который был на кухне и делал себе бутерброды.
Йоджи дергается и поднимает невидящий взгляд на Нацуо.
- Дай я посмотрю. – Нацуо садится перед Йоджи, берет его руку в свою.
Йоджи вдруг приходит в себя, отдергивает руку, толкает Нацуо, встает и быстрым шагом идет в ванну. Нацуо идет за ним, но не успевает. Йоджи захлопывает дверь у него перед носом.
- Йоджи, так ты ничего не решишь.
- Заткнись, ты ни черта не понимаешь!
- Это ты не понимаешь.
- Да что ты знаешь вообще? Что? Нагиса сказала, что ошиблась. Я – ошибка.
Нацуо не отвечает, просто смотрит на дверь и качает головой. Нацуо уже не знает, что сделать и как сделать. Нацуо слишком устал от такого Йоджи. Нацуо вообще устал от Йоджи. Поэтому Нацуо молча уходит смывать кровь со своих рук и доделывать себе бутерброды.
Йоджи включает воду и промывает рану, достает осколки разбитого дисплея, которые остались у него в руке. Йоджи, щурясь, смотрит на свое отражение в зеркале над раковиной и не узнает в нем себя. Ему кажется, что это кто-то другой, а не он. Йоджи вдруг думает, что лучше бы это Нацуо оказался ошибкой, а не он. И что не Йоджи бы сейчас стоял перед зеркалом, а Нацуо. Йоджи стискивает края раковины и думает, что иногда лучше ничего не знать, и проклинает Нагису.
Проходит еще неделя.
Йоджи начинает бояться всего, что может как-то причинить боль. Йоджи заставляет Нацуо выкинуть все острые предметы и даже вилки. Обклеить острые углы поролоном и ватой.
- Йоджи, ты сходишь с ума.
- Заткнись и просто сделай это, Нацуо.
Возможно, Йоджи уже давно может чувствовать боль, но он заставляет Нацуо сделать все, чтобы Йоджи смог и дальше жить в иллюзии мира-без-боли.
Нацуо думает, что он не знает такого Йоджи. Нацуо думает, что он вообще ничего не знает про такого Йоджи и не умеет с ним общаться. Нацуо думает, что и не хочет знать такого Йоджи. Нацуо хочет все прекратить.
- Я больше не могу, - говорит он, стоя посередине комнаты и глядя на лежащего на полу Йоджи.
- И что?
- Я не могу больше.
Йоджи смотрит на Нацуо, словно видит его в первый раз.
- И что?
Нацуо закрывает глаза, поворачивается к Йоджи спиной.
- Я не могу больше. Я не чувствую связь.
Йоджи вскакивает и протягивает руку к Нацуо. Нацуо неожиданно делает несколько шагов вперед, не давая Йоджи себя схватить.
- Прости, - произносит Нацуо и идет к входной двери. – Я, действительно, больше не могу.
Йоджи хватает ртом воздух, как рыба, и не может прийти в себя после слов Нацуо. Йоджи срывается и бежит следом за Нацуо. Йоджи от волнения спотыкается о дверной порог и падает коленями на бетон. Йоджи судорожно всхлипывает. Нацуо останавливается на середине лестничного пролета.
- Нацуо, – вздыхает Йоджи, смотря перед собой широко раскрытыми и удивленными глазами. - Нацуо, мне… больно.
- Мне тоже, - говорит Нацуо и продолжает спускаться по лестнице.
Автор: Экс-лл-овец
Мне не больно
- А ну, иди сюда, Нацуо, - поманил к себе Йоджи своего бойца и без предупреждения ударил.
Нацуо озадаченно взглянул на жертву: чего это он? Его удары были больше непонятны и обидны, но боли он не почувствовал, поэтому пожал плечами:
- Ты что-то хотел мне сказать?
- Пропустишь мне удар в бою еще хоть раз, я выбью тебе второй глаз, понял?!
- Да ты чего, Йоджи? Мы же победили! Я же... Я же здорово им врезал, а?! Видел? А? Как они разорались? А ты еще передразнил их так!
Йоджи стиснул зубы. Нет, он вовсе не передразнивал. Ему было больно. И от этого дико страшно. Он не знал, что такое боль, он не умел ее терпеть. Он не желал этого! Он хотел как Нацуо - на все плевать и над всем смеяться. Да, жертва должна принимать удары и терпеть боль. Этому учат жертв, но этому никто не учил Йоджи.
- Мне было плохо, - выдохнул он, сознаваясь в своём ужасном положении.
- Да не ври, не было! - отмахнулся Нацуо и шутливо пнул жертву в ответ, а тот взвизгнул и бросился на бойца с кулаками.
Это было очень смешно, как он дрался, думая, будто может задеть этим бойца. Нацуо извернулся и подмял жертву под себя, а потом быстро наклонился и укусил кошачье ушко. Он это делал тысячу раз и раньше. Это просто так, для смеха и чтобы показать, что поймал, осалил, теперь води ты. Но Йоджи вновь завизжал и так пнул его, что Нацуо свалился на пол, пусть и не больно, но все равно.
- Не смей ко мне прикасаться! Встать и руки за голову, боец! - прошипел Йоджи, прижимая ухо ладонью, а из-под пальцев стала сочиться кровь. Раньше вид крови как-то не волновал, подумаешь! Ну, ладно-ладно, перевязать можно, чтобы не пачкалось. Но теперь Йоджи ощутил, как болит небольшая ранка. Совсем маленькая царапина, а болит, будто ухо оторвали! Кровь! Оторвал! И это все из-за него! Все из-за него! Из-за Нацуо!
- Поднимать руку на жертву бойцу строго запрещается! Навсегда! - принялась внушать жертва бойцу, и тот лишь вздыхал в ответ.
