Воздух, которым я дышу; Кио/Соби, R

[sans-amour]

что не влезло - в комментариях
буду счастлива, если кто-нибудь вдохновится сделать к фику баннер

Название: Воздух, которым я дышу
Фандом: Loveless
Автор: morpho didius
Жанр: angst/romance
Пейринг: Кио/Соби
Статус: завершён
Размер: мини
Рейтинг: R
Размещение: если это кому-то взбредёт голову, можете сообщить мне
Саундтрек: Tragedies ~Seimei~, а также все песни Raised by Swans
Дисклаймер: все права на персонажей принадлежат сами-знаете-кому, если вдруг кто-то возмутится, то я знаю, что «Воздух, которым я дышу» - оригинальное название фильма Джихо Ли, фильм мало связан с фиком, взята только фраза
Предупреждение: как обычно, авторское видение персонажей и авторские домыслы
От автора: всё время написания фика меня преследовала фраза, которую сказала  Мольза вот здесь: "А его отношения с Соби - отдельная песня. Абсолютно ненормальные, нездоровые, болезненные..." То, что чувствует Кио к Соби, обречено быть трагичным. ООС не планировала, но см. предупреждение, как бы это друг другу не противоречило. Манга учтена, кроме чайных глаз Соби. События, описываемые в фике в настоящем времени, происходят незадолго до поездки Соби, Рицки и Кио в Гоуру.
Саммари: Когда что-то становится частью тебя, это всегда больно.

*

чтобы не утечь в слив ржавой раковины
обязан пролезть сквозь игольное ушко
один на кровати лежит заплаканный
уткнувшись любовью в измятую подушку

дышит тихонько через воротник свитера
вырывает ресницы, бесконечно трёт глаза
оно колотится - а он ему со злостью: "выдеру!!"
а оно противненько так, шелестом: "опоздал..."

красочный, расплывается пейзажем по бумаге
бы улететь, бы разбиться о звёзды-гвозди
распуская себя по петлям на каждом шаге -
ведь не-там, не-так и не-для-того создан!

посмотрите под ноги, бывает, там что-то брошено
негнущийся, хрупкий, тонкий, как старая кисточка
один на полу, поджав колени, сидит взъерошенный
на ладони пересчитывает, что собирал по ниточке.

приложить к холодному сердцу раскалённый утюг.
мечтает
была бы она у него - уехал б на родину.
так не хочется рисовать снова это "вокруг",
где обычные люди смотрят кино про особенных.

“про дар Божий”
10.08.2010.

Если бы кто-то спросил Кио, поклявшись при этом, что унесёт ответ с собой в могилу, то Кио ответил бы, упрямо смотря в сторону, тихо и без колебаний: «Да, я люблю Агацуму Соби».
Так, как Агацуму Соби, Кио ещё никого никогда не любил.

- Кио, - этот голос выводит Кайдо из транса. – Ты в порядке?
Кио рассеянно хлопает глазами, пытаясь понять, откуда это сладкое тянущее чувство в груди и животе, затем ему приходит в голову обернуться на голос, и всё мгновенно становится понятно: ведь этот голос принадлежит Соби, а потому он способен довести Кио до дрожи во всём теле.
- Я – да, - Кайдо лучезарно улыбается, глядя Соби вначале на подбородок, а затем, решившись, и в синие непроницаемо-спокойные глаза. - С чего ты взял, что что-то не так?
Соби пожимает плечами.
- Ты уже минут пять не рисуешь, а пялишься на свою картину. Не шевелясь, – добавляет он, сверкнув стёклами очков.
Кио беззаботно смеётся.
- Нууу, Со-тян, тебе ли не знать, какие странные люди эти творческие личности. Может, моё вдохновение решило сделать перерыв и слетать куда-нибудь перекусить?
Соби качает головой, усмехаясь, и снова отворачивается к своему мольберту.
Работу нужно сдать уже завтра, иначе о зачёте в этом семестре можно даже не мечтать. «Как будто мне больше не о чем мечтать» - фыркает про себя Кио, пытаясь отогнать лёгкую, но назойливую панику, и без воодушевления разглядывает свой далеко ещё не законченный абстрактный натюрморт. Почему он сам дотянул с ним до последнего, Кио вполне понятно – из-за своей природной лени, но вот почему у Соби возникла подобная проблема, ему неясно. Хотя, если подумать, Агацуму и нельзя назвать самым ответственным студентом – с его-то хроническим отсутствием на лекциях.
Кио водит кистью по торшону, затем просто делает вид, что водит кистью по торшону, и украдкой наблюдает из-за плеча за Соби. Кайдо уже давно заметил, что когда тот поглощён живописью, то двигается не только его рука, но и голова, и плечи, и спина. Он словно бы рисует всем телом.
Волосы, собранные в хвост, тонкое ухо с серьгой-бабочкой, забинтованная шея, спрятанная под высоким воротом водолазки. Кио жадно разглядывает Соби, пытаясь впитать в себя каждую малейшую деталь, пытаясь запомнить, сфотографировать в памяти, ведь ему так редко удаётся вот так беспардонно со спины его рассматривать – Соби очень чуток ко взглядам.
- Кио? – Соби внезапно замирает и оглядывается.
Кио стыдливо прячет глаза, бегая ими по полу и пытаясь отогнать нелепое ощущение, схожее с чувствами нашалившего ребёнка.
Он не мог заметить. Не мог.
- Со-тян, я тут подумал… - Кайдо чешет в затылке. – Мы уже три часа рисуем, ты не проголодался?
- Если ты хочешь есть, холодильник в твоём распоряжении, - откликается Соби. – А я хотел бы закончить работу.
- Э-э… ну ладно, тогда я пойду пока что-нибудь приготовлю… - протягивает Кио, взгляду которого снова во всей красе открылась спина Агацумы, и удручённо шлёпает на кухню. Когда от Соби его разделяет стена, Кио встаёт на месте и жмурится, закрыв лицо руками.
Идиот. Идиот…


