Название: "Портрет жизни"
Фандом: Loveless
Автор: Snezhka (CatInHat)
Бета: Faceless с 16-ой главы
Пейринг: Соби/Рицка - основной. Упоминается Ритсу/Соби, Сеймей/Нисей.
Статус: в процессе
Размер: макси
Саммари: Мой взгляд на прошлое и настоящее Соби.
Рейтинг: в планах NC-17
Жанр: драма, romance, экшн.
Комментарий: очень уж хотелось разобраться в отношениях Соби и Семи Лун, что это за организация вообще. Все детали о прошлом Агатсумы взяты из неугомонной головы автора. Сюжет противоречит манге примерно с седьмого тома.
Предупреждения: вымышленные персонажи, AU, немного ООС
POV: Соби
Размещение: только с разрешения автора. Давайте же будем уважать друг друга
Дисклаймер: все принадлежит Госпоже Коге Юн.
Благодарность Kuroteddy и Emgris за вдохновение. Спасибо вам.

Главы 14-18

читаем...Глава 14.
Постскриптум.

Спустя двадцать минут в дверь звонят. Я так затуманен шепотом тишины и мыслями о Рицке, что вздрагиваю. Поднимаюсь с кровати, отпустив его руку, и иду открывать.
Щелкаю замком и молча впускаю Зеро.
-Неважно выглядишь, - замечает Нацуо, снимая легкую ветровку.
Одеваться не по погоде после того, как ты чуть не умер от переохлаждения? Хмыкаю: в стиле Зеро.
Пока они раздеваются, я быстро накидываю плащ и кое-как наматываю на шею шарф.
-Куда это ты собрался? – Йоджи вскидывает брови, - затащил нас к себе домой, а теперь сваливаешь?
-Я ненадолго. Присмотрите за Рицкой.
Я уже тянусь к ручке двери, но Нацуо меня останавливает:
-Не хочешь нам хоть коротко объяснить, в чем дело, Мистер Самый Крутой?
Вздыхаю, кидая взгляд на часы. Чем препираться, быстрее им в двух словах обрисовать ситуацию.
-Легче показать.
Веду их в спальню и гостиную в одном лице, где на кровати лежит, не поменяв позы, Рицка. Я мягко приподнимаю его подбородок, показывая ошейник.
Йоджи присвистывает:
-Кто это вас так?
-Безжалостные.
-Имя само за себя говорит. И это, - Нацоу кивает на ошейник, - наглядное доказательство того, что им стоит хорошенько надрать задницу.
-Применив смертельное заклинание, я обеспечил нам победу, но лимитер остался после окончания боя, - я нежно провожу по волосам Рицки, задевая ушки, - он пострадал из-за меня.
-Да о чем ты, Соби?! Откуда ты мог знать, что эта Пара ненормальная такая?!
-Если они умерли, то ошейник никак не мог остаться, - тихо сказал Нацуо, обмениваясь взглядом с Йоджи.
Я кивнул:
-Они живы.
-Чего стоишь тогда? Топай уже разбираться с ними! – Йоджи уселся за маленький стол в углу комнаты, - А мы…
-..посторожим, - закончил Нацуо, привалившись спиной к Жертве.
-Спасибо.
Я уже хотел было выйти из комнаты, но потом, развернувшись, быстро подошел к кровати и накрыл губы Рицки своими. Затем кивнул переглянувшимся Зеро и, поправив шарф, вышел из квартиры.

На улице не было никого, кроме холода и темноты. Фонари одиноко освещали тротуар. Я вытащил сигарету и быстро зашагал в сторону парка.
Акаме Нисей. Он тот, кто надоумил Безжалостных сражаться с нами. А еще этот парень наверняка помог им. Если так, то он либо Целитель, что маловероятно, либо Боец. Жертвы могут лечить только своих Бойцов, так что он, будучи последним, с легкостью мог оказать своим подопечным экстренную помощь.
Думаю, я смогу проследить энергию его Силы, вернувшись в парк, где мы сражались с Безжалостными. Он применял свои способности Бойца, а значит, оставил след.

Когда имеете конкретную цель и решительно пытаетесь ее достичь, перестаете порой испытывать страх. Так случилось и со мной. Если всего несколько часов назад темный парк ввел меня в панику и гостеприимно угостил мыслями о воскрешении Сеймея, то сейчас я уже ни на что не обращал внимания, полностью сосредоточившись на своей цели – Акаме Нисей.
Еще не дойдя до той аллеи, где происходил бой, тишину разорвал противный писк, врезающийся в голову – система другого Бойца. Я сразу же узнал ее.
Безжалостные.
Я прибавил шаг.
Искать другую Пару – как играть в «тепло-холодно». Чувства Бойца как радар определяют правильное направление, когда ищешь противников. Если идешь куда надо – тепло, если ошибся – холодно.
Я сворачиваю с аллеи на поляну, и телу становится жарко – я на месте. Осматриваюсь, пытаясь разглядеть что-нибудь, но тщетно – слишком темно. Прикрываю глаза, прислушиваясь и сосредотачиваясь на ощущениях. Иду с закрытыми глазами, повинуясь внутреннему радару. В лицо бьют ветки, я отмахиваюсь, продолжая идти. И вот, наконец, я улавливаю чье-то дыхание и открываю глаза. Передо мной Накау – Боец Безжалостных.
Она стоит недалеко от меня, привалившись к дереву. Хмурюсь.
-Ты ждешь меня?
Накау боязливо озирается по сторонам, затем кивает.
-Да. У меня для тебя послание.
Послание, значит? Интересно, от кого. Хотя, я и так догадываюсь…
Медленно подхожу к ней, под ногами шуршат сухие листья. И когда я оказываюсь совсем рядом, Накау вздрагивает, и мне кажется, что сейчас она отпрянет назад – ее глаза блестят страхом. Затем, вздохнув и, как будто взяв себя в руки, она протягивает мне конверт из шершавой бумаги.
-От кого это?
Боец молчит, но я уверен – она знает, от кого. И судя по ее поведению, страшно боится отправителя.
Но мне, по правде сказать, ее страхи совершенно безразличны, и сейчас меня интересует только один вопрос:
-Что вы сделали с Рицкой?
Накау некоторое время непонимающе смотрит на меня, а затем, вздохнув и прикрыв глаза рукой, спрашивает:
-Лимитер?
-Да, - подтверждаю я, - твоих рук дело?
Она кивает.
Руки сами сжимаются в кулаки, тело напрягается как перед прыжком. Мне стоило неимоверных усилий успокоиться и подавить ярость, кричащую мне, что Накау виновата в том, что происходит с Рицкой. Но начинать бой сейчас нет смысла – так я не узнаю, как можно помочь моей Жертве. А разобраться с этой… с Безжалостной я могу в любую минуту. Она, заметив, мою реакцию, лишь в очередной раз вздыхает:
-Наше Имя – Безжалостные. Кай как-то предложил сделать такую штуку, чтобы все знали о наших победах и боялись нас, увидев результат боя с нашей Парой. Свой собственный стиль – так он говорил. Ошейник – это как роспись.
-Рицка без сознания! Больше не на роспись похоже, а на оставленный маньяком отличительный знак.
Накау прищуривается и презрительно смотрит на меня, как будто я ее оскорбил:
-Да что ты понимаешь! Кай… Это было не только стилем! Если наши противники не умирали, лимитер давал нам возможность восстановиться, в то время как Жертва оппонента страдала от энергетического истощения. Это исключало повторное нападение, и победа оставалось за нами.
-Это против правил, - хмурюсь я.
-Менять Жертв тоже против правил, - шипит Накау.
-Это тебя не касается!
-Так же, как и наша тактика тебя!
Я пытаюсь унять разъедающую меня злость и медленно выдыхаю через нос. Кажется, Боец Безжалостных проделывает тоже самое. Она фыркает:
-Не волнуйся за Нелюбимого – я уже практически полностью восстановилась, так что ошейник пропадет через час-два, не больше.
Меня отпускает томящая боль в груди, и тело окутывает облегчение. С Рицкой все будет в порядке.
-Прощай, - Накау разворачивается, но я хватаю ее за руку – несильно, но она шипит и отдергивает руку, потирая запястье. Ах, да, оковы. Наверное, сегодня Боец Безжалостных в первый раз ощутила на себе их полную силу.
-Что еще?
-Мне нужно имя человека, передавшего тебе это, - я киваю подбородков на письмо у меня в руках.
-Ничего не знаю, - твердо отвечает она, но я бросаю на нее предостерегающий взгляд. Даже при том, что Накау полностью восстановилась, без своей Жертвы она против меня не выстоит.
А где, кстати, Кай?
-Почему ты одна? – я прищуриваюсь, вглядываясь в ее лицо.
Накау бледнеет, и даже из-за очков видно, как ее глаза предательски заблестели.
-Они забрали Кая, - опустив голову, шепчет она, - Они сказали, что если я не передам тебе письмо, они убьют его.
-Кто – они?
Безжалостная оглядывается, как будто страшась, что ее услышат, затем переводит затравленный взгляд на меня:
-Бегите! – яростно шепчет она, - Спрячь Нелюбимого!
Я слышу, как моя кровь стучит в висках, в груди, в запястьях – по всему телу. Липкий страх цепляется за меня, ползет из головы в грудь, замораживая всего меня, каждую клеточку тела. И свой голос я слышу уже со стороны, как будто чужой:
-От кого? – вопрос глупый. Его задает надежда, пытаясь протолкнуться чрез толпу эмоций. А на площади моего разума сейчас настоящая давка.
«Ты ведь знаешь ответ, Соби. Зачем спрашивать?»
Отказываюсь верить. Не хочу слышать правду. Кто сказал, что она – положительный герой сказок о жизни?
-Beloved, - голос Накау срывается. - Возлюбленный жив, Агатсума. И мне… страшно. Я боюсь этого человека.
Я разворачиваюсь и на ватных ногах иду в сторону главных ворот парка. И, дрожащими руками вытаскивая сигарету из пачки, твердым голосом говорю:
-Его многие боятся.
Она что-то говорит мне вслед, но я не слышу. Перед глазами плывет картинка: Сеймей, вырезающий мне Имя на шее. Сеймей, приказывающий мне убивать. Сеймей, заставляющий меня сражаться в авторежиме и с презрением бросающий меня одного в случае проигрыша.
Я был в силах терпеть это, потому что внушил себе, что люблю его – такого, каким он был: жестокого, своенравного, эгоистичного. Но сейчас, обласканный случаем, подарившим мне Рицку… смогу ли я вернуться к жизни, где наказание было для меня щедрым подарком, означавшим внимание?
А Рицка? Как он справится? Ведь он до сих пор…
Я останавливаюсь перед лестницей, ведущий на мой этаж и выбрасываю докуренную до фильтра сигарету.
…до сих пор не знает Сеймея.
Вытаскиваю из кармана измятый конверт, распечатываю его и затравленно гляжу на расплывающиеся перед глазами слова, подтверждающие мои предположения и предупреждение Накау:

