На давнишнем, уже загнувшемся сто лет назад лавлесс-кинке была чудная завка.
Текст чудной заявкиСоби - достойный ученик своего сенсея, они играют с Ритсу в любовь-ненависть - каждый из них плетет свою собственную паутину. Сеймей неглуп и хитер, однако не в силах в одиночку выпутаться из их сетей. Он временно удаляется с места действия дабы продумать дальнейшую стратегию, оставив им вместо себя Рицку.
Рицка, разобравшись немного в ситуации, хочет избавиться от навязанного ему Соби и найти своего настоящего Бойца.
Нисей не знает, что он Боец Нелюбимого, однако ему по каким-то своим причинам приходится работать с Сеймеем. Сеймей ни за что не желает отдавать его Рицке, на этой почве между братьями происходит конфликт.
Рейтинг любой, размер - как получится. Ангст, драма, возможна (по желанию автора) смерть персонажей, но Рицка и Нисей обязательно должны остаться в живых и вместе.
Пожизненный респект заказчика тому самоубийце, что рискнет это написать, гарантирован. ^_^

Готово оно было давно, но выкладываю только сейчас.

Название: Без сердца.
Автор: Лилльян
Бета:  Glediya
Рейтинг: что-то в районе PG-13
Пара: Соби/Рицка, Сеймей/Соби и собственно Нисей/Рицка. Хотя это все не правда, там кроме поцелуев вообще ничего нет.
Жанр: ангст, АУ, жуткий ООС.
Размер: миди
Дисклеймер: не мое.
Статус: закончен.
Размещение: С разрешения автора.
Саммари: попрание канона всеми возможными способами
POV: Соби, Рицка, Нисей (не всегда)

Часть 1. Без выбора.



ТрадицииТрадиции.

Душный жаркий полдень. От раскаленного асфальта поднимается дрожащее марево и кажется, что земля тяжело дышит, задыхается под лучами солнца.
На улице такое пекло, что выход за пределы дома кажется просто самоубийственным шагом.
Однако всегда существуют люди, общество которых с удовольствием бы покинул, обменяв на полуденную прогулку под палящим солнцем.
Но не всегда этот обмен возможен…

Шум кондиционера.
Искусственная прохлада кабинета.
Задернутые шторы создают полумрак в комнате и отгораживают от дневного света.
Два человека в молчании сидят друг напротив друга.
Ученик и учитель.

Рицу
«Мы, как никто, понимаем друг друга, верно, Соби-кун? Так было всегда, но ты до сих пор сопротивляешься этой связи. Из-за этого мы так далеки друг от друга, словно чужие».
- Давно не виделись. Ты совсем перестал отвечать на звонки.
Чуть склоненная голова в знак извинения. И не одного слова оправдания.
Как всегда.
«Ты никогда не изменишься!»
- Как дела у твоей Жертвы?
Пауза в разговоре, но ответа за ней не следует. Впрочем, я на него и не рассчитываю.
- Его последние действия весьма опрометчивы. Надеюсь, ты понимаешь, что такое вызывающее поведение может повлечь за собой негативную реакцию со стороны Совета.
«От этого заносчивого мальчишки одни проблемы».
- Понимаю, но не в моей власти, что бы то ни было изменить. Я не могу в этом повлиять на Сеймея.
- Да? А если я скажу, что до меня дошли тревожные сведения: Аояги уже несколько раз был замечен в обществе людей, находящихся в конфронтации с Советом. Если раньше у этих предателей не было связи с Семью Лунами, то с присоединением к ним Сеймея они уже обретают некоторое влияние. Предупреждаю: Совет не потерпит такой опасности ни для себя, ни для Школы, а Семь Лун сами уничтожат Аояги, есть тот попытается предать их.
- Вы же знаете, что первейший долг стражей – защита Школы и сохранение наших традиций. Единственная обязанность, перед которой меркнет даже охрана Жертвы.
«Конечно, помню, я ведь сам учил тебя этому. Кто, как не Учитель, должен заботиться о таких вещах».
- Я-то помню об этом, Соби-кун.
«Пусть ты не здесь, не со мной, но ты никогда не будешь заодно с моими врагами».
- Я не забыл ваши уроки, сенсей.
- Отрадно.
«И все же мы понимаем друг друга, как никто».
Нейтральные слова, вежливые интонации и жестокие взгляды. Но ни капли неприязни.
«Мы не враги друг другу».

Соби
Слова учителя оставили очень неприятный осадок в душе.
Выбор между долгом и долгом – самый сложный. Преданность Бойца Жертве – безоговорочна и абсолютна. Это правило, догмат, на котором зиждется сила Пары. Но из каждого правила есть исключения и для нас, учеников Рицу-сенсея - это верность традициям.
Поскольку я родился и жил в семье, очень дорожащей своим прошлым – учителю было просто привить мне почтение к устоям нашего общества. Для меня нет ничего более кощунственного, чем попытки изобличить или перестроить существующий порядок. То, что существовало веками - не может быть неправильным или ущербным. То, что помогало выжить поколениям предков – не может быть непригодным нам, их потомкам.
И, к своему сожалению, я часто слышу от Сеймея, что «это общество устарело» и «прогнившая система скоро развалится». Он считает себя революционером, но на самом деле…