I. СЧАСТЬЕ

Тот Новый год обещал начаться ужасно. Кио тогда понадеялся на свой иммунитет и решился устроить у себя нечто вроде вечеринки, позвав одногруппников и некоторых друзей.
- Опять собираетесь проспать всю новогоднюю ночь? Или идти в храм? – сипло, но воодушевлённо вещал он, периодически шмыгая носом. – Да у вас таких ночей за вашу жизнь будет ещё куча, а я предлагаю устроить что-то особенное!
- Кайдо-кун - ходячая инициатива, - ворчали приглашённые, посмеиваясь. – Сходил бы наконец в аптеку!
В конце концов, большинство всё-таки согласилось и толпой завалилось в квартирку Кио в вечер под Новый год.
За это время Кио совершенно расклеился и чихал каждые пять минут, пока встречал гостей. Встречать гостей отправил его почему-то согласившийся помогать Соби, нахмуренно смерив его перед этим с ног до головы недовольным взглядом:
- Прекрати чихать на еду, помоги лучше им раздеться, - он кивнул в сторону пришедших. – Я сам закончу накрывать.
И Кио послушно поплёлся распихивать по тесному шкафу с десяток пальто и курток. Впрочем, ничего особенного устроить не получилось, как он планировал, а вышла обычная посиделка, однако же всем было весело, и это успокаивало Кио, у которого едва были силы стоять на ногах. Чтобы развлекать кого-то, их вряд ли бы хватило.
Весь вечер он держался как мог, пил, что ему наливали, и ел, что накладывал в его тарелку Соби, между этим усиленно поглощал леденцы от кашля и то и дело вытирал нос. Поначалу он даже вставлял шутки в болтовню друзей или рассказывал что-то сам, но вскоре голова ещё больше налилась чугуном, а голоса вокруг смешались в один сплошной гул и звон, и Кио, несмотря на упрямство, с которым он решил провести этот праздник необычайно весело, пришлось замолкнуть, дабы не растрачивать остатки сил. Но остальные вполне справлялись и без своего инициатора; они смеялись, звенели бокалами, болтали, а у Кайдо ко всему прочему от выпитого начала кружиться голова.
- Кио, тебе будет лучше лечь, - резонно заметил Соби, внезапно нарисовавшийся где-то слева.
- Ещё чего! Новый год я встречу со всеми, - вредно заявил тот, мотая головой и кренясь в сторону Агацумы.
Соби неслышно вздохнул и попытался усадить Кио прямо.
- Тише! – воскликнул кто-то. – Кажется, начинается…
Все смолкли и прислушались. Сквозь закрытое окно неясно доносился звон колоколов из храма, расположенного не так далеко от дома Кио.
- Второй… третий… Вот здорово, из квартиры Кайдо-куна слышно колокола! Кто бы мог подумать… Можно даже в храм не ходить!..
Сам Кайдо-кун в это время обессилено опустил голову на плечо Соби и, разобрав сквозь шум в ушах своё имя, пробубнил:
- Я же говорил: не пожалеете…
Кто-то считал удары, кто-то о чём-то негромко разговаривал, кто-то просто молчал. Плечо Соби оказалось неожиданно удобным, и Кио было так уютно сидеть рядом, положив на него голову. Где и когда была бы ещё возможность находиться с Соби так близко, да ещё и лежать головой на его плече? Кроме того, Соби даже не сопротивлялся и не отстранялся, позволяя Кио устроиться удобнее. Видимо, решил, что больному Кио, так уж и быть, можно это сделать, к тому же сидеть прямо он уже не мог. Что подумают другие, увидев его с Соби в таком положении, Кайдо было всё равно и вообще не до этого. Беспрерывно чихать он, к счастью, перестал, зато заложило нос, что тоже доставляло мало удовольствия, от спиртного слегка подташнивало и тело наливалось свинцовой тяжестью. Поэтому Кио только и оставалось, что неподвижно сидеть, опустив голову Соби на плечо, и тихо сопеть, смутно различая бесконечный звон ударов. Несмотря на всю отвратительность своего состояния, Кио почему-то не хотелось, чтобы колокола закончили звенеть.
- Сто шесть… сто семь… сто восемь!!! – закричали самые терпеливые, и в этот момент вся комната наполнилась громким радостным смехом. От оглушения Кио спасло только то, что все звуки до него доносились словно через слой ваты.
- Сейчас нужно смеяться, - негромко напомнил Соби, наклонившись низко к его уху.
- Ха-ха, - уныло отозвался Кио, внезапно испытывая неприязнь к колоколам, которые всё-таки замолкли.
Делая вид, что рука у него двигается сама по себе, Кио медленно повёл её по своим коленям, нашёл руку Соби и как будто ненарочно зацепил пальцами его мизинец. Не встретив отторжения через несколько секунд, Кио осмелел и захватил ещё и безымянный.
- А ты почему не смеёшься, Со-тян? – спросил он, еле справляясь с заплетающимся языком.
Соби горько усмехнулся.
- Сомневаюсь, что это прибавит мне счастья.
- Ты бы хоть попробовал… - возразил Кио, вперяясь взглядом в мандарин посреди стола. – Вдруг бы и сработало…
Он зевнул, непроизвольно сжимая драгоценные два пальца в своей ладони.
В следующую секунду раздался звон разбитого стекла. Кио вздрогнул.
- Ох… Кайдо-кун, прости! Я нечаянно…
- Я уберу, - пока Кио пытался понять, что к чему, Соби уже встал и аккуратно усадил его, чтобы он не потерял равновесие. Кио запомнил только, как прохладные пальцы выскользнули из его руки.
- Прости, Кайдо-кун, я такая неуклюжая…
Кио усиленно сфокусировал взгляд и наконец различил в плавающей вокруг комнате виновато улыбающееся лицо одногруппницы Кейко и осколки стекла на полу рядом с ней.
- Ничего… - Кио беспечно махнул рукой. – Я слышал, в какой-то стране считают, что посуда бьётся на счастье.
- И это счастье мне убирать, - заметил Соби, выходя из кухни с совком.
Метнув на него взгляд из-под распущенных волос, занавесивших лицо, Соби склонился над осколками. Его взгляд Кио ощутил почти физически – он отозвался странным уколом в груди; сердце ёкнуло, а сознание на несколько секунд прояснилось. Однако после этого мгновения всё снова опустилось в опьяняющий тяжёлый туман.
Кио потерял счёт времени. Он не мог точно сказать, прошло несколько минут или несколько часов. Соби рядом не было, и нечем было зацепиться за реальность. Кио даже не представлял, куда он делся. Вокруг все, кажется, продолжали веселиться, и Кайдо почувствовал к ним, а заодно и к себе бессильную злобу за то, что им нет до него никакого дела, а он настолько слаб, что никак не может это исправить. И на Соби. За то, что его нет.
Потом вдруг стало холодно и зябко, как после ноябрьского ливня; Кио нашёл на ощупь и натянул свитер, который скинул ещё сегодня днём на диван и был рад, что не проявил тогда излишней аккуратности и не убрал его в шкаф.
- А я знаю отличное место, где можно встретить сегодняшний рассвет! – услышал вдруг Кио чей-то голос. – Правда, отсюда туда довольно долго добираться, но мы должны успеть.
- Пойдёмте! – подхватил кто-то.
- Одевайтесь!
- Кио-кун, а ты ложись спать. Видок у тебя, если честно, жуткий…
Кио поднял глаза.
- Спасибо, Андо… Счастья тебе в Новом году.
- И тебе, Кио-кун!
- Я провожу вас… - Кио собрался с духом и встал с места.
- Я сам, Кио.
Соби снова возник из ниоткуда, как ветер, и, мягко пройдя к вешалке с одеждой, протянул куртки сразу двум девушкам.
- Э-э… Агацума-кун, пойдёшь… с нами? – нерешительно предложил Андо.
- Нет, спасибо, - немедленно отозвался Соби. – Я останусь с Кио. Помогу ему прибраться.
Кио долго пытался понять, отчего снова ёкнуло его сердце в этот раз, и понял только тогда, когда за друзьями закрылась дверь и настала долгожданная тишина. От слов «я останусь с Кио».
- Нормы приличия делают людей лживыми, - проговорил Соби, повернув защёлку.
- А? – рассеянно откликнулся Кио. – Ты про Андо?
Соби легко улыбнулся и не ответил.
- Где ты был, Со-тян? – с обидой в голосе протянул Кио.
- Курил.
- Курил? – Кио прищурился.
- Да. У меня руки пахнут табаком. Ты не веришь?
- Верю, - вздохнул Кио, не имея никакого желания спорить и думая о руках Соби.
Соби вернулся к столу и начал собирать посуду, чтобы унести на кухню.
- Ложись, Кио. Ты еле стоишь на ногах.
- Зато я продержался эту ночь! – гордо заявил Кио и тут же зашёлся в приступе кашля.
- И чего тебе это стоило? – Соби усмехнулся и покачал головой. – Бестолковый.
Кио сделал один осторожный шаг в сторону кровати, но перед глазами всё начало плыть, и он, пошатнувшись, ухватился за стену.
- Это уже слишком, - пробормотал он.
Кио не успел заметить, как Соби оставил чашки и подошёл к нему, но квартира внезапно перевернулась с ног на голову, и потолок оказался внизу. Ко всему прочему, он ещё и двигался, как успел заметить Кайдо.
Соби донёс Кио до кровати и мягко опустил, подложив под голову подушку.
- У тебя жар, - констатировал Соби, потрогав его лоб.
Кио схватил прохладную руку и прижал её к щеке. «Правда табаком пахнет …» - пронеслось в мыслях.
- Если бы я не был простужен, а был бы просто пьян, я бы сейчас начал говорить всякие дурацкие глупости… - протянул он. – Но я болен, и моё воображение плохо работает… Со-тян, ты вообще когда-нибудь пьянеешь? Ведь ты же пил, я видел!
Соби негромко рассмеялся. Его смех показался Кио похожим на шелест листьев, которых сейчас не было на деревьях.
- Я найду лекарства, - сказал он. – Отпусти мою руку, Кио.
Кио закрыл глаза.
- Не хочу, - произнёс он тихо и отчётливо.
- Я найду лекарства, - спокойно повторил Соби.
Кио покорно ослабил хватку.
- Посмотри в ванной.
Соби ушёл, скользнув кончикам пальцев по его щеке. Кио съёжился на кровати.
- Леденцы от кашля, аспирин, бинты и йод, - подытожил Соби, вернувшись. – Это всё, что у тебя есть?
Кио виновато пожал плечами.
- Я никогда так серьёзно не простужался.
- Найти первого января работающую аптеку довольно сложно, ты так не считаешь?
- Да не волнуйся ты так! Мне просто нужно поспать. И не вздумай ничего делать! – разозлился вдруг Кио. – Тоже мне мамочка нашлась!
- Хорошо, - неожиданно покорился Соби. – Как скажешь. Тогда постарайся поскорее заснуть.
- Угу.
Соби продолжил убирать со стола. Кио сердито насупился, всей спиной стремясь показать, как ему опостылела эта навязчивая забота.
Озноб усиливался, и Кио стало зябко даже в своём шерстяном свитере. Натянув ворот до ушей, Кио поёжился. И тут только до него дошло, что с его кроватью что-то не так.
- Эй, Со-тян! А где покрывало? И одеяло…
Он приподнялся на локтях и растерянно оглянулся.
- На батарее в ванной, - невозмутимо ответил Соби, выглянув из кухни.
- А что они там делают? – возмутился Кио.
- Когда Кейко-тян уронила бокал, часть вина выплеснулась на твою кровать. Я отстирал пятна и повесил сушиться.
Кио удручённо рухнул обратно.
- Это очень кстати, - пробурчал он.
- Они скоро высохнут.
- За это время я, может, уже умру! – трагично отозвался Кио. – Меня трясёт, как собаку на морозе, а ты – «сушить»!
- Кио, ты сегодня очень вредный.
- Мне можно, я болею. В детстве я болел не так уж часто, чтобы вдоволь покапризничать… - Кио снова закашлялся, шмыгнул носом и притих.
Соби мыл посуду на кухне. Кио скрестил руки на груди, пытаясь вспомнить, что ещё есть у него в квартире тёплого, но на ум не приходило ничего, кроме кухонной плиты.
«Надо просто заснуть… Тогда всё остальное будет неважно…»
- Тебя так сильно знобит?
Соби поставил последние немытые чашки обратно на стол.
- Ты дрожишь.
Кио упрямо не отвечал. «Главное чтоб не додумался звонить в больницу, - недовольно подумал он. – И с чего бы такая забота обо мне? То в упор не видит, то…»
Поток гневных мыслей прервала рука, внезапно опустившаяся ему на талию. Следом коротко скрипнула кровать, и Кио почувствовал себя прижатым к чему-то… тёплому. Рука крепче обвилась вокруг талии, а макушки коснулось размеренное глубокое дыхание.
Кио замер, пытаясь сосредоточиться и определить, спит он или нет, но мозги отказывались работать. Чугунная голова легко гудела, и Кио казалось, что оторвать её от подушки можно лишь нечеловеческой силой. Пьяное кружение совершенно теряло Кио в пространстве, сквозь заложенный нос едва проникал тонкий табачный аромат, а волосы на макушке легко шевелило чьё-то дыхание. Кио захотелось глупо улыбаться. Вокруг всё смешивалось и одурманивало, уже невозможно было понять, где реальность, где сон, а где выдумки простывшей фантазии, но одно Кио знал точно: рука, обнимавшая его за талию, была вполне осязаема, а тёплое тело сзади грело куда лучше, чем ватное одеяло.
- Соби… - то ли прошептал, то ли подумал Кио, и попытался повернуться на другой бок. Получилось не сразу. Нос мгновенно уткнулся в тёплую ткань. Запоздало Кио понял, что это повязка на шее Соби, которая всегда его так пугала тем неизвестным, что под ней находилось. Рука крепче обняла Кио, и он оказался прижат лицом прямо к груди чуть ниже бинтов. В волосах снова запутались выдохи и вдохи, а Кио почувствовал, как озноб постепенно стал отступать. По телу разливалась сладкая теплота, перед глазами было приятно темно. Кио мельком подумал, что, наверное, это и есть то самое «счастье», ради которого он не смеялся в первые секунды нового года и ради которого Кейко разбила бокал с вином.
- Спи, Кио… - шелест, не голос, пробился к Кио сквозь сладкую туманную пелену.
Кио глубоко вдохнул, перенасыщаясь пьянящим запахом, прижался сильнее к тёплой груди и окончательно погрузился в сон.

