Poisonous Love/Seimei Birthday Challenge. "Чужой Боец"

[sans-amour]

Название: Чужой Боец
Автор: Midori-sama
Бета: Лидэн
Фендом: Loveless
Персонажи: Сеймей, Мэй, Мимуро, Нисей (на заднем плане)
Жанр: Джен
Рейтинг: PG
Дисклаймер: Все права у Юн Коги
Размещение: Только с разрешения автора
От автора: написано на Poisonous Love/ Seimei Birthday Challenge


Мэй долго искать не пришлось – Хотаруби в гордом одиночестве сидела за столиком у окна.
Аояги нравилось это кафе: неприметное, уютное и незнакомое тем, кого он не желал бы видеть в ближайшие несколько лет, а лучше - десятилетий.
Раньше Сеймей предпочитал встречаться с «коллегами» там, где частенько обедал с Рицкой и покупал для него сладости, когда брату нездоровилось с легкой руки матери, – в маленьком кафетерии, расположенном рядом с цветочным магазином. Но визиты в облюбованное место пришлось прекратить после вылазки в Семь Лун – слишком много внимания Совет стал уделять поиску Четвертого, и все его прежние маршруты оказались под пристальным наблюдением.
Особое очарование новому месту встреч придавало освещение: теплый приглушенный свет заставлял забыть, что зима уже вступила в свои права, обрушив на Токио нескончаемый снегопад и распустив по улицам колючий северный ветер.
- Добрый вечер, Мэй-тян, - Сеймей повесил пальто на спинку стула и присел напротив Хотаруби. От взгляда Возлюбленного не укрылись ни клочки салфеток, усыпавшие поверхность стола белыми хлопьями, ни темная аура обиды и гнева, плотным коконом окутывающая хрупкую фигурку бойца Fearless. И причина расстройства очевидна. – Давно ждешь?
- Нет, - в тонких пальцах нашла свою смерть еще одна белоснежная салфетка. – Минут десять назад пришли. А ты опоздал.
- Приношу извинения, - Сеймей откинулся на спинку стула и принялся изучать меню. – А где Мимуро и Нисей?
- Вышли.
- Куда?
- А я-то откуда знаю? – на Сеймея воззрились полные обиды глаза. В данный момент Мэй откровенно плевать, на кого она будет изливать потоки ругани и праведного негодования. Единственное, чего она сейчас желает – задеть хоть кого-нибудь, чтобы не одной ей было плохо в этом мире. – Сказали, что ненадолго.
- Понятно.
Мэй только фыркнула и надвинула козырек кепки пониже, пряча покрасневшие от навернувшихся слез глаза. Совсем расстроена, но старается держаться.
В последнее время девчонка почти всегда пребывала в дурном расположении духа. И причина беспокойства - некий Мимуро, который не понимает, когда нужно прекратить глупый розыгрыш и поговорить с Бойцом искренне.
- Вы что-нибудь заказали?
- Не до этого было.

«Спроси, что случилось. Неужели ты не видишь, как мне плохо?!» - говорит вся поза Мэй: скрещенные на груди руки, поникшие острые плечи и горестно опущенные кошачьи ушки.

- Тогда поедим без них. Нечего было сбегать, - Сеймей подозвал официанта и сделал заказ. Быстрый взгляд Бойца обжег щеку, скользнул по линии скул Возлюбленного и снова потерялся в тени козырька. Сеймей сделал вид, что не заметил.
- Я не хочу есть, - равнодушно выдала Хотаруби под грустный аккомпанемент желудка.
- Тогда подождем, когда они вернутся. Ты же сказала, что скоро придут.
- Придут, как же.
- А почему нет?
- Да потому, что нет.
- Значит, останутся без ужина. Ты не хочешь снять кепку?
- Мне и в ней неплохо. И вообще, что вы все к ней привязались?
- Мэй-тян, мне неудобно разговаривать с тобой, когда ты прячешься.
- Прячусь? – острые локотки опустились на стол, и Мэй уставилась Сеймею прямо в глаза. Наверно, так когда-то смотрели друг на друга соперники, прежде чем один бросит в другого перчаткой и назначит смертельную дуэль.
А некоторые еще утверждают, что Имя Пары не имеет значения. Да по одному взгляду Хотаруби видно, что Имя – штамп на всю жизнь. И не всегда удачный.
- С какой это стати я прячусь?
- Тебе лучше знать.
- Ты даже за свои слова отвечать не собираешься? – судя по всему, обида окончательно переплавилась на гнев. А его куда труднее сдержать, чем слезы. Зато совсем не стыдно продемонстрировать.
- Я всегда за них отвечаю, - голос Возлюбленного стал тише и сильнее. Бархатистые интонации коснулись слуха Бойца, заставляя злость отступить, как отступает вода от готовой прорваться плотины. Если бы Мэй решила описать свои ощущения физически, она сравнила бы их с властной рукой на своем плече. И прикосновение сказало: «Достаточно».
Хотаруби удивленно моргнула и, сама того не заметив, отодвинулась назад, сложив руки на столе, как примерная ученица за партой.
- Значит, не прячешься?
- Нет. Я просто убираю под нее волосы, - объяснила Мэй. Ей почему-то показалось жизненно важным сказать о причине, словно она обязана отчитываться перед этим человеком. Да, Fearless находятся под руководством Пары Beloved, но только как ученики и стажеры. И Мэй может хоть клоуном вырядиться – Аояги это не касается.

