Фест

[sans-amour]

Название: Чехарда
Автор: Кьюри
Фэндом: Loveless
Персонажи: Мэй, Мидори, Мимуро
Жанр: джен
Размер: мини
Дисклеймер: все у Юн Коги.
От автора: Написано на Весенний Лавлесс фест
Слово-ключ: резинка


Мэй любит весну, особенно ее середину, когда на деревьях распускаются ярко-зеленые листья, а сады сакуры превращаются в розовые, похожие на сладкую вату, облака, к которым охота прикоснуться. Любит за то, что весной можно сбросить тяжелую зимнюю одежду и надеть ветровку, в которой удобно бегать и, пока никто не видит, играть в футбол. В гордом одиночестве - не нужна парням девчонка в команде. И это при том, что на поле Хотаруби способна любого обойти. Но кому есть до этого дело? Носишь юбку, значит плохой игрок.
Нет ничего лучше, чем прогуляться одной после уроков. Можно, конечно, пригласить на прогулку Сакуру, да разве она пойдет? Ее только книжки и интересуют. Или Наоми, хотя и эта туда же со своими вечными походами по магазинам одежды. Вот радости-то…
А больше и звать некого. Что поделать, друзей раз-два и обчелся, да и этих хватает за глаза и за уши.
- Ну и фиг с ними, - фыркает Мэй себе под нос, поудобней устраиваясь на скамейке. Не будь на ней школьной формы, и ноги бы закинула.
Солнце выглядывает из-за туч, разгоняя дурное настроение, и Хотаруби закрывает глаза, подставляя лицо долгожданному теплу; откидывается на спинку скамьи, по-мальчишески закидывая руки за голову. Видела бы мама – устроила бы нагоняй за неподобающее поведение. Но не увидит: слишком занята на работе. Ничего, Мэй уже давно привыкла, что дом в ее распоряжении, вместе со всеми домашними обязанностями, а вести себя можно как хочется, а не как указывают какие-то дурацкие правила. Так что…
- Привет, - раздается откуда-то справа, и Мэй выныривает из собственных мыслей, растерянно моргая на весеннее солнце. Кто бы это мог быть?
Перед ней стоит ее ровесник в незнакомой форме – Мэй такой школы не знает. На пиджаке, там, где должна быть школьная эмблема, вышивкой обозначен иероглиф Луны. В руке – банка газировки, а сумка оттягивает плечо, будто в ней целая библиотека поместилась. Странноватый тип…
- Ну, привет, - Мэй никогда не робеет перед незнакомцами, чем вводит в ступор многих одноклассниц.
А чего стесняться? Не укусят, да и вообще, не ходить же дикаркой. Вот только что ему от нее надо-то?
- Можно присесть?
В парке что, других скамеек нет?
- Садись, - Хотаруби пожимает плечами и пододвигается, уступая место. Компания ей сейчас совершенно не нужна, тем более незнакомая.
Вот же, даже посидеть в одиночестве не дадут.
- Как тебя зовут? – вдруг начинает разговор парень, и Мэй теряется. Он что, решил с ней знакомство завести?
- А зачем тебе?
- Просто интересно. Я Мидори, - пустая банка метко летит в стоящую рядом урну, из сумки извлекается следующая. «Банан и вишня» – гласит надпись. Ну и гадость, наверное…
- Мэй, - а что еще она может сказать? «Приятно познакомиться»? Не так уж и приятно.
- Я тебя раньше не видел. Ты в каком классе? – вопросительная улыбка сопровождается скрежетом металла. Газировка тихо пшикает, несколько капель льются через край, бегут по пальцам.
- В шестом. И ты не мог меня видеть – мы в разных школах.
- В разных? А я думал… что из одной, в общем. Хочешь? – он роется в сумке и достает еще одну банку. Мэй даже смотреть боится, что там за сочетание. И вообще, с какой это стати незнакомому мальчишке угощать ее? В чем подвох?
- Нет, спасибо, - вот, она умеет быть вежливой, когда захочет. – У нас же формы разные.
- Это не форма, это парадный пиджак. Для особых случаев, - газировка остается стоять на лавке. Он что, считает, что Мэй передумает?
- А что за случай?
А она-то и не знала, что есть школы, в которых такие вещи предусмотрены. Любопытно…
- У нас с Ай… годовщина, - выдает Мидори, как загипнотизированный глядя на банку. На щеках проступает смущенный румянец.