- Соби, ты заставил себя ждать, – Агнец стоит, прислонившись к стене.
Видимо он уже устал – даже не пытается скрыть недовольство в голосе.
- Прости. Это был очень важный разговор.
- Да? – Сеймей, словно нехотя, выпрямляется и, не оборачиваясь, направляется к лестнице. – И о чем же таком важном вы говорили целый час.
Ленивый, расслабленный тон, но я чувствую, что он скрывает настороженность и подозрение.
- О приоритетах.
- О каких еще приоритетах? – Искренне удивленно.
Всматриваюсь в Жертву. Мне не показалось или он нервничает?
«Сеймей, нет, только не это. Ты ведь не… ты не подтвердишь слова Учителя?!»
- Рицу-сенсей предупредил меня об опасности, что может грозить Школе.
Выходим на крыльцо. Жара еще не отступила, но оставаться даже для того, чтобы дождаться прохлады, Аояги не хочет. Он всегда сводит пребывание в Школе к допустимому минимуму, граничащему с неуважением.
Останавливаюсь рядом с Сеймеем и закуриваю, не глядя на Жертву.
В последние дни он очень нервный, взвинченный, словно решается какой-то, очень важный для него вопрос, а он ничего не может сделать для благополучного исхода дела.
- И что же может угрожать этому сонному царству, а, Соби? – чувствую на себе взгляд Жерты, но продолжаю демонстративно разглядывать залитые солнцем стоянку и деревья, скрывающие высокое ограждение вокруг территории школы. - Молчишь.
Сеймей усмехается, а я отчетливо понимаю, какое его действие будет следующим.
- Приказываю. Расскажи о том, что сказал тебе Рицу.
Приказ…
Даже не отказываюсь говорить, лишь медлю с ответом на мгновение дольше необходимого – Сеймей реагирует сразу – нити «ошейника», словно оживая, натягиваются, пока не сильно, лишь напоминая о себе.
Не боль и не наказание, так - выражение недовольства.
«Что мне делать, если сенсей прав?»
Недокуренная сигарета застывает на полпути, а я решаю выяснить все здесь и сейчас, потому что понимаю, что не смогу долго выносить неизвестность.
- Хочешь правды? – Шаг в сторону Жертвы, - Рицу предупредил меня, что его тревожат твои последние действия. Тебе осталось немного, Сеймей, до той грани, за которой на тебя будет объявлена охота, – еще шаг. - Ты подошел к ней вплотную.
- Только не надо такого тона, Соби, – в голосе Аояги проскальзывает недовольство. - Вспомни, кто из нас Жертва.
Агнец отступает на шаг назад. Ему не нравится, когда люди подходят слишком близко.
- Прошу, не забывай о Клятве. Ты не можешь… – Непозволительно делать следующий шаг, особенно когда Сеймей столь явно показал свое к этому отношение. Но меня сейчас это не волнует…
«Мне важно знать. Жизненно важно!»
- Не бери на себя слишком много, Агацума. Твое дело – защищать и повиноваться, а не читать мне морали. Даже если ты против небольшой встряски для этого болота – твое мнение никого не волнует.
«Сеймей, что же ты делаешь со мной?! Неужели ты не понимаешь, что для каждого из нас есть своя грань, и я не смогу защищать тебя, когда ты переступишь свою? Что я сам должен буду тебя остановить?!
Если это мой единственный шанс предупредить твои действия, то я должен его использовать.
Прости, ты не оставляешь мне выбора».
- Пока ты не переступишь черту, – сам понимаю, что мой ответ звучит жестко и непозволительно дерзко, но сейчас не время думать о предстоящем наказании.
- Что!? Что, повтори!
- Сеймей. – слышу свой злой голос и не понимаю, как у меня хватает наглости так говорить с Жертвой. Но я должен, должен постараться. Ради него самого! – Пока твои действия не угрожаю Школе или Совету я буду биться за тебя не жалея жизни.
Пальцы обжигает мгновенной болью – я совсем забыл про недокуренную сигарету. Одним движением выкидываю окурок и подхожу к Аояги вплотную. Странно, но не чувствую боли от имени. Видимо, мне удалось сильно удивить Сеймея.
- Но если я узнаю, что ты задумал, только задумал, что-то против Совета или Школы…
- Ты мне угрожаешь?! Ты - мой боец! Забыл свое место?!
- Ты должен понимать, что есть ценности превыше охраны Жертвы. – В груди поднимает глухая тоска, захлестывает сердце и осколками боли осыпается по напряженной спине, словно заново очерчивает оставленные давным-давно шрамы.
Сеймей быстро приходит в себя. Удивленный и в чем-то растерянный взгляд сменяется злым прищуром, а ошейник на шее начинает гореть. Чувствую, как кожа расходится под давлением несуществующих нитей, как первые капли крови впитываются в повязку.
- Прошу, откажись от своих планов.
- Только потому, что ты мне начал угрожать? Только поэтому?! – Сеймей резко выбрасывает руку, норовя ударить меня под дых, но я перехватываю его за запястье, не позволяя продолжить движение или отойти. Губы парня сжимаются в тонкую линию, а в глазах загорается темный огонь, - приказываю, отпусти меня.
Пока не могу неповиноваться и лишь отпускаю руку, но не делаю ни шага от Жертвы.
- Видимо, ты не способен оценить то, что я задумал, Соби. Жаль, я думал ты умнее.
Голос Жертвы нейтрально-безразличен, а слышу я его словно бы через вату. Ошейник продолжает сжиматься, уже невозможно сделать и глоток воздуха – настолько сжато горло огненными, пульсирующими нитями боли. Проклиная свою слабость, опускаюсь на колено, потому что вот-вот и я лишусь сознания, а голос Сеймея, через мутную пелену продолжает:
- Этот мир так устроен, Соби, что без движения он обречен на смерть. Я хочу улучшить его, дать необходимый импульс. И не собираюсь даже слышать о том, что ты можешь мне помешать!
Ладони упираются в горячий камень крыльца, перед глазами все плывет, а горло раздирают спазмы. Когда Сеймей вырезал Имя – лишь та боль была такой же сильной. Ощущения - словно шею обмотали куском колючей проволоки, а теперь ее сдирают и наматывают вновь, не обращая внимания на порезы. Повязка насквозь промокла от крови. Руки подгибаются и последнее, что помню, перед тем как провалиться в омут обморока – горячий шершавый камень плитки и алые капли на ней и моих руках.
Прихожу в себя оттого, что легкие наконец-то наполняются благословенным воздухом. Сухим, пахнущем пылью и раскаленной землей. Сеймей стоит прямо надо мной и с презрением смотрит на то, как я пытаюсь подняться.
- Свое наказание ты еще получишь. Такое поведение просто отвратительно, но сейчас я хочу уехать. Идем.
«Я проиграл…»


Верность Верность.

Боец даже не пытается скрыть улыбку.
В искреннем веселье Нисея проскальзываю недопустимо-язвительные нотки, но они столь незначительны, что и придраться не получается.
«Видимо сказывается долгая практика», - раздраженно думает про себя Аояги, при этом ставя мысленный крест на всех попытка внушить Нисею хотя бы толику серьезности.
Остается последняя возможность сберечь нервы – не обращать внимание на раздражающе-беззаботное поведение бойца.
Акаме с довольной ухмылкой принимает новые правила игры.
- Что, так и сказал?
Сеймей не может удержаться и одаривает Бойца уничижительным взглядом.
- Да, дела. И что ты теперь намерен делать? – спрашивает Нисей так, словно речь идет о планах на выходные.
«Что, перспектива остаться без прикрытия немного пугает? Будь ты хоть каким сильным Агнцем – без Бойца ты продержишься до первого поединка. Точнее, до его начала».
– Ничего особенного. Я ожидал от Соби чего-то в этом роде, поэтому его «отказ» не сильно повлияет на план. Просто теперь точно известно, что мы оставим его здесь. В качестве прикрытия для Рицки. – Косой проверяющий взгляд в сторону Нисея. – Учти, ты пойдешь со мной. Я решил, что будет лучше, если мы уйдем сразу.
В глубине души Боец радуется, что вся эта мышиная возня наконец-то приобретает оттенок опасности.
- Как скажешь, – ответ нарочито ленивый. Сменившиеся правила игры того требуют.
- Не боишься? – Вопрос скорее риторический, но удержаться от подколки Аояги не может.
- Неа, меня уже ничем не испугаешь. – Нисей отвечает на долю секунды быстрее чем, следовало бы при данной игре.

Сеймей кривится, но ничего не отвечает.
Это самое «уже» для Нисея действительно наступило, так что его слова отнюдь не бравада.

Самое страшное, что может случиться с Бойцом – гибель Жертвы.
Если смерть наступает в Поединке, то обычно Боец следует за Агнцом.
Если в повседневной жизни – то же самое.
Чувство вины не позволяет жить, когда не уберег самое дорогое существо.

«Я один, без Жертвы... жив, хотя мой Агнец мертв».