Проснулся Кио с ужасной саднящей болью в горле. В лицо из окна било яркое солнце. Кио сощурился. Затем пошевелился и сонно оглядел комнату, попутно пытаясь собрать расползающиеся мысли в кучу и вспомнить толком, что случилось вчера.
Вспомнилось всё подозрительно быстро. Голова по-прежнему была тяжёлой, но более-менее ясной; Кио рывком сел на кровати и тут же тихонько застонал.
На кровати он был один, в этом не было сомнений. Кио прислушался к тишине и ещё раз убедился, что в квартире больше никого нет. Соби ушёл, оставив вместо себя сухое одеяло.
Под ним, да ещё и в толстом свитере было нестерпимо жарко, и Кио поспешно стянул с себя лишнее, чтобы не задохнуться. Часы показывали одиннадцать утра, и Кио тоскливо гадал, когда же Соби успел так нагло свалить: утром или ещё ночью? Если утром, то рано или совсем недавно? Если ночью, то сразу, как он заснул, или нет?
Внутри себя Кио абсолютно честно признавал, что хотел бы проснуться рядом с Соби. Желательно крепко прижавшись к нему, как этой ночью.
Кио чувствовал себя гораздо лучше; лоб по его предположению был не слишком горячий, тяжесть постепенно спадала. Жутко саднило горло, и Кио чувствовал, что если он откроет рот, то максимум, что из него вылетит, так это сдавленный хрип.
Он спустил ноги с кровати. Стол, за которым вчера сидели гости, был безукоризненно чист. На столе лежала новогодняя открытка. Кио, нахмурившись, дотянулся до неё рукой и, разыскав на прикроватной тумбочке очки, вгляделся в иероглифы.

“С наступившим Новым годом, Кио. Я купил лекарства, они на кухонном столе. На твоём месте я бы сегодня никуда не ходил. Днём у меня есть дела, ближе к вечеру я к тебе зайду.

P.S. Надеюсь, ты не замёрз”.

Кио несколько раз пробежал по строчкам, вчитываясь в самое странное новогоднее послание, какое он только получал.
«От него обычно и слова доброго не добьёшься, а тут… Это в честь праздника? Или потому что я болею? Да, точно…» - растерянно думал Кио в приступе смутной нежности к ледяному Агацуме, нежности, от которой всё сильнее щемило в груди и всё безумнее колотилось сердце.

Кио не был дураком, чтобы решить, что вчерашняя ночь и слова в открытке значат начало каких-то особых отношений. Но в те минуты, в сотый раз пробегая глазами по постскриптуму, Кио влюбился в Соби. Влюбился окончательно и бесповоротно, и назад дороги уже не было.

*
Ужин проходит в полной тишине.
Кио задумчиво крутит в пальцах палочки.
- Значит, ты уже закончил работу, Со-тян? – решает он наконец нарушить молчание.
- Практически.
- Везёт… - вздыхает Кио.
- Тебе бы тоже повезло, если бы ты сосредоточился и начал рисовать, - резонно замечает Соби.
Кио пожимает плечами.
- Я пытался…
Соби смеряет его недоверчивым взглядом.
- Ты сегодня весь день рассеянный.
- Правда? – удивляется Кио.
Соби насмешливо вскидывает одну бровь; Кио почему-то краснеет и утыкается взглядом в свою чашку.
- Спасибо за ужин, Кио, - Соби встаёт из-за стола. – Оставь посуду в раковине. Лучше займись картиной.
Кио машинально кивает. Сегодня ему особенно трудно находиться рядом с Соби, слышать его голос, смотреть ему в глаза. Кио справляется с этим уже давно, старательно и ежедневно – это что-то вроде его работы, плата за которую – стабильность их дружбы. Попробуй столько времени беззаботно улыбаться в лицо человеку, лишь от взгляда которого всё внутри обжигает горячей волной и начинают слабеть ноги, а голос которого с лёгкостью смог бы заставить спрыгнуть с крыши небоскрёба. У Кио получалось; он даже немного гордился собой, хотя особой радости это ему не доставляло. Но сегодня его отлаженная система непринуждённого поведения вблизи Соби давала сбои, пока почти незначительные, но уже и это начинало пугать Кио. Если он сам же нарушит хрупкое равновесие их с Соби отношений, он не сможет себе этого простить.
Кио мотает головой, сбрасывая ненужные мысли, затем рывком вскакивает и поспешно уходит в комнату, проскользнув мимо Соби, остановившегося в дверях, и обдав его порывом воздуха.
- О, почти высохло! – радостно восклицает он, низко наклонясь к своему листу акварельной бумаги и чуть ли не коснувшись его носом. – Точно высохло! – повторяет он, осторожно потрогав пальцем краску.
Кио оборачивается к Соби, блестя стёклами очков.
- Уже поздно, Со-тян, я, пожалуй, доделаю дома, - бодро говорит он и начинает откреплять торшон от мольберта. – Пока доберусь, немного проветрюсь…
- Как знаешь, - Соби пожимает плечами и прислоняется спиной к стене, скрещивая на груди руки.
Кио сворачивает картину, фиксируя тонкой резинкой, чтобы она не развернулась по дороге, и откладывает на выступ мольберта.
- Э-э… Со-тян, - нерешительно протягивает он.
Соби приподымает брови, показывая, что он его внимательно слушает.
- Я тут подумал… После того, как сдадим все зачёты и экзамены, может… может сходим куда-нибудь? Ну… - Кио запинается, но умело скрывает это за своевременной усмешкой, - всей группой? А то из-за этой сессии все еле живые ходят…
Соби качает головой.
- Без меня. У меня дела.
Кио с обидой поджимает губы.
- Знаю я твои дела, - ворчит он, пытаясь скрыть досаду. – У них хорошенькие чёрные ушки, они учатся в начальной школе и носят самую отвратительную фамилию на свете!
- Кио, я обещал Рицке…
- Что? Сводить его в зоопарк? – язвительно интересуется Кио. – На новогодних каникулах у тебя будет для этого ещё куча времени! Ты мог бы хоть раз выделить всего один день, чтобы провести его…
- Что с тобой сегодня, Кио?
- Со мной? – Кио улыбается. – Со мной всё как обычно. А вот твой Рицка должен понимать, что у такого взрослого парня, как ты, есть личная жизнь и люди, которым тоже следует уделять хоть немного внимания…
- Рицка – моя личная жизнь, - тихо произносит Соби, моментально заставляя Кио замолкнуть.
В общем-то, ничего другого Кайдо и не ждал, и согласие Соби удивило бы его больше, чем отказ. В последние месяцы они вместе только ходили на занятия и изредка рисовали вместе дома. О каком-то другом совместном времяпрепровождении Кио уже и не мечтал. И причина этому была всего одна. Такая ушастая тринадцатилетняя причина.
Кио негодует только для того, чтобы не вызывать никаких подозрений со стороны Агацумы, ведь он уверен, что повозмущаться для его шумного друга – дело чести. Кио печально вздыхает и плетётся к дверям. Соби отрывается от стены, чтобы проводить его.
- Всё-таки подумай, Со-тян, - говорит Кайдо, обуваясь. – Насчёт моего предложения.
- Хорошо, - покорно соглашается Соби, - я подумаю, Кио.
- «Только отвяжись», да? – усмехается Кио, просовывая руки в рукава куртки. – Скажи, Соби, - вдруг произносит он, глядя ему прямо в глаза. – Ты когда-нибудь вообще по мне скучаешь?
- Я итак вижу тебя каждый день.
- Рицку ты тоже видишь почти каждый день. Но по нему ты всегда скучаешь… - Кио отводит взгляд и быстро застёгивает молнию на куртке. - До завтра, Со-тян. Спокойной ночи.
- До завтра, Кио, - откликается Соби.
- Скажи, чтобы я был осторожен.
- Будь осторожен.
- Уговорил, буду.
Кио бросает последнюю улыбку и скрывается за дверью. Снаружи раздаются его лёгкие шаги по железной лестнице.


II. БОЛЬ

Это случилось, когда Кайдо задумчиво разглядывал старые работы Соби, нашедшиеся на верхней полке узкого шкафа, куда Кио лезть было, собственно, незачем.
Он помнит каждое мгновение того вечера. И как медленно, будто нерешительно, отрывисто поворачивался ключ в замке. И как мягко распахивалась входная дверь, внося в квартиру холодный воздух улицы.
- Со-тян, это ты? – совершенно идиотский вопрос. – Извини, я зашёл за своими набросками, вчера забыл их у тебя…
Кио думал о том, что Соби совсем не понравится, что кто-то лазил в его шкафу, и уже пытался найти отмазку, хотя Соби не должен был сильно сердиться.
- Со-тян, твои ранние работы, они… более резкие, что ли… - Кио старательно подбирал слова, разглядывая рисунки. – Агрессивнее, ярче… Судя по твоим картинам, ты со временем либо становишься спокойнее, либо… всё больше от чего-то устаёшь…
Кио наконец поднял голову и встретился глазами с Соби. В следующую секунду Соби уже обрушился на пол, как тряпичная кукла.
- Соби… - выдохнул Кио, напрочь забывая о нелепом именном суффиксе. Рисунки рассыпались по деревянному полу, а Кайдо кинулся к бессознательной фигуре у дверей.
- Соби, очнись… Ну очнись же, ну… - Кио тряс тело в своих руках, всматриваясь в мертвенно бледное лицо. Только сейчас он заметил, что светлые волосы растрёпаны, пальто толком не застёгнуто несмотря на позднюю осень, к тому же помято и испачкано грязью… не только грязью.
«Кровь?» - сердце в груди бешено заколотилось.
- В какую же передрягу ты попал… - озабоченно пробормотал Кио, убирая волосы с белого, как мел, лица Соби.
- Кио… - голос слабый и тихий, но интонация такая же, как всегда: немного властная, невозмутимая и спокойная. – Пожалуйста, помоги мне добраться до кровати.
Кио послушно подхватил Соби и дотащил его до постели. Он хотел бы взять того на руки и донести, но решил не доверять своим подкашивающимся от волнения ногам.
- Спасибо, Кио…
Говорил с трудом, выбрасывая слова на выдохе. Кайдо хотел уложить его на кровать, но он не дал, слегка упираясь руками.
- У тебя кровь.
- Да.
Кио напряжённо вздохнул и отвел волосы с его лица. На левой скуле – свежая ссадина с едва запёкшейся кровью, кожа вокруг уже припухла, обещая лицу в скором нескучный вид.
- Я принесу лёд, - Кио вскочил, мысленно уже кинувшись в сторону кухни, но Соби почему-то вцепился в его руку мёртвой хваткой, совершенно невероятной для его обессиленного состояния:
- Не надо.
- Это почему ещё?! – начал было возмущаться Кио, но едва слышный ответ Соби заставил его поражённо затихнуть:
- Не оставляй меня здесь. Побудь со мной.
И Кио послушно опустился обратно.
- Это… - он осторожно коснулся кончиками пальцев рядом с ссадиной на скуле, не вызвав у Соби, как ни странно, никакой реакции, - …сделал Сеймей?
- Да.
Кио обречённо вздохнул. Ответ был вполне предсказуем.
- В грязи тебя извалял тоже он?
- Нет.
- Кто тогда?
- Это… была пара… Сильная пара, но всё же мы были сильнее… - речь Соби становилась всё более бессвязной, и Кио едва разбирал слова.
- Значит, их даже двое было… Дурак ты, Со-тян. Небось, Сеймей стоял в сторонке, пока эти уроды…
- Кио, я в порядке.
- Я вижу, в каком ты порядке, - сердился Кио. – Врагу бы не пожелал такого порядка. Разве что этому твоему Аояги.
Соби удручённо покачал головой. Он начинал понемногу приходить в себя.
- Надеюсь, ты больше нигде не ранен?
- Нет.
- Ты уверен?
- Нет.
- Тебя нужно раздеть, - решил Кио и аккуратно попытался снять с его плеч пальто, в результате чего Соби потерял равновесие и начал угрожающе крениться в сторону друга.
Кио ловко подхватил его и снова вздохнул.
- Ладно, посидим пока так, - печально заключил он. Соби, оказавшийся у него на плече, согласно промолчал в ответ.
Пока Кио в очередной раз гневно размышлял, какая же сволочь этот Сеймей, Соби не произнёс ни единого слова. Кио решил, что он наконец заснул, и осторожно повернул голову, уткнувшись в светлую макушку. Бережно отстранив его от себя, Кио снова отодвинул волосы, занавесившие лицо Соби, и грустно оглядел ранку.
Он убил бы каждого, кто причиняет боль Соби. Досадно только, что его убьют раньше. Но если бы Кио только знал, где можно найти этих неуловимых недоброжелателей Агацумы, он бы незамедлительно отправился туда. Ему хочется сделать с ним то же самое, что они делают с Соби. Он хочет заставить их страдать. Он так ненавидит их, что внутри у него всё горит от этой ненависти. Каждая капли крови Соби оборачивается морем для Кио, но ведь от Агацумы никогда не дождёшься и слова, поэтому Кио остаётся только молча ненавидеть. Он изо всех сил желает им смерти. Главным образом – Аояги Сеймею, потому что он уверен, что именно этот ушастый недоносок – отправной пункт всех несчастий.
Глаза Соби закрыты, дыхание почти равномерное. Кио снова поднёс палец к ссадине, но так и не прикоснулся; палец скользнул по воздуху около кожи. Соби только делает вид, что не чувствует боли, Кио давно это знает. Это даже не мазохизм, это ещё хуже, но Кио больше не может возмущаться, всё равно Соби не волнует его мнение.
Тогда Кио медленно пропустил сквозь пальцы запутавшиеся пряди волос, неотрывно смотря в его лицо. Затем он приблизился и легко коснулся губами разбитой скулы – Кио, правда, никак не мог объяснить свой поступок.
Пальцы или губы – чувствительному месту разницы нет, Соби распахнул глаза, и Кио на миг почувствовал щекотание его ресниц на своей коже. Он замер, обдавая горячим дыханием саднящую ранку и не находя в себе сил отстраниться – тело стало деревянным, оно не давало даже пошевелить пальцем.
«Идиот…» - обречённая паника в голове. Кио подумал, что ещё ни разу в жизни он не был так близко к Агацуме, ещё ни разу в жизни лицо его не было всего в паре сантиметров от него и никогда он не вдыхал так жадно и так трепетно одурманивающий запах, исходящий из укромного места между его волосами и шеей… Да, это было однажды, но так давно, что перестало казаться реальным.
«Ну же, скажи, чтобы я уходил… Что ты благодарен и что дальше сможешь сам…» - Кио зажмурился. Он понимал, что заставить его встать сможет только полный ледяного равнодушия голос Соби.
Но Соби только неслышно дышал – и дышал прямо в шею Кио, отчего у того по коже бежали мурашки, а прохлада квартиры ощущалась ещё явственней по сравнению с горячим и влажным воздухом, обдающим кожу.
Тогда Кио собрался с духом и – снова прикоснулся к покрасневшей коже вокруг ссадины. Зачем – он по-прежнему не знал. В следующий миг его губы уже скользнули ниже и встретились с губами Соби. Кио не мог точно сказать, повернул ли тот голову навстречу ему, или Кио сам не совладал со своим равновесием, но всё было так, как было – он целовал Соби.
Первая секунда – прикосновение - длилась бесконечно долго и закончилась в один миг. Кио боялся открыть глаза, словно боялся проснуться. Он был весь сосредоточен на своих губах. Он чувствовал Соби, чувствовал, чувствовал его, и от этого было странно тихо, глухо вокруг и сладко тянуло, ныло в груди…
Соби лишь приоткрывал рот навстречу его поцелую. Горячая близость губ и сбитое дыхание опьяняли, Кио проникал пальцами сквозь распущенные волосы и притягивал его ещё ближе к себе, прижимаясь всем телом, целуя жадно, но трепетно, аккуратно, едва сдерживаясь. Тело охватывала дрожь от напряжения, лёгкие сковало недостатком кислорода, но Кио давно уже не дышит кислородом – он дышит им, он дышит Соби… Кружилась голова, запах крови смешивался с запахом тела, Кио изо всех сил пытался сохранить остаток рассудка, но тщетно.
Всё было слишком реально, чтобы поверить в это, реальность жгла и сводила с ума тем, о чём он раньше не мог и мечтать. И лишь когда Кио наконец оторвался от его губ и отстранился, чтобы посмотреть в лицо, он увидел, что глаза у Агацумы закрыты. Кайдо потребовалось время, чтобы отдышаться и чтобы сердцебиение снова вошло в нормальный ритм. Тогда он осторожно приблизился к его лицу и прислушался к ровному дыханию.
Губы горели. Кио снял с Соби плащ, стащил ботинки и бережно уложил на кровать. Затем прокрался в ванную и, отыскав аптечку, возвратился обратно, чтобы промыть и обработать ссадину на скуле. За всё это время Соби не пошевелился и не произнёс ни слова.
Пропитанные кровью бинты на шее смотрелись более чем жутко, и Кио, поколебавшись, всё-таки опустился перед то ли спящим, то ли лежащим без сознания Соби и задержав дыхание развязал их.
Раньше Соби никогда не снимал бинты в его присутствии, несмотря на то, что шрамы на его спине Кио уже видел и требовал показать ему и шею, будучи уверен, что там тоже скрывается какое-то увечье. Но Соби только качал головой; он даже не сердился на Кио за это, он просто игнорировал его, когда тот начинал подобные разговоры.
«Я понимаю, если бы это было простое любопытство! – возмущался Кио. – Но ведь я хочу тебе помочь! Знаешь, Со-тян, мне ужасно не нравятся все эти твои секреты, внезапное уходы и тем более эти шрамы. Мне просто иногда становится страшно за тебя…» «Иногда» было, конечно, большим преуменьшением.
На все его тирады Соби только отмалчивался.
Кио готовился увидеть под бинтами что угодно, но то, что там было, не могла предположить даже его богатая фантазия.
- Ничего себе шуточки… - пробормотал он сдавленно и наклонился, пугливо рассматривая жуткие шрамы с запёкшейся кровью. Внутри что-то внезапно сдавило с невиданной силой. Кио едва не задохнулся от неожиданности.
Окровавленные буквы врезались в память Кио ещё глубже, чем в чувствительную кожу на шее Соби. С английским у него проблем не было. Не было почему-то и сомнений, кто это сделал.
- Сеймей… - Кио шептал еле слышно, пока ненависть мучительно медленно ошпаривала его изнутри зверским кипятком. Он готов был взвыть от этого. Было настолько невыносимо, что Кио предпочёл бы отключиться сразу, едва увидев шрамы, но сознание словно мстило ему за что-то – с каждым мгновением всё вокруг осознавалось только ярче и впечатывалось куда-то в самую глубь.
Кио сглотнул, пытаясь хотя бы на время отогнать свои эмоции, и решительно, но предельно аккуратно начал смывать кровь с шеи, предварительно откинув в сторону пропитанные кровью тряпки. Глаза Соби были по-прежнему закрыты, но едва Кио прикоснулся к исполосованной коже прохладной мокрой тканью, он болезненно наморщился и задышал чаще. Перед глазами всё внезапно начало расплываться. Кио с силой закусил губу и сморгнул слёзы.
Жалость к Соби была попросту дикой. Дикой и нежной. Жалость даже перекрывала злость и ненависть к Сеймею и всем прочим, причиняющим Соби боль и страдания. Она скрутила Кио, завязала узлом, поймала в катафалк, зажала в тиски, разорвала на кусочки и снова склеила. Теперь он больше не мог быть прежним.
Кио всегда ненавидел себя за жалость. Поэтому он никогда не бросался этим чувством впустую – он старался делать всё, что в его силах. Но чем помочь Соби, как сделать то, чего он так хотел и о чём всё время твердил ему, – Кио не представлял. Чем можно излечить кровоточащие шрамы? Где искать ублюдков, которые делают это с ним? Как можно остановить весь этот ужас, который творится с Соби с той его стороны, которую тот тщательно скрывает и о которой Кио не имеет ни малейшего понятия?

В тот вечер Кио понял, что любит Соби. Он полюбил его уже давно. Полюбил той самой любовью, когда любят человека, который один важнее всего мира.

*
Идя по освещённым немноголюдным улицам под мелким ледяным дождиком, Кио думает о Соби, а о незаконченной работе ему думать совсем не хочется. Хотя в идеале всё должно быть наоборот. Миллиарды попыток Кио не думать о Соби каждый раз оканчиваются провалом. Мысли предают его.
Оставить Соби Кио даже не пытается – он уже заранее понимает, что не сможет этого сделать. Находясь рядом с ним, можно иметь либо всё, либо ничего. Кио выбирает ничего, - хотя у него даже выбора нет, - только для того, чтобы быть рядом с Соби. Потому что разлюбить его он уже не сможет. И потому что не видит себя без него.
- Вот чёрт! – Кио вдруг останавливается на месте и хлопает себя по лбу.
Он уже почти добрался до остановки, и невдалеке слышен шум подъезжающего автобуса, но внезапно до Кио в очередной раз доходит, что он растяпа. Ведь картина так и осталась лежать у Соби на выступе мольберта.
Несмотря на то, что домой к Соби его всегда тянет вернуться, сейчас Кио этого хочется меньше всего. Ещё раз увидеть усмешку Агацумы по поводу его сегодняшней рассеянности – да уж, Кайдо отнюдь не счастлив по этому поводу. К тому же Соби вряд ли будет в восторге, снова обнаружив на пороге своей квартиры его виновато улыбающуюся физиономию.
- И почему я не забыл у него законченную картину? – бурчит Кио себе под нос, бегом направляясь прочь от остановки в сторону дома Агацумы. – Хренов зачёт…
Моросящий дождик противно забирается за шиворот, и куртка медленно, но верно начинает промокать насквозь. Размышляя о том, что весь этот день устроил против него заговор, Кио привычно взлетает по узкой лестнице и останавливается перед дверью. Немного потоптавшись на месте, он наконец нерешительно заносит руку и стучит, пытаясь не думать о том, как на него сейчас посмотрит Соби.
Проходит несколько секунд, прежде чем дверь неторопливо открывается, и Кио обдаёт потоком тёплого воздуха.
- Кио? – Соби вопросительно смотрит на него. В левой руке у него свежая палитра с намешанными на ней акварельными красками, - наверное, не успел оставить её у мольберта перед тем, как идти открывать.
- Э-э… Со-тян, извини, знаю, я безнадёжный балбес, но я забыл забрать у тебя свою работу! - выпалив это, Кио облегчённо вздыхает, не забывая при этом придать себе искренне сожалеющий вид.
- Да, работа… - к удивлению Кио, Соби не буравит его осуждающим взглядом, а задумчиво смотрит куда-то сквозь него. – Я думал, ты уже не будешь за ней возвращаться. Заходи, - он отходит на шаг, впуская Кио внутрь.
- Это же мой зачёт, как я могу за ней не вернуться! – Кио хмурится, шагая за порог.
Соби пожимает плечами, продолжая держать палитру на весу.
- Доделал бы завтра утром перед занятиями.
- Ты же знаешь, Со-тян, как преподы относятся к работам, на которых ещё краска не высохла.
- Ну да, - соглашается Соби.
Чёрную водолазку с высоким воротом он уже успел снять. На нём теперь светлая не застёгнутая рубашка, наверное, какая-то рабочая, потому что на ней несколько цветных пятен от краски. Под рубашкой видна обнажённая грудь, и Кио невольно задерживается на ней взглядом, затем смущённо соскальзывает им на пол, успев заметить, что бинты Соби ещё не снял, и теперь, не закрытые от посторонних одеждой, они особенно бросаются в глаза.
Пока Соби идёт вглубь комнаты за холстом, Кио тоскливо смотрит ему в спину. На его палитре абстрактными пятнами постепенно засыхает тёмно-синяя акварель, и Соби, печально прицокнув, вздыхает и осторожно кладёт её на стол. Кио вдруг припоминает, что зачётная работа Соби была выполнена в тёплых тонах. Значит, сейчас он рисует что-то другое.
Вот только Кио совсем не любопытно.
- Я уже говорил, что тебе идёт, когда ты собираешь волосы в хвост? – зачем-то говорит он, глядя на приближающегося Соби.
- Нет. Спасибо.
Соби протягивает ему свёрнутый лист торшона. Кио собирается взять его, но Соби вдруг замирает, сдвигая брови.
- Кио, - он медленно переводит взгляд с его руки, держащей работу с другой стороны, на лицо. – Раз уж ты вернулся, может, скажешь своё мнение по поводу одной моей картины?
Кио пару раз удивлённо моргает.
- Да без проблем, - осторожно соглашается он.
Нехорошее предчувствие. Наверняка он покажет ему ту самую, написанную тёмно-синей акварелью.
Губы Соби на мгновение трогает непонятная улыбка, и Кио начинает нервничать. Ему почему-то хочется немедленно уйти, вырвав работу у него из рук и бегло извинившись. Но вместо этого он разувается и покорно плетётся вслед за Соби.
На мольберте, где недавно висела зачётная работа Агацумы, теперь находился торшон, который Кио раньше не видел. Соби молча стоит в стороне, сложив на груди руки, пока друг разглядывает его произведение.
- Городской пейзаж? – Кио с сомнением косится на него. – Довольно странный выбор для тебя, Со-тян.
- Почему? – Соби внимательно смотрит на Кайдо.
- Ну… Как бы тебе объяснить… Понимаешь, в своих картинах ты всегда рассматриваешь жизнь в мелочах, - Кио старательно подбирает слова. – Там всякие насекомые, цветы, какие-то детали человека… Город – по сравнению с твоими прошлыми работами слишком масштабно.
Кио всматривается в силуэты зданий, обрамлённых ночной темнотой, с крошечными жёлтыми пятнышками окон. В размытых радужных огнях угадываются неоновые вывески, на крышах небоскрёбов – сигнальные красные огоньки.
- Это плохо или хорошо? – Соби продолжает изучающее наблюдать за Кио.
Кио пожимает плечами.
- Не знаю. И здесь всё слишком… спокойно, - он оглядывается на Соби и замечает вдруг, как меняется его лицо.
Соби внезапно срывается с места и, шагнув к мольберту, ищет что-то взглядом на столе среди красок. Кио недоумённо поднимает бровь, делая пару шагов назад. Соби находит то, что искал, - баночку белой гуаши. Смочив тонкую кисть, он макает её в краску и поворачивается к картине.
Ломаная белая линия порывисто ложится на ночное беззвёздное небо. Через считанные секунды она обрастает ещё более тонкими ответвлениями, и Соби вдруг застывает на мгновение, а затем расслабляется.
- В-возможно… - неуверенно произносит Кио. – Чего-то не хватало…
Соби качает головой.
- Эта картина итак безнадёжно испорчена, - в его голосе нотки обречённости. – Я рисовал её для Рицки.
Это имя звучит как гром, и Кио невольно бросает взгляд на свежую гуашевую молнию.
Соби открепляет лист от мольберта и разрывает его напополам так быстро, что Кио не успевает даже охнуть.
- Не такой уж плохой она была, - бурчит он в сторону.
- Она должна была быть идеальной, - невозмутимо возражает Соби, начиная закрывать баночки и коробки с красками.
- Потому что она для Рицки, бла-бла-бла, - раздражённо передразнивает Кио. Ему ужасно не нравится тенденция, с которой этому мальчишке достаётся всё идеальное.
Кио досадует на собственную злобу. Соби насмешливо поглядывает на него, отчего тот вдобавок ко всему начинает краснеть.
«Он что, уже не переживает по поводу неудачной картины?!»
Соби отставляет мольберт к стене.
- Подожди меня, я промою кисти, - говорит он, направляясь в ванную. – Кстати, я писал эту картину по просьбе Рицки. Это была его инициатива.
Кио вспыхивает и кидает на него гневный взгляд, но тот уже скрывается за дверью. Насмешливое спокойствие Соби выводит Кио из себя, и он жалеет, что не нашёл что сказать ему в ответ.
И вопреки своему желанию побыстрее отсюда убраться, Кио стоит и ждёт.

Пока Соби шумит водой в ванной, Кио задаётся вопросом, почему он не сообщил ему о забытой работе ещё до его ухода. Обычно Соби очень внимателен и замечает каждую мелочь в отличие от забывчивого Кайдо.
Дурацкая картина…
Все его мысли занимает этот младший Аояги, Кио уверен. Раньше по лицу Соби никогда не блуждала эта рассеянная улыбка, которую Кио теперь вынужден наблюдать каждый божий день. Кио злится. Кио изо всех сил борется с панической яростью, которая обуревает его при виде этой улыбки на губах Соби. Ему до слёз хочется стереть её с его лица. Хочется со всей силы ударить этого равнодушного идиота по щеке, чтобы тот обратил на него внимание. Чтобы он не думал о Рицке хотя бы в те секунды, когда смотрит на Кио. Потому что когда он смотрит на Кио, он должен видеть Кио и думать о Кио, а не о ком-то другом. Так он считает.
Кио сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Последнее время только болью ему удаётся привести себя в чувство.
Он отворачивается к окну и разглядывает однотонную чернь зимнего вечера. Пусть Соби увидит его спину, когда выйдет из ванной.
- Спасибо за твоё мнение, - как бы между прочим произносит Соби, возвращаясь в комнату.
- Не за что, - глухо отзывается Кио.
Краем глаза он видит, как Соби молча ставит на просушку кисти и закрывает большую папку с эскизами и зарисовками. Кио тоже молчит, скрестив руки на груди. На улице вместо мороси начался редкий снегопад; Кио следит за медленными снежинками, и думает, что у Соби дома очень тепло, а когда он выйдет на улицу, наверняка тут же продрогнет до костей в своей тонкой, к тому же мокрой куртке. Свитер он забыл ещё утром у себя дома.
Вздохнув, Кио собирается обернуться к Соби и сказать, что он, пожалуй, пойдёт, но Соби его опережает.
- Кио.
- М? – Кио поднимает голову, не оглядываясь.
- Я давно хотел попросить тебя, - голос Соби, как всегда, полон невозмутимости. – Пока ты здесь, не мог бы ты показать мне ещё раз свою татуировку?


III. МЕЧТА

В ту ночь Кио так и не смог уснуть. Едва он закрывал глаза, перед ним из темноты вспыхивали пугающие буквы, словно кто-то вырезал их на внутренней стороне его век. Даже ярость отошла на второй план, а рядом неуловимо маячило ноющее беспокойство и неясный страх. Кио долго ворочался в постели, потом ходил по комнате из угла в угол, потом сидел на стуле, запустив пальцы в волосы, и в конце концов решил, что зря оставил Соби одного в квартире в таком состоянии. Едва дождавшись, когда посветлеет небо, Кио спешно оделся и выскочил на улицу, побежав в сторону остановки, и сел на первый, ещё пустой автобус.
Дверь он открыл ключом, который недавно буквально вынудил у Соби, приведя тысячу аргументов, почему тот должен сделать для Кио дубликат. Соби скорее просто надоело слушать его, чем хоть какой-то довод его убедил, однако же ключ Кио получил. Правда, до сих пор он использовал его всего один раз - вчера.
Только прокравшись в комнату и взглянув на спящего Соби, Кио смог облегчённо выдохнуть.
Сняв куртку, он тихо подошёл к постели и сел на краешек. Соби лежал точно так же, как он его оставил вечером – на боку, чуть подогнув колени. Кио улыбнулся.
Подойдя к кровати с другой стороны, он осторожно опустился рядом. Подпёр голову рукой. Он следил, как шевелятся от дыхания несколько одиноких волосков, упавших на бледное лицо. Смотрел на чуть подрагивающие ресницы. Разглядывал лучики встающего солнца, запутавшиеся в разметавшихся волосах. Изучал изящное тонкое ухо с нежной мочкой, ни в одном месте не тронутое иглой пирсера, и впервые думал о том, как же нелепо и уродливо выглядят его уши, истыканные кольцами и гвоздиками вдоль и поперёк.
Ночные мысли в голову не лезли. Кио вытянул руку и опустил голову на подушку, оказываясь лицом к лицу с Соби. Он прослеживал глазами каждую его черточку, каждый миллиметр гладкой кожи, линию неярких, чуть обветренных губ, неясно вспоминая их вчерашнюю влажную мягкость. Он смотрел, как дышит Соби, ровно и успокаивающе, и невольно начинал дышать с ним в такт. Кио думал о том, что никогда не видел Соби спящим. Соби его – видел, а он Соби – нет. Вряд ли Соби так же разглядывал его, пока он ни о чём не подозревал. Ведь в Кио нет ничего примечательного, а Соби будто нечем заняться, кроме как пялиться на него.
А Кио не мог оторвать взгляд.
В какой момент Соби проснулся, Кио не понял. Он просто открыл глаза и тут же встретился взглядом с Кио. Кио даже не шевельнулся. Он хотел улыбнуться, но почему-то не смог, и просто продолжал смотреть ему в глаза, совершенно осмысленные, спокойные и непроницаемые. Но тогда Кио на миг показалось, что он может проникнуть за них и подглядеть, о чём думает Соби, лёжа всего в нескольких сантиметрах от него.
Они пролежали неподвижно, не сводя друг с друга глаз, пока утреннее солнце не начало слепить Кио глаза. Он прищурился, а Соби повернулся на спину, переведя глаза на потолок.
- Ты здесь ночевал?
Очень тихо и спокойно. Безэмоционально. Его голос был таким же, как всегда, даже без утренней хрипотцы, какая была обычно у Кио после долгого сна.
- Нет. Дома.
Кио остался лежать, не двигаясь и разглядывая золотистые очертания его профиля. Он равнодушно ждал, когда Соби спросит, зачем он пришёл снова и в такую рань. Однако Соби не спешил с разговорами. На пару секунд закрыв глаза, он неслышно вздохнул и продолжил изучать потолок.
Первым нарушить молчание пришлось Кио.
- Ты не хочешь рассказать мне, что вчера произошло и почему ты пришёл весь в крови?
- Не хочу.
- Ты считаешь, что я, пытавшийся привести тебя в сознание, тащивший тебя до кровати и обработавший все твои раны, не заслуживаю знать правду?
- Всё слишком сложно, Кио. Я не хочу впутывать тебя в это.
Кио хмыкнул.
- Сомневаюсь, что ты так проявляешь ко мне заботу. Ты ведь влип во что-то, да? В какие-то неприятности?
- Можно сказать и так.
- И конечно же, из-за Сеймея?
Соби открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
- Объясни мне, Соби, наконец, кто он для тебя, - устало проговорил Кио. – Ведь ты ненавидишь его. Зачем он нужен тебе?
- Я нужен ему.
- Нифига ты ему не нужен, неужели не ясно? – Кио поморщился. – Будь ты ему нужен, он не оставил бы тебя, еле живого, чёрт знает где, предоставив самому себе. Ну, где сейчас твой Сеймей?
- Мёртв.
Кио приподнялся на локтях и заглянул Соби в лицо.
- Что значит «мёртв»? – непонимающе спросил он.
- Уже утро, - спокойно произнёс Соби. – Сеймей до сих пор не связался со мной. Значит, его уже нет в живых. Его убили.
Кио несколько раз пытался открыть рот, чтобы что-то сказать, но так и не смог выдавить ни слова.
- К… кто? – сдавленно выговорил он, немного совладав с собой.
- Нет, Кио, это сделал не я, - ответил Соби на его немые предположения. – Поверь, тебе незачем это знать. Даже если я скажу, ты всё равно не поймёшь, о чём я.
Кио взглянул на него с отчаянием и непониманием, затем отрывисто покачал головой и сел на кровати, обхватив руками колени. В таких случаях полагалось утешать и участливо интересоваться «как ты?», но Соби не выглядел сейчас так, как подобает выглядеть человеку, который кого-то потерял. Да и Кио не чувствовал сочувствия. В те минуты он чувствовал всё, кроме сочувствия.
- И что теперь? – глухо спросил он, не глядя на Соби.
- Ничего.
Как просто.
- Значит, всё закончилось?
Соби ответил не сразу.
- Я… - он закрыл глаза. – Я не знаю. Ты не должен об этом волноваться.
Наверное, всё действительно закончилось, думал тогда Кио. Он так привык винить во всех тяготах Соби Сеймея, что теперь, узнав о его смерти, стало непривычно пусто и… просто. Слишком просто. Кио всегда считал Сеймея основным препятствием на пути к Соби. Сеймея больше не было, а значит, до Соби теперь должно было рукой подать. Кио просто нужно быть рядом с ним. Не отдаляться ни на миг. В душе зародилась маленькая тёплая надежда, которая грела Кио изнутри. Правда, очень недолго.
Теперь всё было просто. Кио любил Соби. Просто любил, всеобъемлющей любовью любил одного единственного человека. И какое-то время Кио было всё ясно. Какое-то время ему даже казалось, что он становится к Соби ближе.

А потом появился Рицка.

Соби менялся неуловимо, медленно, шаг за шагом. Если раньше он походил на бездушную куклу, то сейчас он словно становился живее. Не было больше внезапных пропаданий на несколько дней, изводивших Кио мучительным ожиданием и короткими гудками в телефоне. Тусклые глаза обретали цвет. По губам порой проскальзывала безмятежная улыбка.
И ещё была одна вещь, которую Кио не мог не заметить: Соби практически перестал рисовать бабочек, тогда как раньше они, даже незаметно, присутствовали в каждой его картине.
Из равнодушного полумертвеца, в которого влюбился Кио, Соби превращался в живущего человека, которого Кио любил ещё сильнее. Это должно было радовать. Должно было. Но не радовало.
Соби менялся. И Кио знал, что это означает. Соби любил.
И любил не его.

Это было ещё хуже, чем при Сеймее. Кио знал, что он эгоист, потому что он хотел, чтобы Рицки не было. Чтобы его никогда не появлялось. Чтобы были раны, которые можно промывать, и был лишившийся сознания Соби, чтобы прижимать его к себе и гладить по волосам.
Чтобы быть у Соби единственным, кто его любит.
Кио ужасался своим мыслям. Перемены с Соби происходили у него на глазах, и Кио был так противоречиво счастлив, что готов был закричать. Новый Соби воспринимался так болезненно.

Кио пытался.
А когда не получалось, Кио запирался дома и плакал. Он рыдал, он кусал костяшки пальцев, он комкал простыни и царапал ногтями лицо, он бил подушку в бессильной ярости, а потом падал на неё лицом и, дрожа, долго лежал на животе.
Потом Кио молча сидел на полу, обняв колени, и думал, что Соби никогда и ни за что не узнает о том, какой он слабак.

- Что значит это слово на твоей шее? – тихо спросил Кио тем утром после долгого молчания. Он не смотрел на Соби, но почувствовал, как он напрягся, только сейчас заметив, что на нём нет бинтов. - Хоть теперь-то ты можешь мне сказать?
Соби ответил, помедлив.
- Оно означает, что я принадлежу Сеймею. Принадлежал.
Кио метнул на него безрадостный взгляд.
- Как ты вообще позволил ему это с тобой сделать? – процедил он.
- Решал не я.
- Почему ты не можешь решать сам за себя?
Соби пожал плечами.
- Людям кажется, что все решения они принимают сами. На самом деле всегда кто-то решает за них, создавая им иллюзию свободы. А что лучше: принять правду или продолжать жить иллюзией?

Рицка. Прозрачный мальчик с чёрными ушками и печальными глазами, которого Кио видел лишь на фотографиях. Соби не любил, когда Кио заводил разговор о нём.
Эта уменьшенная копия Сеймея не вызывала у Кио ни толики доверия. От Аояги не стоит ждать ничего хорошего – так привык думать Кайдо. Но улыбка Соби говорила об обратном.
Кио продирался к Соби сквозь дикие колючие заросли, а они становились всё гуще и глуше. Может, это была не та дорога? Ведь Рицка возник из ниоткуда, а Соби просто подошёл к нему по ровной тропе. Пока Кио ломал ветки и царапал кожу.
«Я должен полюбить его. Так приказал Сеймей».
Гулко, вязко. Слова Соби путешествуют по артериям Кио от пяток и до затылка.
«Разве можно любить по приказу? Что за чушь ты несёшь, Со-тян!»
«Можно. По приказу можно делать что угодно».
Раз так, думает Кио, то по приказу можно и разлюбить. