2 мини R - NC17
Автор: Darkolgetta
Бета: Леди*Ночь
Отказ от прав: For fun not for profit
Все авторские и смежные с ними права на сериал и на связанные с ним объекты принадлежат законным правообладателям. Но сам фик прошу копировать только с моего разрешения.
Название: Пять раз когда Соби не хотел, и один раз - когда очень хотел
Форма: мини, 3 272
Категория: слэш
Пейринг/Персонажи: Агацума Соби и все-все-все
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Шесть ситуаций в жизни Соби
читать дальше
Когда это произошло в первый раз, Соби оказался совершенно не готов. Обычно дети к тринадцати годам уже начинают интересоваться противоположным полом, но избранному ученику Минами Рицу было совершенно некогда забивать себе голову подобными вещами. Его программа обучения была настолько сложной и плотной, что вечером мальчик падал на кровать и сразу засыпал, чтобы хоть как-то восстановить силы. Система «Семи лун» и сама по себе не была рассчитана на слабаков, а у Соби были еще дополнительные занятия с сенсеем и уроки живописи. Поэтому, когда на очередной тренировке сенсей приказал раздеться донага, Соби всего лишь удивился, но повиновался. То, что произошло потом, перевернуло что-то в его мироощущении. Когда сенсей подошел к нему и начал гладить подрагивающее тело, Соби, ожидавший боли, даже обернулся, чтобы посмотреть на учителя, но в дымчатых стеклах очков отражался только он сам: острые крылья лопаток, прижатые к голове ушки, удивленные огромные глаза. Твердые пальцы касались шрамов, и Соби прикусил губу, чтобы не показывать, как это неприятно. Бабочки перед глазами. Мертвые, насаженные на булавки. Слишком громкий звук расстегиваемой молнии. Сенсей не был грубым или жестоким. Он даже пытался подготовить своего любимого ученика. Рассказывал, что это самый важный урок, что Боец должен полностью отдаваться своей Жертве, что невинность будет его слабостью, от которой сенсей его избавит. Рицу был аккуратен и холоден. Скупые выверенные движения, отголосок боли, после плети показавшийся вполне терпимым, но внутри у Соби что-то хрустело и словно ломалось с каждым толчком, с каждым спокойным словом Рицу. Он бы предпочел видеть какие-то эмоции на всегда бесстрастном лице сенсея. Пусть бы он сделал ему больнее, пусть бы ругался или стонал, хоть что-то вместо этих механических движений. Когда Рицу-сенсей отпустил его, Соби сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Болела поясница и голова. Минами ровным голосом объяснил, что боль скоро пройдет, а ушки и хвост отвалятся уже на утро. Он дал мальчику мазь для обработки возможных ранок и жестом отпустил его, оправил одежду и снова сосредоточился на документах в лептопе. Соби медленно поднялся с пола, оделся и, пошатываясь, вернулся к себе. Всю ночь, пока у него отмирали ушки и хвост, он не спал. Шевелить ими было больно, но он все равно пробовал. Чутко прислушивался к гуляющей по телу боли. Пытался забыть тяжелое дыхание сенсея, его пальцы, вцепившиеся в бедра. Казалось, что, пока ушки не отпали, произошедшее еще можно игнорировать. Зажмуриться и сделать вид, что этого просто не было.
Соби задремал только под утро, а когда проснулся и увидел в зеркале безухую голову, понял, что сенсей оказался прав. Теперь ему было все равно, что с ним будет дальше. Сколько не трепыхайся, он, как и все бабочки до него, оказался на острие булавки.
***
Известие, что Рицу отдает его другой жертве, выбило почву из-под ног Соби. Бойцу казалось, что после потери невинности ему уже ничего не страшно, что сенсей забрал у него все, но оказалось, что всегда может быть еще хуже. Соби спрятался за Сеймея, как за прозрачное стекло. Он видел мир вокруг, и мир мог видеть его, но они существовали в разных плоскостях и никак не пересекались. Сеймея это бесило, но Соби просто не мог относиться к своей капризной маленькой Жертве так, как тот хотел. Рицу уже завладел всем, что у него было. Соби нечего было больше отдавать. Теперь он действительно стал Идеальным Бойцом, о котором мечтал сенсей.
Кайдо Кио ворвался в его жизнь озорным бесшабашным ураганом, и только через несколько лет Соби понял, что без этого порыва свежего ветра он медленно задыхался в своей стеклянной тюрьме. Соби отстраненно смотрел, как Кио словно бабочка бился в окружающее его стекло, и только это выделило сокурсника среди остальных людей, время от времени пытавшихся привлечь его внимание. А потом - это было как удар под дых.