«Афиши расклеены. Зрители покупают билеты.
P.S. Не пропусти спектакль."
И подпись: А.С.

Глава 15.
На выдохе.

Когда я захожу в коридор квартиры, я уже спокоен. Две сигареты сделали свое дело, приструнив расшатавшиеся нервы. Разматываю шарф, снимаю пальто и быстрым шагом направляюсь в гостиную, надеясь, что Рицка уже пришел в себя.
-Ну вот, вернулся, - увидев меня, Йоджи состроил недовольную гримасу.
-Я же говорил, - Нацуо самодовольно выпрямляется, - ты проиграл. Гони мои двести йен.
-Черта с два!
-У нас пари!
-Ничего не знаю!
Затем Зеро замолкают и через секунду, обернувшись ко мне, хором излагают замечательную идею:
-С Соби сдерем! Гони нам деньги!
-Угомонитесь уже, - я устало опускаюсь на кровать рядом с Рицкой. Он по-прежнему без сознания. Беспокойно кошусь на часы – если верить словам Накау, Рицка уже должен очнуться.
-Ну как? Отметелил Безжалостных?
-Можно и так сказать, - я поправляю одеяло, сползшее у Рицки до пояса.
-И что? С Рицкой все путем будет?
Тут я, не удержавшись, чуть улыбаюсь и киваю. Зеро так беспокоятся о Рицке, и мне это приятно. Поворачиваюсь к нему и ласково заглядываю в безмятежное лицо. В комнате воцарилось молчание. Краем глаза я замечаю, как Нацуо толкает свою Жертву в бок.
-Мы пойдем, пожалуй, - нараспев сообщает Йоджи, то и дело переглядываясь с Нацуо, - а то, я смотрю, мы тут лишние…
-Пока, Соби.
Я встаю и провожаю их до двери. Они быстро накидывают ветровки, обуваются и ждут, пока я открою дверь.
-Спасибо вам, - говорю я, когда они уже спускаются по лестнице.
-Да о чем речь? Рицке помогать - одно удовольствие. Он милашка.
-Йоджи, - предупреждающе одергиваю его я.
-Да ладно-ладно, молчу.
-Тебе повезло с ним, - Нацуо подмигивает одним глазом.
Я вздрагиваю, услышав свой собственный внутренний голос:
«Смогу ли я расстаться с Рицкой?»
Грудь кольнуло, и я, грустно опустив голову, шепчу:
-Знаю.
Зеро переглядываются и в один голос прощаются, скатываясь по очереди с перил. Я закрываю дверь, иду в гостиную, и, выключив свет, ложусь рядом с Рицкой.
Как только голова касается подушки, я понимаю, как сильно устал. В комнате темно, но ненадолго – скоро рассвет. Бездумно смотрю в окно, где ночь уже клонит в сон, а день раздражается звоном будильника в форме алого круга.
Все снова поменялось.
Резко разворачиваюсь и, обняв Рицку, прижимаю к себе, зарывшись носом в его волосы.
Он теплый и уже не такой бледный. Нащупываю ошейник и, немного оттянув его, провожу пальцем по воспаленной коже под ним. Прикрыв глаза, сосредоточиваюсь и залечиваю все ранки, вплоть до покраснений. Рицка, тихо вздохнув, дергается, что-то бормочет, и я замираю, готовый в любую секунду отпустить его и отодвинуться. Но он лишь придвигается ближе и прижимается ко мне, уткнувшись носом в мой свитер, обжигая мою кожу своим дыханием через ткань.
По телу пробегают мурашки, а грудь щекочет горячий воздух. Я пытаюсь отодвинуться, чувствуя, как живот напрягается. Но Рицка, вцепившись в свитер, что-то мычит и снова прижимается. Я закусываю губу и не двигаюсь, наслаждаясь его мерным дыханием, зажмуриваюсь, отгоняя вспыхнувшие перед глазами картинки, где Рицка и я – главные действующие лица.
Выдыхаю через нос, успокаивая свое тело.
Дикое желание следует приручать.
Но оно, пожалуй, мне даже на руку – как ни старайся, заснуть не удастся. А я боюсь закрывать глаза, опасаясь, что, когда проснусь, Рицки не будет рядом.
Обнимаю его и тянусь рукой к кошачьему уху. Рицка злится, когда я их тереблю, но сейчас он не видит, так что…
Чешу за ухом и с удивлением слышу довольное урчание. Так ему нравится? Почему тогда он не разрешает так делать? Стесняется?
Постепенно рицкино урчание меня убаюкивает, глаза закрываются, но я не поддаюсь чарам Морфея, думая о сегодняшнем дне.
Нет, все останется как прежде. Ничего не изменилось. Я защищу Рицку. Чтобы ни случилось, я буду защищать его. Любыми средствами.