Тогда почему?..

- Я попрошу Мимуро подарить тебе заколку.
- Не надо. Не нужны мне его подарки.
- Почему? – вопрос, которого она так ждала. Вот сейчас можно высказать Аояги все, что Мэй думает об отношениях ее Жертвы с его Бойцом. И совесть будет чиста – Сеймей сам спросил. Вот сейчас она расскажет, как по-свински ведет себя его обожаемый Нисей, как он смотрит на ее Жертву, как улыбается ему и выставляет Мэй полной идиоткой. – Он тебя обидел?
- Нет, не обидел… Он просто… - Мэй прерывается и смотрит на Сеймея так, будто он только что непонятно откуда появился. Аояги сидит напротив с непроницаемым выражением лица и что-то мастерит из блокнотного листа. Пальцы уверенно сгибают бумагу, осторожно проглаживают уголки, выравнивают вмятинки. – Что ты делаешь?..
- Ничего особенного. Слушаю тебя.
- Это оригами?
- Да, - каждый жест отточен и правилен. На первый взгляд может показаться, что Сеймей складывает фигурку наугад, как ему в голову взбредет, но Мэй чувствует, что это впечатление обманчиво. Возлюбленный сложил уже сотни журавликов, если не тысячи. – Так что «он просто», Мэй?
- Он просто… считает меня ребенком.
- А ты с этим не согласна?
- Не смотри на меня так, – взгляд будто приклеился к длинным ловким пальцам Аояги, превращающим обычный лист бумаги в нечто волшебное без помощи магии. Ведь это и есть настоящее волшебство: когда нет заклинаний и Знаков.
Истинная магия – способность создать нечто прекрасное собственными руками и умениями. Так говорил когда-то ее дедушка…
- Как?
- Как на ребенка.
- Я на тебя совсем не смотрю.
- Значит, будешь смотреть, когда закончишь со своими бумажками, - она понимает, что проигрывает ему. Непонятно, в чем именно, но проигрывает.
- Не буду, - Сеймей последний раз проглаживает сгибы фигурки подушечками пальцев и протягивает Мэй раскрытую ладонь, на которой горделиво высится журавлик. – Вот теперь я на тебя смотрю.
- Что мне с ним делать?
- Что хочешь. Он твой.
- Даришь? – не должна она робеть перед Сеймеем. Да и с чего это вдруг ей смущаться? Ну, бумажный журавлик, и что дальше-то? Это даже не настоящий журавлик Счастья – их делают из бумаги без всяких узоров, а этот излинован бледными фиолетовыми полосками. Неправильно…
- Можно сказать и так.
- Можно сказать или все-таки даришь?
- Дарю, - Сеймей улыбается уголками губ, и Мэй кажется, что она вот-вот сгорит от стыда, не сходя с места. От Аояги снова веет уже знакомой силой, только теперь она звучит по-другому. Спокойствие и уверенность окутывают их столик, как непроницаемый прозрачный купол. Для Мэй это ненормально – она не знает, что делать с этой чужой, всепоглощающей энергией, к которой так хочется прикоснуться, потрогать пальцами, подышать ею, как ароматом дорогих духов.
От Мимуро никогда не исходило ничего подобного…
- Спасибо, - журавлик кажется хрупким, способным сломаться от любого неосторожного прикосновения или улететь, стоит подуть легкому ветерку. Мэй держит его на ладони, чувствуя, как острые бумажные уголки щекочут кожу, и он уже не кажется ей неправильным. И разлиновка его совсем не портит. Это же подарок…
- Не за что. Так что там с Мимуро?
- Да ничего с ним, - журавлик перемещается в центр стола. Настроение Хотаруби снова стремительно падает вниз, как уровень ртути на градуснике. Еще немного и уйдет в минус. – Он дурак. И ухлестывает за парнями.
- Даже так?
- Не смейся.
- Не буду. Сколько же у него было парней?
Мэй уже открывает рот, чтобы выдать гневную тираду по поводу любовных похождений своего глупого ушастого друга, но в этот момент приходит официант с заказом. Хотаруби тут же сгребает журавлика и пододвигает к себе, пряча за преградой пальцев, словно пытаясь защитить от всего мира хрупкое беззащитное существо.
- Вернемся к Мимуро.
- А с чего ты вдруг так заинтересовался? – она проводит пальцем по сгибу крыла. Рицка тоже так когда-то делал. Только в тот раз журавликов было гораздо больше – вся комната младшего брата пестрела разноцветными птичками: они оккупировали и письменный стол, и подоконники, и кровать, и даже гнездились на полу. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы ненароком не наступить на хрупкое бумажное чудо.
- Если тема слишком личная, можем ее закрыть.