День выдался жаркий, и на Кайдо было одето что-то прозрачное: то ли короткая майка, то ли длинный топик, - он всегда довольно странно одевался, - и Соби увидел это. Его татуировку. После лекций они задержались в аудитории. Это был последний урок, и все остальные с радостью разбежались прочь из университета наслаждаться теплом и солнцем. Когда они остались одни, Кио стянул свою майку, и Соби увидел его обнаженную спину. Узоры сплетались и расходились, образуя потрясающе живую картину, которая дышала и двигалась вместе с Кио. Словно загипнотизированный Соби протянул руку и коснулся пальцем вживленных в кожу чернил. Ему было иррационально страшно, что прикосновением он может стереть прекрасную картину. Татуировка покрывала почти всю спину, и Соби, не удержавшись, стал водить кончиками пальцев по узорам. Завороженный красотой рисунка он совсем не думал, как чувствует себя Кио, не замечал его участившегося дыхания и легкой дрожи. А потом Кио шумно выдохнул и, развернувшись, взял Соби за плечи и поцеловал, жарко, влажно, прижимаясь обнаженной грудью к застывшему бойцу. Воспоминания о давнем уроке сенсея вспыхнули слепящей вспышкой, и Соби отшатнулся. Ничего не понимая, Кио снова потянулся к нему, пытаясь обнять, поцеловать. Возбужденный, он не сразу заметил гримасу боли на лице сокурсника. А заметив, сразу сник, отступил в сторону и отвернулся. Когда он надел обратно майку, Соби уже ушел. Но главное ему все же удалось: стекло, за которым Соби прятался со дня предательства сенсея, треснуло, и он снова смог дышать.
***
Горячие струи разбивались о ноющую спину, снимая боль и успокаивая мышцы. Соби стоял под душем довольно долго. Вода, розовая от крови в начале, уже стала прозрачной. Раны не были глубокими, но неприятно саднили. Слишком необычный стиль битвы был у этой парочки, да и боец не намного слабее самого Соби. Кроме того, у него было то, чего до сих пор не было у Агацумы - поддержка Жертвы. За годы учебы Соби привык сражаться в авторежиме, принимая на себя и лимитеры, и раны. Самостоятельно разрабатывая и стратегию, и тактику боя. Но ему всегда хотелось обрести собственную Жертву. Того единственного, кто стал бы второй половинкой. Кто забрал бы или облегчил боль, поддержал и помог, подсказал слабые места противника. Повел бы за собой. Какая горькая ирония. Тот, кого он хотел видеть своей Жертвой, отказался от него, а тот, кто хотел его как Бойца, не давал ничего. Только забирал. Сеймей не делился силой, не ограждал от ран и боли, не поддерживал своего бойца. Он только отдавал приказ, разрывающий шрамы имени, добавляющий страданий...
Подставив лицо ласкающим струям, Соби уперся руками в стену и постарался выкинуть из головы все мысли. Сеймей - его Жертва. Другого не будет. Он обязан его любить, защищать, служить. Он мечтал об этом.
Погруженный в свои мысли боец вышел из душа и замер от неожиданности, увидев сидящего на стуле Сеймея. Тот окинул Соби раздраженным взглядом: влажные заколотые на затылке шпилькой волосы, глаза, кажущиеся беззащитными без очков, широкие плечи в капельках воды, раны и синяки на руках и торсе. Широкое махровое полотенце скрывало бедра бойца, но уходящую под него золотистую дорожку можно было без труда рассмотреть.
- Ты долго.
Сеймей отвел взгляд, посмотрел в окно, потом на накрытую материей незаконченную картину, аскетичную обстановку квартиры. Он редко приходил сам. Всегда пользовался Зовом, даже зная, что это открывает раны на горле бойца. То, что сейчас он пришел лично, - редкая милость.
- Прости, я не знал, что ты ждешь.
Соби продолжал стоять напротив. Одеваться при Сеймее ему не хотелось, неизвестно, как жертва отреагирует на подобный стриптиз, но и взять вещи и вернуться в ванную было бы невежливо.
- Что застыл? Я не собираюсь ждать тебя всю ночь.
Соби неловко прошел мимо жертвы к разложенной на футоне одежде. Сеймей с отстраненным интересом наблюдал за смущением своего бойца.
- Ну что ты мнешься? Стесняешься меня? Чего я там не видел. - Сеймей хмыкнул, но потом его глаза вспыхнули темным огнем. – Хотя, кое-чего не видел. Подрочи для меня.
Спина Соби словно окаменела, он медленно обернулся, забыв про зажатую в руках водолазку.
- Что?
- Ты слышал. Или мне добавить, что это приказ?
- Нет.
Румянец залил всегда бледные щеки. Соби распустил полотенце, и оно мягко сползло к ногам. Боец действовал неуклюже, движения были дергаными, словно его телом управлял кто-то другой. Сеймей уселся поудобнее, откинувшись на спинку стула, с интересом рассматривая такой необычный вид своей игрушки. Ощущение контроля щекотало нервы, заставляло кровь бежать быстрее. Соби хорошо сложен, Сеймей не мог этого не отметить, кажется слишком тощим, но на самом деле скорее жилистый, подтянутый, гибкий. Сильные тонкие пальцы легли на невозбужденный член, сжали. Жесты неуверенные, явно непривычные, эффекта никакого. Кажется, что он еще больше съежился под изучающим взглядом любопытного подростка. Через пару минут Сеймею это надоело.