Мэй становится неловко – больше всего на свете она не любит разговоры о любви, отношениях и прочей чепухе. Свое надо держать при себе, а не выдавать первому встречному, сидящему в парке на скамейке.
Солнце припекает все жарче, и Хотаруби проводит ладонью по лбу. Надо же, испарина выступила. И мир как-то странно… светится.
Она что, заболела? Зря так налегала на мороженое и пренебрегала шарфом… Наверно.
- Поздравляю, - идея глотнуть лимонада уже не кажется такой плохой. Может, хоть полегче станет. Ладно, до дома потерпеть можно. – Мне пора. Было приятно познакомиться, - стоит подняться на ноги, как мир превращается в круговорот красок, но тут же останавливается, обретая четкость, будто и не было ничего.
Да что же это такое? Если простуда, то какая-то очень странная.
- Мне тоже, - парень улыбается, глядя Мэй прямо в глаза. – В школе увидимся.
- Я же сказала – мы в разных…
- Все равно увидимся.
Бред какой-то, ей богу.
- Ладно, я пойду.
Домой и спать. И что-нибудь от температуры выпить. Мэй даже знает, где лежит аптечка. Правда, пользовалась она ею только в экстренных случаях, когда требовалось обработать полученные на физкультуре ссадины или заклеить пластырем пострадавший в неравном бою с иголкой палец.
С каждым шагом мир обретает все более четкие краски, клумбы уже не кажутся размытыми мазками на картине неудачливого художника.
Ничего страшного. Возможно, она даже не простудилась, а просто перегрелась на солнце или в столовой что-то не то съела. Ведь такое бывает, да?
А если так, то можно еще погулять. Или посидеть там, где нет странных типов с сомнительными напитками и непонятными намеками, к примеру. А можно…
Мобильник настойчиво вибрирует в кармане, и Мэй останавливается, чтобы прочитать сообщение. Вместе с телефоном на свет показывается несколько упаковок жевательной резинки, купленной возле школы. Вишневой, самой любимой – ее Хотаруби готова жевать сутками напролет и все мало будет. Пальцы слушаются плохо, и сладости падают на асфальт яркими пятнами. Ничего, подобрать – не проблема.
«Мэй, я сегодня задержусь. Ужин в морозилке, чистое платье – в левом отделе шкафа. Жди гостей», - гласит сообщение от матери. Как обычно: четко, лаконично и все по делу. Никаких «Мэй, как дела в школе?» или «Что нового?». Впрочем, Мэй это даже нравится. Многие сверстники только и мечтают о такой свободе, а у Хотаруби вот она, пользуйся на здоровье. Хоть ночами по улицам разгуливай, никто ничего не скажет.
Но все же… Каких еще гостей?
Убраться в доме, полить цветы и приготовить простой обед – одно, а вот общаться со взрослыми друзьями родителей – совсем другое. Да и странно это, раньше такого никогда не было. Что она им скажет? Как будет развлекать?
Мэй траурно вздыхает и садится на корточки, чтобы собрать рассыпавшуюся жвачку.
- Я помогу, - касается слуха мягкий, бархатистый голос.
Кто-то опускается рядом и собирает сладости, как цветные камушки. Мэй молча следит за процессом, не в силах поднять взгляд. Ей снова жарко, а голова идет кругом.
Пусть он скажет еще что-нибудь…
Мир снова вращается разноцветной каруселью, а сердце в груди скачет, как перепуганный зайчик. Щекам становится жарко, а в горле пересыхает, как после долгого бега. Но Мэй это нравится, по-настоящему нравится, не смотря ни на что.
Она знает этот голос. Ни разу не слышала, но точно знает. Может, снился, а может…
Что же происходит?
- Ты кто такой? – слова слетают с губ растерянным шепотом, но Мэй слишком хорошо-плохо, чтобы ее это заботило. Лишь бы хватило смелости поднять взгляд.
- Меня зовут Мимуро, - даже не видя его, Хотабури чувствует – он улыбается. Она буквально ощущает эту улыбку, как падающий на лицо солнечный лучик. – Держи.
Мэй послушно, как никогда в жизни, подставляет ему раскрытую ладонь.
Прекрасно понимая: это – просто повод дотронуться. И для него, и для нее.