После мятной пасты кофе горький, но мне нравится такой вкус. Я медленно, глоток за глотком, опустошаю чашку, затем, встав из-за стола, мою ее и ставлю на сушилку. Прислушиваюсь – из комнаты доносится тихое шуршание, возня, а потом все затихает. Улыбнувшись, иду в гостиную.
Рицка лежит в кровати, свернувшись клубочком. Кожа на шее немного красноватая, однако ошейник исчез. Я смотрю на время – половина первого – и мягко трогаю Рицку за плечо.
-Рицка, пора вставать.
Ушки вздрагивают, прижимаются к голове, и это выглядит настолько мило, что губы сами растягиваются в улыбке. Я дотрагиваюсь до рицкиной щеки, и он немедленно открывает глаза.
Сначала взгляд испуганный, Рицка отдергивается от прикосновения, но потом, как будто осознав, что это я, расслабляется. Хмурюсь: он ведь сейчас думал, что это его мать, и поэтому испугался? Отвожу глаза и киваю на окно.
-Утро, Рицка. Вставай.
Он садится в кровати, потягивается и оглядывает комнату.
-Я что, тут ночевал?
-Ночевал.
-Черт. - Рицка прижимает руку ко лбу. – Представляю, что меня дома ждет. Мама, наверное, извелась вся.
-Ты был без сознания, Рицка. Не думаю, что твоя мать волновалась больше, чем я.
У меня холодный, раздраженный голос. Эта женщина его бьет, а он волнуется, что она переживала?! Это вообще нормально?
-Соби… - Рицка хмурится.
-Извини, не хотел тебя обидеть, – понимаю, что нужно перевести тему, иначе у Рицки весь день будет плохое настроение, или, в худшем случае, мы вообще поссоримся. – Как ты себя чувствуешь?
-Нормально, вроде, - Рицка касается шеи и морщится от прикосновения, а затем его глаза расширяются, и он дергается ко мне и хватает за рукав водолазки.
-Соби, а как же Безжалостные? Чем закончилось все?
-Позже, Рицка, - я пытаюсь мягко разжать его пальцы, взявшие ткань в заложники, но тщетно – Рицка не отпускает. Более того, он мрачнеет.
-Рассказывай.
Вздыхаю. Ну, неужели нельзя сначала позавтракать, привести себя в порядок, а потом уже говорить о вчерашнем дне?
-Что ты хочешь услышать?
-Что было после того, как я отключился. И поподробнее, пожалуйста, - на последнем предложении Рицка делает особое ударение, и я едва сдерживаю улыбку – это был почти приказ.
-Мы победили.
-Как? Я уж думал, что…
-Благодаря тебе, Рицка, - перебив его, я ласково смотрю на него и замечаю, как краснеют щечки.
-Но я ничего не сделал, Соби! Я же даже сознание потерял и оставил тебя одного!
Я вздрагиваю. Одного? То есть он считает, что я выиграл без его помощи?
-Нет. Если бы ты меня не поддерживал, я бы сдался.
-Только и могу, что поддерживать, - недовольно бурчит Рицка.
-Это многого стоит, - искренне уверяю его я.
На самом деле: без Рицки я бы вряд ли выстоял. Накау сильный Боец, и рассчитывать, что я смогу одержать победу в авторежиме попросту глупо. Полгода назад я бы без труда сражался без Жертвы, но сейчас, когда я полюбил Рицку… Без него мне все труднее и труднее.
Рицка вздыхает. Молча всматривается в мое лицо, а затем, отведя глаза, тихо произносит:
-Спасибо.
И за что он сейчас меня благодарит?
Не понимаю его.
-Значит, потом ты принес меня сюда?
-Да, - я автоматически кидаю взгляд на его шею.
-И долго я в отключке был?
-Всю ночь. Я волновался.
Видимо, последнее я сказал очень эмоционально – Рицка краснеет.
Если бы он знал, как я беспокоился…
Придвигаюсь ближе и обнимаю Рицку, целуя в висок.
-Соби! Ну, все ведь в порядке уже! – он отталкивает меня, упираясь руками в грудь.
-После боя у тебя остался лимитер, - не отпускаю его. – Я так боялся – ты был без сознания, такой бледный…
-А ты?
Рицка отодвигается и вглядывается в мое лицо, я удивленно вскидываю брови:
-Что я?
-С тобой все в порядке?
Улыбаюсь, смотря в обеспокоенные глаза. Наклоняюсь, приподнимая пальцами его подбородок. И уже у самых губ шепчу:
-Теперь да.
А потом я его целую. Рицка сжимается, но уже через пару секунд, расслабившись, поддается мне, разрешая ласкать его губы, а себя терзать вспыхнувшей болью желания. И я купаюсь в удовольствии, в сбивчивом дыхании Рицки. Слух ловит неимоверно быстрый стук сердца, но до того, как я успеваю осознать, чьего именно, Рицка обрывает поцелуй. Его зрачки расширенны, в глазах смущение и что-то вроде паники. Щеки пунцовые, и Рицка отводит глаза.
-Пойду умоюсь, - быстро бросает он и вскакивает с кровати, но я ловлю его за руку:
-Что случилось?
-Ничего, Соби! – он отчаянно вырывается и краснеет все больше. - Да пусти же!
Я растерянно отпускаю его руку и наблюдаю, как он, покачнувшись, пулей вылетает из комнаты. А потом я слышу, как хлопает дверь, и из ванной доносится шум воды.
Что на него нашло?
Встаю с кровати и направляюсь к двери в ванную комнату. Робко стучусь:
-Рицка, в чем дело?
Молчание, только кран надрывается под напором воды.
-Рицка?
Не дождавшись ответа, разворачиваюсь, но напрягшийся слух ловит тихое и хриплое «Соби», заставив меня остановиться и вздрогнуть, испугавшись моментально вспыхнувшего желания.
Прислоняюсь к стене, кусая губу до крови. Рука тянется вниз.
Кажется, желание не только со мной играет в догонялки. И произнесенное на выдохе мое имя – знак того, что Рицку поймали.
Что же ты делаешь со мной, Рицка?
Я же не железный.
Рицка…
Выдыхаю через зубы, облегчение отдается слабостью во всем теле.
Настанет день, когда я не смогу сдержаться…
Привожу одежду в порядок и иду мыть руки.
…и очень скоро.

Глава 16.
Ослушиваясь приказа.

За завтраком Рицка не смотрит на меня и избегает любых прикосновений, каких бы то ни было. Когда я подаю ему тарелку с рисовым мисо, он принимает ее осторожно, следя за моими пальцами. Делаю вид, что не замечаю. В конце концов, то, что Рицка чувствует себя неловко, неудивительно.
Мы молча едим. Я время от времени смотрю на Рицку из-под ресниц, стараясь, чтобы он не замечал. Щеки у него пунцовые, палочки то и дело вываливаются из рук, а тарелка как была полной, так и осталась.
-Рицка, - нарочито беззаботно обращаюсь к нему я, - у тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?
Он краснеет еще гуще, но все-таки поднимает глаза и с наигранным спокойствием отвечает:
-После тебя сразу надо домой.
Рицка тут же отводит глаза, а я хмурюсь:
-Послушай, лучше я пойду с тобой и…
-Нет.
-Рицка, я поговорю с твоей матерью…
-Нет!
-Но в таком случае она…
-Хватит! – Рицка вскакивает из-за стола. – Это мое дело, Соби!
Сжимаю зубы. Как же мне обидно, когда он так говорит, когда отгораживает свою жизнь от меня. Но я упрямлюсь:
-Я всего лишь поговорю с ней. Я ничего не сделаю твоей матери, обещаю.
-Соби! – хвост Рицки мечется из стороны в сторону - настолько он раздражен. – Я не хочу, чтобы ты с ней разговаривал, понятно?
-Тогда я тебя не пущу, - распаляюсь я. – Я боюсь, что она снова тебя искалечит, Рицка!
-Она моя мама! И тебя мои с ней отношения вообще не касаются!
Я застываю. Что он только что сказал? Не касаются…
-Я ухожу! Открой мне дверь и не смей идти за мной! Это приказ.
Рицка, часто дыша, выбегает из кухни. Я молча поднимаюсь и следую за ним.
Значит, меня его жизнь не касается?
Больно.
В горле пересыхает, и я пытаюсь сглотнуть комок. И чувствую я себя так, как будто меня испинали, исколотили и оставили валяться на асфальте.
Рицка быстро хватает сумку, подбегает к двери, снеся какой-то пакет. Чертыхнувшись, он все-таки опускается и поспешно дергает его с пола, но за одну ручку. Из пакета тут же вываливается что-то, и я, приглядевшись, узнаю ту самую куртку, что я купил для Рицка в подарок. А я уже и забыл о ней.
Рицка растерянно поднимает мой подарок, несколько секунд стоит молча, а потом спрашивает:
-Это чье?
Вздыхаю, подхожу к нему, забираю из его рук куртку и уже потом отвечаю:
-Неважно, - я ищу глазами ключи и, найдя их на тумбочке, молча протягиваю Рицке.
Он смотрит на ключи так растерянно, как будто не понимает, зачем я вообще ему их даю.
-Ключи, Рицка, - тихо говорю я и потом, сделав паузу, добавляю, - как ты приказал.
Слова повисают в тишине.
Рицка медлит, поднимает глаза, смотрит на меня, затем хватает ключи и открывает дверь.
И тогда я понимаю, что я только что сказал.
Хватаю его за руку:
-Рицка, прости. Я не хотел тебя обидеть.
-Неважно, - рявкает он, отдергивает руку и вылетает из квартиры, звонко хлопнув дверью.
Я не двигаюсь с места, прислушиваясь к удаляющимся шагам по лестнице, ругая себя за несвойственную мне вспыльчивость. Мы снова поссорились. Я отпустил его. Одного.
Прикрываю глаза и устало приваливаюсь к стене.
Ну и дурак же я!