Сеймей неконфликтен – это Мэй поняла еще в их первую встречу. По крайней мере, он всегда старается сгладить ситуацию, если такое возможно.

Не так давно Мэй прочитала в учебнике, что сила Жертвы пропорционально равна ее спокойствию. Чем больше может Агнец, тем меньше он будет давить на окружающих людей, требовать подчинения или применять грубую силу. При прочтении это казалось бесконечным бредом – тот, у кого есть способность подчинять своей воле других, всегда будет желать власти. Но оказалось, что Мэй ошибалась - книга не врала.
- Да не личная она!
- Понятно.
- Ты только не обижайся, ладно? Ну, в смысле на то, что я сейчас тебе скажу.
- Постараюсь, - порция риса и овощей перекочевала на пустую тарелку. – Речь пойдет о Нисее, верно?
- Да.
- Тогда я знаю, что ты скажешь. Вот, - тарелка скользнула по столу и оказалась перед озадаченным Бойцом.
- Знаешь? – Мэй откусила от рисового шарика и принялась сверлить Возлюбленного недоверчивым взглядом серых, как осеннее небо, глаз. – То есть ты все знаешь? Зачем тогда спрашиваешь?
- Мэй-тян, я знаю Нисея и его привычки. А что происходит между ним и Мимуро могу предположить.
- И тебе на это плевать?
- Соус нужен?
- Да, спасибо…
- Нет, мне не плевать.
- А ты ужинать не будешь? – ну вот, ей снова стало неловко. Но только после того, как с первым рисовым шариком было покончено. – Все остынет…
- Я не люблю обедать при посторонних.
- Но с нами-то ты обедал…
- А вы посторонние?
- Не знаю… А разве нет?
- Мэй… - вот сейчас Аояги снова начнет смотреть на нее как на глупого несмышленого ребенка. – Вы выполняете мои приказы, значит, я за вас отвечаю. За вас обоих. Понимаешь?
- И Нисей тоже отвечает? Вот уж счастья-то… - она недовольно дернула за козырек кепки и замерла на полпути, поймав на себе взгляд Аояги. – Мне жарко.
Сеймей только улыбнулся, и от этого стало еще неудобнее.

Ну почему он ведет себя так, что Мэй приходится краснеть перед ним? И что тут стыдного? Да, она принципиально хотела остаться в кепке, но теперь передумала. Что тут такого? И хватит уже смущаться этого парня.
Блестящие русые волосы рассыпались по плечам, челка упала на лоб. Мэй в один миг, как по мановению волшебной палочки, превратилась из сердитого пацаненка в расстроенную хрупкую девушку.
- Нисею даже чайник на плите доверить нельзя. И он сам прекрасно это понимает.
- И все равно командует! – Мэй сердито впилась зубами в очередной рисовый шарик. – Мы ему что, солдаты, что ли?
- Тебе очень идет.
- М?..
- Распущенные волосы. Почему ты постоянно прячешь их под кепкой?
- Чтобы Мимуро не издевался. И не меняй тему.
- А ему не нравятся твои волосы?
- Ему нравятся волосы твоего Бойца! Не уходи от вопроса. Почему Нисей нами командует, если за нас отвечаешь ты?
- Мэй, он не командует. Он передает мои инструкции.
- Он меня достал.
- Успокойся. Я знаю, как он себя ведет. Мы с ним обсудим этот вопрос.
- Это не поможет…
- Поверь, поможет, - Сеймей отворачивается и смотрит в окно, витиевато украшенное инеем, волшебно поблескивающим в свете уличных фонарей. С момента его прихода снегопад усилился, вопреки прогнозам синоптиков. Если так пойдет и дальше, завтра Токио будет впору для новогодних открыток снимать.