Она погибла по нелепой случайности еще до того, как приехала в Школу. Та, что носила с Акаме единое имя - он ее даже никогда не видел. Только на фотографии, что принес Сеймей, когда поднялся в иерархии Школы достаточно, чтобы получить доступ к архивам.
Рыжие непослушные волосы, веснушки и пронзительные голубые глаза. Задорная улыбка. И подпись на обороте «Жертва. Безликая. Погибла в автокатастрофе» и дата. За год до того, как сам Нисей поступил в Школу.
Безликая.
Без образования Пары имя не проступает, или проступает, но такие случаи чрезвычайно редки. А до тех пор, пока на теле не покажется серебристая вязь букв, нельзя быть уверенным стопроцентно в том имени, которое говорят в Школе. Были случаи, когда Имя определялось неверно.
Но для Акаме это уже не имеет никакого значения.

Сколько раз я представлял ее, свою Жертву, как мы соединяем наши Имена и произносим скрепляющее заклинание. «Мы - Безликие. Наши лица скрыты от мира».
Я никогда не произносил эту формулу вслух…

- Что ж, раз так, то основной план остается неизменным. Вставай, надо торопиться, у нас еще много дел.

***

Быстрее, быстрее, быстрее.
Кровь стучит в висках. Нервы – как натянутые струны, звенят, предупреждают, что времени не осталось. Надо спешить.
Быстрее...
Выдержка дает трещину, пальцы рук слегка трясутся. Лихорадочно набираешь текст на компьютере, проклиная себя за то, что решился внести изменения в самый последний момент. Усилием воли подавляешь расползающуюся панику и продолжаешь печатать. Времени мало, катастрофически мало, но именно сейчас ты не должен ничего пропустить. Если что-то не учтешь, потом это перерастет в настоящую проблему. С Соби это очень просто.
Стираешь: «сразу же после моей смерти ты должен прийти к Рицке.»
Набираешь: «Ты должен будешь присматривать за моим братом, чтобы Семь Лун не могли к нему подобраться»
Замираешь на миг, обдумывая только что напечатанный текст.
Добавляешь: «Он ни в коем случае не должен попасть в школу Стражей».
Вроде двойного толкования тут быть не может. Разве что.
«Теперь он - твоя Жертва, но тебе запрещено в открытую подходить к нему, пока Школа не заинтересуется им. До тех пор, пока его потенциал не будет обнаружен и они не постараются забрать его, ты не должен давать о себе знать».
И последнее: «Это приказ. Сеймей.»
Все.

Сохранить документ и быстро захлопнуть ноутбук. Что ж, в том, что Соби исполнит эти приказания можно не сомневаться. Как и в том, что еще пару дней и Боец попросту уничтожит Аояги за один только намек на опасность в сторону Совета. А ведь готовится что-то более существенное, чем просто намек.
Но ведь какой проницательный. Всего пару фраз и случайно оброненных в разговоре слов – и он уже сделал свои выводы, и в открытую посмел угрожать своей Жертве! Или это все происки старика Рицу?
Но сейчас не об этом печаль. Надо уходить. Нисей уже все подготовил и через двадцать минут состоится «казнь» неугодного Аояги, которая порадует, расслабит врагов и даст необходимую фору самому Сеймею.

Соби
Пять шагов от окна до стола. Пять обратно. Пять шагов от окна и плюс еще три, чтобы обогнуть стол и посмотреть на экран монитора. Серый фон с белым прямоугольником документа и черными строчками текста, которые я уже успел наизусть выучить. Восемь шагов до окна…
Завещание.
Сеймей.
Как так получилось, что о твоей смерти я узнаю едва ли не последним?
Почему ты не позвал меня? Почему я не почувствовал опасности, что тебе угрожала?
Почему?!
Ты блокировал связь? Ты сам разорвал ее? Ее разорвали?
Последнее утверждение абсурдно.
Или нет?
Кому это под силу, кому это нужно?
«Это приказ…»
Почему ты оставил завещание, но не предупредил заранее, что тебе кто-то угрожал? А если напрямую не угрожали? Тогда какой смысл в этой записке? Нет, раз ты его написал, значит знал, что вот-вот за тобой придут.
Почему, почему, почему…
Бесполезные вопросы, не прибавляющие ни ясности, ни понимания.

В тщетной попытке успокоиться тянусь за очередной сигаретой. Пара бездумных мгновений потрачена та то, чтобы затеплить огонек и впустить в легкие дым. Беспокойные мысли, словно по команде, снова начинаю свой бешеный бег.

Кто это сделал? Семь Лун, Школа, Совет?
Нет, учитель бы сказал. Хотя, он не скрывал, что не доволен тобой, но это не он.
Те пары, что мы недавно победили? Вряд ли, хотя и не исключено.
У тебя было много врагов, Сеймей.
Вот только... было ли?

За окном стрекочут цикады. Громко, и, наверное, уже давно, но я замечаю их только сейчас. И это простой звук заставляет меня остановиться и перестать метаться по комнате.
Да… все как в тот день…
Тогда была такая же погода – жаркое, палящее солнце и вот такой же ветерок. Легкий, приятный, охлаждающий. И - самое главное - громкие песни цикад. Их я никогда не забуду. Они останутся со мной до последнего вздоха.
- Сегодня важный день, Соби-кун. Сегодня ты дашь Клятву верности Совету, – Рицу-сенсей стоит у окна. Впервые на моей память жалюзи не закрыты и силуэт учителя темным пятном выделяется на панораме залитого солнцем леса. – Традиции – наша основа. Они являются для нас Законом, тем, что позволяет выжить в это непростое время.
Учитель не оборачивается. Он смотрит на бегающих во дворе учеников Школы. Смотрит на будущее, которому еще предстоит привить уважение перед прошлым.
- Соблазн молодости в том, что существующие порядки кажутся неправильными, устаревшими. Хочется исправить то, что кажется давно себя отжившим. Вот только тот факт, что эти устои обеспечивали выживание многих поколений – обычно забывается. Именно поэтому так важно не допускать пренебрежительного отношения к нашим традициям. Ты понимаешь меня, Соби-кун?
- Да, Рицу-сенсей.
- Ты должен хранить верность Совету и Школе что бы ни случилось. Запомни это.

Выхожу на балкон, подставляясь под ласковые потки ветра. Накатившие воспоминания действуют как ведро холодной воды, неожиданно вылитое на голову.
Что бы не случилось…

«Сеймей, если то, о чем я думаю – правда… Лучше бы ты действительно был мертв».
Очень уж вовремя ты погиб.
Очень вовремя.
Как раз после нашего разговора, но до того, как я смог опровергнуть или подтвердить свои опасения. Конечно, твой обгорелый труп очень порадовал Семь Лун и остальных твоих врагов. Вот только кто стоит за этим подарком так и не определили. Да, у тебя было много недоброжелателей, но те, кому это было по силам слишком удивлены, чтобы думать на них.
Или это и вправду ты? Наша связь разорвана, а я не знаю точно, можешь ли ты уничтожить ее сознательно.
Именно поэтому самый вероятный вариант – твоя смерть.
Но почему, почему я тебя не слышал?
Ты был без сознания, не хотел сопротивляться?
Нет, чушь, не может быть. Ты бы даже в огне звал меня, но... Ты не хотел, чтобы я пришел?
А если ты жив, кто будет защищать тебя?
При всей своей храбрости ты никогда не оставишь свою спину без прикрытия. Ты смел, но, ни в коем случае, не безрассуден. Неужели это был единственный для тебя выход – отправиться в бега в одиночку? Значит ли это, что мои выводы были верными и мое общество для тебя опасно?
Сильный порыв ветра ударяет в лицо, едва не заставляет отступить на шаг и через мгновение затихает. Даже цикады замолчали, словно бы прислушиваясь к мои мыслям.
Настолько они… болезненны.

