Название: Жертва желания
Автор: Tancredi
Beta: Librari
Fandom: Loveless
Персонажи: Рицу, Соби, упоминание матери Соби.
Жанр: драма
Рейтинг: PG13
Размер: мини
Disclaimer: Все права на персонажей принадлежат Kouga Yun
Предупреждение: Возможный ООС персонажа.
От автора: давным-давно автор пытался поразмыслить, почему Рицу отдал Соби. Полноценного текста не вышло – просто зарисовочка.

читать дальше
Одни говорят, он талантлив, другие утверждают, что гениален. Более талантливого и при этом чистого Бойца не знает история. Были более сильные, но в уже состоявшейся паре, а такого природного дара не было ни у кого. Его Система – произведение искусства, даром что художник. Мальчик прекрасно рисует. Его манера боя – поэзия. Нет, стихов он не пишет.

Но Рицу не в состоянии на него смотреть. Агацума Соби – лучший из лучших. Такими бойцами занимается директор Семи Голосов лично. Должен заниматься. А Рицу выворачивает от самой мысли об этом долге.

Как обожгла их первая встреча с Соби. Тот был шестилетним крохой, просто взглянул, и вот Рицу снова тринадцать, на него снова шипит его пятнадцатилетний Боец:
«Бездарность! Слабак! Мы опять проиграли из-за тебя! Ты бы видел, как жалко ты сейчас выглядишь. Мужчина не должен быть жалким. Слышишь? Да я лучше буду с простым смертным, чем с такой Жертвой как ты!» – столько ненависти и презрения, столько нежелания.

Когда она объявила, что выходит замуж, потому что беременна, Рицу показалось, что его больше нет, умер. Его просто вышвырнули, как мусор, после всех этих лет, как лишнюю ненужную вещь…

Встреча с ней в ее сыне была так невыносима, что не было никаких сил ни сдерживаться, ни быть взрослым, ни быть хотя бы чужим. Мальчик, конечно, плакал, как все дети, и это так безумно раздражало, так хотелось заткнуть его, придушить. И слова вырвались сами собой, такие же глупые, как детская обида. Конечно, ребенок не был ни в чем виноват. И это было так легко понимать, сидя у себя в кабинете и не видя его. Сколько раз сенсей клялся себе быть с мальчиком, ну, поласковей, ну хотя бы просто не выделять его. Не получалось. Стоило увидеть, и все тут же вылетало из головы. Дикое раздражение, за которым пряталась… пряталось безумие страсти. Хотелось схватить и сжать, заставить смотреть на себя, заставить ответить «почему?!», «за что ты так со мной?»

***

Выдержка, натренированная годами, помогла. Рицу научился не смотреть, не замечать этого ребенка среди других учеников. Пять лет удавалось проходить мимо и искренне не видеть. Маленькими детьми занимались младшие сенсеи, к директору приводили самых перспективных Бойцов от одиннадцати до тринадцати. Чистые редко бывали такими, да и само явление чистого Бойца встречалось нечасто – один, максимум два на школу.

Предстояли два года страха, которые надо было проскочить, и забыть об Агацуме. В ход пошли и подтасовки и унизительные для директора школы приемчики. Первый раз получилось и вовсе позорно: Рицу не допустил Соби до экзамена по возрасту. Ну и что, что ему одиннадцать всего через двадцать дней? На первом весеннем экзамене удалось засыпать. И тоже… на грани. То, что требовалось выполнить, преподавалось чуть позже, мальчик растерялся и не добрал полбалла. Когда же Соби опять привели осенью, Рицу чуть не зарычал.

– Мне поставить вопрос о вашей квалификации, сенсей? – ледяным тоном прямо при ученике осведомился Рицу. – Я его непременно поставлю. Ваш любимчик ни на что не годен, все это видели еще весной.
– Он прошел все предварительные тесты с большим отрывом от остальных, – лепетал младший сенсей.
– Что ж, посмотрим, – кивнул Рицу и процедил Соби: – Загружай Систему.

Оглядев изнутри Систему, которая на этот раз была довольно нетипична для самого Соби, Рицу презрительно уронил:
– Не хватает только герани в горшочках, – он произнес это таким тоном, будто ничего более нелепого не видел в жизни. – Построению функциональной Системы тебя не учили? Что делать с этими красивостями, если у тебя совсем нет материала для боя?

