Название: Разрешения
Автор: Тупак Юпанки
Фандом: Loveless
Пейринг: Соби, Ритсу, Сэймей, Рицка
Рейтинг: PG-13 (за некоторую жестокость)
Жанр: General, Drama
Размер: миди
Статус: закончен
Отказ: всё — Коге Юн
Аннотация: Просящим всегда был ты. И когда всё успело поменяться?
Примечания: события опираются частично на аниме, частично — на мангу.
Глава 1Глава 1
*
В дверь робко постучали.
— Можно?
Ритсу ненавидел этот неуверенный тон и этот тихий стук, больше похожий на скрёб. К тому же, зачем спрашивать, если уже постучал? Эти манеры он начал замечать два месяца назад. Конечно, он ожидал чего-то подобного, но не думал, что это будет длиться так долго.
— Заходи, Соби-кун, — не нужно было даже прикладывать усилий, чтобы сделать голос невыразительным.
Соби осторожно переступил порог и опустил голову. Это он тоже ненавидел и собирался исправить в ближайшее время.
— Ты опоздал.
Он знал это, не глядя на часы. Он всегда рассчитывал свою работу точно, до минуты. На каждый лист уходит по пять минут. Два лишних листа уже отправились наверх стопки. Значит, Соби пришёл на десять минут позже. Непозволительно.
— Простите, сенсей.
— Извинения не возвращают потраченного впустую времени. Ты украл десять минут моего времени, значит, наш урок затянется и я украду твоё время. А тебе, в свою очередь придётся опоздать на урок Накамуры-сана и украсть его личное время. Этого я позволить не могу, поэтому сегодня твоё занятие по живописи отменяется — сейчас я отправлю ему письмо.
Потянувшись к клавиатуре, краем глаза он заметил, как Соби вскинул голову. Но лишь на мгновенье. Потом вновь опустил и уставился в пол.
Когда на экране мелькнуло «Отправлено», Ритсу откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на него.
— Начнём наш урок. Подойди ближе.
С неудовольствием он отметил, как взгляд Соби в панике метнулся к углу и тут же вернулся к полу. Он усмехнулся. Страх. Тоже необходимо искоренять. Постепенно, разумеется. Их тренировки начались всего два месяца назад, нельзя ожидать значимых результатов за такой короткий срок. Ритсу отчётливо видел тот результат, к которому стремился. Он видел идеального Бойца. А двенадцатилетний мальчишка с прижавшимися к голове Ушками и нервно подрагивающим в ожидании боли хвостом был от него ещё очень далёк.
— Подними голову, Соби-кун, — приказал он, но вместо этого получил взгляд исподлобья. — Посмотри на меня, — добавил он чуть мягче, и только после этого Соби наконец выпрямился и твёрдо посмотрел ему в глаза. Уже лучше.
Ритсу резко поднялся с места и успел заметить, как он вздрогнул, хвост даже нервно вильнул. Он покачал головой. Соби-кун, Соби-кун… Разве он когда-нибудь бил его? Неужели мог подойти и ударить ни с того, ни с сего? Что за мысли? Детские глупости.
Однако с драматическим вступлением пора было заканчивать, а то мальчишка совсем разнервничается и не запомнит ни слова из того, что он скажет.
— Сегодня урок будет теоретическим, — объявил он, прислонясь к столу и складывая руки на груди.
Он внимательно следил за реакцией на свои слова, поэтому увидел и в момент оживившиеся Ушки, и уже смело поднятые глаза, и даже услышал короткий выдох. В этот момент, как и во все подобные этому, он испытал смесь отвращения и удовлетворения. Безумный, дикий коктейль таких противоречивых чувств. Боец не должен показывать страха, слабости или, тем более, облегчения. Так явно, так отчётливо, так… по-детски. В то же время ему нравились эти мгновенья. Держать в своих руках чужие эмоции, знать, что ловят каждое твоё слово или движение, от которых зависят плохо скрываемые чувства. Стать богом на долгие три секунды, пока мальчишка, готовившийся к практическому уроку, осознает, что получил отсрочку. Сладко и упоительно. Ритсу прикрыл веки. И омерзительно. Бойцу должно быть всё равно. Он обязан с одинаковой покорностью и бесстрашием принимать от руки Жертвы наказание или прощение. Ритсу открыл глаза и увидел, что голова Соби вновь опущена. Что за мерзкая привычка!
— Ты должен смотреть на меня, когда я разговариваю с тобой. — Соби быстро вскинул голову. — Глаза прячут либо те, кто задумал недоброе, либо рабы. А ты не раб. Ты — Боец. И ты должен помнить об этом каждую минуту своего существования. Ты понял меня?
— Да… сенсей.
— Мне не нравится этот тон, Соби-кун. Боец должен чётко отвечать на вопрос Жертвы, не мямлить и не шептать. Ты должен следить за своим голосом, за своими интонациями. В них не должно читаться ничего, кроме готовности выполнить приказ. Соби-кун?
— Да, сенсей.
— Уже лучше, — Ритсу закурил, отошёл к окну и прислонился спиной к оконной раме. — Тема сегодняшнего урока: доминирующая роль Жертвы в боевой паре.
**
Пока они были в Системе, он почти не обращал внимания на руку. Но когда чёрная плоская реальность сменилась силуэтами парковых деревьев, а противники рухнули в нескольких метрах от них, рана дала о себе знать в полную силу. Его хватило только на то, чтобы добрести до лавочки, пока Соби отправляет тела в никуда, и кое-как обмотать вокруг предплечья шарф. Это мало помогло. Кровь тут же проступила на светло-бежевой ткани.
— Где были твои глаза, Соби? Ты что, не видел, что он собирается бить по мне?!
— Прости. Я хотел обездвижить его с одного удара.
— Сначала ты должен защитить меня, а уже потом нападать!
— Если бы я пустил все силы на защиту, я бы не смог отвести последний удар. Тогда мы оба оказались бы скованы, и бой закончился бы нашим поражением.
— Зато теперь мне порезало руку!
— Прости, Сэймей.
— Твои извинения пустые! Слова ничего не изменят. Я всё равно накажу тебя.
— Конечно, Сэймей. Это твоё право.
И опять этот наглый взгляд! Как же он ненавидел его. Ненавидел эти синие глаза, как будто видящие насквозь и что-то знающие. Разве с таким взглядом говорят «конечно» в ответ на обещание наказать? Ему не хватает только томной улыбки для полноты картины — и будет вылитый мазохист. Грёбаный извращенец!
— Хватит на меня пялиться! Я что, на китайском приказы отдаю?
— Прости.
Жуткие глаза уставились в землю, картина стала привычной. Гнев понемногу улёгся, и Сэймей тяжело вздохнул.
— Короче, Соби. Не знаю, как — мне плевать, — но ты должен придумать, как защищать меня и атаковать противника одновременно. Тратить лишние секунды в бою на что-то одно — непозволительная роскошь. Ты меня понял?
— Да, Сэймей.
И этот голос он ненавидел. Твёрдый и слишком уверенный, как будто Соби соглашается с капризным ребёнком, только чтобы тот перестал плакать. Как будто он издевается. Как будто сейчас отвернётся и, пока Сэймей не видит, похихикает в кулак, а потом повернётся снова с каменным выражением на лице. Он как-то раз в самом начале, полгода назад, пытался приказать, чтобы Соби не говорил с ним так. Но Соби просто не понял, что от него требуется, и тупо замолчал, ограничиваясь лишь кивками и односложными ответами. И так продолжалось два дня, пока Сэймей не сдался и не отменил приказ.
— Ладно. Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь до следующего раза. А теперь идём. Получишь то, что должен получить.
Он встал с лавки и, стараясь не морщиться от боли в руке, зашагал к выходу из парка. Соби послушно следовал за ним ровно на два шага позади. В полном молчании спустя пятнадцать минут они очутились на месте.
Сэймей наткнулся на этот дом совершенно случайно, когда бродил однажды по соседнему району. Ему и в голову не могло прийти, что неподалёку от их улицы может располагаться такое ветхое и унылое здание. Дом был трёхэтажный, с голыми недостроенными стенами и пустыми дверными проёмами. Крыша тянулась едва ли на половину. Видимо, кто-то лет двадцать назад начал строительство, да так и бросил. Вдобавок ко всему, дом стоял на отшибе, почти в полукилометре от ближайшей проезжей дороги. Странно, почему власти до сих пор не снесли его. Хотя, возможно, земля до сих пор числилась за каким-нибудь частником. По субботним вечерам тут можно было застать стайку подростков, сидящих на подоконниках с пивом, но ночью не было ни души. Сэймей заприметил дом сразу же, очень уж он подходил для определённой цели. И даже комнату выбрал: просторную и чистую, без мусора и кусков кирпичей. Сюда он притащил Соби в первый раз, чтобы наказать. И с тех пор это место стало своего рода ритуальным.