- Хватит. Я не за этим сюда пришел. Одевайся быстрее, нас снова вызывают.
***
Стук в дверь показался Соби каким-то неуверенным. Словно человек сомневался, стоит ли стучать или туда ли он попал. Рицка должен быть еще в школе, да и стук у него обычно другой. Соби отложил кисть и пошел открывать. На пороге, чуть склонив голову на бок, стоял Минами Рицу. Широкие черные очки закрывали половину лица, изящная трость совсем не была похожа на палочку слепца. Даже зная, что сенсей не может его видеть, Соби автоматически натянул на лицо бесстрастную маску. Приход Рицу стал для него большой неожиданностью.
- Даже не пустишь на порог?
Вздрогнув от такого знакомого голоса, боец посторонился, с трудом выдохнув чуть слышное:
- Заходи.
Рицу уверенно прошел на середину комнаты, замер, безошибочно повернув голову в сторону мольберта.
- Жаль, я уже не смогу оценить твои работы. Я никогда не говорил, но мне они очень нравятся.
- Спасибо.
Вежливый разговор двух незнакомцев. И столько подтекста между строк. Того, что обоим не нужно было произносить вслух.
Пауза затягивалась.
- Я ждал, что однажды ты придешь ко мне. Мне хотелось увидеть, каким ты вырос.
Фразы повисли в воздухе. Соби ужасно хотелось курить, но он лишь с болезненным любопытством рассматривал бывшего учителя. Когда-то он был центром его жизни. А теперь? Что он значит для него теперь?
- Ты позволишь?..
Рицу неуверенно вытянул руку к Соби, и тот, поколебавшись, подставил лицо под теплую ладонь. Пальцы невесомыми крыльями бабочек прошлись по его лбу, коснулись переносицы, скул, щек. Рицу шагнул ближе, запуская вторую руку в связанные резинкой волосы. Поморщился, убирая досадную преграду, пропуская пряди сквозь пальцы, расчесывая. Большой палец лег на губы, чуть оттянул нижнюю, касаясь влажной внутренней стороны.
- Ты не простил меня?.. - почти утвердительно, но с легким оттенком вопроса, и тут же ответ: - Не простил.
Соби стоял, не в силах шевельнуться. Эти прикосновения... Когда-то давно он бы многое за них отдал, но сейчас они пробуждали только жалость и отторжение. Хотелось скинуть с себя нежные руки сенсея, оттолкнуть его, выгнать, но он не мог. Не такого, каким он стал сейчас: слепым, сломанным, несчастным. Соби не нужно было ничего говорить. Рицу и так все знал.
Неожиданное движение и теплые губы на щеке. Волна запаха сигарет и хриплый шепот:
- Прости...
Пока Соби пытался совместить этого человека и образ холодно-каменного сенсея из своих воспоминаний, Рицу уже отвернулся и вышел.
***
- Эй, Агацума! - У Нисея веселый нахальный голос и озорные глаза, в темной глубине которых светилась такая же ненависть, которую испытывал к нему и Соби. Умом он понимал, что Нисей подходит Сеймею гораздо больше. Он же не слепой и видел, что с природным бойцом Жертва обходится неуловимо мягче. Но относиться к Нисею хотя бы равнодушно не получалось. Тот же, тонко почувствовав неприязнь, постоянно провоцировал соперника. То погладит по волосам, словно любуясь, спрашивая, как Соби ухаживает за такой красотой. То прижмется в транспорте или при телепорте. Сеймей почему-то требовал совместных перемещений, хотя оба бойца явно с трудом терпели друг друга. Оглушенный болью от расставания с Рицкой, Соби успешно игнорировал настойчивую сволочь, но Нисей был целеустремленным малым, а проживание в одной квартире давало ему широкий простор для маневра. Масленые взгляды и словно случайные прикосновения были самым невинным, что Нисей делал.
Не то чтобы у Соби было много времени на размышления о своей сексуальной ориентации, но все же капля камень точит, и со временем постоянные вопли Кио "Педофил, извращенец!" заставили его анализировать свое влечение к Рицке. Можно было бы свались все на связь, но к Сеймею он ничего подобного не ощущал. Его тянуло к Силе Жертвы, он нуждался в прикосновениях, но желания или возбуждения не испытывал. Если попробовать посмотреть отвлеченно, то приходилось признать, что Нисей был красив. Такой же, как и сам Соби: изящный, но сильный, словно шпага. Его хотелось гнуть и слушать пение распрямляющегося клинка. И все же его домогательства не вызывали у Соби ничего, кроме глухого раздражения и тоски по Рицке.