Хуже, чем в этом бою, Соби еще не сражался. Он показал уровень посредственного и ленивого ученика. И сам Соби, и его наставник были шокированы. Воспользовавшись ситуацией, Рицу выгнал из школы младшего сенсея, а Соби запихнул к какому-то новичку, довольно бездарному от природы, надеясь не встретиться больше с Агацумой до самого выпуска.

Но весной сенсей-новичок чуть не волоком притащил Агацуму на экзамен. Рицу нервно рассмеялся, а Нагиса заметила:
– Этот мелкий выскочка умеет очаровывать сенсеев, весь в мать.
– Примешь у него экзамен? Он мне уже смертельно надоел, – деланно зевнул Рицу.
– Вот как? – ухмыльнулась Нагиса. – Я-то приму, если ты будешь наблюдать, чтоб потом не говорил мне, будто я давала ему поблажки.

«Подсунуть Рицу бездарность – такой прекрасный шанс когда еще представится?» – рассмеялась Нагиса про себя и, нацепив самую ласковую из своих масок, отправилась экзаменовать Агацуму.

Впоследствии Рицу так и не понял, что именно сотворила Нагиса с Соби, но то, что делал этот мальчик, потрясло весь Совет. Его манера боя действительно выглядела настолько нестандартно и непредсказуемо, настолько красиво, что казалось, для него нет ничего невозможного. Даже теми скромными знаниями, которыми он пока обладал, он пользовался так, как не приходило в голову никому из преподавателей. Экономно, эффективно, изящно, и даже с некоторым юмором. То, как он завершил одно из заклинаний, одновременно переместив Нагису-сенсей, чтобы посланный вихрь не затронул ее, заставило Рицу по-настоящему посмотреть на этого ученика и с ужасом признать, что он… лучше всех, кого Рицу когда-либо встречал. Повернуть оси Системы – ничего сложного, но почему-то никто этого не делал из его учеников, заметил себе Рицу и решил ввести эту практику среди своих Бойцов.

***

Это безумие. Опять оно подстерегает и впивается когтями в сердце, в мозг, в каждую мысль и каждый взгляд. Стоит посмотреть на мальчика, за его спиной встает оно. Она. Самая ненавистная, ужасная, жестокая, самая любимая женщина. Она и мертвая не оставит его в покое, будет мучить и воспоминаниями, и этим ребенком, так похожим на нее. Сколько ее в нем, мимолетные движения, мальчик и не подозревает об этом, но Рицу-то видит. И видит только ее.

«Никогда не буду выглядеть жалким! Никогда! Буду самым сильным. Посмотри же на меня». Постоянное унижение достоинства, что бы он ни сделал: «И не прикасайся ко мне! Обойдусь без твоей помощи». И никогда, никогда похвалы, ни одного слова сочувствия – он ведь должен быть сильным. Он ведь Жертва. А сколько лицемерия! Никто и не догадывается, что этот очкастый ангелочек в короткой юбочке и белых носочках умеет говорить такие слова – так тиха с сенсеями, такая внешняя кротость. Но стоит остаться без взрослых, это бес какой-то. Такая безжалостность, такая страсть бить по больному. Ни одной мелочи, ни одного самого маленького промаха не прощалось ни разу, постоянно напоминалось и высмеивалось. Конечно, они проигрывали. Много раз. Гораздо чаще, чем выигрывали. Все победы – исключительно ее заслуга, вопреки его жалким потугам, все проигрыши – его несомненная вина, его слабость, его бездарная стратегия, его медлительность.

– Хочешь быть самым сильным из моих Бойцов? – «И только попробуй ответить «нет», маленькая тварь».
– Да, сенсей, – шепчет мальчик, глядя в пол.
– Тогда раздевайся.

Соби давно не раздражает как раньше. Ему тринадцать. Он манит как магнит. Он ли? Нет, черт возьми! Она! У него ее лицо. Она манит сенсея изнутри мальчика каждым жестом, каждым поворотом головы, а иногда и интонацией голоса, когда она говорила с учителями – ангельской интонацией. И хочется вывести ее на чистую воду: «Тебе не обмануть меня! Больше нет. Я все о тебе знаю. А теперь ты примешь боль. Много боли. Потому что ты мой Боец!» Безумие и страсть. С каждым ударом и облегчение, и безнадежность влюбленности. В него? В ребенка? В мальчика?.. Да нет же, при чем тут мальчик? Какой еще мальчик?.. Она. И только она там внутри плачет от боли, но принимает и будет принимать ради него. Только так можно хоть на время усмирить, унять безумие, перестать желать ее.