Сеймей. Если ты жив, то обязательно покажешься. Ты не сможешь прятаться вечно. И когда это произойдет, мне придется позаботиться о тебе, потому что ты только что подписался под моими самыми худшими опасениями, касательно тебя.
А пока что я выполню твою волю. Я ведь, в конце-то концов, твой Боец.

Уже вечер. Солнце скрылось за горизонтом и прохлада приближающейся ночи полилась в комнату.
Я вспоминаю слова Учителя, сказанные мне больше десятилетия назад.
Как же я надеялся, что в моей жизни не будет ситуации, в которой пришлось бы руководствоваться тем наставлением.
Закрываю глаза, позволяя памяти самой нарисовать тот вечер.
В темноте свет монитора отражается в очках, поэтому глаз Учителя не видно.
- Запомни, Соби-кун, если тебе сказали, что враг мертв – не верь, пока не увидишь его бездыханное тело своими глазами. Когда увидишь – не верь, пока достойный доверия врач это не подтвердит. Когда врач подтвердит – иди и сам сожги тело врага, и ни на секунду не спускай с него глаз. Только в этом случае можно быть уверенным процентов на девяносто, что вы больше не увидитесь.
Я хорошо усвоил ваш урок, учитель. Хотя и думал тогда, что при такой философии и до паранойи не далеко.

***

Соби
Два года ожиданий.
Ты должен будешь присматривать за моим братом
Месяц, потраченный на поиски.
Чтобы Семь Лун не могли к нему подобраться
Два года я наблюдал и не понимал, зачем я это делаю. Твой потенциал, Рицка, не идет ни в какой сравнение с возможностями Возлюбленного. Конечно, когда ты пройдешь обучение и обретешь Бойца, то сможешь полностью раскрыться. Но сейчас я не совсем понимаю, зачем Сеймей приставил меня к тебе.
Боялся тебя? Абсурд. Он сильнее, опытнее и безжалостнее.
Боялся за тебя? Вряд ли.
Даже если Семь Лун попытаются столкнуть вас, Возлюбленному под силу будет свести битву к твоему обмороку, после которого он сможет просто забрать тебя. На его месте я бы как раз похлопотал, что бы ты все же освоил те силы, что в тебе теплятся. Впрочем, скоро это, так или иначе, случится. Семь Лун уже начинают терять терпение. Их раздражает собственная неуверенность.

Сигаретный дым теплым облачком поднимается вверх.
Похоже, я так и не смирился с твоей смертью, Сеймей. Не принял ее. И в мыслях и в беседе я всегда говорю о тебе в настоящем времени. Думая о тебе, обращаюсь так, словно ты можешь меня слышать.
«Я тебе не верю, Сеймей, ты не умер».

Ты не объявился за все это время. Устроил все столь качественно, что даже специально собранная комиссия до сих пор не может стопроцентно подтвердить или опровергнуть факт твоей смерти. Их радость, после твоей кончины быстро сменилась настороженностью, а сейчас переросла в озлобленное ожидание. Они не трогали Рицку, пока была надежда, что ты объявишься сам. Но это им быстро надоело. Они выслали Пару, чтобы забрать твоего брата, а я в соответствии с твоим завещанием буду его защищать. Думаю, это ускорит события. Ты не доверяешь мне. Мое появление просто знак, что пора выбираться из подполья. Если, конечно, брат так много для тебя значит. Если ты не объявишься в течение года, то я подведу Рицку к мысли о посещении Школы и уж это-то точно заставит тебя появится. Ты ведь не думаешь, что этот мальчик, которого ты назвал моей новой Жертвой, устоит перед любопытством. Пара оброненных фраз, недомолвок и он сам прикажет мне отвести его «в Гору», а это автоматом отменит твой приказ. И я его выполню, Сеймей, можешь не сомневаться, я всегда исполняю приказы.

«Теперь он твоя жертва»
Ухмылка, спрятанная за занавесью светлых волос. Сеймей, чем ты мне всегда нравился, так это тем, что всегда старался все предусмотреть. И все равно что-то да пропускал.
Ты назвал Рицку моей Жертвой.
Очень неосмотрительно.
Очень…


Часть 2. Без любви.



Смирение Смирение

Рицка
- Здравствуй, брат. Помнишь, я рассказывал о своей новой школе? Мне там очень нравится. Теперь у меня есть друзья. Юико и Яей. Мы подружились недавно. У меня все хорошо, правда мама по-прежнему меня не узнает, но ты не огорчайся, я все так же люблю ее.
Вздыхаю.
Даже если Сеймей меня и слышит, то ответа я не дождусь.
Сижу перед алтарем еще две минуты, неосознанно пытаясь отсрочить момент выхода из комнаты, потом еще раз вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Дольше сидеть нельзя, уже пора в школу.
Интересно, сегодня я успею позавтракать? Вряд ли. Мама с утра была не в духе.

Привычная дорога до школы, изученная настолько, что можно брести, не глядя под ноги и не бояться заблудиться. Привычные невеселые мысли, в основном состоящие из воспоминаний об утре и мамином: «Ты - не мой Рицка! Убирайся!». Привычное молчание на уроках и болтовня Юико на переменах. Привычное отчуждение одноклассников и сочувствующие взгляды Шинономи-сенсей.
Все как всегда.
«Все как всегда, вот только сегодня мне снился Сеймей. Мы молча гуляли по расцветшей всеми оттенками желтого и красного аллее парка. Был теплый, солнечный день и небо казалось таким пронзительно-синим.
Рядом с братом находиться радостно, приятно, совсем как раньше. Он держал меня за руку и уже от одного этого простого прикосновения было так хорошо, спокойно.
А потом подул холодный ветер и за какие-то несколько секунд небо затянуло тяжелыми, свинцовые тучами. Сеймей отпустил мою руку и в страхе отступил на несколько шагов.
Ветер внезапно стал очень холодным и задул сильнее, почти сбивая с ног. Я заслонил лицо руками, пытался сделать хоть шаг к брату, звал, пытаясь перекричать вой ветра, а потом услышал его крик и, когда понял глаза, увидел, что Сеймей весь охвачен огнем. Он стоял объятый пламенем и его крик перекрывал даже раскаты грома и гул ветра».
Чего хорошего можно ожидать от дня, который начался подобным образом?