Невосприимчивость Соби к его чарам бесила Нисея почти так же сильно, как и сам факт существования второго бойца у его Жертвы. Даже не обращающий на бойцов внимания Сеймей заметил висящее в воздухе напряжение. Взрыв не заставил себя ждать. Соби однажды проснулся от шагов в комнате. В разбитом лунным светом полумраке мелькнула быстрая тень, и ухо обожгло свистящим шепотом: "Ненавижу, замороженная ты кукла". А потом Нисей перехватил его запястья и улегся бойцу на грудь, жарко целуя приоткрытые от удивления губы. Пару секунд Соби прислушивался к своему телу, пытаясь найти то томительное чувство, которое накрывало его с головой, стоило ему коснуться по-детски невинных губ Рицки, но кроме тяжести лежащего на нем тела и упирающегося в бедро члена Нисея ничего особенного не было. Вывернувшись из ослабевшего захвата, Соби скинул Нисея на пол и объявил вызов на битву заклинаний. Прыжком поднявшийся Нисей с радостью принял. Но они даже не успели перекинуться ударами: проснувшийся от двойной загрузки Сеймей, встрепанный со сна и злой, как черт, приказал свернуть систему и так ударил обоих по связи, что пришли в себя бойцы только под утро. Зато желание приставать к Соби у Нисея отшибло напрочь.
***
Это мучительно-тянущее чувство не отпускало его весь день; словно забыл что-то очень важное, а вспомнить не получается. Соби курил сигареты одну за другой, пока в голове не поплыл мутный синий дым, а на языке не образовался горький серый налет. Когда стемнело, он сел на подоконник, разглядывая далекие звезды и пытаясь перестать думать. Все же знают: когда долго и настойчиво пытаешься что-то вспомнить, оно всегда ускользает, а стоит на минуту отвлечься и забыть - мозг сам подкидывает ответ. У него было ощущение, что звезды смотрят на него с сочувствием, вон, кажется, крылья бабочки... Дернуло неожиданно сильно и на том уровне боли, когда она еще приятна. Рицка. Мальчик звал его. Зов Сеймея Соби всегда чувствовал как рывок за ошейник. Острая вспышка боли, и снова открывшиеся, саднящие порезы имени. Зов Рицки, казалось, вынимал саму душу, но это не вызывало отторжения. Соби готов был отдать все. Сеймей, занятый какими-то делами, весь день сидел в своей комнате, игнорируя обоих бойцов, Нисей смотрел что-то по телевизору. Соби быстро собрался и неслышно выскользнул за дверь. Он не мог не прийти.
Темные окна не обманули Соби: он был уверен, что Рицка ждет его в квартире-студии. Тихо скрипнула дверь, бросая на пол бледный прямоугольник света от уличных фонарей. Соби вошел в комнату, на минуту прикрыв глаза, чтобы они привыкли к полумраку, и тут же покачнулся от врезавшегося в него теплого тела.
- Ты пришел! - глухой шепот куда-то в сердце.
- Ты же Звал меня. - Горло вдруг перехватило, и последние слова прозвучали глухо.
Рицка взял бойца за руку и усадил на футон.
- Выслушай меня, Соби, и не перебивай. Ты сделаешь это для меня? – взрослые интонации, серьезный решительный взгляд.
Соби заворожено кивнул.
Рицка запустил пальцы в волосы у виска Соби, наслаждаясь их мягкостью, повел руку дальше, лаская ушную раковину, задержался на разорванной мочке.
- Помнишь, ты сказал, что, проколотые мною уши свяжут нас? Что тебе нужна боль, чтобы быть моим? Когда Сеймей забрал тебя, я сначала не понимал, почему ты послушался. Ведь это, - пальцы легко пробежались по бинтам, - подделка. Настоящий Боец Beloved не ты, а Нисей. Но тогда я думал как ребенок, а должен был рассуждать как Жертва. Принимать решения за себя и за своего Бойца. Теперь я понял. И, кажется, знаю, как все исправить.
Рицка на мгновение замолчал, но решимость из его взгляда не исчезла. Скорее, он давал Соби возможность настроиться и осознать важность и серьезность момента, подготовиться к тому, что он сейчас скажет.
- Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты был моим.
Соби, казалось, даже дышать перестал. Все, что говорил Рицка, было как откровение.
- Забери мои ушки, Соби. Это создаст ту самую связь, которая сильнее всех других.
Боец шумно втянул в себя воздух. Кружилась голова, то ли от близости Рицки, то ли от его слов, или же просто не хватало кислорода. Это галлюцинации. Не мог же он и правда хотеть этого?
- Я не могу, ты же еще такой мал...
- Не смей! Значит, я достаточно взрослый, чтобы сражаться, а как выбирать, кого любить - маленький?
Вдруг стало очень тихо. Ни звука, ни вздоха.
- Повтори, - хриплая просьба, почти без голоса, Рицка почувствовал ее кожей.
- Я выбираю тебя, потому что люблю.
- Рицка...
- Или ты не хочешь?