***

– Где твои ушки? – спрашивает четырнадцатилетний Минами своего Бойца.
– Отдала, – отмахивается она. – Простому смертному, не бойся. О Связи не забыла.
– Носи накладные. Не позорь меня, – Минами пытается подавить вспышку гнева и ревности, и голос становится особенно ровным и холодным.
– Еще чего! – Боец мгновенно взвивается в истерику. – Я их не для того отдавала.
– Я тебе приказываю, – со всей возможной твердостью произносит Жертва.
– Что ты мне? – реакция у нее молниеносная, и боль в кошачьем ушке для Минами почти невыносима: мало того, что впилась ногтями, так еще и выкручивает. – Запомни, Минами, от тебя я хочу слышать только вежливые просьбы, как подобает от младшего к старшему. Тебе ясно? – на сколько может повернуться ухо, прежде чем оторвется? – Ясно, я спрашиваю?

Минами пытается отцепить ее от себя и не издает ни звука – ему не до этого, у него задача не допустить слез боли, которые уже предательски стоят в глазах. В борьбе он дергается, и видимо, это движение Боец принимает за кивок, поэтому отпускает многострадальное ухо.

И как настоящий Боец, она взяла себе на вооружение этот отвратительный прием – пребольно хватать Жертву за ушки при любом недовольстве. И если не успел увернуться, лучше даже не пытаться бороться – быстрее отпустит.

Мучительно хотелось избавиться от ушек, но кроме нее Рицу не мог представить никого, кому бы он их отдал. Она же всем своим поведением демонстрировала, как ей отвратительна сама мысль терпеть его прикосновения и тем более с целью лишения ушек.

***

– Ты опять не слушала мои приказы в бою, – пытается обсудить последний бой Минами со своим Бойцом.
– Если бы я их слушала, нас бы разбили еще в самом начале. Я тебе сто раз уже говорила: от тебя мне требуется поддержка, а не дурацкие приказы. Не мешай мне, и я все сделаю! Сколько раз повторять?
– Так вести бой не эффективно, – не сдается Рицу.
– Кто из нас Боец? – голос внезапно становится ласковым, но в глазах вовсю плещется истерика. – Сколько я принесла побед, когда ты не лез? И сколько раз мы проиграли благодаря твоим приказам? А?!
Рицу не всегда хватает опыта определить, слышит ли его Боец, или уже нет.
– Мы проиграли от неслаженности… – все еще пытается достучаться Жертва до своего Бойца. – Ты все выполняешь не так, как я говорю.

***

В период ученичества самого Рицу старые традиции были почти забыты: к Жертвам относились с пренебрежением, все усилия сенсеев были направлены на воспитание и тренировки Бойцов. Жертв учили плохо и мало. Ценились лишь выносливость и физическая сила, чтобы принимать ущерб в бою, а талант Жертвы, ее ум и магию никто и не пытался развивать: сложно и ненадежно, тогда как успехи Бойца видны сразу и результаты очевидны – выигрыш или поражение. Расцвет был, но очень короткий.

Результаты столь однобокого подхода не замедлили сказаться. Школа Семи Голосов не могла выставить пару для участия в Турнире боевых пар на протяжении нескольких лет, когда Минами пришел в школу как сенсей. Он встретил равнодушное смирение с тем фактом, что школа Семи Голосов не пользуется уважением в Совете, что ее ученики не получают никаких наград, и никто даже не думает поручать им что-то мало-мальски ответственное. И это не было результатом интриг или несправедливости. Это было закономерным следствием политики, проводимой в школе ее прежним директором. Молодой сенсей Минами Рицу обладал амбициями, но при этом не был обделен и терпением. Он начал методичную работу по воспитанию новых боевых пар и – львиная доля усилий – работу по восстановлению репутации и веса самой Школы Семи Голосов в Совете. И новая политика Минами-сенсея сосредоточилась на превознесении роли Жертвы в бою. Боец – это оружие. Жертва – это владеющий оружием. Боец без Жертвы бесполезен. Боец без Жертвы не имеет права на жизнь.