И где носит Акаме? Не надоело ему еще играть роль роковой красавицы, уводящей у девчонки парня?

- Знаешь, на самом деле ты не обязан заботиться обо мне. И развлекать меня тоже не обязан… - замечательно. Стоило от нее отвернуться, и Хотаруби снова растеряла все хорошее настроение. Почему ее мысли постоянно скатываются к тому, что она неинтересна?
И откуда вообще такие мысли взялись? Они и с Мимуро так общаются – он выполняет обязательные прогулки в ее компании? Бред какой-то…
Возможно, Мэй во многом права – эпитет «глупый» подходит Жертве Fearless идеально, как на заказ сшитый костюм. Как еще можно назвать Агнца, Боец которого в таком состоянии? Глупый и безответственный мальчишка.
- Думаешь, мне с тобой не интересно, Мэй-тян?
- Да. Только не думай, что я на комплименты напрашиваюсь. Ты просто соблюдаешь… долг вежливости. Сидишь с ребенком.
- Не с ребенком, а с тобой. Что-то я не заметил здесь детей.
- Да прекрати! Ты же на шесть лет меня старше и вообще… И даже кормишь меня как ребенка. Я и сама могу о себе позаботиться, - она опускает голову и смотрит в стол. Будь кепка на месте, Сеймей не увидел бы блестящих глаз, но сейчас спасительный головной убор висит на спинке стула. Мэй не может до него добраться, иначе ей придется встретиться взглядом с Сеймеем, а это настоящая катастрофа. Почти разреветься и разреветься – разные вещи. Тем более при постороннем человеке.
- Хочешь чаю?
- А?..
- Ты сказала, что сама о себе заботишься. Поэтому спрашиваю.
- Да… - пока Аояги разливает дымящийся ароматный напиток по чашкам, Мэй аккуратно берет журавлика и ставит школьную сумку себе на колени. Скрипит молния, и журавлик со всеми осторожностями устраивается внутри, так, чтобы не помялся на пути домой. – Черт, заело… - замок тихо позвякивает, но не поддается. Боец склоняется еще ниже и ругается сквозь зубы. Две капли падают на грубую ткань сумки, и Сеймей больше не смотрит на возню Мэй. С замком все в порядке, он и не думал заедать или ломаться.
- Вот…
- Сейчас, - она еще несколько секунд борется с молнией и поднимает на Сеймея взгляд. – Ненавижу эту сумку. Только не надо просить Мимуро купить мне новую, ладно?
- И не думал. На чем мы остановились? На твоем возрасте?
- Да, - Мэй делает осторожный глоток, прикрывая глаза. Ресницы влажные, но слез больше нет. По крайней мере пока.
- Начнем с того, что я не на шесть, а на пять лет тебя старше. Мне восемнадцать. И я кормлю тебя не потому, что считаю маленькой.
- Тогда почему?
- А почему я не должен этого делать?
- Я уже сказала – почему.

А это уже детский сад. Самый натуральный.

- Вот как раз сейчас ты ведешь себя как ребенок. Если хочешь, чтобы к тебе относились как ко взрослой, нужно слушать собеседника. И не просто слушать, а слышать , что он хочет тебе сказать. Мы договорились, Мэй-тян?
Молчание затягивается. Хотаруби что-то высматривает в своей чашке, будто по чаинкам гадать собралась.
- Хорошо, - чашка опускается на стол. – Хочешь знать, что случилось, да?
- Общую ситуацию.
- Да все как всегда. Они ушли покупать твоему Нисею мороженое, а я сижу тут, как полная дура. Я им что, ручной зверек что ли, чтобы меня так оставлять? Посадили и смотались, – она делает глубокий вдох, и Сеймею кажется, что следующие слова будут звучать во весь голос, так громко, что на дальнем конце кафе услышат. Но нет. Мэй говорит тихо и уверенно. Пожалуй, с такой же непоколебимой уверенностью мог бы опускаться топор палача на шею преступника, - Зачем Мимуро нужен Боец, если я для него даже не человек и меня можно вот так бросить? Ну и пусть катится подальше со своим Нисеем, а ко мне больше не подходит. Никогда, - последнее слово ледяной печатью ложится на стол.
Никаких эмоций, сомнений и поблажек. Хотаруби еще сама не осознает, сколько силы заключено в словах и как страшно то, что произнесенное ее не пугает.