Нотки волнения и неуверенности в голосе.
Соби никогда никого не хотел так!
- Я люблю тебя...
Привычные слова, но сейчас они значили гораздо больше.
Сталкиваясь руками, они начали раздевать друг друга. Осмелевший Рицка целовал шею над бинтами, посасывал мочку уха. Соби прикасался к обнаженной спине, пересчитывал все позвонки пальцами, целовал ключицы и подбородок. Волосы щекотали, хриплое дыхание обжигало кожу. Соби почувствовал, как возбуждение захлестнуло его с головой. Разлилось ядом по венам, темное и душное, от него было только одно противоядие - Рицка.
Они упали на кровать, Рицка сел сверху, вспыхнул ярким румянцем, задев напряженный член Соби. Им обоим немного страшно. В какой-то степени для Соби это тоже был первый раз. Его тело двигалось само, почти без участия сознания. Оно знало, как лучше, как приятнее обоим. Хрупкое тело подростка под ним прижималось, притягивало ближе. Рицка не колебался ни секунды. Обнимал, ласкал своего бойца. Провоцировал на большее. Соби завис на локтях над уже обнаженным Рицкой и медленно опустился, накрывая его собой. Замер. Им бы еще надолго хватило этого уровня близости, когда кожей чувствуется биение соседнего сердца. Но того, чего достаточно просто для двух влюбленных, мало для связи. Мало для того, чтобы вырвать своего бойца у собственного брата. И Рицка нырнул рукой куда-то под подушку и, краснея, протянул Соби маленький тюбик и квадратик с презервативом.
Звонок мобильного разорвал тишину, и оба вздрогнули. Соби вопросительно посмотрел на жертву, но Рицка быстро помотал головой:
- Наплевать!
- А если это что-то важное? - все же уточнил Соби.
- Вот это - важное! - уверенно ответил Рицка и, обвив шею Соби руками, жадно поцеловал его в губы, прерывая возражения.
Тепло тонких лодыжек на плечах, гладкость кожи под пальцами, огромные, как омуты, глаза Рицки… Соби был как никогда счастлив, но и неуверен в себе - боялся сделать больно. Но легкий кивок подтолкнул его к действиям, и он начал медленно двигаться вперед. Рицка зажмурился, прикусывая губы, и Соби остановился. Если бы он мог забрать себе эту боль...
Шею прорезало острой вспышкой зова, Соби конвульсивно дернулся, входя почти наполовину и судорожно хватаясь за своего мальчика. Рицка застонал и притянул бойца за плечи еще ближе. Он попытался расслабить сведенные болью мышцы и не сразу осознал, что ему на лицо капает что-то горячее.
- Соби? Что случилось?
- Сеймей... - Соби вдруг расслабился, обмякнув, и Рицке на секунду показалось, что он умер. Жертва схватил бойца за волосы, приподнял лицо и увидел на окровавленных губах Соби почти дикую улыбку.
- Все, Рицка! У тебя получилось. Я - твой! - рубленые фразы, сиплое дыхание, и капли крови, стекающие по подбородку и шее.
Рицка с трудом высвободился из-под безвольно лежащего на нем Соби, перекатился на бок, испуганно глядя на пропитавшиеся кровью бинты.
- Связь? Разорвана? А между нами?
- Сам посмотри... – прошептал Соби и тихо рассмеялся, не сводя с жертвы счастливого взгляда.
Рицка хотел сказать, что не умеет, что никто его не учил видеть нити связи, но вдруг краски словно померкли, и в сером пространстве, похожем на систему, он рассмотрел светящуюся, будто иллюзорную, нить, которая опутывала его и Соби. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, и почувствовал, как вздрогнул Соби. Рицка тут же перевел взгляд на бойца, а когда снова посмотрел во тьму комнаты, нить растворилась, исчезла. Но это не расстроило жертву. Теперь ему не обязательно было видеть. Он чувствовал.
Рицка улыбнулся, потянулся вперед и легко поцеловал своего, теперь уже точно своего, бойца в губы. Потом нащупал на полу сброшенное ранее покрывало и укутал Соби, тесно прижимаясь к нему.
Только закончив и перечитав этот фик снова я поняла что невольно проиллюстрировала два арта нашей команды:
i1066.photobucket.com/albums/u409/FighterSacrif...
i1066.photobucket.com/albums/u409/FighterSacrif...
Название: Истоки боли
Форма: мини, 2 119
Категория: слеш
Пейринг/Персонажи: Минами Рицу/ОМП
Жанр: ангст
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Пре-канон. Может быть у Ритцу-сенсея были причины так жестко тренировать Соби на подчинение?
Примечание: на заявку с инсайда
читать дальше
Вы помните свою смерть? Конечно, нет, такое обычно не запоминается... Вот и я не помню. И не верьте про белый свет, длинный коридор, ангелов и все прочее. Ничего там нет. Даже снов или отголосков мыслей. Ни-че-го. Но это забвение для меня длится недолго.