Я иду в ванну, открываю кран с холодной водой, умываюсь, чувствуя приятное покалывание. Облокотившись на раковину, поднимаю голову и смотрю в зеркало – вид усталый, под глазами синяки, что, в общем-то, неудивительно, потому что не спал я уже почти двое суток.
Прошло полчаса, а Рицка мне не то что не позвонил, он даже смс-ку не скинул. И еще он приказал мне не идти за ним, что и является главной проблемой.
Я боюсь за него. А что, если эта сумасшедшая воспользуется ножом? Что, если Рицка не успеет убежать?
Меня пробирает дрожь и грудь сжимает волнение, которое стремительно эволюционирует в панику.
Чертов приказ… Как путы, от которых не освободиться, как ни старайся.. И ты можешь изнывать, кричать и дергаться, пытаясь выпутаться, но тщетно – веревки затянуты накрепко.
Приказ связан и с физическими действиями, и с моральными. Самым главным препятствием является решение. Если ты решил ослушаться приказа, твое тело парализует – это, своего рода, наказание.
Но есть одно «но». Для Бойцов, не привязанных к своим Жертвам, такое ограничение действиям слабее, потому что у них планка приказов ниже. Потому что они сами по себе.
Чем ближе Боец и Жертва, тем сложнее ослушаться приказа.
Я еще кидаю взгляд на свое отражение – нахмуренные брови, сосредоточенное выражение лица, неестественно бледная кожа и… пропитавшиеся кровью бинты.
Мой вырезанный ошейник – символ беспрекословного послушания.
Мне плохо, шея невыносимо горит, тело еле двигается, как при температуре – любое движение доставляет боль. Ноги ватные, меня немного покачивает.
Но я уже решил, что ослушаюсь приказа.
И по сравнению с паникой за Рицку потеря контроля над своим телом и жгучая боль – ничто.
Я медленно, борясь с непослушными пальцами, обматываю шарф вокруг шеи, чтобы прохожие не увидели кровавых бинтов. Последним усилием накидываю пальто. Застегивать пуговицы кажется настоящей пыткой, поэтому я отказываюсь от этой идеи, да и времени нет. Несколько минут уходит на борьбу с замком, но в конце концом дверь награждает меня спасительным скрипом и выпускает из квартиры. Я приваливаюсь к ней, и она послушно захлопывается. Закрывать дверь на ключ у меня нет сил. Наплевать.
И сейчас начинается самое главное испытание – путь к дому Рицки.