***

Рицу старался не вспоминать прошлую жизнь своего Бойца. Но воспоминания мелькали как осколки разбитого зеркала – можно зажмуриться, но все равно успеешь ослепнуть от блеска множества граней. Когда она забеременела и объявила о своем окончательном уходе, Рицу благородно, как ему казалось, предложил ей вернуться вместе с ребенком. О том, чтобы избавиться от ребенка, он и не помышлял ей предлагать. В ответ он получил удар такой силы, что не оправился потом уже никогда.

– Да я лучше сдохну, чем вернусь к тебе! Я ни за что не вернусь!

Долго и тщательно Рицу вычислял, мог ли ее ребенок быть от него? Ну хоть самый крошечный шанс? Ни единого шанса. Гадать было особо и не о чем – это могло быть только тогда же, когда он лишился ушек – в их единственный раз. Этот единственный раз был шесть месяцев назад. Ничего более ужасного Рицу не мог вспомнить. Ну конечно, он сделал ей больно. Ну конечно, сначала ничего не получалось вообще. Да и как могло получиться, когда у него это был первый раз, а она ничем не хотела ему помочь, только ругала за все, как обычно. А когда все кончилось, она разрыдалась. Рицу впервые видел ее слезы и совершенно потерялся. И это была его вина, он ощущал это со всей ясностью сам, не нужно было указывать.

– Как мне помочь тебе? – осмелился спросить он.
– Обойдусь без твоей помощи! – услышал он самый частый ее ответ. – И не прикасайся ко мне. Никогда, слышишь? Никогда больше не делай так со мной!
– Прости меня, я больше никогда так не сделаю.

Он был абсолютно искренен. И ему совершенно не хотелось вновь испытывать такой стыд, словно он вывалян в грязи и выставлен на посмешище. Какая все это мерзость! Испытал ли он хоть малейшее удовольствие? Да нелепо даже ставить так вопрос! И сейчас ему было очень больно в спине. Боль усиливалась толчками. И когда казалось, что выносить больше невозможно – он вот-вот закричит, детский хвостик наконец отпал, а боль перестала усиливаться.

– Ну, доволен? Получил, что хотел? – услышал он ее голос над собой. – Хвост отвалился и уши тоже. Мой долг исполнен.

Она ушла и обрекла его на позор. Вопросы о Бойцах, парах и Связях обсуждались постоянно. И увиливать от объяснений удавалось не всегда. «А где твой Боец, Минами-кун?» И один ответ хуже другого. Его Боец покрыл себя бесчестием, предав Жертву, уйдя от него? Он такая ужасная Жертва, что Боец не могла его выносить? Ее смерть, как ни странно, все выправила. Можно было отвечать, что Боец погиб. И при этом честно смотреть людям в глаза: Боец погиб не в бою, не по вине Жертвы. Несчастный случай. Разбилась на машине. Рано или поздно это случилось бы. Она ушла от Минами к гонщику. Отчаянный, красивый, веселый парень, как о нем говорили. Когда удача ему улыбалась, он зарабатывал деньги, которые тут же тратил на любимую машину. На семью не оставалось, но «мать семейства» всегда легко относилась к деньгам, ей было все равно – и ребенок ничего не изменил. Зато они выигрывали гонки. Выигрывали вместе. Он за рулем, она штурман.

А Рицу остался. И теперь, когда он говорил, что его Боец погиб, никто не спрашивал, почему он не женится. Боец погиб! А больше в его жизни никого быть не может.

***

Он всегда был внутренне уверен, что его Боец вернется к нему. И когда это наконец случилось, пускай и вместе с мальчиком, все стало совсем правильно. Теперь он Минами-сенсей, старше, мудрее и сильнее. Гораздо достойнее. Теперь он сумеет правильно воспитать своего Бойца. И заодно мальчика, конечно. С мальчиком было несложно: немного замкнут, но по-настоящему талантлив, и к тому же старателен и послушен, а вот с ней приходилось бороться каждый день.