Сначала возвращаются звуки: сопение аппарата искусственной вентиляции легких, писк мониторинга сердца, голоса, льющиеся из динамиков радио откуда-то издалека. Потом из привычной темноты начинает выступать белый потолок. То есть, я помню, что он должен быть белым, но сейчас он серый, и по нему ползут замысловатые тени. Просто ночь…
Тела я не чувствую. Хочу повернуть голову, но не могу. Даже моргнуть не могу. Что случилось? Авария? Катастрофа? Террорист-смертник? А где Ичиро?
И вот тут возвращается ощущение тела, а с ним боль и память. Слезы наворачиваются на глаза, мышцы скручивает и сводит судорогой, пальцы скребут по одеялу, в глазах темнеет, а писк взбесившихся приборов ввинчивается в уши, как сверло. Внутри огромная рваная рана. Нет половины души, сердца, всего меня словно разделили надвое. И каждая поврежденная частичка пульсирует и кровоточит. Ичи... Как же так?
Кажется, вбегает медсестра, что-то быстро говорит, наконец-то выключает звук у монитора и вкалывает какой-то раствор в плечо прямо через рукав. Могильный холод разливается по телу, и я погружаюсь во тьму.
***
Трибуны беснуются, до финала всего два круга, машины с ревом проносятся мимо, а темноволосый паренек все пытается угадать, в какой из них он. Его боец. Сегодня Рицу наконец его увидит. Он пробрался на стадион тайком, до официальной встречи жертвы и бойца еще почти год, но Минами просто не может столько ждать!
Сила у Рицу проявилась в четырнадцать лет, и почти сразу его позвали в школу "Семь лун". Увидев имя, проступившее у мальчика, сенсей удивилась и рассказала, что природный боец старше его на десять лет, он - выпускник школы, очень известный и сильный, к тому же. Поэтому Рицу должен хотя бы закончить первый курс, и только потом их друг с другом познакомят. Сначала жертве не особенно этого и хотелось. Его выматывала одновременная учеба в двух школах, простой и системной. Но, раз за разом наблюдая за боевыми парами, Рицу уже с возрастающим нетерпением ждал встречи со своим одноименным. А вот сегодня даже пробрался сюда…
Мимо трибун снова мелькают гоночные машины, ушки Рицу закладывает от рева двигателей, и, наконец, финиш. Комментатор что-то неразборчиво вещает на весь стадион, а Минами смотрит только на высокого парня в черно-красном костюме. Мальчик уже знает, чувствует, что это он. Гонщик тем временем стягивает шлем, встряхивает короткими черными волосами, довольно улыбается, а Рицу не может отвести от него глаз. Такой красивый! Не верится, что он будет его. Парень вдруг вскидывает голову и безошибочно находит Минами глазами в толпе. На несколько секунд между бойцом и жертвой протягивается почти осязаемая нить взглядов, звуки замирают, есть только они...
А потом кто-то обнимает победителя, хлопает по плечам, поздравляет, закрывая его от Рицу, и зрительный контакт рвется.
***
Дыхание с хрипами вырывается из легких. Весь мой разум как тоннель, напичканный ловушками индейцев майя. Я пробираюсь по нему, задевая невидимые, скрытые от глаз механизмы-воспоминания, и они, подобно смертоносным устройствам, рвут мою душу и тело. Даже сквозь кучу обезболивающих препаратов я чувствую этот ад. Эта боль никогда не утихнет, я еще только начинаю осознавать свою потерю, но это знание живет в каждой клеточке моего тела, в каждой кричащей от боли мышце. Лучше бы я умер вместе с тобой, Ичи, это было бы правильно... и милосердно.
***
- Рицу-кун, познакомься, это - твой боец, Куроки Ичиро.
Сенсей тактично выходит, оставляя их наедине. Вблизи боец еще лучше, чем Минами казалось. Взрослый. Темные волосы рассыпались в беспорядке, сквозь прикрывающие уши прядки виднеется сережка, похоже, мини-копия автомобильного диска. Глаза за тонированными стеклами очков насмешливо рассматривают жертву. Рицу смело выдерживает этот взгляд. Красиво очерченные губы Ичиро изгибаются в ироничной улыбке. Он засовывает руки, обтянутые перчатками без пальцев, в карманы низко сидящих джинсов. Смотрит на парня с высоты своего немаленького роста. Рицу тоже не коротышка, но боец все равно по крайней мере на голову выше. Впрочем, это, скорее всего, ненадолго: жертва еще растет, а вот его боец уже нет. И все же мальчика очень беспокоит разница в возрасте… Ну как, позвольте спросить, приказывать такому?
Но Рицу быстро берет себя в руки. Он понимает, что нужно успокоиться, показать, кто тут хозяин. Потому садится в кресло, знаком предлагает собеседнику занять второе. Ичиро снова усмехается, но не обидно, даже одобрительно, и располагается напротив, продолжая изучать жертву спокойным взглядом своих проницательных глаз. Какого они цвета? Почему-то этот вопрос сейчас волнует Рицу больше всего.