Соби
В ожидании Рицки стою у ворот школы, разглядывая ничем не примечательное строение.
Ха, школа… Всего лишь здание, где преподаватели учат детишек тому, что им пригодится в жизни. Или не пригодится, кто знает. На фоне воспоминаний о Школе Стражей эта серая коробка кажется пустой и ненастоящей. Там обучали Жизни, Бою, рассказывали о нашем Мире, Системе и Парах. А здесь? Сколько условных, не несущих жизненной необходимости, невостребованных в будущем знаний здесь преподают?
Впрочем, это все не важно.
Мысли плавно возвращаются на накатанную дорожку.
Сеймей.
Твое завещание - я знаю его наизусть. В нем все расписано, все четко указано, но кое-что не учтено.
Ты назвал Рицку моей Жертвой. Если исходить из текста твоего послания – я должен установить с Рицкой Связь, чтобы защищать его наилучшим способом. Интересно, ты хорошо подумал прежде чем назвать нас Парой? Вероятнее всего да, и притом очень хорошо. Ты решил, что только так можно меня заставить о ком-то искренне заботиться. Ты прав. Для Жертвы я сделаю абсолютно все, вот только...
Сеймей, ты ведь понимаешь, что меня не остановит цена создания Связи?
Еще раз окидываю взглядом здание школы. Уроки вот-вот закончатся. Главное – не спугнуть Рицку. Если он поверит мне настолько, что не убежит в первые три минуты – проблем с наложением заклинания не будет.

«Привязанность должна иметь естественную природу, только в этом случае есть возможность функционального взаимодействия внутри Пары. Не сложно создать Связь искусственно, и даже не сложно ее поддерживать – проблема в том, что это почти не имеет смысла. Если у Стража или Агнца уже есть Пара или они находятся на достаточно высоком уровне и скоро Пару обретут – навязать им искусственную Связь чрезвычайно сложно, практически невозможно.
Проще с Чистыми и теми, кто еще свой потенциал не раскрыл. Здесь подобная мера иногда бывает единственным выходом, но ты должен помнить, что это чрезвычайно опасно для того, кого привязывают. Неустойчивая психика может не выдержать разрыва. Разрушение связи – всегда шок. Обычно он сопровождается неравным срывом, депрессией. Часты в таких ситуациях попытки суицида. Если тебе не нужна смерть объекта – лучше избегать искусственной связи. Или избрать другой способ. Запомни: самая сильная Связь – основанная на любви, после нее практически невозможно оправиться, если Нить была оборвана.
Впрочем, оставим лирику. Теорию я тебе рассказал, Соби-кун, теперь запоминай заклинание: «Твоя сила – моя сила. С этого момента мы будем неразрывно связаны узами, крепче и теснее которых нет в мире…»

Сеймей, именно так ты и привязал меня. Могу с уверенностью сказать, что было больно. Если бы не уроки Рицу-сенсея и его помощь – я бы не выкарабкался. Откат от разрыва связи наступил через день после твой «кончины» – это, пожалуй, было самое сильное потрясение в моей жизни. Если бы не помощь Учителя…
Впрочем, это не важно. Чем бы ты ни руководствовался я знаю то, что должен сделать.


Сила крови Сила крови

Рицка
Поздно. Наверное, уже за полночь, но сон по-прежнему не идет.
Не отрываясь смотрю на окно балкона.
Сегодня был невероятно насыщенный день.
Знакомство с Соби. Первый бой. Поцелуй. Тоже первый.
И все это на фоне всколыхнувшейся памяти о Сеймее. Жизнь предавала забвению брата два последних года и вдруг напомнила о нем за один день и так ярко.
Беспокойно переворачиваюсь на другой бок. На стене виден бледный прямоугольник света, а в нем, в такт завываниям ветра за окном, качаются темные силуэты веток. Неспокойное зрелище.
Столько всего случилось за один день.
Сложно разобраться. Трудно понять.
Соби.
Уверенный, сильный, знал Сеймея.
Они были друзьями?
Наверно.
Соби сказал: «Я люблю тебя, Рицка». Вот только почему-то не получается поверить в искренность его слов. Он не врет, это точно. Но и правду не говорит.
Как такое возможно?
Когда он целовал, меня разрывало от двойственного чувства – было неприятно, почти больно слышать, об этой «любви». Какая любовь, когда это наша первая встреча?! И одновременно с этим, на душе так потеплело, словно всю свою жизнь я только и делал, что ждал. Этих слов, этого признания, этой любви. Такой невозможной и такой неправильной. И из груди, рядом с сердцем словно бы часть души потянулась к Соби, не смотря на крик сознания. Потянулась, чтобы верить, чтобы быть с ним. И теперь я чувствовал, что отмахнуться от Соби не смогу. Какая-то иррациональная нить соединила нас крепко-крепко, не вырвешься, не откажешься, не забудешь.
Смотреть на качающиеся тени веток становится невыносимо, и я перекатываюсь на спину, глядя в потолок, чувствуя, что наконец-то проваливаюсь в сон.
Соби…
Почему, почему ты так просто говоришь о любви? Ведь это же невозможно.
Твои слова режут душу, причиняют боль не хуже слов ненависти. А еще я так боюсь тебе поверить.

Соби
Тук-тук-тук.
Нож негромко стучит о разделочную доску. Быстро нарезаю мясо аккуратными полосками, краем глаза наблюдая за Рицкой и Юико. Они что-то негромко обсуждают.
Юико эмоционально размахивает руками, рассказывая, а Рицка кажется погруженным в свои мысли, периодически украдкой посматривая на меня. Я чувствую его взгляд. Недоуменный, настороженный, но без боязни. Юико же почти не обращает на меня внимания, настолько она поглощена рассказом.
Глупые детеныши. Доверчивые, не пуганные.
Оглядываюсь на Рицку, успевая увидеть, как он спешно отворачивается. Усмехаюсь.
Начало положено.
Заклятие, единожды услышанное от учителя и ни разу не опробованное - сработало. Не подвела и кровь Аояги. Рицка все же сильная Жертва. В потенциале. Но сейчас он слаб.
Теперь я еще больше не понимаю, почему Сеймей не хочет, чтобы его брат прошел обучение в Школе. Он лишком управляем, эмоционален, несдержан. То, что после обучения превратится в силу, сейчас – слабость.
Впрочем, пока я рядом, может он и научится хоть чему-нибудь.

«Нет ничего опаснее иллюзий», - так вы говорили, Учитель. И я слишком часто видел подтверждение вашей правоты, чтобы сомневаться в этих словах.
Этот мальчик замыкается в себе, не желает отпустить свои мечты, потому что иначе реальность окажется слишком ранящей.
Мать хочет его смерти, а он продолжает любить ее.
Отец отвернулся и предал, променяв на новую семью – мальчишка даже не осуждает его.
Брат умер. Пусть я знаю, что это не так, но для него Сеймей мертв, а Рицка продолжает жить памятью о прошлом.
Рицу-сенсей, наверное, вам было бы интересно посмотреть на него, но если бы не приказ Сеймея, я ни на секунду не остался бы рядом с этим мальчиком.

Рицка
После пережитого немного потряхивало. Когда я прокрался на кухню, чтобы выпить стакан воды, с удивлением услышал, как зубы мелко постукивали о стеклянную кромку кружки. Пробравшись обратно в комнату, забираюсь на кровать, закутываясь в одеяло.
Пытаюсь не думать о том, что произошло час назад.
Не получается.
Я причинил Соби боль. Чертовы сережки!
Надо переключиться, отвлечься, не думать о произошедшем… Но стоит закрыть глаза – и увиденное час назад всплывает перед внутренним взором ясно и отчетливо.

