Рицке кажется, что он давно все это пережил. Предательство мамы, предательство Сеймея, предательство Соби... Все они бросили его, все оставили, все... Он называет это – предали.

На маму он совсем не злится. Рано или поздно ее состояние должно было стать заметно окружающим, это был только вопрос времени. Он был готов к этому. В клинике ей лучше, иногда она даже узнает его. В хорошие дни. Она все равно его мама несмотря ни на что. Он простил ее.

На Сеймея он иррационально обижается. За его ложь. Уж теперь-то Рицка знает, что брат всегда лгал ему. За то, что он предпочел умереть вместо того, чтобы довериться Рицке. За то, что забрал Соби...

Но больше всех он злится на Соби. Временами ему кажется, что он его ненавидит! Жгуче и со всей широтой души. В остальное время Соби как шрам. Рана уже затянулась, она уже не болит, не ноет при плохой погоде. Не мешает, но в то же время постоянно незримо присутствует. Она уже часть его, и он никогда не будет прежним.

Рицка уверен, что давно все пережил. Но почему же тогда он уже пять минут стоит и пялится на коротко стриженный светловолосый затылок? В Японии мало блондинов. Раньше Рицку это радовало. Не приходилось вздрагивать, видя похожий силуэт в толпе. Соби всегда выделялся своей яркой необычной внешностью, манерой одеваться и неуловимой аурой силы. В какой-то момент Рицка мечтал увидеть его снова. Прокричать в лицо все незаданные вопросы. Бить его кулаками, зная, что он не ударит в ответ. Бить, пока он не скорчится на земле изломанной игрушкой, чтобы потом опуститься рядом, прижаться к вздрагивающему телу и простить. Отпустить.
Рицка так и не смог отпустить Соби. Маму – смог. Сеймея – легко. А Соби – нет. Вот он, и сейчас шрамом под сердцем.

Рицка решительно заходит в кафе и, пройдя мимо светловолосого человека за столиком, заказывает себе чай и булочку. Он очень внимательно наблюдает, как официантка – милая девочка, явно на летней подработке – достает ему обсыпанный сахарной пудрой кусок пухлой выпечки, как оборачивает его салфеткой и кладет на блюдце, как ставит блюдце на поднос, добавляет туда чашечку, чайник, пакетики с сахаром, маленькую ложечку.

Рицке хочется сохранить призрак надежды: вот он сейчас обернется... а там Соби! Но в глубине души он уверен, что человек уже ушел. Или за столиком сидит незнакомый парень с редким для Японии цветом волос…
Деньги переданы, девочка улыбается, Рицка медленно выдыхает, готовый к любому исходу этой томительной сцены, и поворачивается.

За столиком, медленно и отстранено помешивая остатки кофе в чашке, сидит его Соби.

***
– Ну надо же, кого я вижу... – Рицка гордится собой, его голос даже не дрожит. Обычный такой, спокойный голос человека, случайно встретившего старого знакомого. Одноклассника или там соседа, просто знакомого, а не того, кто вывернул наизнанку всю твою жизнь.

Соби вздрагивает от звука голоса Рицки и вместо того, чтобы поднять на него глаза, опускает голову еще ниже. Наверное, он собирался по привычке спрятаться за водопадом волос, но теперь только чуть колыхнулась длинная челка. Губы Соби словно помимо воли растягиваются в вымученную улыбку, и он тихо произносит, выдыхает почти беззвучно:

– Рицка.

И закрывает глаза. Рицке кажется, что он бы и руками лицо закрыл, но это слишком сильное проявление чувств для идеального бойца.

– Не ожидал тебя тут увидеть. Говорили, что Beloved где-то в Европе. Надеюсь, тебе было там хорошо? Тебе всегда нравилась европейская кухня.

Улыбка на губах Соби становится совсем сухой и хрупкой. Словно крылья засушенной бабочки. Это, конечно, красиво, но стоит чуть задеть – и осыплется пыльцой на пальцы. А Рицка не то чтобы задевает - бьет словами наотмашь.