Не знаю, как я дошел. К концу пути я уже даже приноровился к управлению ватным телом, поэтому добрался я быстрее, чем ожидал – за тридцать минут. Слава богу, по дороге я сумел-таки поймать такси, и молодой парень, не замолкающий ни на секунду, довез меня до квартала Рицки. Буркнув "спасибо", я отдал деньги и неуклюже вышел из машины, надеясь, что водитель не принял меня за пьяного.
Когда я уже подходил к дому Аояги, пошел дождь, перекрашивающий все в серые тона. На улице погрустнело, в окнах загорелся свет – настолько потемнело из-за туч. И только в доме Рицки ни одно окно не осветилось. Здание было каким-то отпугивающее холодным, как будто заброшенным. Прохожие могли подумать, что там никто не живет или что владельцы уехали в отпуск.
И как раз эта атмосфера меня напугала и немного растянула путы приказа – мне явно было уже проще двигаться.
Как обычно, я подошел к пожарной лестнице, что была рядом с балконом. Мне стоило неимоверных усилий забраться на балкон в таком состоянии. Труба, что служила мне опорой, немного покачнулась. Честно говоря, я даже удивился, что меня никто не заметил – когда я подтягивался, облокачиваясь на нее, труба сильно грохотала.
Наконец, я залез на балкон. Дверь была открыта, впуская в комнату холод. Пол рядом с балконной дверью был в воде – дождь добрался и сюда. Комната тонула в серости. Здесь пахло опасностью и страхом.
-Рицка! – зову я, чувствуя, что его приказ меня уже не держит, и осталась только слабость.
Я оглядываю комнату и, к моему ужасу, из-за кровати слышится стон и слабый вздох.
Огибаю кровать и застываю.
У Рицки рассечена щека. Рукав водолазки пропитан кровью, а ткань на плече ровно порвана, обнажая багровый глубокий порез, который без сомнения, был сделан ножом.
Рицка часто дышит, глаза закрыты, брови изогнулись, сходясь вместе, выдавая его боль. Я кидаюсь к нему, аккуратно касаюсь плеча. О, господи. Неужели и в правду эта женщина взяла нож и набросилась на собственного сына?!
-Рицка… - шепчу я. – Рицка, ответь мне.
Он чуть приоткрывает покрасневшие от слез глаза.
-Со-би…
-Почему ты сразу не позвал меня, Рицка? – продолжаю шептать я, поднимая его на руки. – Ну что за глупый ребенок!
Рицка молчит, но, оказавшись у меня на руках, прижимается ко мне.
-Не смей ничего делать маме, - слабо говорит он, потом поднимает голову, и я встречаю его взгляд, полный боли, обиды и опасения.
Закусываю губу, отвожу взгляд.
Рицка, перенес последствия боя и измучен этими ублюдками Безжалостными, но, придя домой, снова должен страдать, терпеть, бояться.
Ему всего тринадцать. Всего лишь ребенок. Почему жизнь заставляет его сталкиваться со всем этим? Мудрейшие говорят, что все трудности – испытания, посланные нам свыше. Они делают нас сильнее, и мы должны благодарить Судьбу за такие дары.
А кому нужны такие подарки?! За что Рицка страдает? Как за такое вообще можно благодарить?!
И после приступа злости и жалости на меня накатывает отвращение к самому себе. Это я виноват. Я его отпустил. Надо было не выполнить его глупый приказ – я должен был догнать его сразу, пойти с ним и поговорить с его сумасшедшей матерью. Зачем мне вообще нужна Сила Бойца, если я не могу защитить свою Жертву?
-Рицка, у тебя есть аптечка? – я оглядываю комнату в поисках ящичка с лекарствами.
-В шкафу на верхней полке, - отвечает он, закусывая губу от боли и сжимая мои плечи.
-Сейчас.
Я кладу его на кровать, подхожу к шкаф и достаю коробку. Вздыхаю – он даже хранит лекарства в своей комнате. Здесь есть перекись, йод, огромное количество коробок с пластырями, вата, бинты, пачки обезболивающего и снотворного. И еще какие-то неизвестные мне таблетки, на коробке которых я заметил предупреждение об выдаче только с рецептом врача. Рицка пьет лекарства, прописанные врачом?
Взяв вату, бинт и перекись, я сажусь на кровать рядом с Рицкой. Йод я проигнорировал - как антисептик он лучше, но открытую рану может попросту сжечь.
-Будет немного больно, - предупреждаю я.
-Ничего, - Рицка запинается, вглядываясь в мое лицо, как будто не может поверить, что я действительно здесь.
-Надо снять водолазку.
Рицка, кивнув, поднимает руки, морщась от боли. Я как можно аккуратнее снимаю с него кофту.
Я обрабатываю сначала глубокую рану на плече. Рицка шипит от боли, я дую на ранку, пытаясь как-то облегчить жжение. Видимо, не особо это и помогает.
Закончив с дезинфицированием, я берусь за маленький рулон бинта и перевязываю плечо.
Затем, взяв пластырь, заклеиваю рассеченную щеку.
-Спасибо, - голос Рицки тихий и горький. Такой бывает у сломанного человека.
Я киваю и возвращаю все лекарства на место.
-Сильно больно?
-Да нет, уже лучше, - Рицка немного медлит, затем нерешительно зовет меня:
-Соби?
-Да?
-Прости, - он опускает глаза, - я… я не должен был кричать на тебя. Мне жаль.
-Мне тоже, Рицка. Но ты прав, - я грустно улыбаюсь, - это не мое дело – твои отношения с матерью меня не касаются.
-Что? – Рицка непонимающе уставился на меня, - в смысле… ох, Соби, я же не хотел тебя обидеть!
Вздрагиваю. Рицка приподнимается с кровати, но я останавливаю его – лучше сейчас ему не двигаться.
-Соби! Я совсем не имел в виду, что тебя моя жизнь не касается. Просто… - Рицка как будто старается подобрать слова, - мама – это другое.
-Что ты хочешь этим сказать?
Я его не понимаю. Такое ощущение, что мы на разных языках говорим.
-Просто… ты ненавидишь мою маму, я знаю.
-Это не так, Рицка, - мягко провожу по его волосам, - я просто опасаюсь за тебя.
Мне горько. Несмотря на все выходки его матери, Рицка продолжает любить ее. Не понимаю.
Хотя… возможно, я могу понять. Что-то похожее было с Сеймеем - несмотря на то, что он делал мне больно, я любил его. По крайней мере, думал, что любил.
-Мама… она из-за меня стала такой, понимаешь? Я все забыл. Я теперь ненастоящий Рицка, а кто-то другой. Мама просто хочет вернуть своего сына, такого, каким я был два года назад.
-Ты не виноват в этом, - я присаживаюсь на кровать.
-Еще как виноват!
-Рицка, люди, которые любят тебя по-настоящему, примут тебя любым.
Он краснеет.
-Значит, если бы… если бы я все снова забыл и стал другим человеком, ты…
-Я бы по-прежнему любил тебя. Даже если ты потеряешь память, твоя душа не изменится, -наклоняюсь к Рицке и нежно касаюсь его губ своими, - Я люблю тебя, Рицка.
Он заливается краской и переворачивается на бок, лицом в другую сторону. Я улыбаюсь – смущение Рицки просто прелестно.
-Поспи.
-Еще три часа дня! Не хочу я спать, - бурчит он.
-Тебе станет лучше, - я укладываюсь рядом с ним.
-Эй, ты чего это? Соби, ты зачем в мою постель залез?!
-Во сне твоя регенерация ускорится, а с моим присутствием до завтра рана может вообще затянется, - разъясняю я.
-Так ты тут ночевать собрался? – у Рицки округляются глаза.
-Если позволишь.
-Исключено, - он мотает головой.
-Но почему, Рицка? Я же сказал…
-Соби, я не могу спать с тобой в одной кровати!
Мне безумно хочется в ответ сказать ему, что он уже спал со мной вместе, и при этом был очень даже не против придвинуться ко мне поближе. Я сдерживаюсь, опасаясь еще одной ссоры.
-Я могу спать на полу, - нахожусь я, вставая с кровати.
-Нет! Но полу ты спать не будешь! – Рицка вздыхает и морщится, хватаясь за плечо.
-Рицка, позволь мне. Станет лучше.
-Какой же ты упрямый, а! Ладно, ложись. Но не вздумай ко мне приставать!
Усмехаюсь.
-Рицка, как тебе такое в голову пришло?
-Как-как! Исхожу из твоих поступков.
-Но я к тебе не пристаю, - удивляюсь я.
-Ну разумеется.
Вздыхаю: и с чего он вообще взял, что я… Ладно же, оставим анализ наших с ним отношений на потом.
Я аккуратно устраиваюсь рядом и не шевелюсь. Рицка лежит ко мне спиной. Прислушиваюсь – дыхание постепенно выравнивается. Ну конечно, спать он не хочет.
Через несколько минут у меня тоже глаза слипаются. Я прихожу к выводу, что могу позволить себе подремать пару часов, пока Рицка не проснется. А в том, что он уже спит, я не сомневаюсь, прислушиваясь к мерному дыханию. Интересно, Рицка сильно разозлиться, если я его обниму? – прикоснуться к нему хочется нестерпимо.
Обнимаю его левой рукой, придвигаюсь ближе. С Рицкой тепло.
Засыпать с ним – одно удовольствие. Его дыхание убаюкивает.
Закрываю глаза и проваливаюсь в сладкую темноту сна.

Глава 17. Когда сгущаются тучи.
Воспоминание седьмое: Ошейник.

Меня будит глухой стук в дверь, и я, подумав, что это Кио снова ломится с какой-нибудь ерундой, ищу левой рукой подушку, которая способна спасти мой сон и заглушить этого орущего идиота.
Стоп.
Я раскрываю глаза и с удивлением обнаруживаю у себя на груди посапывающего Рицку, который собственнически обнял меня рукой. В конец проснувшись, понимаю, что нахожусь у Рицки в комнате, а человеком, нещадно мучающим дверь кулаками, является его мать.
-Рицка! Открой дверь!
Подавив в себе яростное желание воспользоваться сном Рицки и, наконец, утихомирить эту сумасшедшую, калечащую своего ребенка, я мягко касаюсь рицкиного плеча, рана на котором за сутки успела затянуться благодаря моей Силе Бойца:
-Просыпайся.
Он прижимает ушки к голове, нехотя открывает глаза и сонно смотрит на меня:
-Соби? – и, прижавшись ко мне, накручивает прядь моих волос на палец, а затем с улыбкой добавляет:
-Опять этот сон…
Я ему снюсь?
Но, поймав очередной вопль Аояги-сан, его ушки вздрагивают, а глаза тотчас распахиваются в легкой панике.
-Твоя мать стучится, - сообщаю я, и, заметив, как Рицка заливается румянцем при осознании того, что во сне он прижался ко мне с головы до коленок, откидываю одеяло и встаю с кровати.
-Соби… - Рицка все еще смотрит на меня, как будто не веря своим глазам.
-Рицка, мама, - напоминаю я.
Наконец, он обращает должное внимание на крики за дверью и яростный стук. Его глаза расширяются от ужаса:
-Если я ее впущу, она тебя увидит! – беспомощно шепчет он.
-Рицка! Чьи это голоса? Где мой сын?! – Аояги-сан, похоже, решила не жалеть ни дверь, ни свои руки, терзающие деревянную обивку.
Вздыхаю – не успел проснуться, а уже доставляю ему неприятности.
Самое ужасное, что я не могу спуститься через балкон – сейчас утро, и весь квартал спешит на работу, а дом Рицки как раз на краю улицы. Меня заметят. Я собирался уйти ночью, но, видимо, так пригрелся, что погрузился в сон вместо запланированного дрема.
-Я должен открыть! - Рицка в панике оглядывает комнату, ища, видимо, куда меня можно спрятать.
-Успокойся, Рицка…
-К черту спокойствие! Лучше придумай, куда спрятаться.
-На балкон, - я как раз поспешно подхожу к балконной двери и выхожу наружу.
-А если она заметит? – Рицка нервно оглядывается на дверь, за которой стало подозрительно тихо.
-Не заметит, - уверяю я, присаживаясь на пол. – Если расположусь так, твоя мать меня не увидит.
-Хорошо, - поспешно соглашается он. - Тогда слушай: я сейчас отведу ее вниз на кухню, а ты постарайся незаметно выйти из дома, ладно?
По тому, как Рицка морщится, я понимаю, насколько неприятна ему эта ситуация. Дождавшись моего кивка, он спешит к двери.
Я прислушиваюсь, готовый в любую секунду вскочить в случае, если Аояги-сан опять решит что-нибудь вытворить.
-Мама?
-Ох, Рицка! – слышится шуршание ткани. Она его обнимает? – Я боялась, что они забрали тебя!
-Они?
-Те, кто звонили вчера.
-Что? Мама, кто звонил?
-Неважно, уже неважно. Идем, завтрак на столе.
Дверь хлопает, и я еще с минуту выжидаю, а затем поднимаюсь и тихо выхожу из комнаты.
«Крадусь, как вор», - мелькает у меня в голове. Я иду по коридору второго этажа, проходя мимо еще одной двери, ведущей в комнату Сеймея, где я был всего лишь один раз. Невольно дотрагиваюсь до бинтов на шее, скрывающих напоминание о том единственном разе.