Врачи говорят, что если общаться с людьми, которых знал в прошлом, то память может вернуться.
Ты из моего пошлого, Соби. Из того прошлого, где был жив Сеймей, где можно было не бояться мамы, потому что присутствие брата сулило если не защиту, то утешение. Где можно было не плакать в подушку, а рассказать все, что тревожит – и становилось легче.
Ты из моего прошлого, но тебя там не было. Ты воскрешаешь то, что сам не знал.
А еще ты совершаешь то, что я никогда не смогу понять или принять.
Как можно быть таким жестоким? К самому себе?

Соби
Оглядываюсь на балкон. Дождь скрывает меня, превращая в нечеткий силуэт. Впрочем, никто из окна и не смотрит мне в след, хотя свет в комнате все еще горит.
Рицка, ты не понимаешь, зачем я попросил тебя сделать это?

Маленькие сережки-бабочки лежат на ладони и ждут своей очереди.
«Я хочу, что бы ты прокол мне уши»
«Соби, зачем?»

Важно не то, что чувствую я, а то, что своими действиями ты привязываешься ко мне.

«Это, наверное, больно!»

Заклятие на крови.

«Совсем нет»

Что эти маленькие проколы, что ошейник у меня на шее – суть одно и то же. И лишь единственное различие, что в первый раз привязывали меня, а сейчас я подчиняю тебя. Неважно, чья кровь прольется, важно по чьей воле и с какой целью.
Ты - мой, Рицка.
Твой брат приказал создать Связь и я создал. А сейчас укрепляю ее, делая тебя своей Жертвой насильственно, вопреки Имени и Судьбе.
Пусть это по-своему жестоко, но ведь любовь - это всегда дар, правда, Рицка? Ты, как никто понимаешь это.


Точка равновесия Точка равновесия

Осень неспешно, но неумолимо вступает в свои права. Дожди теперь идут постоянно, а ветер все чаще приносит прохладу.
Тем ценнее каждый теплый, солнечный день.
Такой, как сегодня.

Рицка
После школы Соби предложил пойти в парк.
Слепящее солнце всполохами загорается на золотых и кроваво-алых листьях. Каждый порыв ветра разукрашен цветными росчерками, что неспешно кружась, опадают на землю, прямо под ноги прогуливающимся по парку людям. Негромкий шелест сопровождает каждый наш шаг и каждое движение ветерка.
На удивление тихий и так не по-осеннему теплый день. Просто совпадение, что эта дивная погода выпала на субботу, и можно вовсю наслаждать прогулкой по парку, не думая о завтрашнем дне.
Так приятно идти по усыпанному листьями тротуару, шелестя этим переливающимся золотом. Так приято идти, прислушиваясь к молчаливому парку и ощущать, что это чудо разделяет дорогой тебе человек.
- Посмотри, Соби, как красиво.

Соби
День сегодня и вправду хорош. Так спокоен, размерен, даже задумчив. Но я не чувствую спокойствия... для меня все происходящее – затишье перед бурей. Сеймей жив и очень скоро он объявится. А значит, я должен подготовиться к его приходу.

Рицка
Я падаю в ворох желтых и ярко-рубиновых листьев. Ощущения такие, словно погрузился в воду – прохлада обволакивает, принимает в свои объятья.
Так приятно.
Беру кленовый лист, больше похожий на лапу диковинного зверя, поднимаю над собой, загораживая солнце. Контур листа расцветает золотым сиянием, а небо, обрамляющее контур лишь подчеркивает его яркость.
Небо…
Пронзительно синее, такое глубокое, затягивающее в свою высь, в свое одиночество и спокойствие.
Рука с листом медленно опускается на грудь, а я, чуть прикрыв глаза, смотрю на парящих птиц. Они так высоко, что отсюда кажутся лишь маленькими черточками, парящими, хоть и в окружении себе подобных, но неизменно одинокие.
Перевожу взгляд на Соби. Он стоит, прислонившись к дереву, и смотрит на меня. Чуть покраснев, отвожу взгляд, немного удивляясь только что сделанному наблюдению: глаза Соби почти такого же цвета, как и небо.

Соби
Я жесток с ним и осознаю это.
Он не готов к тому, что сейчас происходит. Не готов ни к поединкам, ни к решительным действиям, ни к тому выбору, который скоро заставит его совершить судьба.
Я жесток, не потому что привязал его, а потому, что готов поступить с ним жестоко. У меня просто нет возможности поступить по-другому. Как бы я хотел уйти, выкинуть из головы этого наивного мальчика с большими фиалковыми глазами и никогда о нем больше не вспоминать. Как бы я хотел никогда его не встречать. Как бы я хотел… но ни его, ни мое желание не важны.
Все решено… давно… не нами.
Судьба…
… отсутствие выбора.

Рицка
Лучи солнца пробиваются сквозь листву, скачут по асфальту солнечными зайчиками. В тени дерева чуть прохладнее, чем на солнцепеке, но зато тут Соби обнимает меня и сразу становится тепло. Он так мягко треплет меня по голове, задевая Ушки, что хочется возмутиться и рассмеяться одновременно.
Я выбираю первое, а вот Соби - второе.
Соби, ты так улыбается мне. Почти как брат. Как мама, на старых фотографиях, где держит меня совсем маленьким на руках. Как Юико, когда видит меня после долгого отсутствия. От этой улыбки теплеет на душе и чуть чаще бьется сердце. И кажется… кажется, что я тебе дорог.
Как брату, когда он был жив. Как маме со старых фотографий.

Соби.
Пока мы гуляли, я расспрашивал Рицку о школе, его друзьях и преподавателе. Мне все известно и без его слов, но все же любопытно, как он все это воспринимает.
Забавно, как в нем сочетаются непосредственность ребенка и серьезные суждения взрослого.
Рицка такой забавный, интересный, но это быстро утомляет. В нем нет утонченности, грации, что были у его брата. Нет уверенности и воли, столь необходимых Жертве.
Маленький, наивный.
Глупый.
Слабый.

Рицка
Внезапно налетевший порыв ветра заставляет шагнуть ближе к Соби, прижать в поисках тепла и защиты. Потому что мне мгновенно вспомнился тот, недавний сон с Сеймеем. Радостное настроение разлетается осколками, а в душе словно бы появляется пустота.
Соби прижимает меня к себе, обнимая за плечи, и тепло понемногу возвращается. На душе уже не так радостно, но того отчаяния, что сковывало сердце секунду назад, уже нет.
- Соби… спасибо.

Соби
- Соби, спасибо, - шепотом, сдавленно, но уже облегченно.
Усмехаюсь про себя. Рицка, когда же ты поймешь, что я чувствую тебя, малейшее колебание настроения, даже незначительный испуг или радость.
- Не за что, Рицка. Я люблю тебя.
На этот раз он не возражает и не возмущается. Правильно. Заклятие действует, с каждым разом он будет все меньше сопротивляться мне.
Улыбаюсь Рицке, а у самого на душе словно кошки скребутся. Проводят тонкими, острыми когтями, напоминают, что я приношу этого мальчика – своего Агнца! – в жертву Школе, Совету… нашим традициям. Какая ирония…
Поднимаю взгляд на небо, всматриваясь в парящих в высоте птиц.
Без тебя, Рицка, было бы намного проще…
Опускаю глаза на макушку прижавшегося ко мне мальчика.
Да чего я дошел – осуждаю свою Жертву. Позор. Не этому меня учил Учитель, не этому.
Но все так запутано.

Рицка
«Я люблю тебя».
На уровне привычки хочется отшатнуться, но я по-прежнему не двигаюсь. Рядом с Соби так приятно, так спокойно и уютно, что хочется раствориться в этой заботе, в этой любви, что ощущается почти физически.
Когда Соби улыбается, его улыбка словно наполнена светом, а глаза сияют, как звезды.
И сердце начинает трепетать, потому что он так улыбается только когда смотрит на меня.

Мы стоим недалеко от тех скамеек, где ты впервые поцеловал меня. Я до мельчайших подробностей помню тот день и то, что ты тогда говорил.
Я буду защищать тебя даже ценой своей жизни…
Знаешь, меня немного пугает, когда ты так просто говоришь о смерти. Смерть страшна, жестока и бессмысленна. Всегда бессмысленна, потому что ты исчезаешь, уходишь из этого мира навсегда. А это невыносимая боль для тех, кто тебя любит. Меня вот никто не любит. То есть я надеюсь, что меня любят мама и папа, но знаю, что они любят не меня, а прежнего Рицку.
Юико и Яёй – вряд ли, они просто мои друзья, любовь тут ни при чем.
А вот ты, Соби? Я… Я надеюсь, что ты хоть чуть-чуть будешь скучать, если я вдруг умру.
Только об одном прошу – будь осторожен. Если еще и ты уйдешь – у меня никого не останется. Никого, кого бы я…

Соби
Рицка решил сделать несколько фотографий или «воспоминаний», как он их называет.
Мальчик, от того, как ты называешь эти карточки, ничего не меняется, но ты так яростно отстаиваешь свое мнение что память, созданная с помощью этих снимков - самое дорогое, что может быть у человека.
Рицка, как ты можешь кого-то поддержать, если не уверен ни в себе, ни во мне. Тебя гложет страх. Внутри, в глубине твою душу подтачивает ужас, когда ты думаешь, что тебя кто-то может забыть. Мне жаль твоего природного бойца, Рицка, если ты, конечно, доживешь до встречи с ним. Жертва, не способная справиться со своими страхами – гарантия проигрыша.
Улыбаюсь мальчику, выбирая из арсенала самую милую улыбку.
- Рицка. Ты не хочешь мороженого? – Наклоняюсь чуть ближе к нему, провоцируя на смущение. - Если прикажешь, я принесу тебе его.

Рицка
Возмущенно отшатываюсь, ощущая, как щеки заливает предательский румянец.
- Нет! Не хочу.
Уже успокоившись, отхожу на пару шагов, осмысливая этот незначительный разговор.
Я не понимаю тебя, Соби.
Чем дальше, тем больше я не понимаю тебя.
Ты такой сильный, самостоятельный, уверенный в каждом своем шаге и твое желание подчиняться совершенно идет вразрез с твоей самодостаточностью. Эти черты характера словно взяты от разных людей и насильно сшиты воедино. Как можно не ценить свою жизнь и так яростно сражаться за чужую, не оставлять себе права выбора и подчиняться желаниям другого человека.
Ты, правда, не дорожишь своей жизнью? Относишься к ней, как к средству, имуществу, принадлежащему твоему хозяину?
Все это неестественно, неправильно...
- Это неправильно, Соби, - даже не оборачиваюсь, я знаю, что ты смотришь на меня. – Я не должен тебе приказывать, а ты не должен подчиняться.

Соби
Рицка не хочет быть Хозяином. Я не смею говорить, что по чести он и не заслужил это право. По прихоти Сеймея он стал Агнцем, но принять ответственность за Бойца пока не способен.
Все Жертвы по-своему – эмпаты. Их способность – понимать, чувствовать. Мир, Систему, своего Бойца – неважно. Жертвы слушают, понимают и приказывают, а Боец – действует. Это порядок, это традиция. Это закон. И от того, что Рицка не хочет это понимать – хуже только ему.
Зная твой ответ я все же говорю:
- Рицка, ты всегда вправе наказать меня, если тебе что-то не нравится.
Предсказуемо… предсказуемо кидаешь на меня полные возмущения взгляд, предсказуемо сжимаешь кулаки и цедишь сквозь зубы: «никогда так не сделаю. Запомни – никогда!».
Мы словно актеры, играющие давно разученные роли. Каждое наше движение уже проиграно раньше, каждое слово уже сказано. Всего пара месяцев – а мы уже разучили все возможные друг для друга роли. Играем в них, уже не боясь оступиться и отойди от сценария. Знаю, для тебя все всерьез, но для меня это выглядит как шутливое выступление. Потому что таки слова и поступки со стороны Жертвы просто не могут не вызвать улыбку.

Рицка
Мне всегда становится не по себе, когда ты говоришь: «накажи меня». Каждый раз пытаюсь уловить твое волнение. Хочу услышать, как дрогнет голос, как ты попытаешься отвести взгляд или излишне громко вздохнешь, прогоняя страх перед наказанием.
Но ничего этого нет.
Ты не боишься.
Неужели боли в твоей жизни было столько, что ты уже ее совсем-совсем не боишься? Кто мог приучить тебя к ней? Как в людях может жить такая тяга к жестокости, как у Соби?

Соби
Ах да, помню, помню. Ты считаешь, что наказание – проявление жестокости.
Рицка, ты просто не понимаешь. По-твоему это - жестокость?
Взгляд лавандовых глаз она секунду задерживается на вороте моей черной водолазки. Под тонкой тканью три кольца ошейника отзываются легкой пульсацией. Сила Жертвы не активизирует Связь, но напоминает о ней.
Усмехаюсь про себя.
Нет. Это средство контроля, обеспечивающее слияние Пары.
Когда-то давно я думал, что Сенсей жесток ко мне. Думал, что он просто садист, срывающийся на своих учениках.
Но это не так. Он провел меня по всем граням, возможным в поединке. Показал всю боль, которую может вытерпеть человеческое тело. И теперь нет ничего, с чем бы я не мог не справиться. Это не жестокость. Это воспитание, за которое я бесконечно благодарен Рицу-сенсею.
Жестокость, это когда любящий учитель ограждает своих учеников от реальности. Когда лишь говорит, что мир жесток, не показывая этого на деле. Это жестокость. Потому что когда такое изнеженное чудо приходит в мир, оно думает что ко всему готово, а это не так.
Рицка, ты не готов к такому восприятию мира и поэтому он кажется тебе жестоким.
Ты говоришь, что не хочешь даже слышать о наказаниях…
Я не могу, не имею права сердиться на тебя, но и не могу донести, что так заведено. Эта традиция существует не один век и всегда Жертва, как главная в Паре имела право наказать Бойца. То, что ты, Рицка, считаешь неправильным – это века истории Стражей. Это наш мир, а ты думаешь, что так быть не должно?!