Сэймей шагнул внутрь и, несмотря на кромешную мглу, уверенно дошёл по коридору до нужной комнаты. Там достал зажигалку и на ощупь зажёг несколько толстых свечей, которые приволок сюда специально. И лишь когда тусклый свет озарил большое пространство, повернулся и приказал:
— Раздевайся.
С ничего не выражающим лицом Соби потянулся к верхней пуговице рубашки. Сэймей ненавидел его лицо в такие моменты. Как будто ему было всё равно! Каждый раз он внимательно вглядывался в него, стараясь уловить хоть оттенок эмоции, но тщетно: ни страха, ни волнения, ни обиды. Ни-че-го. Только ресницы слегка опущены в знак покорности. И всё. Пустота. Большая живая кукла. Сэймей даже сомневался порой, стоит ли вообще прибегать к наказаниям, раз ему всё равно. Но потом вспоминал его живой, наполненный болью голос, который услышал из-за двери кабинета Ритсу-сенсея за минуту до первой встречи. Значит, что-то же он чувствует.
Сняв рубашку, Соби перекинул её через подоконник и опустился на колени перед ним. Взгляд, направленный в пол, застыл в одной точке и, как и лицо, не выражал абсолютно ничего. Сэймей достал складной нож и пару раз щёлкнул им, но, конечно, как всегда никакой реакции не добился.
— Ты не защитил меня, — начал он. — Ты дал причинить своей Жертве боль. Защищать Жертву — это первая и основная твоя обязанность. Ты понял меня?
— Да, Сэймей, — всё тем же мёртвым ровным голосом.
— Защита, — сказал Сэймей и встал у него за спиной.
Когда впервые встал вопрос о наказаниях — а с учётом характера Сэймея встал он уже через три недели, — он потратил немало времени, выбирая способ. Понятное дело, что лекции и простые словесные отповеди он отмёл тут же. Наказание должно быть болезненным, ощутимым физически, но без телесного контакта. Бить кого-то было бы противно да и просто неэстетично. А поскольку Сэймей был к тому же на голову ниже Соби, это ещё и выглядело бы нелепо. Нет, наказание должно быть неторопливым, как своеобразный ритуал. Сэймей сразу вспомнил, как вырезал Имя на шее Соби, и ответ на вопрос «как?» стал для него совершенно ясен.
Больше всего Сэймей любил первую букву. Когда он упирал острое лезвие в тонкую кожу, Соби едва заметно напрягался, совсем чуть-чуть. Сэймей скорее чувствовал это, чем видел. Потом он нажимал на рукоятку, по спине медленно стекала первая капля крови синхронно с обнажёнными плечами, которые опускались от плавного выдоха. И так раза два. А потом было уже не так интересно, потому что после первых трёх полосок Соби превращался в каменную статую, и его не выдавало даже дыхание. Сэймей хотел получить хоть какую-то реакцию, увидеть хоть что-нибудь. Страх в глазах, напряжение, или услышать мимолётный стон. Почувствовать хоть на короткий миг себя тем, кто полностью владеет Бойцом от кончиков ногтей и волос до самых потайных уголков его души. И тихо ненавидел Соби, когда не получал ничего из того, чего так жаждал.
Когда Сэймей наказывал его в первый раз, он дозировал силу, и раны получились неглубокие, почти царапины. Но когда он взялся за нож во второй раз и заметил, что руки Соби мирно лежат на коленях, даже не пытаясь сжаться в кулаки, разозлился и так разошёлся, что уходил его Боец из этого дома с красными разводами аж на лёгком пальто. В третий раз Сэймей уже не так усердствовал, потому что понял, что как бы больно ни делал, Соби будет реагировать одинаково. То есть ни-как. Он, конечно, восстанавливался очень быстро, и шрамы сходили за неделю-другую, не оставляя совершенно никаких следов, но мало ли. Всё же был риск заражения крови или чего-нибудь ещё в этом духе. Весело бы было угробить собственного Бойца.
Через десять минут Сэймей опустил нож и отошёл на шаг, разглядывая то, что получилось. Между лопаток красовалась ровная — уже руку набил — чёткая надпись «Защита». Там же, где ранее появлялись и через какое-то время исчезали: «Послушание», «Дистанция», «Подчинение», «Внимание», «Терпение» и «Осторожность». Сэймей помнил наизусть и все надписи, и порядок, в котором он вырезал их, и обстоятельства, которые предшествовали наказанию.
«Дистанцию» Соби получил, когда облапал его после поединка. По его словам, хотел поделиться силой — Сэймею тогда здорово досталось. Но сам Сэймей пришёл в ужас, когда очнулся на траве, в глаза светило солнце, а повсюду были эти руки, руки, руки, трогающие, щупающие, стискивающие… Едва он смог сесть, его вывернуло на землю и ещё трясло какое-то время. А потом он привёл Соби сюда и «напомнил» о своём приказе не притрагиваться к нему. «Внимание» появилось снова после битвы. Противники были очень сильны, и вражеский Боец бил мощными сложными заклинаниями. На короткий миг Соби замешкался, пытаясь одним заклятьем и отразить нападение, и ударить, и это стоило им обоим свободы. Из оков выбрались с трудом. Тогда Сэймей приказал Соби не гоняться за двумя зайцами, а либо нападать, либо защищать, и только сегодня изменил приказ. «Терпение» и «Осторожность» были не за поединок. Просто однажды Сэймей назначил встречу возле своего дома, но сильно задержался, потому что Рицка отказывался засыпать без него, а мама опять начала буянить. Испугавшись, что с ним что-то случилось, Соби решил проверить. К счастью, Сэймею удалось перехватить его уже перед калиткой. А во второй раз Соби слишком отчетливо маячил между деревьями возле дома, и его могли увидеть. После того наказания Сэймей спросил, какого чёрта он каждый раз сверкает, как будто нарочно — ведь белобрысый же, даже в темноте видно. Застёгивая рубашку, Соби пожал плечами и ответил, что приказ был прийти, а не прятаться. Сэймей скрипнул зубами и понял, что отныне ему нужно очень чётко следить за тем, что он говорит.
— Одевайся, — сказал Сэймей, вытирая нож о салфетку, пачку которых он припас здесь ещё давно.
Пока Соби одевался, он размотал шарф и осмотрел свою рану. Вроде бы уже перестала кровоточить, но всё ещё болит. Он повертел запястьем и поморщился, когда кожу неприятно потянуло.
— Сэймей?
— Ты ещё здесь? Можешь идти.
Но Соби почему-то не сдвинулся с места. Он стоял напротив и, нахмурившись, смотрел на его раненную руку, как будто решал, стоит ли озвучивать свои мысли. Сэймей нетерпеливо вздохнул.
— Ну что ещё?
— Твоя рука.
— Что «моя рука»?
— Ты ранен.
— Ты что, идиот? Конечно, ранен! Именно поэтому мы тут и оказались. Ты что, выключился, пока мы шли? Ты не защитил меня, и поэтому меня ранили.
— Сэймей, позволь мне залечить рану.
— Вот ещё! Без тебя справлюсь. Кровь уже не хлещет, скоро заживёт.
— Раны от порезов заживают очень долго, особенно такие глубокие. Какое-то время ты не сможешь даже держать ручку. Тебе либо нужно в больницу, либо дай мне вылечить тебя.
— Какого чёрта ты раскомандовался?! Или хочешь ещё разок? Я тебе это могу устроить, — Сэймей снова достал нож и демонстративно повертел им.
Но Соби смотрел не на нож, а прямо на него. В глаза.
— Сэймей, пожалуйста, — его голос стал мягче и как будто вкрадчивее. — Я быстро сниму боль. Я залечу рану. Я сделаю всё очень аккуратно. Я постараюсь прикасаться к тебе как можно меньше.
В такие моменты Сэймею казалось, что его банально гипнотизируют. Глупость, конечно, но как иначе объяснить тот факт, что перспектива контакта вдруг показалась ему не такой уж омерзительной?
— Прошу тебя, — продолжал Соби всё тем же странным голосом. — Если ты вернёшься домой с раной, твои родные заметят это.
Рицка. Глазастый и внимательный. Можно будет, конечно, отшутиться, отвертеться от прямого ответа — он хорошо умеет это делать, — но рана действительно глубокая и не заживёт за ночь. А что будет через день или два, когда аргументы и шутки у Сэймея закончатся, а порез так и не пройдёт?
Ещё раз всё взвесив, Сэймей сел на подоконник и закатал рукав.
— Ладно. Давай. Только быстрее и… не трогай меня.
Он знал, что слова противоречат способу лечения, но не сказать не мог. В конце концов, это не приказ. Приказ не прикасаться к себе без позволения он отдал ещё давно. Сейчас же просто разрешал это сделать.
Соби поддёрнул брюки, встал на колени рядом с ним и осторожно, едва касаясь, положил ладонь на рану. Вначале Сэймей старался не смотреть на то, что происходит, будто эта была неприятная болезненная процедура, но потом лёгкое щекочущее покалывание заставило повернуть голову. Рану загораживала рука Соби, и Сэймей посмотрел ему в глаза. Синие глаза тоже глядели прямо на него, и в них был… какой-то свет, которому Сэймей затруднялся дать определение. На губах Соби играла едва уловимая полуулыбка, взгляд был тёплым и очень нежным. Как будто он делал что-то приятное для себя. Такое выражение лица застать было трудно, и Сэймей считал секунды, впитывая его и против воли стараясь запомнить. Потому что для Соби, который обычно напоминал портрет на фотографии, это, пожалуй, было самое яркое проявление эмоций. Хоть что-то, хоть эти жалкие крохи, которые доказывали, что он живой, а не просто большая равнодушная марионетка. Сэймей вдруг понял, что рад и этим крохам, рад, как последний дурак. Он смутился и поспешно отвернулся, понадеявшись, что Соби не успел понять, о чём он думает.
А Соби этот… тоже хорош! Любой другой бы на его месте развернулся и поскорее свалил бы отсюда, получив по первое число. Но нет, это у всех нормальных Жертв «любые другие» Бойцы. А у него — Соби. Сам просит, почти умоляет, чтобы Сэймей, который резал его пять минут назад, позволил вылечить себя. Ну не придурок ли? А если в следующий раз Сэймей порежется не в бою, а когда будет вырезать очередное слово у него на спине? Тоже оденется и попросит дать вылечить? Ещё, может, и извинится за то, что Сэймей порезался из-за его наказания? Да псих он самый натуральный!
— Я закончил, — Соби убрал руку и встал с колен.
Сэймей посмотрел на рану и усмехнулся. Края раны затянулись, остался только толстый шрам, который пройдёт за несколько дней. Кисть двигалась нормально, нигде больше не болело. Осталось только смыть кровь сразу, как домой придёт, и всё. Неделю поносит джемпера с длинными рукавами — Рицка ничего и не заметит. А родители вообще ничего никогда не замечают.
Сэймей ещё какое-то время любовался рукой. Невероятно же! Он знал, что Жертва способна так лечить, хоть сам никогда и не пробовал, но чтобы Боец… Это нонсенс. Бойцы, конечно, обладают немалой силой, сами быстро регенерируют и способны передавать свою силу Жертве, но ведь лечение совсем не их профиль. Считается, что Боец должен сражаться и всегда быть в форме, а все шишки достаются Жертве, на которую Бойцу не следует тратить силы. Засмотревшись на руку, Сэймей чуть не ляпнул «Спасибо», но вовремя опомнился.
Соби, постояв около него ещё немного, развернулся и медленно побрёл к выходу. Его заметно шатало из стороны в сторону. Сэймей только сейчас понял, как ступил. Ведь и Соби в поединке досталось. Пусть без видимых ран и порезов, но оковы он принял на себя и пробыл в них гораздо дольше, а это тянет силу почище, чем настоящие раны. Ещё и Сэймей ему «памятку» на спине оставил. Хоть неглубоко резал, но кровь всё равно идёт.
— Соби.
Он не хотел окликать, не хотел ничего говорить — само вырвалось.
Соби замер, помедлил секунду и словно нехотя обернулся.
— Да, Сэймей, — опять этот мёртвый покорный голос.
— Чтобы завтра был на ногах, — а как ещё сказать: «Ты сам домой доберёшься?»
Соби едва заметно улыбнулся, будто услышал нужное между слов.
— Конечно, Сэймей. Завтра с утра я буду в полном твоём распоряжении.
— Вот именно. Ты ведь много силы на меня потратил? А лечить — не твоя прерогатива.
Соби усмехнулся как-то странно, то ли весело, то ли болезненно, то ли и то, и другое.
— Лечение — это часть защиты. А защита моей Жертвы превыше всего. Я запомнил, Сэймей.
Ушки против воли опустились. Значит, просто приказ выполнял? Себе в убыток, зато с чистой совестью? Как всегда. Сэймей прищурился, внимательно разглядывая его лицо. Машина. Бездушная машина. Как есть робот. Оружие. Ни своих мыслей, ни эмоций. Сдохнет Сэймею назло, но приказ выполнит, даже не подумает как следует. Как всегда.
— Иди, — Сэймей первым отвёл глаза.
— Спокойной ночи, Сэймей.
Его фигура скрылась во мраке, а Сэймей ещё долго сидел на подоконнике, глядя то в пол, то на свою руку.
***
— Рицка.
— Чёрт! Зачем же так хватать, Соби? — он дёрнулся и машинально потёр локоть. Хватка у Соби была не жёсткой, просто это было внезапно. — Ты напугал меня.
— Прости, — Соби выпрямился и выстрелил окурком в урну.
— А ты что здесь делаешь?
— Тебя жду, — он улыбнулся, по-птичьи склонив голову набок.
— Вижу, что ждёшь. Но как ты узнал, что я освобожусь раньше? У нас должен был быть ещё один урок, но его отменили. Я не успел тебя предупредить.
— Я пришёл раньше, — Соби пожал плечами.
— На целый час?
— Вчера я звонил Юйко, она сказала, что учительница неважно себя чувствует. Я подумал, что она может уйти с уроков раньше, и решил перестраховаться. Я поступил неправильно?
— Нет, не в этом дело. Просто если бы урок не отменили, тебе пришлось бы долго меня ждать.
— Не страшно. Лучше подожду я, чем ты.
— Можно подумать, у тебя дел своих нет, — хотел укоризненно, но всё равно было приятно, поэтому вышло ворчливо. — Охота тебе своё время тратить?
— На тебя — да. Идём? — Соби улыбнулся и протянул руку. Рицка сделал вид, что не заметил.
— Куда?
— Я провожу тебя до дома.
— Ладно, пошли, — Рицка поправил ремень сумки на плече и зашагал к перекрёстку. Руку так и не взял. Что он, маленький что ли, за ручку с кем-то ходить?! И ещё возле школы.
Соби молчал, видимо, чувствовал его пасмурное настроение. Но через пару минут этого неуютного молчания Рицка сам не выдержал.
— Ты сказал, что звонил Юйко. Ты что, часто с ней разговариваешь?
— Время от времени. Тебе это неприятно?
— Нет, просто… Она мне об этом не рассказывала. Вообще ни разу не говорила, что вы общаетесь. А обычно все новости на меня вываливает, начиная с того, что на завтрак ела.
— И что?
— Ну… Кацуко-сенсей говорит, что люди часто не рассказывают того, что действительно для них важно. Зато о мелочах говорят свободно. Вот я и подумал…
— …что Юйко придаёт моим звонкам слишком большое значение? — Рицка промолчал и уставился перед собой. — Рицка. Ты ревнуешь?
От неожиданности он остановился и задрал голову, гневно прищурившись.
— Вот ещё! Это кто тут ревнует?!
— Ты.
— Чёрта с два!
— Хорошо, как скажешь, — Соби улыбнулся и закурил. Но Рицка уже понял, что улыбка была далека от настоящей.
— Послушай… Давай не пойдём сейчас домой.
— Не беспокойся. Твоя мама не увидит меня.
— Соби… — в такие моменты он чувствовал даже не разочарование, а, скорее, упадок сил. Как будто о чём-то очень долго спорил и наконец выдохся. — Ну причём тут это? Я же тебе уже много раз говорил, даже если она тебя увидит, я смогу ей всё объяснить. Я хотел сказать, что давай лучше погуляем, пока погода хорошая. И так всю неделю дождь лил — я дома сидел.
Взгляд Соби на миг метнулся к нему и вновь вернулся к сигарете. Рицке не нравилось, когда на него смотрят так, мельком, как будто что-то прикидывая. К тому же в такие моменты в синих глазах появлялась какая-то озорная живая искорка, но Рицке никогда не хватало секунды, чтобы как следует рассмотреть.
— Куда пойдём?
— Да в парк, как обычно.
— Хорошо.
Они возобновили шаг, но снова в молчании. Когда переходили дорогу, Рицка как бы невзначай взял Соби за руку, успел заметить мимолётную улыбку, скользнувшую по его губам, и не выпускал ладони до самого парка.
Пройдя по главной аллее, они добрались до тех лавочек, где делали воспоминания в первый раз, и сели напротив друг друга. Соби опять закурил. Начиная со второй совместной прогулки это место стало своего рода ритуальным для всяких разговоров или просто для того, чтобы провести время вместе, когда домой идти не хотелось.
Рицка молчал, хмуро разглядывая столешницу, и не знал, как сказать. С одной стороны, это не было важной новостью, это вообще не было чем-то серьёзным. Но с другой — нужно было сообщить так, чтобы не обидеть Соби. Хотя с чего тут вообще было обижаться? Нормальному человеку и в голову бы не пришло обидеться. Вот только Соби не был нормальным и всё моментально принимал на свой счёт или расстраивался. Тщательно скрывал это, но Рицка за полгода уже достаточно успел изучить его, чтобы представить примерную реакцию на свои слова.
— Послушай, Соби, — наконец начал он, стараясь говорить мягко, но уверенно. — Ты хотел рисовать меня в выходные, я помню, но…
— …ты едешь с классом на экскурсию с ночёвкой, — он улыбнулся, наблюдая, как глаза Рицки расширяются.
— Так ты знаешь? Откуда? Нам только вчера сказали, а мы с тобой не виделись.
— Я же говорил, что звонил Юйко.
— А. Ну да. Я, знаешь, вообще-то не хотел ехать и сейчас не хочу, но Юйко…
— Тебе не нужно оправдываться, Рицка, — Соби осторожно накрыл ладонью его руку и помедлил несколько секунд, будто ждал, что его сейчас оттолкнут. Рицка уже знал, что в такие моменты нужно просто не двигаться, делать вид, что не замечаешь. Соби улыбнулся теплее. — Нарисовать тебя я успею в любой момент, а поездки с классом бывают редко. Ты должен поехать.
— Хорошо, — он и сам расслабился и тихонько погладил большим пальцем его запястье. — А рисунком займёмся на следующей неделе, да?
— Конечно. Но, Рицка… Я хотел попросить тебя кое о чём.
— Да?
— Юйко сказала, что всех учеников провожают родители или опекуны, чтобы потом ни у кого не было проблем. Я могу проводить тебя?
— Ммм…
Раньше бы он ляпнул: «Вообще-то я хотел попросить маму». Соби не дослушал бы ту часть предложения, в которой Рицка объясняет, почему хотел, но не станет, и что — да, пусть лучше он его проводит. Убрал бы руку, сказал «Хорошо», закурил и замолчал бы. И молчал бы до тех пор, пока Рицке не удалось бы с огромным трудом вбить ему в голову именно то, что он собирался сказать, а не то, что сам Соби предпочёл услышать.
«Думай, что говоришь, — Йоджи стучал костяшками пальцев по столу, потом по своей голове. — Следи за словами».
Что ж, на ошибках учатся… Рицка учился прилежно.
— Думаю, так и нужно поступить, — медленно начал он. — Мама может согласиться, а потом… может быть не в духе. Так что проводи меня, пожалуйста. Приходи ко мне утром в девять, ладно? Если у тебя нет никаких важных дел.
— Спасибо, Рицка, я приду, — Соби чуть крепче сжал его ладонь.
— Соби, ты слышал меня вообще? У тебя точно ничего завтра с утра нет?
— По субботам у меня только лекции, я на них не хожу.
— Да. Точно, — Рицка кивнул и вдруг ни с того ни с сего тихо признался: — Я скучать буду.
— По моим лекциям?
— Соооби!
— Извини. Я тоже. Но ты ведь не будешь выключать телефон?
— Не буду, если ты не станешь названивать мне каждые пять минут!
— Рицка, когда я названивал тебе каждые пять минут? — всё, вот и нотки обиды появились.
— Соби. Я пошутил.
— Я могу встретить тебя в воскресенье, когда вы вернётесь?
— Конечно. Нам сказали, что мы в шесть приезжаем.
— Хорошо. Спасибо.
— За что? — и зачем спросил? Знает же, какой ответ сейчас получит.
— За разрешение.
Ну да. Как и думал.
— Не за что, Соби. Я ведь и сам хочу тебя увидеть.
Поблагодарит — нет? Или на этот раз обойдётся?
Обошлось. Соби просто улыбнулся.
— Рицка, ты голоден? Пойдём в кафе?
А, ну всё. Осмелел, расслабился. Что же его сегодня так клинит-то? Обычно всё нормально, а в иные дни начинается «извини», «спасибо», «ты позволишь мне?» в различных комбинациях. Рицка не имел понятия, почему так происходит. Ведь говорил же, объяснял много раз, и Соби внимательно слушал и вроде бы понимал. И Рицка успокаивался, думал, всё, пробился, убедил. Но через какое-то время получал всё снова по полной программе. В итоге он устал биться и просто махнул рукой. Раз Соби никак не может под него подстроиться, значит, он сам пока будет подстраиваться под Соби. А там, глядишь, и всё нормально станет.
Он как-то спросил у Зеро, почему так происходит. Йоджи тогда долго качал головой, смотрел в стол и молчал. Так и не смог слов подобрать. А Нацуо почему-то смутился и кое-как объяснил, что это бойцовские инстинкты дают о себе знать. Соби ведь много лет вдалбливали одно и то же. За несколько месяцев всё так легко не изменится, нужно просто набраться терпения и ждать. А Йоджи ещё сверху добил, сказал, что если Рицка будет и дальше так себя вести, то дело с мёртвой точки не сдвинется. Рицка спросил, что он делает не так. Тогда-то Йоджи и объяснил, что за словами следить нужно, а то у него все приказы сводятся к «стой там — иди сюда». Так любой Боец рехнётся, а Соби особенно.
— Пойдём, — кивнул Рицка, вставая, и сам перехватил руку Соби, когда тот уже её убирал.
Они медленно побрели к выходу, Рицка загребал ногами жёлтые сухие листья.
— Почему ты то боишься, что на нас будут смотреть косо, то тебе всё равно?
— Ты что, правда не понимаешь? — Рицка задрал голову, но Соби смотрел прямо. — Потому что там школа. Если кто-нибудь из учителей увидит, как меня обнимает или хватает за руки взрослый парень, они могут позвонить моим родителям. А я не хочу всего этого.
— Не хочешь, чтобы кто-то знал обо мне?
— Нет! Не хочу, чтобы у тебя были проблемы! Сколько раз тебе говорить?
— Я тоже говорил тебе много раз, что у меня не будет никаких проблем из-за этого. Верь мне, Рицка.
— Я верю, просто… просто не надо, ясно?
— Хорошо.
Рицка помолчал немного, снова задрал голову и позвал:
— Соби?
— Да, Рицка? — Соби быстро взглянул на него и опять уставился перед собой.
— Я хотел тебе сказать ещё давно, но…
— Что?
— Тебе что, неприятно на меня смотреть? — к концу фразы его голос стал совсем тихим.
— Нет, что ты. Мне очень приятно. Мне нравится на тебя любоваться, Рицка, — и словно чтобы показать, что ему правда нравится, он повернул голову и улыбнулся.
Рицка постарался не обращать внимания на моментально вспыхнувшие щёки.
— Я просто думал раньше, что тебе неприятно, потому что… я… очень похож на Сэймея.
— Нет, Рицка, ты похож на Рицку. Несмотря на волосы и Ушки, у вас совершенно разные черты лица.
— Тогда почему ты так редко смотришь на меня прямо? Ты почти всегда отводишь глаза.
Соби помедлил с ответом, как будто решал, что сказать. Потом пожал плечами.
— Не знаю. Если ты хочешь, чтобы было иначе, скажи.
А вот это уже слишком. Рицка даже остановился и вырвал руку из его ладони.
— Соби, ну-ка посмотри на меня! — Соби повернулся и нахмурился. — Мне что, ещё диктовать, как тебе нужно смотреть, или говорить, или ещё что-нибудь?.. Эй, и не смей говорить «да», а то я тебя действительно поколочу!
— Хорошо, не буду, — он усмехнулся. — Но тогда я не понимаю, почему ты сердишься?
— Я… я просто хочу, чтобы ты делал то, что хочешь, ясно? Хочешь смотреть — смотри, не хочешь смотреть — не смотри. Мне не нравится, когда люди, общаясь со мной, ведут себя фальшиво, понимаешь? Просто делай так, как хочешь, понятно?
— Так как… хочу? — повторил Соби медленно, словно пробуя новое слово на вкус.
— Да. Именно.
Он лукаво улыбнулся и протянул руку.
— Тогда я буду смотреть. Глава 2Глава 2
***
— Соби, я весь промёрз до костей, открывай скорей!
Рицка приплясывал на лестничной площадке, пока он спешно отпирал замок. Зима в этом году наступила так резко, что после тёплых выходных Рицке даже в голову не пришло проверить погоду перед выходом из дома и надеть тёплую курку. Когда Соби встретил его, как обычно, после уроков, то, моментально оценив ситуацию, поймал такси и привёз к себе. Но Рицка всё равно успел продрогнуть.
— Раздевайся и забирайся под одеяло, я приготовлю тебе тёплую ванну и чай, — сказал Соби, закрывая за ними дверь и торопливо снимая пальто.
— Нет, ванну не нужно. А то я потом спать сразу захочу. А чай давай. У тебя жасминовый ещё остался?
— Конечно, сейчас заварю. Рицка, ты ещё здесь? Иди под одеяло живее.
— Иду, иду, — проворчал он, забрался в кровать и укутался в одеяло, как в кокон. Только нос и Ушки наружу торчали.
Когда Соби подошёл к постели с двумя чашками чая, Рицка высвобожденной из-под одеяла рукой уже задумчиво перекладывал с места на место несколько альбомов, которые он оставил утром на покрывале. Соби вручил ему чашку, слегка подтолкнул в колено и сел рядом.
— Соби, а что это? Твои рисунки?
— Да, экзаменационные работы.
— А можно мне посмотреть? — вылезший из-под одеяла кончик хвоста заинтересованно дёрнулся из стороны в сторону.
— Конечно, почему ты спрашиваешь?
— Ну… не знаю. Я не люблю, когда кто-то без спроса копается в моих вещах. К тому же вдруг там что-нибудь… личное.
— Рицка, во-первых, ты не кто-то. Во-вторых, даже будь там личное, это не имеет значения. Я же много раз говорил тебе: ты можешь брать или пользоваться здесь всем, чем захочешь. Всё моё принадлежит тебе.
— Я помню, — он немного помрачнел и стал медленно перелистывать страницы первого альбома. — Но я всё равно буду спрашивать, Соби.
— Это твоё право, — Соби пожал плечами.
— О, вот это красиво. Только я улицу не могу опознать.
— Это не в этом районе. Мы там с тобой ни разу не были вместе. Но по-моему, получилось неважно.
— Почему? Дождь как настоящий. А что, ты думаешь, бабочки у тебя получаются лучше?
— Бабочек я рисую всю жизнь. А городские пейзажи мне никогда особенно не удавались.
— Мне всё равно нравится.
— Спасибо, Рицка.
— Послушай, а… почему ты говоришь, что всё твоё принадлежит мне? Что, получается, у Бойца не может быть ничего своего?
Соби помедлил немного, сделал глоток чая. Как бы так объяснить ему, чтобы не соврать, но и не расстроить в очередной раз? Будешь врать — сразу поймёт. К тому же был чёткий приказ говорить правду и не умалчивать ни о чём. Скажешь как есть, помрачнеет, замолчит и станет хмуриться, как будто он в чём-то виноват. Зрелище невыносимое.
— Соби, я вопрос задал. Ты не слышал что ли?
— Я слышу всё, что ты говоришь, Рицка. Но дело в том, что Боец сам себе до конца не принадлежит. Он принадлежит Жертве. Значит, и всё, чем он владеет, тоже принадлежит ей.
Он осторожно покосился на Рицку. Расстроится — нет? Кажется, нет. Уже, привык, наверное. Рицка вздохнул и посмотрел на него в упор.
— Соби, а в нормальных парах?
— Что ты имеешь в виду?
— Не притворяйся, что не понял.
— Понял. Но хотел бы получить уточняющий вопрос.
— Обойдёшься! Просто ответь.
— Рицка, — он и сам вздохнул, поставил пустую чашку на пол и, отодвинувшись на другой край кровати, закурил. — Не существует «нормальных» и «ненормальных» пар. В каждой паре Жертва сама определяет характер отношений и нормы общения с Бойцом.
— Но если я — твоя Жертва и я говорю, что нужно делать и как, то почему ты не слушаешься?
— Всё не так просто, Рицка. Существуют определённые догматы.
— То есть стереотип?
— Скорее, идеал. Так вот, в идеале в рамках боевой пары Боец рассматривается как собственность, а не как самостоятельная единица.
— Угу. То есть как личность.
— Да. Какие-то Жертвы стремятся к идеалу и придерживаются этой установки, какие-то…
— …то есть все другие, которые нормальные…
— … предпочитают более неформальное общение. Вот и всё.
— Ну… а если я предпочитаю это более неформальное общение?
— Я знаю, Рицка. Просто…
— …тебя воспитывали иначе, помню.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Не знаю, — Рицка передёрнул плечами. — Просто раньше-то ты не мог сказать. А потом вдруг заговорил.
— Я же объяснял, что влияние Сэймея на меня ослабевает, как и его приказы.
— Включая приказ служить мне?
— Рицка.
— Нет, извини, это я не всерьёз, конечно. А у тебя осталось ещё то печенье?
— С кунжутом?
— Да.
— Извини, Кио прикончил последнюю пачку.
— Ну тогда ладно.
— Я сейчас принесу, — Соби попытался встать, но Рицка схватил его за руку, чуть не расплескав чай.
— Ты куда? Нет, стой! Ты же не пойдёшь сейчас в магазин?
— Это совсем близко, я вернусь через пятнадцать минут.
— Но…
— Пожалуйста, позволь мне сделать для тебя сегодня что-нибудь приятное.
Соби улыбнулся, мягко высвободил руку из цепких пальцев и, поднеся его ладонь к губам, поцеловал. Он знал, что после такого аргументы у Рицки быстро заканчивались. Нет, ещё один остался…
— Но, Соби, там же холодно…
— В отличие от кое-кого, я слежу за термометром.
Он наклонился последний раз, легко поцеловал Рицку в макушку и, накинув пальто, ушёл. И провалился почти на полчаса. За это время Рицка успел окончательно согреться, заварить и выпить ещё чаю, просмотреть все альбомы по третьему разу и не на шутку начать волноваться. Он знал, что точно сможет почувствовать, если Соби загрузит Систему, поэтому на этот счёт был более или менее спокоен. Но тогда что могло задержать Соби на столько времени?
Рука уже сама потянулась к телефону, когда на площадке наконец послышались лёгкие шаги, и дверь открылась.
— Соби, где ты был так долго? — Рицка вылез из постели, оделся, но ответа до сих пор не было.
Нахмурившись, он вышел в коридор, и замер. Соби стоял, закрыв глаза и прислонившись спиной к двери. В руках был пакет с логотипом местного супермаркета.
— Соби?
Он открыл глаза и, улыбнувшись, шагнул к кухне, но Рицка преградил ему дорогу.
— Стоять! Где ты был, Соби? Что случилось?
— Не волнуйся, всё в порядке.
— Я знаю твоё «в порядке». Рассказывай!
— Может, дашь мне сначала дойти до кухни и разобрать продукты?
Рицка послушно отошёл в сторону, провожая его напряжённым взглядом. И похолодел, когда Соби поставил пакет на стол и медленно снял пальто. Рукав рубашки у самого плеча был пропитан кровью.
— Соби! Что это? Ты что, опять сражался один?! Ты же обещал, ты…
— Рицка. Я помню о своём обещании. Это не то, о чём ты подумал.
— А что же это? Где ты поранился?
— Это не рана, всего лишь царапина.
— Где тут у тебя аптечка была?
Рицка развернулся, чтобы пойти за аптечкой в ванную, но Соби схватил его за руку и усадил на стул.
— Пожалуйста, не волнуйся. Я сам о себе позабочусь. Это действительно всего лишь царапина. Кончик лезвия прошёл по касательной.
Рицка немного успокоился и вздохнул.
— Ладно, даже если царапина. Где ты её умудрился получить?
Соби усмехнулся смущённо.
— Такая глупость… Даже странно.
— Соби!
— Когда я шёл от магазина, на меня напали.
— Но почему ты не вызвал меня, ты…
— Ты не понял, Рицка, — его улыбка стала немного злой. — Это была не пара. Это был просто уличный вор.
— А… — от удивления Рицка не нашёлся, что сказать.
— Неожиданно, правда?
— Соби!
— Он порезал мне рукав пальто, и это действительно обидно. А что до раны, то это правда просто царапина. Я не лгу.
— Тогда почему ты так долго не отзывался, когда пришёл? — Ушки приникли к голове, а хвост едва качался из стороны в сторону.
— Извини, просто задумался. Мы сражаемся с боевыми парами, используя заклинания, и постоянно опасаемся нападения кого-то из Семи Лун, но тут… Какой-то мальчишка не старше пятнадцати, которому, наверное, не хватало на Кока-Колу, — он усмехнулся. — Я немного отвык от того, что опасность может прийти и из обычного мира. Но я рад, что ты уже научился звать меня и не останешься один в случае чего.
— Соби… На тебя напали, тебя ранили, а ты шёл сюда и думал, как опасна для меня обычная жизнь? Ты что, с ума сошёл? Любого из нас, неважно, владеет он силой или нет, в любой момент может сбить машина. И с этим ничего не поделать.
— Да, ты прав, — Соби вздохнул и встряхнул волосами.
— Так давай аптечку, обработаем твою «царапину».
— Я займусь ей сам. А ты пей чай. Печенье я всё-таки донёс.
— Соби, не будь ребёнком, снимай рубашку.
Рицка встал и уже потянулся к верхней пуговице, как вдруг Соби быстро перехватил его руки и отпрянул. Рицка уставился на него во все глаза.
— Ты чего, Соби?
— Я справлюсь сам, — повторил он слегка напряжённым голосом. — Пожалуйста.
— Ты соврал мне, да? Это вовсе не царапина? — Вместо ответа Соби дёрнул рваную дыру на ткани, обнажая совсем неглубокий порез. — Тогда почему? Почему ты не хочешь, чтобы я помог? Почему ты не разрешаешь мне?
— Рицка, — Соби наклонился к его уху и поцеловал мочку. — Если мне понадобится помощь, я обязательно скажу. Ты же знаешь. Не забивай себе голову пустяками. Пей чай. И если хочешь помочь, завари и мне, я скоро вернусь.
Соби выпустил его руки и скрылся в ванной. А там включил воду, упёрся ладонями в бортики раковины и опустил голову. Очередная ложь. Очередная дистанция. Но он просто не мог раздеться и позволить увидеть Рицке ещё и это. Одного Имени, вырезанного рукой его брата, с него вполне хватит.
Соби снял рубашку, кинул её на пол и потянулся за аптечкой.
Обычно шрамы после наказаний Сэймея проходили очень быстро — дней за семь-десять, так работала Связь. Но последнее наказание он получил аккурат перед тем, как Сэймей погиб. Остатков Связи хватало, чтобы держать приказы его бывшего хозяина в силе. Но чтобы залечить свежие раны — нет. Лишь когда появился Рицка, раны вновь стали заживать на нём, как на собаке, но старые шрамы уже было не свести.
Соби очень редко видел свою спину в зеркале. Но даже без постоянного напоминания и так не забывал наклон и размер букв, которые навсегда впечатались в кожу, сложившись в слово «Верность».
**
Когда он смотрел, рисовать было трудно. Он всегда садился за спиной, и Соби чувствовал его взгляд на себе всё время, пока держал в руках кисть. Он знал, что, обернувшись, увидит и небрежную позу, и это скептическое выражение на лице, и взгляд, в котором то ли брезгливость, то ли скука. Сэймей не то чтобы не любил живопись или конкретно его картины, просто считал это глупым занятием, пустой тратой времени. И каждый раз не забывал об этом напомнить. Это началось почти сразу же, год назад, и с течением времени Соби всё больше чувствовал себя словно в чём-то виноватым, в очередной раз закрепляя холст на подрамнике. Одновременно с этим Сэймей, кажется, и не думал запрещать ему заниматься живописью. Ему было просто всё равно, что делает его Боец в свободное время.
Сегодня Сэймей вёл себя как-то странно. Он пришёл, буркнул что-то в знак приветствия и расположился как обычно на стуле позади него. Даже чаю не потребовал. И вообще был непривычно притихшим и мрачным. Спрашивать, что случилось, Соби благоразумно не стал. Один раз Сэймей чётко дал понять, что Бойцу не следует лезть не в своё дело, а всё, что нужно знать, ему сообщат.
В тишине прошёл почти час. Сэймей, кажется, даже не двигался, и под конец Соби почти забыл о его присутствии. Поэтому когда за спиной раздался ровный голос, он вздрогнул.
— Опять бабочки?
Соби отложил кисть и повернулся.
— Тебе не нравится?
— Мне всё равно, — Сэймей передёрнул плечами. — Но ты всё время рисуешь только их. Что, фантазии не хватает на что-то другое? Или… — он зло усмехнулся, — так сильно скучаешь по Ритсу?
Соби отвёл глаза. Не нужно, Сэймей, не начинай опять… Словами он умел ранить куда больнее и глубже, чем ножом.
— Ему нравились бабочки.
— И он заставлял тебя их для него рисовать?
— Нет. Я сам.
— А тебе они нравятся?
— Я их ненавижу.
— Почему?
— Красивые и бесполезные. Беспомощные.
— Тогда зачем рисуешь?
— Наверное, привычка.
— Избавляйся от таких привычек. Ты должен думать обо мне, а не о Ритсу.
— Ты хочешь, чтобы я нарисовал что-то для тебя?
— Ты что, идиот? — Сэймей скривился. — Мне не нужны твои рисунки. Да и ему, думаю, тоже не были нужны.
Соби промолчал, чтобы не нарываться на очередную отповедь, и просто пожал плечами. Но Сэймей почему-то не унимался.
— Это он сделал из тебя художника?
— Однажды он увидел, как я рисую, сказал, что у меня есть к этому способности, и нанял мне преподавателя.
— А он когда-нибудь говорил, что ему нравится твоя мазня?
Соби постарался скрыть, с какой силой сжались челюсти.
— Нет.
— Ясно, — усмехнулся Сэймей. — Он просто нашёл тебе занятие, чтобы не болтался без дела.
— Зачем ты говоришь это, Сэймей?
— Чтобы ты перестал витать в облаках. Чтобы перестал думать о нём постоянно. Это отвратительно.
— Он мой учитель, Сэймей. Я не могу забыть о нём всего лишь за год.
— Ой, вот только не надо этого. Знаю я… о его «уроках». До сих пор тошно, как подумаю.
— Если тебе не нравится, можешь наказать меня.
— И что? У тебя Уши что ли от этого вырастут?
Да… глупо получилось. Кто его за язык тянул?
— Прости.
— Ладно. Я вообще-то к тебе по делу.
Надо же. Вспомнил. Спустя час.
— Я слушаю, Сэймей.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Бойцы умеют влиять на сознание человека. Я хочу, чтобы ты… вылечил моего брата.
— Я не понимаю.
Сэймей со вздохом поднялся со стула и прошёлся по комнате.
— У него амнезия. Проснулся неделю назад другим человеком, ничего не помнит. Врачи говорят, что не знают, почему это случилось, но шансов, что память вернётся, почти нет. Я хочу, чтобы ты загрузил Систему и применил к нему гипноз. Вдруг поможет.
— Сэймей… — в первые секунды Соби настолько растерялся, что даже не знал, что ответить.
— Что? — он остановился и хмуро посмотрел в упор.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— Бойцы могут влиять на сознание человека, но это допустимо только при поединке. Это разрешено к применению только к Бойцам и Жертвам, а не людям вне Системы.
— И что с того? Хуже не будет.
— Будет. Жертвы обладают навыками мягкого гипноза, и для людей он не опасен. Но когда в разум вторгается Боец, он действует… немного иначе. Куда более жёстко. Обычный человек может не выдержать этого.
— Значит, сделай так, чтобы выдержал! Мягким гипнозом я уже и сам пробовал. Без толку.
— Сэймей, я не могу этого сделать. Это запрещено.
— Кем?!
— Это первое правило бойцовского кодекса Школы. Не причинять вред людям вне Системы. Его нарушение карается строже, чем нарушение кодекса дуэли.
— Да забудь про свои идиотские кодексы! Твой закон — это я! И я приказываю тебе…
— Прости. Я не смогу выполнить приказ. Если в Семи Лунах узнают об этом, пострадаю не я один. Тебя накажут куда более жестоко, в конце концов, за это тебя могут убить. А защита и безопасность Жертвы для меня превыше всего. Я не могу выполнить приказ, который может поставить тебя под удар.
— Ты в своём уме вообще?! — Сэймей шагнул к нему и зашипел не хуже разъярённой кошки. — Я приказываю тебе: иди и сделай это! Прямо сейчас! Ты обязан выполнять мои приказы! Ты обязан меня слушаться! Слышишь! Иди и сделай! Это приказ!
Соби ненавидел и обожал это ощущение. Ждал его и боялся. «Это приказ» — два слова, после которых в груди разрасталось что-то яркое и томительное, мучительно сладкое и одновременно острое. Он сам весь словно превращался в натянутую звенящую струну, ждущую, пока хозяин подцепит её пальцем и извлечёт первую ноту. Слова, после которых тянуло опрометью броситься куда-то, делать что-то — неважно что, — главное, не стоять на месте. Когда желание исполнить приказ и погасить эту сумасшедшую вибрацию в глубине тела становится нестерпимым, когда тебя тянет неясно куда, как металл к огромному магниту, когда кроме голоса Жертвы вокруг не остаётся ничего… Это именно то чувство, ради которого жили Бойцы, и именно то, которого они боялись, как безумия. Но безопасность Жертвы важнее. Намного важнее.
Соби шумно сглотнул, с трудом погасив в себе эту вспышку эйфории. Веки отяжелели, и он прикрыл глаза.
— Сэймей, прости. Но я не могу выполнить твой приказ. Он противоречит моему основному назначению — оберегать тебя и защищать. Я не могу исполнить его физически.
— Ах ты… скотина! — его руки сжались в кулаки.
— Прости. Накажи меня, но, пожалуйста, не требуй невозможного.
Сэймей вдруг как-то резко остыл и вновь принял свой обычный невозмутимый вид. Скорее всего, он и не рассчитывал на выполнение приказа — сам должен отлично знать, что нельзя, — но впервые за весь год получить отказ подчиниться… Видимо, это сильно ударило по его самолюбию. Следующие его слова это подтвердили.
— А знаешь, ты, пожалуй, прав, — Сэймей нехорошо усмехнулся и вновь прошёлся по комнате. — Рицке уже ничем не помочь, а мне твоя готовность защищать нравится. Однако ты ослушался приказа. Я накажу тебя. Прямо сейчас.
Ох, Сэймей… Неужели всё это было спектаклем только для того, чтобы найти повод для наказания? Какой же ты ещё… ребёнок.
— Хорошо, Сэймей, — Соби привычным движением потянулся к пуговице рубашки.
— Нет, не так. — Соби замер и опустил руку. — Мне нечего на тебе вырезать — ты ведь прав. Но я должен быть уверен, что в будущем такого не повторится, и что ты выполнишь любой мой приказ.
— Ты же знаешь, Сэймей, что так и будет. Я сделаю всё, что угодно.
— Даже если я прикажу тебе умереть?
— Да.
— Хорошо. Посмотрим.
Сэймей взглянул на него не то зло, не то дерзко, подошёл к стене, где стояло с десяток прислонённых к ней холстов, и пнул их ногой. Картины упали на пол.
— Уничтожь их. Все до одной. Там ведь только эти чёртовы бабочки? Давай. Бери нож и режь. Это приказ.
Струна вновь зазвенела тревожным неприятным звоном. Рука сама потянулась к ножу для бумаги. Как в тумане Соби приблизился к горе картин и опустился на колени.
— У тебя жасминовый чай остался?
Не сразу сообразив, что теперь от него требуется, Соби медленно поднял голову.
— Да. Я купил для тебя ещё пачку. В шкафу за чашками.
— Хорошо.
Сэймей развернулся и ушёл на кухню. Под аккомпанемент из гремящих чашек и кипящего чайника Соби потянулся к первой картине. Эта была свежая, в зелёных тонах, с изгибающимися линиями стеблей, странными цветками и двумя бабочками, порхающими над ними. Соби не считал эту картину удачной, скорее, она была рядовая. С ней было просто. Вонзить лезвие в правый верхний угол, провести косую линию до противоположного. Потом — с другой стороны. И рама с изрезанным холстом отправилась за спину. Вторая картина, третья… Рядовые, недавние, обычные, ничего не выражающие, ничего не говорящие ни о художнике, ни о том, зачем вообще были нарисованы. Такие картины заслуживают только короткого слова «красиво» и вечного забвения в пыльном углу.
Пока он убеждал себя в этом, резать было просто.
Сэймей вошёл в комнату как раз в тот момент, когда он взял в руки её. Не картина, нет — рисунок в синих тонах, выполненный акварелью, ещё неумелой детской рукой, заботливо спрятанный под стекло. Это ведь не считается картиной, значит, её можно оставить? Нет, Сэймей вообще не говорил слово «картина», он сказал «их все до одной». В последнее время он стал очень внимателен к своим словам.
— Ну и в чём дело? Одолевают приступы ностальгии?
— Нет, Сэймей.
Он перевернул раму и принялся снимать зажимы. Только бы Сэймей не узнал… На этом куске бумаги поселилась одна из первых его бабочек. Он помнил, как рисовал её, вдохновлённый поездкой в оранжерею, где под высоким светлым куполом порхали десятки бабочек, живых, а не заключённых в мрачные рамки под стеклом.
Потом он рисовал много, часто, постоянно, порой даже не заканчивая рисунки, разбрасывая бумаги по своей комнате и гостиной. И, конечно, не обратил внимания на пропажу одной из работ. В гостиной Ритсу-сенсея, в отличие от кабинета, висело всего несколько мёртвых бабочек. Удивлению Соби не было предела, когда однажды, спустя пару недель, он вернулся домой и обнаружил, что вместо них на стене висит его рисунок. Не рядом — вместо. Он сделал вид, что не заметил, и никогда об этом не заговаривал. Он хранил эту тайну.
Когда он переезжал от Ритсу-сенсея в пансионат Школы, оставил здесь часть работ, включая эту. Но когда посетил дом Ритсу в первый раз после того, как потерял Ушки, подошёл к стене и, сам не зная зачем, мстительно сорвал рисунок и сунул в сумку. Сенсей не видел этого, но даже потом так ничего и не сказал ему. Он тоже умел хранить тайны.
Соби боялся, что рвать рисунок будет больно. Но не почувствовал совершенно ничего, разделяя лист бумаги на восемь ровных прямоугольников. Где-то в глубине души он даже был рад, думал, может, отголоски прошлого наконец-то перестали его преследовать? Но когда потянулся к последнему холсту, понял, что дело не в этом. Просто некоторым ранам не нужна плоть, чтобы кровоточить долгие годы.
*
— Как думаешь, шум океана действительно изменился, или мне только кажется?
— Вам кажется.
— И звук твоей зажигалки другой.
— Потому что это другая зажигалка.
— Зиппо?
— Вы различаете марку по звуку?
— Нет, разумеется. Но ты знаешь о том, что компания «Зиппо» запатентовала этот звук?
— Не знал. Мне неинтересно, сенсей. Так зачем вы меня позвали?
— Прикури мне сигарету.
— Только для этого?
— Извини, Соби-кун, сегодня я не настроен шутить.
— Вы каждый день не настроены и, тем не менее, каждый день шутите. Держите.
— В таком случае, ты единственный, кто смеётся над моими шутками. Благодарю.
— Разве я когда-нибудь смеялся при вас? Не припоминаю.
— Вот и я не помню, чтобы когда-либо шутил.
— Думаю, начать никогда не поздно.
— А вот это было смешно. Теперь мне только и остаётся, что сидеть здесь и шутить над собой.
— Мне жаль.
— Перестань, — Ритсу поморщился и сделал долгую затяжку. — Банальных и бестолковых соболезнований мне хватает от коллег. Я позвал тебя не за тем, чтобы слушать то же самое ещё и от тебя. К тому же тебе ничуть не жаль.
— Вы ошибаетесь. Я никогда не хотел, чтобы с вами случилось что-то подобное, — Соби помрачнел и опустил голову.
— Опять отворачиваешься? Скажи, тебе больно видеть меня в таком состоянии?
Соби задумался ненадолго. Потом посмотрел на линию горизонта.
— Да.
— Вот как? И что ты чувствуешь? Жалость? Отвращение? Ненависть к старшему Аояги?
— Ни то, ни другое, ни третье. Вы сами учили меня ничего не чувствовать.
— Учил, да. А серьёзно?
— Серьёзно? — Соби затянулся последний раз, выстрелил окурком в воду и тут же закурил опять. — Мне просто больно, сенсей. Вот и всё, что я чувствую.
— Что ж… И на том спасибо.
— Так для чего вы меня позвали?
— Просто так.
— Я не верю. Вы бы не стали тратить своё время и моё на «просто так».
— Сидим, разговариваем… Это не трата времени, это называется общение.
— Не поздновато спохватились?
Ритсу усмехнулся.
— Мне нравится твоя новая Жертва. Ты меняешься под её влиянием. В лучшую сторону.
— Вы могли сделать то же самое, — тихо заметил Соби.
— О, Соби-кун, прошу тебя. Это не должен быть разговор о том, кто что мог сделать и почему не сделал. Такого нет в моём сценарии.
— Вы приготовили сценарий нашей встречи?
— Да, всю ночь писал. Подожди, он, наверное, где-то тут завалялся, — Ритсу похлопал руками по сиденью скамьи.
— Сенсей… — Соби улыбнулся и прикрыл глаза.
— Ладно. Если тебе нужна причина для встречи, то у меня есть к тебе предложение. Или, лучше сказать, просьба. Видел стены?
— Да. Вы сняли всю вашу коллекцию.
— Скажи, там остались светлые квадраты?
— Да.
— Я так и думал.
— Зачем вы это сделали?
— Странный вопрос. Тяжело будет пополнять коллекцию, не видя, что делаешь, правда?
— Вы можете попросить об этом кого-то.
На губах Ритсу-сенсея появилась странная улыбка.
— Соби-кун. Если бы подобное случилось с тобой, ты бы стал просить кого-то рисовать за тебя картины?
— Простите, сенсей, я не подумал.
— Да уж. Я хочу чем-то заполнить освободившееся место. И я подумал, что это могли бы быть твои работы.
— Если вам не нравятся светлые квадраты, смените обои.
— Обои тут ни при чём. Я не хочу жить в пустом доме.
— Заведите себе кошку.
— Ты же знаешь, у меня аллергия и я ненавижу кошек. И не говори, что забыл.
— Я помню.
— Интересно, твоя дерзость связана с моим состоянием или с твоей новой Жертвой?
— Второе, — улыбнулся Соби.
— Понятно. Ну так что ты скажешь?
— Сенсей, зачем вам картины, в доме, если…
— Мне хватит и знания, что они там есть. Видеть их мне не обязательно.
— Вот как? И что бы вы хотели, чтобы я для вас нарисовал? Бабочек?
— Нет, давай сменим тематику. Прикури мне ещё одну, будь добр. Не знаю, пусть это будут пейзажи или какая-то абстракция — неважно. Благодарю, — Ритсу-сенсей с удовольствием затянулся и вздохнул.
— Неважно?
— Да. Главное, что это будут твои картины, Соби-кун. А что на них будет изображено — не так важно.
— А если я нарисую что-то, что могло бы вам не понравиться?
— Исключено. Мне нравились все твои работы. — Соби замер, не донеся сигарету до рта. — Конечно, они отличались по технике и мастерству, особенно в первое время, но в каждой была частичка… тебя. Вот что мне в них нравилось.
— Сенсей… вы…
— Говорю первый раз. Знаю. Но я думал, ты и сам способен сложить два и два. Если бы мне не нравилось то, чем ты стал заниматься, я бы не нанял тебе преподавателя.
— А я думал, что дело не в вашем отношении к этому, а в моих способностях.
— Разумеется, в них тоже. Но я бы не разрешил заниматься тебе тем, что было мне не по душе. Я полагал, это очевидно. И если ты понял это только сейчас… — он вздохнул и усмехнулся, — значит, отвратительный из меня учитель.
— Нет, сенсей. Мы просто друг друга не поняли.
— Соби-кун. Возможно, мне следовало…
— Сенсей, вы же сказали, что этот разговор должен быть не о том, кто что мог сделать и почему не сделал.
— Да, извини, забыл. Старею. Что? А. Спасибо. В двух шагах от рака лёгких, — Ритсу принял зажжённую сигарету и затянулся. — Так что, Соби-кун? Ты выполнишь мою просьбу?
— Извините, сенсей, но вынужден отказать.
Ритсу сделал две неторопливых затяжки в полном молчании. Потом вдруг улыбнулся.
— Да. Кажется, я понял.
Соби тоже улыбнулся и встал с лавки.
— Пачку оставлю возле вас. Зажигалку вернёте, когда найдёте свою.
— Не «когда», а «если». У меня не такой уж и маленький дом.
— Да, но… — Соби помешкал и опустил голову. — Но лучше найдите.
В лице Ритсу-сенсея что-то дрогнуло.
— Я понял тебя, Соби-кун. Я буду искать.
— Тогда до свидания.
— Соби-кун, — окликнул его сенсей, когда он уже развернулся. — Ты научился отказывать. Скажи, ты чувствуешь себя счастливее? Или свободнее?
Соби тихо рассмеялся и покачал головой.
— Сенсей, а вот этого, вижу, вы пока не поняли. Не возможность отказа делает счастливее. А знание, что тебе не придётся отказывать тому, кто просит. Прощайте.
Он вошёл в дом через сад и, проходя по коридору, ещё раз мазнул взглядом по пустым стенам со светлыми квадратами на обоях. Нет, никаких картин не нужно. Пусть всё останется как есть. Есть пустота, которую не нужно пытаться чем-то заполнить. Иначе, как бы ты ни старался занять освободившееся пространство, это будет только её продолжением. А новое должно иметь своё собственное место.
Пусть лучше Ритсу-сенсей сменит обои.
@темы:
РицуХСоби,
СобиХРицка,
СобиХСэмей,
Фанфики
-
-
17.11.2011 в 21:57ого. Живой и нестандартный Сеймей - полная картинка "и хочется, и колется". Рицу, по-прежнему пытающийся играть людьми - простите, не могу не порадоваться тому, что с Агацумой этот трюк не проходит. Сам Соби, медленно приходящий в себя. Рицка - намного взрослее, чем мог бы быть, идеально каноничен - и в этой компании выглядит... органично.
Спасибо - нет ни неумеренного ангста, ни истеричного Сеймея, ни неадеквата, который так часто накрывает в текстах по LL всех героев. И отдельное спасибо за диалоги. Очень здорово.
Скажите, продолжение ведь будет?..
-
-
17.11.2011 в 22:17Скажите, продолжение ведь будет?..
Да фик вообще закончен )) Если будет, то только что-то уже другое ))
-
-
17.11.2011 в 22:25ах дьявол. Я подозревала, но меня смутило указание на "миди". Я сейчас объясню, откуда возник
идиотскийвопрос. Мне очень понравилась линия "смотри мне в глаза"/ "не смотри мне в глаза", вот эти отличия двух жертв, вообще обе линии Рицу/ Соби и Сеймей/ Соби - это здорово. Но мне отчаянно не хватило завершения, Соби/ Рицки; ну или Рицки вообще. И нет, я не про пейринг и рейтинг, и да, в диалоге с Рицу отчетливо видно, что Агацума вроде бы счастлив......и вот это вроде бы меня и вынудило задать вопрос. Потому что - ну вдруг там еще есть что-то
за горизонтом.Простите за длинное объяснение и еще раз спасибо за замечательный текст.
-
-
17.11.2011 в 23:04понравилось как описаны отношения семея и соби. для меня это большая редкость я эту пару обычно не могу читать. но тут сей почти нормальный.
и Ритцу на удивление не вызывает дикого желания убить его два раза. Семея обычно хочется убить три, с осоой жестокостью, а тут - нет
СобиРицки просто чудесные.
Очень понравилось
-
-
18.11.2011 в 06:40— Сенсей… вы…
Когда-то Соби бы душу продал за эти слова...А сейчас боль от понимания,что картины,что он порезал, ПРАВДА нравились Ритсу. И ощущение горечи, от того, что сейчас для него самого это больше ничего не значит. Сомневаюсь,что Ритсу сможет когда-либо найти себе новую зажигалку. Он скорее бросит курить.
Он вошёл в дом через сад и, проходя по коридору, ещё раз мазнул взглядом по пустым стенам со светлыми квадратами на обоях. Нет, никаких картин не нужно. Пусть всё останется как есть. Есть пустота, которую не нужно пытаться чем-то заполнить. Иначе, как бы ты ни пытался занять освободившееся пространство, это будет только её продолжением. А новое должно иметь своё собственное место.
Во всяком случае, пустоту в сердце Соби уже заполнпил другой человек.
Что ему до пустых белых квадратов на стене...
А ты не раб. Ты — Боец. И ты должен помнить об этом каждую минуту своего существования. Ты понял меня?
Хах, забавное утверждение,учитывая, что воспитывали Соби и Сеймей, и Ритсу именно как раба...
А Сеймей ещё и использовал его спину как "скрижали для заповедей".
Сэймей вдруг понял, что рад и этим крохам, рад, как последний дурак. Он смутился и поспешно отвернулся, понадеявшись, что Соби не успел понять, о чём он думает.
Мне почему-то здесь Сеймея почти жаль. Хотя что уж там, если Рицке лаской и пониманием с таким трудом удаётся пробиться к Соби, то что уж говорить о Сеймее... А всего-то и надо было - говорить почаще вслух то, о чём молчат между строк.
Очень красивый миди, хотя про Рицку и Соби немного незавершённость присутствует.
Будто эпизод из жизни. Кусочек мозайки. Хочется большего.
Мне очень понравилось. Очень легко всё представляется....
Может быть однажды Соби всё-таки станет "настоящим мальчиком", когда перестанет врать себе и Рицке, и к нему прилетит голубая фея бабочка, и превратит марионетку в человека. Спасибо за чудесный фик.
Супер
-
-
18.11.2011 в 09:06Взвешенные характеры. Очень хорошо получился Сеймей.
Вот не могу в душе примириться с таким обращением с картинами. Хотя понятно, что Сеймей в чем-то прав и теперь Соби будет рисовать другие картины, навсегда распрощавшись со своим прошлым...
А. может быть, он не будет рисовать? Ведь картины - это запечатленное прошлое.
/Но все это - уже философствования по поводу/
-
-
18.11.2011 в 11:48Darkolgetta, большое спасибо
Сурово вы с Сэймеем )))) С чего бы ему быть ненормальным?
Svetlanka*), Сомневаюсь,что Ритсу сможет когда-либо найти себе новую зажигалку. Он скорее бросит курить.
Новую вряд ли. А вот если найдёт старую, им снова придётся встретиться, чтобы вернуть Соби его ))))
Во всяком случае, пустоту в сердце Соби уже заполнпил другой человек.
Соби как раз и не заполнил Рицкой пустоту, он начал всё сначала ))
Будто эпизод из жизни. Кусочек мозайки. Хочется большего.
Это и есть кусочек мозаики, а большее - это будет уже совсем другая история
Спасибо
Полуночник.., спасибо
Ну как же: Соби - и без картин? Это будет уже не Соби
-
-
18.11.2011 в 12:21а что похоже что он нормальный? мне вот так не кажется. но я пристрастна - я его очень сильно не люблю. очень. до дрожи. омерзительный персонаж
мне даже жалко нисея, хотя тоже не подарок ни разу
-
-
18.11.2011 в 23:34-
-
19.11.2011 в 15:54-
-
19.11.2011 в 16:13-
-
19.11.2011 в 20:50я благодарю так скупо потому, что "спасибо" и 10 000 комплиментов можно счесть за одно и то же. Но "спасибо" мне нравится больше
-
-
19.11.2011 в 21:17-
-
19.11.2011 в 21:24-
-
19.11.2011 в 21:28-
-
19.11.2011 в 22:38ну, в рамках данного фика ни тому ни другому раб не нужен был)
Тупак Юпанки, не обязательно же так пугать автора)) Но комментарии, как правило, содержательные, с пояснениями.^^
-
-
21.11.2011 в 22:06просто была бы другая история. а уж лучше или хуже мы уже не узнаем
-
-
21.11.2011 в 22:29-
-
22.11.2011 в 01:13-
-
22.11.2011 в 01:15