-Хочешь стать моим? – мы шли в сторону дома Сеймея. Он разрешал мне провожать его до развилки. Я был рад этому, но все-таки порядком огорчался, что Сеймей ни разу не приглашал меня к себе домой – ведь встречались мы либо у меня, либо в Школе.
Его вопрос был задан обычным, повседневным тоном, без каких-либо эмоций. Разве что немного лукавства.
-Конечно, - я немного склонил голову в знак благодарности. Но и Сеймей, и я знали, что речь идет совсем не о том, чего я так рьяно жаждал.
-Всегда один и тот же ответ… Не надоело, Соби? – Сеймей оглянулся на меня.
Я лишь вздохнул. Чего он добивается? Сеймей ведь знает, что я терпелив. Да и зачем делать вид, что дается выбор?
-Ты сегодня был хорош, - удовлетворенно отмечает он, и у меня в груди разливается сладкий мед – меня похвалил Хозяин. - Против четырех пар подряд, и ни одной пропущенной атаки.
-Все благодаря Хозяину, - я в очередной раз лишь покорно склоняю голову.
Мы проходим развилку, но Сеймей не оборачивается, позволяя следовать за ним к самому дому.
-У меня сегодня никого нет, - небрежно бросает он через плечо. - Можешь зайти.
Я удивился, но, не подав виду, разулся и последовал на второй этаж за Сеймеем в его комнату.
Здесь было уютно – у окна стояла полутороспальная кровать, напротив стены располагалась парта, заваленная какими-то книгами в ярких обложках. На отдельном столе стоял компьютер. В углу – шкаф. На тумбочке рядом с кроватью я заметил фотографию в простой, сделанной под дуб, рамке. Не удержавшись, беру ее, чтобы рассмотреть получше.
-Не трогай! – раздраженно скомандовал Сеймей, выхватывая рамку у меня из рук.
-Прошу прощения, - я наблюдал, как он подошел к парте и выдвинул ящик, что-то ища, - Это твой брат?
-Это Рицка. Но мне кажется, это не твое дело.
-Зачем ты так со мной, Сеймей? – я смотрю на него, - Я делаю все, что ты ни пожелаешь. Так почему?
-К вещам нельзя привыкать, Соби. Когда они отживают свой срок – их выкидывают, заменяя новыми.
-Есть то, чему невозможно найти замену, - тихо говорю я.
-Возможно, - Сеймей бросает взгляд на мальчика на фотографии, - но это уже не вещи, Соби. А ты – моя собственность. Разве не так?
-Так, - подтверждаю я.
-Но, к сожалению, на тебе не написано мое Имя, - Сеймей разворачивается и с презрением смотрит на меня, - меня это угнетает. Вещи должны быть подписаны.
Меня кольнуло чувство вины – мы состояли в Паре уже два года, но Имя моей Жертвы на мне так и не проступило.
-Извини. Я очень хочу носить твое Имя, - я медлю, а потом добавляю, - Хозяин.
-Что ж, если ты так хочешь быть моим… - он что-то достает из ящика и, когда Сеймей распрямляется, я вижу в его руках перочинный нож.
-Помнишь, что я говорил, Соби? Про то, что может подарить Хозяин своей собаке?
Я растерянно перевожу взгляд с ножа на Сеймея:
-Ошейник?
-Правильно, Агатсума. Крепкий ошейник.
Он подходит ко мне и выдвигает лезвие, которое прикладывает к моей шее.
-Ты преданно и верно служишь мне. Хочешь получить награду за старания?
Поняв, что он собирается делать, я не шевелюсь, и, лишь прикрыв глаза, скрывая нахлынувший на меня ужас, отвечаю:
-Как будет угодно Хозяину.
-Прекрасно, Соби.
А потом я почувствовал острую боль, теплую кровь, обжигающую мою холодную шею…
…и ошейник.
Мой Хозяин подарил мне свое Имя.
Beloved.

Я осторожно спускаюсь по лестнице, прислушиваясь к голосам с кухни. Внезапно виски сдавливает, а все тело как током прошивает. Это реакция на след сильного Бойца.
Перевожу себя в режим полусистемы, в котором ты практически не различаешь предметы, разве что их очертания. В таком режиме нет света, и ты крадешься в темноте, следя только за одной ярко выделяющейся вещью – следом Силы чужого Бойца. Линия его энергии окрашена в дерзкий алый цвет. Следуя ей, я, наконец, распознаю, каков источник этой Силы. Она отмечена печатью Возлюбленного. Здесь был Боец Сеймея.
Акаме Нисей.
След приводит меня в спальню Аояги-сан. Здесь довольно-таки мрачно. Тяжелые шторы темно-бордового оттенка плотно закрывают дневной свет. Я оглядываюсь, в поиске самого центра следа – то место, где было применено Заклинание.
На тумбочке возле кровати матери Рицки стоит телефон, а рядом с ним аккуратно разложены в ряд десять таблеток. Я беру пачку с такими же таблетками, которая валяется на кровати. Это снотворное.
Господи, зачем матери Рицки сразу десять таблеток снотворного? Это же смертельная доза…
Непонимающе перевожу взгляд с пилюль на телефон, и неожиданно в памяти вспыхивает:
«-Ох, Рицка! Я боялась, что они забрали тебя!
-Они?
-Те, кто звонили вчера».
Внезапно все встает на свои места: звонок, след Силы Акаме, снотворное и…
Резко разворачиваюсь и, уже не заботясь о конспирации, бегу на кухню. Оттуда незамедлительно доносится крик моей Жертвы:
-Соби!!!
Звон битья посуды.
-Ты не мой сын! Жалкий самозванец!
Я врываюсь в кухню и успеваю загородить Рицку от замахнувшейся на него матери. Нож полоснул мне по руке, но я все-таки успеваю схватить Аояги-сан за запястье и, сжав его, выбиваю из ее рук нож.
-Мама… - шепчет Рицка, хватаясь за мою руку. Он дрожит.
И как Сеймей мог допустить такое?! Он же любит своего брата!
Женщина, извиваясь, пытается освободиться.
-Он сказал, что вернет мне моего Рицку! Он обещал, что все будет как раньше, если я убью самозванца! Пусти!
-Спите, - повелительно говорю я, поймав ее глаза в плен.
Аояги-сан, покачнувшись, затихает, а потом, обмякнув, падает на пол, но я успеваю подхватить ее.
-Ты в порядке, Рицка? – вглядываюсь в его лицо. Ресницы мокрые, глаза покрасневшие. Чувствую, как злость жжет грудь. Сеймей, что же, черт возьми, ты делаешь?!
Рицка кивает, утирая рукавом лицо, но не отпуская мою руку.
-Погоди, - я мягко высвобождаюсь и несу его мать в ее комнату.
Рицка следует за мной.
Уложив Аояги-сан на кровать, я оборачиваюсь, и вижу, как у Рицки, заметившего количество таблеток на тумбочке, расширяются глаза.
Подхожу, прижимаю к себе, понимая, что еще секунда – и я бы мог не успеть.
-Рицка, - шепчу ему в волосы.
-Соби, это же… - он, кажется, даже дышать перестает, - неужели мама собиралась…
Я молчу. Как помочь Рицке справиться со всем этим?
-Это из-за меня, - он зажмуривается и, повернувшись, утыкается мне в свитер.
-Рицка, ты не виноват, - я глажу его по спине.
-Если бы я только мог вернуть ей настоящего себя, - всхлипывает он.
Хмурюсь.
-Это не из-за тебя, - твердо повторяю я.
Наверное, у меня настолько жесткий голос, что Рицка поднимает заплаканное лицо и смотрит на меня:
-Соби?
Я никак не могу решить: рассказать ему о Нисее или нет? Ведь если я расскажу, Рицка узнает, что Сеймей жив. Не будит ли это слишком? Но иначе Рицка будет винить себя в том, что хотела сделать его мать… Так что же делать?
«Доверие и понимание – вот, что самое важное в Паре», - слышу я свои же слова, сказанные некогда Сеймею.
Наконец, решаюсь.
-Послушай меня, Рицка, - вздохнув, я усаживаю его на кровать, - выйдя из твоей комнаты, я почувствовал, что здесь был чей-то Боец.
-Что?! – глаза Рицки округляются.
-След привел меня в комнату твоей матери. Прошу прощения, что разгуливал по твоему дому без разрешения, но это было действительно важно. Зайдя сюда, я понял, что это новый Боец Возлюбленного.
-Возлюбленного… - одними губами повторяет Рицка.
Я запускаю руку в карман и, достав записку, протягиваю ему.
Рицка непонимающе смотрит на клочок бумаги, затем медленно и осторожно берет его.
-«Афиши расклеены. Зрители покупают билеты, - читает вслух Рицка. - Не упусти спектакль. А. С.» Но ведь это же почерк…
Он замолкает, а я, кажется, уже начинаю жалеть, что вот так вот в лоб сообщаю ему, что его брат жив.
-Соби… «А.С.» - это… - он нерешительно и как-то обреченно смотрит на меня, - это инициалы Сеймея?
-Да, Рицка. Твой брат жив.

Глава 18.
Решения.

Рицка не двигается. Он как будто превратился в статую – даже взгляд такой же застывший и пустой. О, господи… Сколько же на него
навалилось.
Я не решаюсь коснуться его, но все-таки, разбивая стеклянную тишину, тихо зову Рицку, возвращая к происходящему.
-Рицка…
-Не может быть, - он прижимает кулаки к голове, - Как такое возможно? Я же сам видел, как брата похоронили… Так как же?
Я с ужасом наблюдаю, как его начинает трясти. Рицка закрывает глаза руками. Спохватившись, перехватываю его руки своими.
-Рицка, посмотри на меня, - стараюсь говорить мягко, хотя и сам различаю панические нотки в своем голосе.
Он мотает головой, по щеке катится бусинка слезы, затем вторая, третья.
Обнимаю Рицку, чувствуя, как все его тело дрожит.
-Соби, значит, Сеймей и не умирал?
Киваю:
-Его смерть была инсценирована.
Молчание. Я поднимаю взгляд на Рицку: он зол, обижен, потрясен. А как еще можно себя чувствовать, когда человек, которого ты считал самым близким,обманул тебя, сделал нестерпимо больно?
-Как он мог?! – Рицка всхлипывает. - Он бросил маму, меня… Оставил меня совсем одного!
Печально опускаю голову – сейчас я ничем не могу помочь. Беспомощный.
-Ты знал? – у Рицки хриплый, срывающийся голос.
Качаю головой.
-Нет. Я понял это только когда получил записку.
-Расскажи мне, - он отнимает руки от лица и пронзительно смотрит на меня. – Все, что было, когда я отключился.
Тело как током прошибает, шею на секунду сдавливает – активизация ошейника. Странно, я думал, управлять им может только Сеймей. Когда он приказывал, я испытывал нечто подобное, но боль была в сотни раз сильнее. Тогда именно она мне приказывала. Сейчас приказ слабый – все-таки Рицка не стремился заставлять меня, он лишь произнес эмоциональную просьбу. Но я и не думаю ослушаться – если уж откровенничать, то до конца.
-Когда ты был без сознания, я не знал, что делать. Единственным вариантом было устранение Безжалостных.
-Устранение? – глаза Рицки расширяются. – То есть, ты убить их собирался, Соби?!
Не подтверждаю и не отрицаю - духу не хватает. Зато пытаюсь объяснить:
-Лимитер, что остался после боя, мог исчезнуть лишь в случае их полного поражения, - делаю паузу, а потом добавляю, - как Бойца и Жертвы.
-Ты не убийца, - шепчет Рицка.
Я молчу, не решаясь взглянуть ему в глаза. Как же он наивен.
Комната переполнена молчанием. Хоть слово, Рицка, скажи хоть что-нибудь… Прошу…
-Так ты… убил их? – нерешительно спрашивает.
-Нет, - слышу облегченный вздох Рицки. - Накау была без Жертвы. Сражаться один на один не имело смысла.
-Она ждала тебя? Как ты нашел Безжалостную?
-Это моя Сила. Я могу проследить свежий след Бойца, если он использовал магию.
Рицка кивает, и я продолжаю:
-Она ждала меня в парке. Накау была напугана и сказала, что ей поручили передать мне записку.
-Кто поручил?
-Возлюбленный.
Рицка вздрагивает, услышав Имя своего брата.
-Это все?
-Да.
-Получается, Сеймей приказал им сражаться с нами?
Этот вопрос задан настолько ошарашенным тоном, что я горько усмехаюсь – Рицка, видимо, многого не знает о брате. Он принимает молчание за согласие, а затем твердым голосом говорит:
-Это не мой брат.
Что мне сейчас сказать? Что все, что он знал о брате – ложь? Что тот Сеймей, который читал ему сказку на ночь – пластмассовая никчемная маска на монстре? По словам Рицки, Сеймей всегда заботился о нем, защищал. Но тот человек, которого знал я, умел только рассчитывать. Беспринципность была его образом жизни. Подлость и хитрость – верными подругами. Самодовольный, привыкший получать все, чего пожелает, жестокий и беспощадный... Аояги Сеймей – самый двуличный человек, которого я знал.
Мне нечего сказать. Выложу все это – и стану врагом. Я не могу встать между реальностью и сахарными воспоминаниями. Ведь вкусное всегда предпочитают полезному.
- Я хочу встретиться с ним. Нам нужно… поговорить.
-Рицка, не думаю, что это лучшая идея, - мягко говорю я, хотя у самого сердце бьется с головокружительной скоростью.
-Почему, Соби?
Они встретятся. Рицка еще мал, и Сеймей… Он спокойно может воздействовать на него. Да, по рассказам Рицки выходит, что Сеймей любит его. Но факты… Кончина Сеймея была фарсом, а он даже не подумал о том, как тяжело будет его брату. Ведь когда умирает близкий тебе человек, твой мир переворачивается. Все прежнее, но уже другое. Это как зеркало – вроде бы и ты отражаешься, но правая рука - левая. Все наоборот.
Рицка сильный… он пережил это. Не знаю, каков был расчет , но Рицка чудом справился. Конечно, Сеймей позаботился о
безопасности – завещал ему меня. Но, кажется, только больше осложнил ситуацию…
Сеймей просчитался: я не смогу расстаться с Рицкой. Если моя маленькая Жертва захочет, я останусь с ним.
А если нет?
Опускаю голову и шепчу:
-Все будет так, как ты прикажешь, Рицка.
Я не смею смотреть ему в глаза, хотя чувствую, как он прожигает меня взглядом.
-Я… я думал, мы покончили с этим, - у Рицки тусклый, бесцветный голос, - я уже говорил, что не буду приказывать.
Без ножа меня режет… Как же он не понимает, что если не научится приказывать, я буду подчиняться другому человеку. Мое тело не
посмеет ослушаться того, кто так долго был моим Хозяином.
Боец не может жить без приказов.
-Рицка, прошу тебя… Прикажи мне, - поднимаю голову, смотрю Рицке в глаза.
Как же я сейчас жалок. Бессилен. Зависим.
-Соби, что ты несешь? Не стану я приказывать! Это меня унижает!
-Тебя унижает быть моей Жертвой?
-Причем здесь Жертва?! – Рицка вскакивает и подходит ко мне. Кулаки сжаты, лицо хмурое.
-Прости, - обнимаю его, он вырывается, но потом внезапно затихает.
-Я не хочу, чтобы приказы были единственным, что нас связывает.
-Это не единственное, Рицка, поверь мне.
-Соби, если Сеймей… если он захочет вернуть тебя обратно, я не соглашусь на это.
-Спасибо, - я наклоняюсь и целую его в губы, ласково, нежно. Осторожно обнимаю.
Рицка – моя единственная драгоценность. У меня больше ничего нет.
-Я люблю тебя, Рицка.
-Знаю, - выдыхает он мне в губы, потом неохотно отстраняется. – Но с братом я должен встретиться, Соби. Иначе мы ничего не решим. Нет смысла убегать.
Я понимаю, что он прав – бежать некуда. Реальность скалится нам. Неизвестно, что будет дальше, но знаю одно: я хочу быть Бойцом Рицки.
Больше ничьим. Я желаю принадлежать лишь ему.
-Все будет так, как ты скажешь, - слабо улыбаюсь и получаю теплую улыбку в ответ.
*****
Рицка уже пятнадцать минут меряет шагами свою комнату. Мы вышли из спальни Аояги-сан, Рицка забрал таблетки и выкинул их в мусорный контейнер. Затем, нахмурившись, сказал, что нам нужно решить, что делать со всем этим дальше. И вот теперь он устроил мозговой штурм в своей комнате, а я сижу на стуле за его столом, чувствуя себя крайне беспомощным.
-Соби, - Рицка поворачивается ко мне, - ты говорил, что можешь выследить Бойца по следу его Силы, так?
-Так, - подтверждаю я, не понимая, куда он клонит.
-А ты можешь узнать, где новый Боец Сеймея по его следу? – хвост Рицки нервно дергается из стороны в сторону, - Ведь этот… Акаме Нисей, да?..
Киваю.
-Он использовал здесь магию, ты сам говорил. Он заставил маму… она собиралась совершить самоубийство, - решившись, говорит он.
Пока мы были внизу, я рассказал Рицке о своих предположениях – что Акаме воздействовал на Аояги-сан и приказал ей убить Рицку. Честно говоря, этот факт ставит меня в тупик. Сеймей мог приказать Бойцу расправиться с матерью, ведь Возлюбленный ненавидел эту
женщину. Когда мы были Парой, он иногда говорил, что его мать сумасшедшая и избивает его брата. Но приказать Акаме убить Рицку… Невозможно. Из этого следует, что Нисей сам решил устранить брата своей новой Жертвы. Получается, Боец Возлюбленного имеет свою волю. Сеймей не контролирует его. Но эти выводы я пока что держу при себе – не стоит загружать Рицку. Он и так сейчас пытается что-то придумать, да так отчаянно, что даже садился за стол и рисовал какую-то стратегическую схему. Правда, потом в сердцах скомкал ее и отправил в мусорную корзину.
-Рицка, выследить Нисея сейчас – невозможно. Моя сфера поражения велика, но даже при этом я заметил его ауру, лишь спустившись на первый этаж.
-Ясно, - Рицка хмурится.
-Послушай, Акаме обязательно вернется – проверить, как все прошло.
-Тогда мы должны быть готовы, Соби.
-Я не подведу.
-А я и не сомневаюсь, - фыркает Рицка.
Кидаю благодарный взгляд на него – краснеет.
-Скорее всего, он заявится ночью или когда тебя не будет – ты же ходишь в школу.
-Пропущу, - отмахивается Рицка.
Я хмурюсь: нет уж. Школа – важная часть жизни Рицки.
-Исключено.
-Это еще почему?!
-Рицка, во-первых, ты и так уже два дня пропустил. А во-вторых, если ты не будешь ходить в школу, Акаме может что-нибудь
заподозрить, - выкручиваюсь я.
-Он что, следит за мной?
-Судя по всему.
Действительно, дом Рицки скорее всего под наблюдением Сеймея.
-Хорошо, - Рицка прижимает ладонь ко лбу. - Значит, школа остается.
-Я буду провожать и встречать тебя.
-Чего?! Я не маленький!
-Рицка, возраст тут не причем. Но это даже не обсуждается.
-Еще как обсуждается! Меня же засмеют в школе. Встречать – еще ладно, но провожать…
-Сейчас тебе одному разгуливать опасно, - я отворачиваюсь. -Разумеется, ты можешь приказать мне.
Пытаюсь скрыть улыбку – я выиграл. Низко пользоваться таким приемом, но по-другому Рицку не убедишь.
Он молчит, смотря мне в глаза, и с серьезным выражением лица констатирует:
-Это шантаж.
-А как иначе? – картинно вздыхаю.
Рицка удивленно смотрит на меня.
Сколько я уже себе позволил! Так дерзко разговаривать со своей Жертвой… Но я даже не заметил, как осмелел. Бросаю мимолетный взгляд на Рицку – не слишком ли? Но к своему удивлению обнаруживаю, что он еле-еле сдерживается, чтобы не засмеяться.
Вопросительно смотрю на него.
-Нет, ничего, Соби, - он все-таки прыскает в кулачок, - мне нравится, когда ты такой… когда забываешь о Бойцах, Жертвах и прочей ерунде.
Он подходит и, резко наклонив меня к себе, смело прижимается к губам. Да что же с ним творится?
-Будь со мной настоящим, Соби, - шепчет он, отстраняясь и краснея.
Улыбаюсь:
-Спасибо, Рицка.
Я зачарованно смотрю на него, он отводит взгляд, а тишина смущает нас обоих.
-Так мы решили? – уточняю я.
-Если тебе так уж охота… - бурчит Рицка.
-Тогда договорились.
-Соби, - он, вспомнив что-то, немного морщится, как от боли, - а мама... она не попытается снова…?
-Нет, - твердо отвечаю я, - приказ теряет силу после провала, если не уточняются сроки выполнения.
Рицка облегченно выдыхает.
-Не думаю, что она сама могла бы решить убить меня.
У меня, честно говоря, несколько другое мнение на счет его матери. Но я молчу, опасаясь сделать Рицке больно.
-Будет безопасней, если твоя мама уедет, - нерешительно говорю я, - Сеймей… он не остановится на первом промахе.
-Не остановится… - одними губами повторяет Рицка, затем зажмуривается.
-Ну, что ты? – прижимаю его к себе.
-Каким человеком был мой брат? – он утыкается в мой свитер. – У меня такое чувство, как будто мой Сеймей и тот, о котором говорят все остальные – две разных личности.
«У меня такое же, Рицка, - мысленно отвечаю я, - только я бы предпочел твою версию».
Рицке надо развеяться – здесь все будет напоминать ему о сегодняшнем. Слишком тяжело. Стены давят – даже я ощущаю.
-Идем, - я отстраняюсь, - сходим куда-нибудь, прогуляемся.
-Но… а как же Нисей?
-Сегодня он тут точно не появится – может засветиться.
Рицка еще пару секунд колеблется, но затем кивает:
-Пошли.