[sans-amour]

Название: Кулисы
Форма: мини
Рейтинг: PG - PG-15
Персонажи: Сеймей, Шинономе Хитоми
Дисклаймер: Персонажи принадлежат Юн Коге.


Ночь – опасное и тяжелое время, особенно для тех, кто привык жить при свете дня.
Школа – одно из самых светлых мест, виденных Шинономе Хитоми: шумная, наполненная гулом голосов, запахом надежд на будущее и отблеском воспоминаний о детских годах, принесенных в ранцах учеников. Но это – лишь днем. Ночью все меняется, как в кривом зеркале. Парты, такие гладкие и блестящие на солнце, превращаются в чудовищ, Углы, служащие местом бесед для учеников, покрываются тяжелой тьмой, а лестница в подвал кажется дорогой туда, откуда не возвращаются грешники.
Дверь резко хлопнула за спиной, заставив Хитоми замереть от ужаса. Слишком громко в этих глухих, наполненных выжидательной тишиной коридорах, заключенных в тиски стен. Щелкнул замок, как в тюремной камере.
- Где же… - найти в темноте забытый классный журнал не так-то просто, особенно если пальцы безудержно дрожат, и за спиной то и дело подрагивают резкие тени. В такие моменты разговор с собой – лучшее, что может быть. Лишь бы отогнать страх, который отступит только когда за спиной закроется дверь родного дома, а лампа в прихожей успокаивающе вспыхнет вечерним солнцем, притороченным к потолку.
- Что-то потеряли?
Хитоми показалось, что ее сердце остановили. Сжали в стальном кулаке, не допуская ни единого удара. По коленям прокатилась дрожь, прошлась по позвоночнику, угомонившись только на уровне плеч.
- Кто… Кто вы? – когда-то давно в руки ей попадался журнал, где советовали, что делать в таких обстоятельствах. Ту статью Хитоми не прочла. В жизни всегда так – кажется пустяк, а все насильники и маньяки где-то за стеной, которую им никогда не пересечь. Наверно, так думала каждая жертва прежде чем стать очередной громкой сводкой на страницах газеты, посвященной изнасилованиям и убийствам.
- Зашел познакомиться, - слева сверкнуло синим, раздался щелчок. Хитоми потребовалась несколько секунд, чтобы опознать знакомый звук – захлопнулась крышка мобильного. Не маньяк? Решивший пошалить старшеклассник? - Вы ведь Шинономе Хитоми, верно?
Парта отозвалась тихим скрипом, зашелестели половицы под ногами. Хитоми замерла, готовясь непонятно к чему. Отбиваться или убегать? А что если она ошиблась, ее же вся школа на смех поднимет. Мало ей надоевших комментариев насчет ушей, еще и это….
- Я…
- Вы меня испугались. Поверьте, не хотел, - шаги стали громче, а внутри у Хитоми – еще холоднее. Спроси ее кто, и Шинономе никогда не смогла бы внятно объяснить, что происходит с ее телом – точно налитое свинцом, оно перестало слушаться, как тельце мотылька, попавшего в паучью сеть. Сдалось еще до начала сражения. – Меня зовут Аояги Сеймей. Мой брат скоро перейдет в ваш класс. Хотелось бы поговорить с его будущей наставницей, - последнее слово слетело с губ плевком. Не сложилось у этого парня с учителями, никаких сомнений. – Не возражаете?
- Вы не могли бы включить свет?
- Вас интересует моя персона? – улыбка долетела до нее дуновением ветра. Легкая, почти неуловимая, с привкусом яда. Тьма вокруг сгустилась, став похожей на желе. – Вы же не меня собрались учить.
И все же он послушался. Шаги проскользили по комнате, и помещение наполнилось светом, который не слишком-то помог. Все равно она одна, а он, судя по всему, сильнее.
Еще ничто не давалось ей с таким трудом, как поворот головы в сторону этого человека. Паучья сеть натянулась, заскрипела металлическими нитями, не выпуская из тисков. Словно ее схватили за подбородок и держат, без шансов на освобождение. Но как же тогда?..
- Так вам больше нравится?
- Отпустите, пожалуйста, - неужели она это сказала? Он точно решит, что у нее не все дома, если она ошиблась. Она ведь ошиблась, так?
- Ну, допустим, - хватка немного ослабла, позволив повернуть голову. Единственное, чего ей хотелось сейчас – пуститься наутек, но это бесполезно, ее просто снова скрутят. Придется разговаривать с ним, если нужно – выпросить свободу, униженно и покорно, как и полагается жертве.
Всего лишь мальчишка. Высокий, статный, с совершенно непередаваемым взглядом и вихрой роскошных кудрявых волос. И красивый, как самая знаменитая модель на обложках журналов для романтичных школьниц. Наверно, за ним бегает толпа поклонниц, и ни одну он себе не выбрал, о чем красноречиво свидетельствуют ушки у него на голове. И все же – подросток, а подростки в его возрасте непредсказуемы. Ей ли, Хитоми, этого не знать.
- Вернемся к разговору, - легко и плавно, как корабль на ровном речном течении, Сеймей прошелся к столу и уселся на него, откинувшись назад. Позер, и этого не скрывает. Юношеская бравада, за которой зачастую прячутся такие вещи, которые и в голову не могут прийти взрослому человеку. – Итак, мой брат.
- Я… не могу уйти?
- Сперва послушайте, а потом вы совершенно свободны, - легкий наклон головы вправо, и волосы спадают на глаза, превращая его в подобие древнегреческой скульптуры. Только этот – живой, из плоти и крови. Пусть даже и не совсем человек. – Рицку переведут к вам через неделю. Я очень надеюсь, что вы будете внимательны, ему неслабо доставалось, и не только дома.
Телефон, подвешенный на тесемке, замаячил перед глазами. Хитоми уставилась на него, не веря в происходящее. Все-таки гипноз и ничего больше, а она-то уже надумала….
- Я внимательна ко всем ученикам.
- Вы не поняли. К нему особенно. – в глазах вдруг защипало, и Шинономе заставила себя поднять руку, чтобы смахнуть неизвестно отчего проступившие слезы. – Очень внимательны. Он единственный, кого я так сильно люблю, - последнее слово скрипнуло на языке, будто далось Сеймею с трудом. Любовь – еще одна уязвимая точка этого человека, дотрагиваться до которой позволено лишь избранным и, судя по всему, только с разрешения. – Это ваша прямая обязанность.
- Хорошо, я поняла. – согласиться, выпутаться из переделки и бежать, вот все, что сейчас важно. Все остальное позже, когда сердце перестанет замирать от каждого шороха, а руки высохнут от проступившего на них пота.
- Это не все, - он приблизился к ней, почти прижавшись, и Шинономе вдруг обдало волной непонятной силы, от которой повеяло темнотой, запахом дождя и сексом. В груди вдруг стало жарко и тесно. Хитоми и так почти не смотрела на мужчин, и сейчас ей это аукнулось. Губы загорелись сами собой.
- Это дорого, - будто прочитал ее мысли Сеймей. Он расплылся в улыбке, такой озорной, что Хитоми вдруг захотелось смеяться. Вот только тело требовало совсем не этого. Не удержавшись, она проглотила вставший в горле ком, чем выдала себя с головой. – Не волнуйтесь, ничего страшного. Это нормально. Даже чересчур.
- Но…
- Уши? У меня свои причины. А вот ваши…
- Ничего, я уже привыкла, - в носу вдруг защипало, и Шинономе не удерживалась, невольно шмыгнув, как наплакавшаяся школьница.
Улыбка сошла с его лица так же внезапно, как появилась.Точно ластиком стерли, и нет ничего кроме легкой сосредоточенности и безразличия.
- Предложенный вариант вам не понравится, но только так, - сила, исходящая от Сеймея, вдруг изменилась, превратившись в пелену и окутывая Хитоми с ног до головы. Если бы она могла, то закричала бы, но голос пропал, утонув в окатывающих ее волнах, точно крик захлебывающегося человека. – Вместе с Рицкой придет еще кое-кто. Ваша любовь на некоторое время. Пока я не скажу прекратить.
Так чувствует себя мотылек в сетях, когда его поедает паук. То же происходит с песком на пляже, окутываемым теплыми после жаркого дня волнами. А может губка, вбирающая в себя воду. Или человек в кислородной маске, без которой он и минуты не протянет. Вдох и выдох и еще вдох, пока легкие до отказа не наполнятся непонятно откуда взявшейся властью, источаемой этим человеком. Пока она окончательно не потеряет волю к сопротивлению. – Когда все закончится, я тебе его подарю. Соби сделает, может не сомневаться. И на тебе и для тебя.
- А тебе… не рано…. – она все же попыталась говорить строго, как положено с непослушными детьми, но с треском провалилась. Это ей уже поздно…
- Нет, - еще одна улыбка, от которой так и повеяло вседозволенностью.
Осознание того, что ей предстоит, вдруг свалилось на Хитоми пыльным мешком, вышибая из головы все до единой мысли и разбрасывая их по недавно вымытому полу.
Сеймей все еще был рядом, и, кажется, даже затормозил ее падение. Пальцы крепко сжались на подбородке, не давая Хитоми рухнуть вперед, вслед за исчезающими остатками реальности. Она так долго ждала этого, своего первого поцелуя, но и представить себе не могла, что все обернется именно так. Губы Сеймея оказались потрясающими – горячие, жадные, опытные, а от поцелуя хотелось засмеяться и пуститься впляс. Сладко и до боли приятно. Она готова была продолжать до бесконечности, а Сеймей все не отпускал, не по-мальчишески крепко держа ее в объятиях. Слабая, измученная одиночеством часть ее души встрепенулась, не желаю признавать правды о том, как же все просто. Всего лишь поцелуй, а она уже полностью в его власти. Позорно и унизительно, но никогда и ничего ей не хотелось больше.
- Неплохо, - рука легла Хитоми на затылок, взъерошила уложенные в правильную, подобающую учительнице прическу волосы. – Я подумаю.
Осторожные, чуть шероховатые пальцы скользнули по щеке, обжигая кожу прикосновением, И Хитоми больше не могла ни думать, ни контролировать себя. Лишь бы устоять на ногах. Ее полет прервали, но этого она почти не заметила, Тьмы вокруг стало столько, что хватило бы на тысячи ночей, а глубины – на сотню океанов.


Утро встретило ее неуверенным светом в полупыльное окно, а спина – саднящей болью. Первый раз в жизни она все-таки уснула на работе, и первый раз – выспалась настолько хорошо. Тут можно даже не пытаться вспомнить сон, и так понятно – он был прекрасным, так радостно бьется сердце и щемит все внутри, так хочется продолжить…
Стул громко скрипнул о паркет, стоило Хитоми пошевелиться. Утро разливалось над Токио свежими лимонно-солнечными лучами, а вместе с ним и непереносимое ожидание чего - то прекрасного, о чем она уже и не мечтала. Окно, до этого бывшее лишь прорехой во внешний мир, манило подойти, выглянуть на улицу в ожидании незнакомца, которого ей предстоит встретить и свободы, которой Хитоми так жаждала. Нужно только подождать, еще совсем немного, и все обязательно будет, а что впереди – лишь богам известно. Тем, что встречаются в мифах, на картинах и в сладких, одуряющих снах.