Это случалось нечасто, но все же не замечать было невозможно. Приходилось делать ей внушения прямо. Со всеми нужными словами и акцентами на том, кто должен подчиниться и почему. «Потому что ты мой Боец!» Соби принимал его слова на свой счет, и Рицу было всякий раз мучительно больно от этого. Когда же она понимала, что с ее строптивостью он может справиться, то начинала применять запрещенные приемы – и тут действительно приходилось нелегко. «Твой Боец? Ну так сделай это до конца. Докажи. Возьми то, что по праву твое, если осмелишься». И если раньше боль могла их разделить – пусть лучше ненавидит и плачет, то теперь она научилась пользоваться и этим: «Я могу принять боль от тебя. Я доказала, что достойна. Теперь докажи ты». Но Рицу больше не наивный и юный. Он ей больше не верил и подозревал, что она лжет. Только вот в чем? Ей нельзя потакать, нельзя давать воли. Есть только его воля Жертвы. Но она же с этим не спорила. Может, он все-таки победил? И она признает его власть над собой? Как это проверить, не выходя за рамки? Эти вопросы выводили из равновесия, и гнев выплескивался на мальчика: «Ты как твоя мать!» Мальчик очень расстраивался: сутулился и замыкался еще больше. Приходилось утешать: прижимать к себе и тихо говорить, что это природа, но Рицу поможет ему с ней справиться.

И у нее были слабые места, и Рицу вскоре узнал, что это, и начал пользоваться. В эту игру можно играть вдвоем. Например, его внимание. Тогда в юности она никогда не сомневалась, что в ее присутствии все его внимание сосредоточено на ней. Теперь можно было легко показывать, что это не так. Как ее уязвляло, когда он по нескольку занятий занимался только мальчиком, а на нее вообще не смотрел, что бы она ни вытворяла. Тайное торжество цвело на душе у Рицу, когда он намеренно перед ней произносил: «Ты идеален, Соби-кун. Ты станешь самым лучшим Бойцом. Ты не то, что твоя мать». Мальчик расцветал, а она задыхалась в бессильном гневе и на какое-то время обиженно замолкала.

Ничем хорошим это не кончалось. Она возвращалась спустя несколько дней еще желаннее и в полной уверенности своей женской власти. Рицу с ужасом думал, что было бы, если бы перед ним был не ее сын, а ее дочь. Она бы давно сломала его, и он совершил бы нечто ужасное.

Но что может противопоставить мужчина женскому коварству? Даже если он знает, что это сделано намеренно, даже если ожидает, все равно оказывается совершенно беззащитен перед действительностью. По окончании летних каникул на первом же занятии с Соби Рицу понял, что она своего добилась. За лето мальчик отпустил волосы, сменил оправу очков и стиль одежды. Перед сенсеем предстал Его Боец. Идеальный. Такой, каким он и должен был быть тогда, всегда… Эта манера теребить шнуровку на рубашке спереди, этот поворот головы, несмелая улыбка. «Я вернулась. К тебе. Подойди и возьми».

***

– Ты видишь своего Бойца, Сеймей? – ритуальный вопрос, простая проверка, ее проходят почти все.
– Моего Бойца здесь нет, – твердо отвечает мальчик, не дрогнув даже самым кончиком хвоста.
– Смотри внимательнее, почувствуй, – Ямасаки-сенсей пытается дать второй шанс своему лучшему ученику. Этого не может быть! Сеймей не может не чувствовать.
– Если сенсей говорит об этом, – безошибочный жест в сторону природного Возлюбленного Бойца по имени Акаме Нисей, – то он не мой Боец. Он не лучший. Он не в элитной группе Минами-сенсея. Мой Боец там.
– И кто же? – обескуражено, забыв о правилах, спрашивает сенсей вновь.
– Агацума Соби, – уверенно заявляет Сеймей. – Чистый Боец без природной Жертвы. Я беру его.

Когда ему рассказали об этом скандальном заявлении Аояги Сеймея, Минами-сенсей был поражен и восхищен. Жертва отвергла природного Бойца? Так запросто? Потому что не сочла его лучшим и достойным своей силы? Рицу и помыслить не мог бы о таком никогда. И не знал никого, кто посмел бы бросить вызов природной Связи среди всех известных ему Жертв, не говоря уже о Бойцах, за исключением… Сердце больно кольнуло и судорожно трепыхнулось. Рука сама потянулась за сигаретой. Успокоиться, немедленно успокоиться. Месть готова. Прекрасное охлажденное блюдо.

– Мне передать Аояги, что он не получит Чистого Бойца? – отвлек смущенный голос Ямасаки.
– Передайте Аояги, что он получит своего Бойца. Желание Жертвы – закон.