"Все твои чувства - всего лишь мой приказ"
автор: Оками киба
UPD: внезапное вдохновение от комментаторов!
Однострочник на арт, 190 слов, от Darkolgetta:
читать дальше- Мы кажется договаривались? - зловеще шипит разъяренный боец. Семей только загадочно улыбается и молчит. - Или тебе напомнить условия существования нашей "идеальной пары", Семей? - продолжает беситься Агацума. - Я подчиняюсь тебе на людях, а ты мне - когда мы наедине. - Жертва не отрываясь смотрит на шевелящиеся губы бойца, прикладывает палец, останавливая гневную речь.
- Я скучал. - констатирует тихо. Соби резко бьет кулаком по стене.
- Не играй со мной, ты знаешь, что тебе не понравится! - запальчиво продолжает боец, но настоящая ярость уже прошла.
- О, мне понравится. - тянет парня на себя, кусает шею под бинтами. Соби все еще немного зол. Он не шевелится, только ставит на стену вторую руку, отрезая Семею пусть к отступлению. Впрочем, тот и не думал убегать. Руки жертвы скользят под тунику, проходятся по шрамам на спине. Соби шипит, но не отстраняется, только дыхание становится рваным.
- Я прощен? - шепчет жертва, не прекращая покусывать и целовать длинную шею под бинтами.
- Еще нет, - выдыхает боец, - но у тебя будет шанс вымолить прощение. - и перехватывая руки, целует Семея в губы. Резко, до боли, напоминая правила давно знакомой обоим игры.
И драббл от Хосино Юки:
читать дальше- Это ты во всём виноват, - Сеймэй шагал быстро и размеренно. Соби покорно плёлся следом, не говоря ни слова. Ему давно разрешили говорить, но ему не хотелось.
Они шли запутанным лабиринтом из каких-то складов, заборов, кирпичных стен, одинаковых серых бетонных коробок-зданий, чудовищно уродливых на болезненно утончённый вкус Соби, шли неизвестно куда и неизвестно зачем. Соби никогда не бывал прежде в этом районе, этом средоточии эстетического кошмара, и даже примерно не мог предположить, что является конечной целью его бывшей – бывшей ли? – Жертвы. Серо-красное однообразие вокруг угнетало и раздражало его, делая каждую шпильку Сеймэя острее и больнее в десяток раз.
- Это из-за тебя сейчас плачет Рицка, - Аояги не поворачивал головы. Он и так знал, какое действие производят его слова на Соби. – Ты должен был чувствовать только то, что я приказал тебе, и делать только то, что я приказал тебе, а ты что наделал? Зачем задурил голову малышу Рицке?
Соби в тихой ярости сжал кулаки. Он выполнял приказ того, кого считал безнадёжно, необратимо мёртвым. Он думал, что Сеймэй никогда не вернётся, что им придётся как-то жить дальше вдвоём – ему и Рицке. А значит, им нужно было как-то приспособиться друг к другу…
…а тёмные жёсткие завитки волос, спускающиеся на шею, у Рицки такие же, как у Сеймэя… Как некстати припоминается, как грезил желанием прикоснуться губами к этой изящной шее, уткнуться лицом в волосы…
…как хотелось обнять Сеймэя хоть раз, хоть перед битвой, но так, чтобы прочувствовать его тело…
- Нисей звонил мне час назад – Рицка всё ещё плачет.
- К чёрту Нисея! – Соби сам не узнал своего голоса, охрипшего от ярости. – Это ты, и только ты…мучаешь нас всех…
Схватить Аояги за шиворот, рывком развернуть и прижать к стене, упереться в грязный кирпич ладонью в сантиметре от курчавой сеймэевской головы – дать своей ярости хоть какой-то выход. Когда-то Соби против своей воли не раз оказывался в положении припёртого к стене, но только теперь смог оценить ситуацию с другой стороны.
…стороны, где голубые бабочки рассыпаются легчайшим пушистым белым пеплом, не выдерживая раскалённого добела пламени…
«Да ну? И что?» - Сеймэй снисходительно улыбался, словно не было кирпичной толщи за его спиной и разъярённого человека – перед ним. Так можно было бы улыбаться тявкающей тонюсенькой шавке, которую шутя загоняют домой матёрые уличные коты.
- Мой план был чёток, но ты всё испортил, - Аояги упёрся пальцем в подбородок Соби, то ли отталкивая его, то ли, наоборот, удерживая. Самоуверенность его была непоколебима, как кирпичная стена за его спиной. – Запомни, ты не можешь чувствовать ничего, ничего кроме того, что я прикажу…
Бессильная ярость требовала выхода. За годы, проведённые бок о бок с Сеймэем, Соби тоже успел кое-что о нём узнать.
…его слабые стороны…
- Да ну? – в свою очередь переспросил Соби и впился в тонкие, улыбающиеся губы, окончательно впечатав Сеймэя в стену. Это оказалось так сладко и нестрашно – прижимать за запястья руки Жертвы, целовать его снова и снова, всё жарче и крепче, и ярость превращалась в желание…
…кажется, в тот момент Соби начал понимать Ритсу…
А потом…потом всё разом пошло не так. Отбивающийся Аояги дёргался и пихался, и Соби положил руку ему на затылок, запустил пальцы в тёмные кудряшки…и пальцы его нащупали холодную полоску ободка. Сеймэй мотнул головой, рванулся – и ободок с фальшивыми, накладными ушками остался в руке у Соби.
Аояги тяжело дышал и поправлял одежду, тонкое лицо побелело от гнева, а Агацума всё так же стоял, тупо уставившись на ободок в своих руках, и мир плавно и бесшумно разлетался для него на стремительно выцветающие осколки.
И между этих осколков так же бесшумно порхала чёрная бабочка – ещё одна – и единственная теперь – причина убить Акаме Нисея.
Когда пустота заполнила собой всё, вернулся звук. Чужих, летящих шагов за спиной.
А вот и сам Нисей, лёгок на помине. Всё тот же пижонский вид, всё та же кошачья походка, всё те же зелёные кошачьи искры в почти чёрных глазах.
Сеймэй…я был о тебе много лучшего мнения…ох…
- Так наша маленькая тайна раскрыта? – Акаме насмешливо изогнул бровь, глядя на потрясённого до глубин души Соби. - Прости, Сеймэй. Я согрею тебе воду для ванны, чтобы ты вымылся.
И Сеймэй, паче чаяния, не ударил нахального кота. Только притянул за шиворот и прошипел:
- Не смей больше опаздывать!
- Хорошо, - покорно кивнул Нисей.
Сеймэй фыркнул сердито, отобрал ободок и водрузил его обратно на голову, словно ничего не случилось. И, опять же, паче чаяния, пальцем не тронул Агацуму, даже ничего не сказал – должно быть, его потерянное, опустошенное лицо компенсировало Аояги моральный ущерб.
- Иди вперёд, - буркнул он своему истинному Бойцу.
Огибая Соби, мальчишка, будто невзначай, поднял взгляд, и зелёные кошачьи искры в глазах на секунду полыхнули, превратившись в торжествующий зелёный огонь в зрачках отстоявшего свою законную добычу тигра.