– Как там мой брат? Потерял-таки ушки? Как вы их делили? Или тебе как всегда не досталось?

Рицка знает, что это удар ниже пояса. Уверен, что Соби успел заметить отсутствие его ушек. А когда-то Рицка обещал, что отдаст их Соби. Не сложилось, кто ж виноват?

– Сеймей и его боец... погибли несколько недель назад. Мне очень жаль.

Рицка замирает, переваривая новость. Пытается отыскать внутри себя боль утраты, сожаление, горе, но все давно отгорело. Он уже хоронил брата один раз. Второй – как-то глупо.

– Так ты ко мне, что ли, вернулся? – Рицке хочется, чтобы вопрос прозвучал насмешливо, но выходит жалобно и почти с надеждой. Соби в первый раз с начала беседы поднимает на него глаза.

Они долго смотрят друг на друга. Можно было бы предположить, что видят что-то особенное, общаются без слов, но если это и так, Рицка совершенно не понимает, о чем речь. Он и раньше никогда не понимал своего временного бойца. Теперь же угадать, о чем тот думает, вообще невозможно.

– Меня разыскивают за убийства во Франции, Италии и Испании. Мне нельзя ехать в Германию и Швейцарию. Да и здесь оставаться небезопасно. После всего, что я делал, меня выдаст любая страна. У меня репутация маньяка с фантазией, - усмехается он так горько, что Рицка чувствует вкус этой горечи на языке. – Сеймея уже нашли, я ушел чудом. Я надеялся на старые связи тут. Я даже не думал о тебе.

Рицка удивлен таким развернутым ответом. Да что удивлен – он просто в шоке оттого, что Соби вообще ответил. Раньше их общение складывалось из намеков и недомолвок. Видимо, всё изменилось гораздо больше, чем Рицка мог предположить. Старые связи... К кому тут мог обратиться Соби? К Кио? От него не будет толку. К кому-то из школы? А вот это теплее. Рицу. Вот только может ли он сделать что-то? Захочет ли?

Звон вызова больно бьет по барабанным перепонкам, но Рицка даже не морщится. Привык. Соби только поворачивает голову в сторону и, прикрыв глаза, отправляет подтверждение о принятии вызова.

– Боюсь, мне придется уйти. Был рад тебя повидать, ты отлично выглядишь. Наверное, стоит попрощаться... Видимо, человек, на помощь которого я надеялся, решил, что добить проще.

Соби встает и отвешивает Рицке церемонный поклон, а потом быстро выходит из кафе. Не похоже, что он идет на смерть, но вот его слова Рицке не нравятся. Да и он еще не сказал все, что хотел. У него появился шанс довести до логического завершения то, что они начали много лет назад, и он этот шанс не упустит.

Рицка выбегает из кафе следом за Соби и едва успевает заметить, куда тот свернул. Он и забыл, каким стремительным может быть его боец. Оказывается, решение Рицка давно принял, а осознал это только сейчас. Соби все еще его боец...
Рицка несется по улице, постоянно наталкиваясь на прохожих и извиняясь, одновременно сетуя на такое скопление народа и радуясь ему - ведь если бы Соби переместился сразу на место дуэли, Рицке было бы трудно его найти. Странно видеть его в простых джинсах и невзрачной куртке. Рицке приходится внимательно вглядываться в светлую макушку, чтобы не потерять Соби из виду. Вот он ныряет куда-то за угол, и Рицка, следуя за ним, внезапно оказывается в длинном узком тупичке. Между домами почти нет места, глухие стены без окон создают ощущение колодца. Или могилы.

Впереди стоят два парня, лет двадцати на вид. Выпускники, машинально отмечает Рицка.

– Агацума! Зря ты сюда сунулся. Никто тебе не поможет. Мы Ruthless. И мы вызываем тебя на битву заклинаний.

– Принимаю... – Соби вдруг замолкает в нерешительности. Имя Beloved умерло вместе с Сеймеем, а своего у него нет. Рицка тут же делает несколько быстрых шагов и, потянув Соби за непривычно колючий затылок, целует его плотно сжатые губы. Рицке не приходится дотягиваться. Это все, о чем он может думать в первые секунды. Раньше Соби чуть ли не пополам складывался, чтобы его поцеловать, теперь ему достаточно склонить голову. Соби явно что-то решает - Рицка видит, как появляется и разглаживается складка между его бровей. А потом он приоткрывает рот, и оба внезапно пошатываются. То, что раньше высасывало из Рицки силы так, что Соби приходилось его поддерживать, теперь вливается таким безмерным потоком, что боец вынужден схватиться за жертву, чтобы устоять на ногах. Он прижимает Рицку ближе к себе, и поцелуй выходит за все рамки приличия.

– Эй, мы вам тут не мешаем? Может, на шухере постоять, пока вы тут развлекаетесь?

Злой окрик заставляет пару разомкнуть губы. Соби выглядит ошарашенным, на вечно бледных щеках горит лихорадочный румянец. Рицка чувствует, как тесно в штанах, и со вспыхнувшим стыдом понимает, что раньше с несистемными у него так никогда не было, хотя за время учебы в институте он познал все прелести секса. С представителями обоих полов.

– Пара Loveless. Мы принимаем вызов, – командует Рицка и выжидательно смотрит на Соби. Вдруг тот все же войдет в систему в авторежиме?

– Загрузка системы! – Боец только кивает, подтверждая, и чернильное пятно накрывает душный теплый воздух.

Соперники читают объединяющее заклинание, а Рицка просто дотрагивается до теплых пальцев Соби и приказывает:

– Победи.

И Соби чуть сжимает его руку в ответ. А затем делает шаг вперед, занимая привычную позицию, и атакует:

– Слезы отчаянья дождем прольются вниз.

Противников, только приготовившихся ставить защиту, тут же накрывает ливнем, и их одежда стремительно намокает.

– Это что? Шутка такая? – выкрикивает боец Ruthless. – Даже силы на защиту тратить лень.

«Очень зря», – думает Рицка.

Боец противников продолжает выкрикивать, видимо надеясь сбить Соби с концентрации:

– Всего лишь дождичек? Теряешь хватку, Агацума. Так ты и вправду ничто без своего хозяина? На что ты надеешься? Что тебя подберет младший брат Beloved?

Рицка не вслушивается в злые слова, они звучат для него словно издалека и совсем не задевают. Он еще не знает, что придумал Соби, но даже тех нескольких боев, которые у них были в прошлом, хватило, чтобы доказать ему: с Соби защиту нужно ставить всегда. И, вторя его мыслям, Соби добавляет:

– Каждая капля иглой ранит тело и душу. Смерть.

Противники на два голоса кричат от боли, Рицке хочется заткнуть уши, но влажный хруст разрываемой кожи, с которым каждая капля прорастает иглой, уже вполз в уши и еще долго будет преследовать Рицку в кошмарах. Он забыл, насколько жестоким Соби может быть в бою. Ruthless, похожие на жутких окровавленных ежиков, падают плашмя, длинные иглы не позволяют рукам и ногам гнуться. Оковы, обычно светящиеся электрическим голубым светом, слабо мерцают багрово-красным от крови.

– Победа. Отмена системы, - раздается рядом спокойный голос Соби, и Рицка закрывает глаза. Откуда-то сбоку едва слышен шум машин - видимо, в этот тупик даже звуки не хотят проникать. Рицка смотрит на два бесчувственных тела у стены и облегченно замечает, что, как и всегда при отмене системы, все видимые повреждения исчезают.

– Что с ними будет? - спрашивает он у Соби.

– Ничего, – равнодушно отвечает тот, с любопытством наблюдая за Рицкой. – К вечеру очнутся, если их не найдут раньше. Пара дней слабости, обезвоживание, возможно, сотрясение, если неудачно упали. Они проиграли, их сила почти истощилась, на восстановление уйдет несколько недель, они нам больше не помешают. Ничего страшного, Рицка, я помню, что ты не С... – Он обрывает себя на полуслове и быстро исправляется: – … не любишь убивать.

Рицка слышит оговорку, но решает не расспрашивать сейчас. Определенно, не место и не время. Стоит вообще убраться отсюда, пока их кто-то не увидел. Теперь Соби никуда не денется, Рицка уже чувствует слабую связь.

– Домой. Перенеси нас домой, – просит он и прижимается к бойцу.

***

Они оказываются прямо в комнате Рицки. Он еще пару секунд обнимает Соби, затем почти с сожалением отпускает и направляется к шкафу. Достает два полотенца и протягивает одно Соби.
– Ты знаешь, где ванная, – не глядя на бойца, говорит Рицка.
– Откуда? – недоуменно спрашивает Соби.
– Ты же был с моим братом три года, неужели ни разу...
– Ни разу.
– Ох... Вторая дверь по коридору налево. Напротив комнаты Сеймея.
– Спасибо. Что ты собираешься делать?
«Со мной», – непроизнесенным зависает в воздухе.
– Приготовлю нам обед и тоже приму душ. Не тупи, Соби.

***

На кухне Соби появляется в старой рубашке папы Аояги, которую ему на ручку двери ванной предусмотрительно повесил Рицка. В расстегнутом вороте видно горло. Рицка подходит поближе.

– Можно?

Соби кивает и приподнимает подбородок, чтобы Рицке было удобнее. Рицка смотрит на поблекшие буквы, на редкие тонкие ниточки терновника и испытывает такую радость, что перестает сдерживаться. Тянется губами к горлу, как когда-то в том бою, замирает на секунду, прикрывая глаза, и целует теплую кожу. Соби резко выдыхает, кадык дергается, и Рицка прикусывает его. И Соби словно оживает, шепчет жарко: «Рицка, ты не представляешь, сколько ее в тебе, я же захлебнусь!» Смеется надломленно и отстраняется явно через силу. Рицка не пытается удержать, хотя очень хочется, и старается отвлечься.

– Разве бойца наказывают за проведенные бои? Я всегда считал, что за все отвечает жертва. Тем более, все говорили, что ты даже сморкаешься только с разрешения Сеймея. Почему же теперь тебя разыскивают и хотят убить? - Голос даже не дрожит, за эти годы Рицка научился держать лицо в самых неординарных ситуациях. А по Соби и раньше ничего нельзя было прочитать, только легкий румянец на всегда бледном лице напоминает о проявленной бойцом слабости.

– Разыскивают цивильные власти. Сеймей делал все слишком показательно и не давал себе труда скрывать... тела. А системные... Боец без жертвы, боец моего уровня да еще и имеющий зуб на директора одной из школ... Конечно, я представляю угрозу.

– А если у тебя будет жертва?

– Рицка, зачем тебе эти проблемы? Мы не виделись почти десять лет. Ты мне ничего не должен. Даже наоборот – имеешь несколько причин злиться на меня. Так почему ты встал рядом со мной в этом бою?

– А что я должен был сделать? Позволить тебе умереть или убить их? Допить чай и пойти по своим делам? - Рицка снова заводится. Как он может так говорить? Это Сеймею было плевать на бойцов, Рицка не такой. Не такой!

– Именно. Почему ты не забыл обо мне? - холодный ответ срывает что-то внутри, и Рицка позволяет себе показать свое раздражение.

– У меня есть несколько вариантов ответа. Романтичный: я скучал по тебе и до сих пор немного влюблен. Меркантильный: мне нужен боец. Мой одноименный так и не нашелся, а я устал быть один. Силы у меня много, не каждый справится, а ты – лучший. Эгоистично-садистский: хочу отомстить и заодно получить личного пса в свое распоряжение. Тщеславный: Рицу удавится, когда я приду с тобой в школу. Я хочу на это посмотреть. Пошлый: хочу безотказную сексуальную игрушку. Еще варианты? Или этих хватит?

– А какой из них настоящий? - Соби не удивлен. Спокоен, собран, вежлив.

– Все понемножку.

Рицка подходит вплотную, вторгаясь в личное пространство, и прикусывает губы Соби, пристально глядя ему в глаза. Втягивает в рот нижнюю, звонко выпускает и внезапно сжимает рукой пах. Полувставший член в его ладони напрягается сильнее. Рицка усмехается шальной улыбкой и отступает.

– Как насчет тебя? Ты готов стать моим бойцом на таких условиях?

– А у меня есть выбор? – Улыбка, чуть тронувшая губы Соби, горькая и усталая. Рицка как-то вдруг понимает, что Соби уже за тридцать, далеко не мальчик, и даже не подросток, которым он его запомнил. Взрослый мужчина. И всю жизнь кто-то решал за него, что и как делать...

– Выбор есть всегда, - твердо отвечает Рицка. Вся его злость испарилась, оставив внутри холодный комок боли.

– Ты хочешь сказать, я могу отказаться? Пообедать и уйти? – недоверчиво переспрашивает Соби.

– Вали... – скрывая разочарование, небрежно пожимает плечами Рицка.

– Тогда давай есть.

Соби садится за стол и начинает медленно есть лапшу. Рицка стоит, моргая, еще пару секунд, потом как-то разом сникает, неловко устраивается на краешке своего стула и тоже принимается за обед. За столом повисает густое неприятное молчание.
Тихо стучат палочки. Рицка жует, не чувствуя вкуса. Он снова и снова прокручивает в голове их диалог и опять не может постичь логики Соби. А еще понимает, что отчаянно не хочет, чтобы он уходил.

***
– Почему? – не выдерживает Рицка и окликает Соби, когда он уже берется за ручку двери. – Я что, хуже Сеймея?

Соби замирает на пороге, словно ему выстрелили в спину.

– Ты лучше, добрее, сильнее, чище... Я не достоин, – твердо отвечает он, не оборачиваясь.

– Но ты хотел бы быть моим бойцом? - Голос предательски дрожит, но Рицке уже не так важно удержать лицо. Удержать Соби важнее. Даже не так. Не удержать, а сделать так, чтобы он сам захотел остаться.

– Это лучше, чем смерть... - Пожимает плечами Соби, и Рицка не видит за искажается его лицо, как тяжело ему даются жестокие бездушные слова. Как хочется Соби остаться.

Рицка громко выдыхает и отступает на шаг, словно Соби его ударил.

– Убирайся

И Соби уходит. Делает шаг, через силу, потом еще один, и еще...

– Прочь из моей жизни! – орет Рицка вслед, с грохотом захлопывает дверь и сползает по ней на пол.

«Упрямый, равнодушный робот, кукла бездушная», – ругается Рицка, сжав голову руками. Все, казалось бы, давно пережил. Но нет. Оказывается, что спустя столько лет вновь обрести и потерять – это гораздо хуже, чем тогда, во много раз больнее. Внутри, там, где раньше был шрам, снова раскрытая сочащаяся гноем рана. Не зажило, значит. А сейчас внутри нее еще и червяком извивается связь. Корчится, тянет, болит... Рицка вскакивает на ноги и сосредотачивается на этой боли. Собирает ее всю, сворачивает в упругий шар и посылает по связи вместе с ворохом накопленной и бесполезной без бойца силы.
Чувствует ответный всплеск и улыбается. По лицу течет соленое, и Рицка слизывает попавшие на губы капли. Кровь носом пошла. Перенапрягся... Ничего... Он просто посидит тут немного...

***
Рицку приводит в себя странный звук, словно кто-то скребется в дверь. Он медленно мотает тяжелой головой и видит подсохшее пятно крови на футболке. За окнами темно. Кажется, он провалялся без сознания несколько часов. Звук повторяется, и Рицка, с трудом поднявшись на ноги, открывает дверь.

Соби сидит на пороге и силится улыбнуться.

– Какой же ты упрямый, - хрипит он и тянет руку. Рицка обхватывает его ладонь, и сразу становится легче. Через несколько минут оба уже могут стоять на ногах. Рицка – в доме, Соби – за порогом. И сцепленные руки – как связь.

– Не отпущу, – шепчет Рицка, и боец кивает:

– Не отпускай.