Йоджи же обошел бойца кругом, испытывая лишь одно желание: наказать! Но как? Боли он не почувствует, кровь ему не страшна, а его, Йоджи, агрессия искала выхода. Инстинкт убийцы поднял голову, требуя полного уничтожения.
- Я твой боец! - вздрогнул Нацуо, ощутив это желание жертвы через связь. Связь они оба чувствовали превосходно. Она им заменяла недостаток всех остальных ощущений.
- Я знаю... И только поэтому ты еще жив, гад. И я тебя предупредил! И приказы ты слышал. Ослушаешься - и ослепнешь. А потом сдохнешь.
Перед глазами быстро промелькнули картинки, как он кромсает бойцу лицо и горло, как тот корчится в предсмертных конвульсиях... Его боец! Йоджи встряхнул головой, дернул ушками и хвост хлестнул по ногам: да что с ним такое?.. Это все боль... Все она.
Нацуо не понимал, что происходит, и почему Йоджи так внезапно изменился после какого-то рядового сражения, когда они, ко всему прочему, еще и победили! Они лучшие! И они могут доказать это кому угодно. Но Йоджи ходил мрачнее тучи, и с каждым днем все становилось только хуже. Такое чувство, что он возненавидел собственного бойца.
- Может, мне уйти? Поживу отдельно... - попытался хоть как-то облегчить положение Нацуо.
- Нет! - вскрикнул Йоджи. - Не смей даже думать об этом!
Мысль о том, что он будет жить где-то сам по себе, делать что-то сам по себе, и там ему будет лучше, чем с Йоджи, просто выводила из себя, вызывая желание убить его прямо здесь и сейчас! За предательство.
- Ладно, не буду, - буркнул боец и поплелся в свой угол, где теперь он проводил большую часть времени, потому что его жертву уже давно бесило в нем решительно все. Бесило как он смеется, как он играет, как пялится в телек и даже то, как он ест.
Да, Йоджи бесила эта легкомысленность, эта веселость бойца, которому все так просто! Ему безразлично, что он перегрел еду, и жертва обожглась, безразлично, что окно всю ночь нараспашку, и Йоджи к утру замерз так, что еле разогнулся, ему на все плевать! На Йоджи в первую очередь!
- Да какая разница! - возмутился Нацуо, когда его вновь дернули из-за какой-то фигни.
- Большая разница! Я чувствую! Понимаешь ты, идиот?! Я все чувствую! Я не как ты!
- Тебя лечить надо! Я все расскажу Нагисе-сенсей!
- Я тебе расскажу! А ну встал к стене мордой и заткнулся! Три часа! Нет, четыре, и чтобы я тебя не слышал!
Никакого понимания. Никакого сочувствия! Одни только издевки и подкручивания пальцем у виска. А Йоджи нужно научиться с этим жить... Научиться понимать, когда вода теплая, а когда уже слишком горячо, разобраться в такой массе вещей, на которые он раньше не обращал внимания. Вот те же волосы, может, обстричь? Они за все цепляются, путаются, их дергает Нацуо. Больно! Нарочно дергает, и не помогает никакое наказание. Злоба на бойца вновь вскипела внутри жертвы.
Йоджи больше всего на свете хотел бы поделиться с бойцом этим своим горем, чтобы тот тоже что-нибудь понял. Все бесполезно. Он не понимает. Ему просто нечем это понимать! Скотина бесчувственная. Надрессировать можно: он теперь термометром пользуется, когда ванну наполняет, но почувствовать и прийти посочувствовать - не дождешься! Позвать можно и приказать можно, но это ничерта не помогает! Все равно больно. И с этой болью Йоджи всегда один.
Казалось, что должно стать легче - он научится, он станет избегать опасностей. Но легче не становилось. Только больнее, словно все, что он не чувствовал столько лет, он обязан прочувствовать на себе теперь. Все, что он сделал, всю боль, которую он причинил, ему возвращают и с огромными процентами.
- Нацуо, я устал. Я больше не выдержу, - вздохнул Йоджи в полной безнадежности. Он сидел за столом и привычно студил суп в ложке.
- Ну чего ты, Йоджи? - попытался утешить боец. - Ну я же погрел как ты любишь!.. Ну попробуй!
- Да причем тут?! - взорвалась жертва, и тарелка врезалась в стену, брызгая каплями супа и мелкими осколками на пол.
Дрессированный Нацуо невыносим точно так же, как недрессированный. Даже больше. Ишь, устроился! Йоджи тонет в океане боли, а он супчик погрел! Да чтоб ты сдох!
Каково это, когда живешь рядом с самым близким и важным, но ничем не можешь ему помочь? Нацуо видел, как Йоджи становится хуже. Но что он мог поделать? Что? Сесть рядом с ним и разрыдаться? Ему легче станет? Да хрен! Легче ему слегка, когда он может сорваться на бойце. А когда не может, то, как тигр в клетке, мечется, повод ищет. Нацуо уж даже сам ему помогает повод этот найти, подсказывает, ну а потом терпит. То есть не то, чтобы... Нет, ему не больно. Он же бесчувственный. Ни на что не способен. Ничего не понимает. Конечно, Йоджи, конечно...
Да, он знает, что однажды Йоджи сорвется. Но ему и тогда будет не больно. Йоджи его не больно зарежет... совсем не больно... совсем. А пока боец, конечно, и главный мучитель, и главная жертва своей жертвы. Ну а что ему сделать со своей чертовой бесчувственностью? Только и продолжать делать вид, что не чувствует он ничего. Да, конечно, Йоджи, конечно... Боль бывает только твоя. А моей, в душе, не бывает... Йоджи.
@темы:
ЙоджиХНацуо,
Драбблы