Мэй ставит целиком и полностью осознанный ультиматум, а у Мимуро не хватит мозгов понять, что игры закончились. Закончились уже давно, когда рядом с ним появился природный Боец. В тот самый момент, когда на их коже проступило Имя, ставшее договором на всю жизнь. Это не Мэй требуется подрасти, это ее Жертве надо бы повзрослеть еще лет на пять-семь, прежде чем брать на себя ответственность за жизнь и чувства другого человека.
Сколько же нужно таких «случаев», чтобы довести Бойца до подобного? До чего слепым надо быть, чтобы не замечать происходящего?

Глупый-глупый Мимуро, чем же ты думал все это время? И думал ли вообще?

- Я поговорю с Нисеем. Этого больше не повторится.
- Бесполезно, - Мэй отпивает чая, смывая с языка обиду и негодование. – Он тебя не послушает.
- Послушает, - Аояги едва заметно нахмурился. Если на ситуацию не повлиять, то она придет к своему логичному завершению, и Школе Морозного Рассвета придется в ускоренном темпе искать для Возлюбленных новых подопечных. – У меня есть предложение.
- Какое? – Хотаруби вылила остатки чая себе в кружку и осушила ее одним глотком, словно горькое лекарство приняла.
- Давай прогуляемся.
- Куда?
- Куда-нибудь. Мороженое любишь?
- Смотря какое…
- Я знаю одно неплохое кафе неподалеку, - Сеймей уже расплачивается по счету, отрезая Бойцу Fearless пути к отступлению. – Можем посидеть там.
- Но нас же будут… искать, - секундная озадаченность Бойца сменяется пониманием происходящего. – Верно?
- Разумеется. А не найдя – подождут. Или ты хочешь дождаться их здесь?
«… как послушная преданная собачка» - дразняще висят в воздухе недосказанные слова.
Мэй прекрасно понимает, что ей предлагают ответный спектакль и ставят перед несложным выбором: поступить со своей Жертвой так же, как он поступил с ней или остаться на месте, тем самым смирившись с ситуацией и пренебрежением к себе. И Мэй сомневается.
Вот он, парадокс человеческой воли – даже при том, что Хотаруби способна отказаться от собственной Жертвы, у нее не хватает силы духа просто проучить его.
- Нет, не хочу, - она решительно поднимается на ноги и быстро надевает пальто, словно за ней кто-то гонится.
- Кепку оставь здесь.
- Зачем?
- Просто оставь. Мимуро тебе ее вернет, гарантирую.
- Ну, если гарантируешь… - она смотрит на одиноко висящий головной убор так, будто на века прощается с самым близким человеком. Ничего, их разлука будет недолгой.
- Гарантирую, пойдем, - Сеймей вешает свой шарф на спинку стула и направляется к выходу. Мэй следует по пятам, то и дело оглядываясь на их столик.
- А зачем ты свой шарф там оставил?- Сеймей ходит быстрее Мимуро, и Бойцу приходится ускорять шаг, чтобы идти с Возлюбленным в ногу.
- Чтобы Нисею жизнь медом не казалась, - едва уловимое пожатие плечами и недобро поблескивающие глаза. Аояги что, тоже ревнует свою Пару?
- Но тогда они поймут, что я ушла с тобой…
- Не поймут, а подумают. Сначала.
- А потом?
- А как ты думаешь?
- Решат, что нас похитили? – она улыбается собственному предположению – оно кажется ей таким глупым и маловероятным. Невооруженным глазом видно, что Мэй никогда не теряла близкого человека и понятия не имеет, какие мысли лезут в голову, когда не можешь его найти. Ей не знакомы беспомощность и тихое отчаянье, вызванные гробовым молчанием в трубке или фразой: «Абонент недоступен. Попробуйте перезвонить позже».
- И не только это.
Сеймей прекрасно знает, что минут через пятнадцать после их ухода мобильные начнут непрерывно вибрировать от входящих sms и то и дело радовать слух мелодией вызова. Знает, как тревожно задрожат Нити Связи, сколько беспокойства будет в их отчаянном мелодичном перезвоне.
Аояги совсем несложно представить двух парней, бегающих по улице в пальто нараспашку и судорожно обводящих взглядами улицы – не мелькнет ли в толпе высокий ушастый парень в дорогом черном пальто или растрепанная русоволосая девчонка со школьной сумкой наперевес и донельзя сердитым взглядом.
Сеймей мог бы рассказать Мэй, как все это будет выглядеть, но молчит – его слов все равно будет недостаточно, как бы красочно и подробно он ни описывал.
Порой понять, насколько ты дорог, можно, лишь увидев это воочию.