А потом Соби шагает внутрь, и Рицка вынужден отступить в прихожую. Они сталкиваются где-то у вешалок, Рицка ударяется о них спиной, смеется в беспорядочно целующие его губы, обхватывает голый затылок, пытаясь получить больше. Все сразу. Внутри сворачивается довольная сытая связь. Соби пытается перехватить инициативу, но Рицка не позволяет. Толкает его в коридор, прижимает своим телом к стене, просовывает колено между ног. Трется, чувствуя, как возбужден Соби.

– Раньше я мечтал, как найду тебя и буду бить, пока не перестанет болеть внутри.

– Бей, – улыбается Соби.

– Я тогда был маленький, теперь хочу другого.
Но, противореча своим же словам, прихватывает за лацканы и слегка стукает спиной о стену. Ловит губы и кусает. Опускает одну руку ниже и сжимает член Соби через одежду. Тот стонет и запрокидывает голову. Подчиняется, как и всегда. Но теперь Рицка верит, что именно этого ему хочется.

– Я тебя ненавидел! – Рицка снова толкает Соби и впивается в губы еще одним злым поцелуем. Тут же лижет припухшие от его грубости губы и отступает назад, отворачивается, начинает подниматься по лестнице, уверенный, что Соби последует за ним. Теперь он уверен, что Соби куда угодно за ним последует.

***
Они раздеваются в мучительной тишине, опьяненные тем чувством, когда уже можно, но хочется растянуть удовольствие. Ожидание подарка так же приятно, как сам подарок, оно делает его еще ценнее. Они оба знают все о ценности этого дара. Рицка неожиданно чуть смущается, оставшись обнаженным. Как будто и не было всех тех, с кем он до этого момента делил постель. Соби выглядит так, словно всегда ходит голым. Он же и делает первый шаг.

– Все еще хочешь бить? – и опускается на колени. Смотрит снизу, но во взгляде вызов, которого Рицка никогда не видел у всегда покорного бойца.

– Нет. Никогда. Я же тебе обещал, – и тянет Соби вверх, чтобы поцеловать, на этот раз нежно, жарко, не пытаясь доказать что-то, просто даря себя.

Рицка подталкивает Соби к кровати, проводит по груди раскрытой ладонью. Доходит пальцами до паха, гладит стоящий член.

– Я не хочу приказывать. Просто не мешай мне, – просит Рицка, и Соби послушно закидывает руки за голову и чуть раздвигает ноги. Рицка со свистом втягивает воздух сквозь сжатые зубы и тянется куда-то под кровать. Достает смазку и размазывает по своему члену. Соби, как зачарованный, смотрит на плавные движения ладони и тяжело дышит. Когда Рицка ведет пальцами ему между ног, он только шире разводит колени и облизывает красные искусанные губы. Соби не зажимается, когда Рицка толкается внутрь его тела. Они только держатся друг за друга взглядами, словно пытаясь подчеркнуть важность того, что происходит сейчас между ними. Ушек давно нет у обоих, но теперь, двигаясь в одном ритме, они словно дают обещание забыть все, что было «до». Теперь – только Рицка. Теперь – только Соби.
Рицке жарко. И голова кружится. Наконец-то ничто не останавливает. Можно, можно, можно! Касаться, гладить, сжимать и смотреть на реакцию. Целовать, кусать, толкаться в жаркое тело. Рицка старается двигаться медленно, но это так сложно... Соби подается навстречу, раскрывается, чтобы впустить глубже, чтобы было еще лучше. На его щеках горит лихорадочный румянец. Он комкает края подушки, чтобы удержаться на грани.

– Можно, Соби, – наконец-то разрешает Рицка, и Соби притягивает его к себе, жадно целуя и быстро скользя рукой по своему члену.
Рицка кончает первым, падает Соби на грудь, не спеша вынимать, и чувствует, как между их животами расплывается липкая лужица.

– Теперь ты никуда от меня не денешься. И я никому тебя не отдам.

Соби согласно кивает, обнимает Рицку еще крепче и позволяет себе уснуть.