Рицка
Твое несогласие со мной отдается неприятной дрожью вдоль позвоночника. Я не убедил тебя, мои доводы для тебя – пустой звук.
Ты идеальный боец. Совершенное оружие, полностью подвластное своему хозяину и сколько бы я не пытался сказать, что я не желаю твоего повиновения – ты не понимаешь. Не слышишь, не хочешь принимать. Это очень больно, Соби, потому что я все больше и больше привязываюсь к тебе. Ты очень дорог мне. Почти как брат. Лишь тебе я верю и с каждым разом мне все больнее – ведь понимаю, что ты ждешь от меня. Повиновения тем порядкам, к которым привык.
Но, Соби, неужели ты не понимаешь, что так быть не должно?

Соби
Он говорит, что жестокость никогда не может быть оправдана.
Боже, как Рицка умудряется оставаться таким наивным. Я прекрасно знаю разницу между великодушием и слабостью, между уважением к врагу и боязнью причинить боль. А вот Рицка не знает. И Поединки, что случаются все чаще его не учат. Я уже опасаюсь, что в решающий момент он может повиснуть у меня на руке и умолять, чтобы я не наносит решающий удар. Это слабость, неспособность соотнести реальность и свои фантазии.
Интересно, Рицка все же доживет до того момента, когда разуверится в своих иллюзиях?

Рицка
Неловко повернувшись, задеваю локтем локоть Соби. Рука отдается тупой болью, а твои глаза с такой заботой смотрят на меня. Ты помнишь, что там у меня громадный синяк. Сегодня ты даже ни разу не дотронулся до этой руки, хотя я и был готов потерпеть, лишь бы ощутить твою заботу.
Ты… ты так дорог мне, Соби. Лишь ты заботишься обо мне, лишь ты любишь и не говоришь, что было бы лучше, если бы я исчез.
- Спасибо, Соби. Знаешь, ты, наверное, такой же хороший, как Сеймей. Ты мне его очень напоминаешь.
Я знаю, что уже говорил это, но сейчас просто не могу удержаться.

Соби
Он говорит, что его брат самый добрый, дружелюбный и благородный человек на свете. Не смотря на всю свою сдержанность, я чуть не расхохотался, когда впервые это услышал.
Благородный? Человек, решивший покуситься на Совет, не имеет представления о благородстве. Преступивший Клятву, предавший Школу и Учителей - такой ученик не имеет представления о чести. Дружелюбный? Пытаюсь вспомнить всех врагов Сеймея. Очень сомневаюсь, что вспомнил всех. Добрый? Ха, непозволительная роскошь для Жертвы. Доброта в любой момент времени может обернуться жалостью. Я часто вижу это в Рицке. А жалость - это всегда слабость. Причем неважно на кого она направлена. Пожалеешь врага, оставишь его в живых или не ударишь в полную силу, и он почувствует твою слабину, нападет вновь. Пожалеешь друга (знаю, многим приятна жалость к себе), и законсервируешь его в том «плохом» состоянии. Человек может подсознательно не захотеть уйти от проблемы, что дает такой чудный повод его жалеть.
Это все элементарно. Обязательно для Жертв, недоступно для Рицки. Опасно в будущем для Сеймея.
Возможно, потом я смогу использовать излишнюю эмоциональность и порывистость мальчика, но сейчас от нее одни проблемы.
Но все мои умозаключения не важны, пока все остается на своих местах. Рицка – моя Жертва и я должен всячески его поддерживать.
- Рицка, не волнуйся, пожалуйста, - и шепотом, на ушко, чтобы только он слышал – Я люблю тебя.

Рицка
Ну вот, ты опять сказал это. Простые, пустые слова. Такие сильные и такие бесполезные.
«Я люблю тебя».
Неужели так сложно запомнить, что мне не нравится, когда ты так говоришь?!
И против воли понимаю, что душа замирает от твоих слов. И сердце начинает биться чуть чаще, когда ты прижимаешь меня к себе. И все размышления улетучиваются, словно их и не было. И каждый раз все эти мысли, что меня может что-то в тебе пугать – все сложнее воспринимать всерьез. С каждым разом они кажутся все более надуманными.
Соби…
Что же ты со мной сделал…


Последний шаг Последний шаг

Рицка
Свет в комнате кажется холодным и раздражающе-ярким, хотя, наверное, это от усталости.
Сегодня просто жуткий день. Один из самых ужасных в моей жизни. Я очень испугался за Соби, когда вдруг понял что что-то не так. Боец не отвечал на звонки. А когда ответил – отказался сказать, где он и что случилось. Потом мне все же удалось найти его, вот только толка от этого никакого. Если бы не приехали Зеро – я бы, наверное, с ума сошел от страха.
Соби, ты совершенно не доверяешь мне.
Почему ты ушел один, почему не позвал, когда на тебя напали. Боялся за меня, не хотел подставлять под удар? Почему? Я чувствую, что абсолютно бесполезен, что я тебе в тягость. Как бы я хотел быть тебе нужным. Что бы ты ни попросил, я бы все отдал. Ты говоришь, что тебе достаточно моего присутствия, а я хотел бы сделать для тебя все, что угодно.

Соби
Трудно, когда Жертва тебя не поддерживает. Тяжело в одиночку принимать удары, рассчитанные на двоих. Но я выдержал. Не устаю в душе благодарить Рицу-сенсея за науку боли. Если бы не его уроки, сегодня я бы умер. Но во всем есть своя положительная сторона. Рицка наконец-то почувствовал меня. Пожелал разделить мою боль. Связь, понукаемая чувством вины, все же образовалась. Если раньше это была лишь еле видимая, невесомая паутинка, носящая скорее символический характер, то теперь это тонкая, но вполне ощутимая нить. Испугавшись за меня, Рицка сам пожелал, чтобы эта связь окрепла. Желание Жертвы в данном случае – решающий фактор.

Рицка
Сажусь рядом с тобой, прижимаюсь щекой к твоему плечу, аккуратно, чтобы не потревожить раны.
Так больно.
Я ощущаю твою боль как собственную. И то, что в моем присутствии твои раны заживают быстрее - тоже чувствую. Соби, неужели мое присутствие все-таки важно для тебя?
Прижимаюсь чуть сильнее, стараясь отдать побольше тепла, забрать побольше боли.
Соби, я люблю тебя. Я все-все сделаю, только попроси.

Соби
Процесс завершился.
Победа.
Промежуточная, не окончательная, но победа. Теперь, если Сеймей решится на какие-либо необдуманные поступки, у меня есть чем его удержать от поспешных действий.
Сердце противно сжимается. Пусть это и победа, да только горькая.
Мальчишка. Разменная фигура. Ребенок, втянутый в опасные игры по прихоти брата.
С учетом всего, что я знаю и всего, что я сам сделал - он вряд ли выживет в этой войне.
Мне очень жаль, ты такой милый, добрый, чуткий… любящий. Но если придется ради высшей цели пожертвовать тобой, я это сделаю без секунды промедления. Прости и не осуждай меня.