- Сними очки. - Голос ровный, слова тяжело падают в тишине кабинета.
Боец удивлен таким началом беседы, видимо, ожидал чего-то другого. После минутной паузы изящным жестом снимает очки, убирает в карман пиджака. Поднимает на жертву глаза, смотрит пристально, с вызовом. Рицу приходится признать, что с цветом он не угадал, думал, что глаза у Ичиро темные, а оказалось - светлые, желтые, как янтарь, с темными прожилками от зрачка.
- А ты ничего, - внезапно говорит боец, откидываясь назад и отводя взгляд. Только тут жертва понимает, что несколько минут они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, словно играли в гляделки. С удивлением Рицу осознает, что, кажется, победил. – Сработаемся, - добавляет Ичиро так, словно у него есть возможность выбора, и улыбается живой дружелюбной улыбкой. Минами сам не замечает, как начинает улыбаться в ответ. Он тоже чувствует это. Родство...
- Только ушки твои придется забрать, раз уж мои тебя не дождались, - добавляет Куроки и смеется уже в голос, а Рицу жарко краснеет…
***
Как же больно! Пытаюсь свернуться в клубок, но тело не слушается, пальцы подрагивают, слезы текут по щекам. Почему никто из учителей не рассказывал о подобном? Почему не предупредили: "Если твой одноименный погибнет, лучше тут же пусти себе пулю в лоб или спрыгни с крыши, потому что пережить разрыв - хуже смерти. Во много раз хуже".
Рыдания разрывают горло. Давлю всхлипы, пока могу, но они все равно прорываются. Закусываю край подушки и вою, зажмурившись. А под закрытыми веками продолжают мелькать сводящие с ума картинки и образы: руки Ичи, губы Ичи, связь с Ичи...
***
С Ичиро Рицу легко и сложно одновременно. Боец тонко чувствует настроение жертвы, помогает с уроками, развлекает, когда парню совсем плохо. Связь спеленала их быстро - с одноименными всегда так, но в конечном итоге связь и имена мало что решали. Ну как можно было не любить Ичи? Смелый, безрассудный, огненный... Когда он, выиграв очередное состязание, вваливается в комнату Рицу и прижимает его к себе, кружа в объятиях и шепча: "Я снова их всех сделал!"- разве можно не восхищаться? И Минами отвечает на его жаркие поцелуи, и сам вытаскивает ремень из его брюк, и целует соленую от пота кожу с легким запахом машинного масла и скорости.
Ичиро забрал ушки Рицу и подарил взамен свою любовь, свое тело, сердце и душу. Но даже теперь нельзя сказать, что боец принадлежит ему целиком и полностью, потому что гонки по-прежнему остаются его страстью, его наркотиком, его… безумием. На все уговоры и увещевания быть осторожным Ичиро неизменно ухмыляется и отмахивается от Рицу, заставляя того умирать от страха и беспокойства с каждым новым стартом. А что еще жертва может поделать?..
Но после того как Ичиро переворачивается в своей машине на трассе, Рицу в первый раз переходит от слов к делу: использует связь для наказания. Потом сам же целует его синяки и содранные руки, шрам на виске и отбитые о руль ребра и просит, умоляет бросить гонки. Ичиро лишь, морщась, смеется и шепчет жертве в ответ между поцелуями: "Ну что со мной сделается, пока у меня есть ты?"
***
Дверь в палату открывается почти беззвучно, разворачиваюсь, насколько хватает сил, и бросаю на медсестру бешеный взгляд. Она останавливается, потом, спотыкаясь и недовольно покачав головой, выходит. А я, наконец, проваливаюсь в зыбкий полуобморочный сон.
***
Парень мечется на кровати, то складываясь почти вдвое, то выпрямляясь так, что едва ли не выгибается дугой. Медсестра смотрит на мониторы сквозь стекло, но зайти еще раз не решается. Жизни пациента уже ничего не угрожает, а если ему хочется страдать, то это его проблемы. Может, он заслужил? Небрежно пожав плечами, девушка возвращается за свой столик и достает роман в мягкой обложке. Граф Тренси как раз должен овладеть маленькой мисс Вействелл...
***
Сердечко на мониторе быстро мигает, глазные яблоки безостановочно вращаются под закрытыми веками. Седые волосы пропитаны потом и липнут ко лбу. Когда Рицу только поступил в реанимацию, волосы у него были темно-каштановыми, с тонким серебром на висках, но с каждым новым днем, что он находился в коме, серебра становилось все больше, а естественного живого цвета все меньше, пока вся голова не покрылась сединой словно изморозью. Рицу спит, но ад, в который погружена вся его сущность, и тут не оставляет его. В кошмарах все еще реальнее и страшнее, события обрастают слишком жуткими невыносимыми подробностями. Чувство вины добавляет такие детали, которых не было, но сейчас, находясь в самом сердце своего чистилища, Минами об этом не знает, для него все это - реальность. И он проживает ее снова и снова...
***
Он запретил бойцу участвовать в этих гонках: прошлым вечером их неожиданно вызвала пара выпускников, бой они выиграли, но и выложились оба по максимуму. Рицу четко приказал - никаких гонок хотя бы две недели, но этот упрямец опять поступил по-своему! Иногда жертве казалось, что он ненавидит своего взрослого бойца за его самоуверенность и самостоятельность.
И вот теперь снова трибуны ревут, фанаты приветствуют каждый удачный маневр диким криками, а Рицу сидит на верхней скамье и напряженно следит за юрким автомобилем. По связи он чувствует напряжение бойца, его сосредоточенность и усталость, его упрямство. Всего его. Остается всего один круг, когда раздается громкий хлопок, и машину Ичиро резко заносит в сторону. Толпа вздыхает в едином порыве, все замирает на хрупкую короткую секунду, но жертве хватает этого, чтобы собраться и активировать связь, а в следующий миг машина заваливается на бок, и Рицу, закусив губы, падает на пол. С неслышным для остальных хрустом сминается грудная клетка его бойца, ребра трескаются, дыхания вышибает. Жертва открывается полностью, забирает боль, сколько может, мысленно подбадривает: "Потерпи, мой огненный, только потерпи, потом все вылечим..." Удивление, донесенное по связи, мгновенно сменяется ужасом, когда боец понимает, что это значит, но времени уже нет. Отсчет начался, минус одна секунда.
Удар!
Машина начинает переворачиваться, ломая находящегося внутри гонщика. Рицу вздрагивает от перетекающих по связи ощущений. Висок-локоть-колено. Хруст, толчок, волна боли.
Удар!
Новый оборот машины, ломается еще пара ребер, кость руки рвет куртку, кровь выплескивается из раны, но тут же срывается порывом ветра. Бордовая капель в воздухе.
Удар!
Машина бьется о заграждения, мотор вдавливает в салон гигантская сила энергии, ноги гонщика расплющиваются, боли сразу становится так много, что Рицу захлебывается криком, и его боец, до этого не ощущавший большую часть повреждений, тоже получает свою долю. Впрочем, кричат почти все. В этом шуме голосов пары совсем не слышно. Они звучат только в ушах друг друга.
Рицу не видит, что происходит, только вдруг шелест по связи: "Люблю тебя, прости..." И боль разом прекращается. Боец ставит блок. Кое-как поднявшись на ноги, Минами смотрит на спешащих к машине людей, где-то вдалеке надрывается сирена скорой, но машину уже лижут первые робкие язычки пламени. В их первый раз руки Ичиро так же ласково и невесомо скользили по коже его невинной ушастой жертвы, даря незабываемое, словно клеймом выжженное на коже, удовольствие. Рицу слишком хорошо понимает, зачем боец отгородился от него, но позволить этого не может. Не так, нет, Ичи! Надрываясь, опустошая себя ради одного этого, Рицу дергает связь и прорывает блок. Боль снова рвет сознание в клочья, но жертва держится. Из последних сил, но держится и держит бойца, который еще жив и начинает гореть. Огонь, настоящий огонь уже касается его рук, ползет к лицу. Сил нет даже на крик. Рицу сосредотачивается только на биении сердца своего бойца и, натягивая нить связи, посылает приказ: "Ко мне!" Он не думает о последствиях перемещения на глазах у всех этих людей, он готов убить их всех, лишь бы успеть спасти Ичи. Но боец игнорирует приказ. В голове Рицу раздается его голос: "Прости, любимый. Живи, если сможешь, я уже не..."
И тишина. Огромная, бесконечная тишина, будто все звуки исчезли, когда оборвался стук одного сердца. И темнота опускается словно земля могилы, укрывая, придавливая, хороня.
Минами Рицу умирает.
Но эта смерть, к его сожалению, оказывается фальшивкой.
Он понимает это, когда приходит в себя ночью в больнице и видит серый потолок с ползущими по нему тенями…
***
Рицу возвращается в школу «Семь лун» через месяц после аварии совершенно другим человеком. Знакомые оборачиваются ему вслед, пока он словно мрачный призрак прежнего себя идет по темным коридорам в кабинет своего учителя.
- Здравствуйте, сенсей. Благодарю. Это невосполнимая утрата. Я в полном порядке. Да, я понимаю, что чистого бойца в школе пока нет, и заменить моего некем. Сенсей, я все же почти закончил обучение и знаю, что жертва не может сражаться без бойца. Что я тогда здесь делаю? Я пришел сказать, что решил остаться в школе в качестве преподавателя. Именно поэтому я говорю сейчас с вами, сенсей! Я хочу, чтобы вы преподали мне тот курс, что читают бойцам. На его основе я составлю собственную учебную программу. Да. Я уверен, что мне есть, чему их научить.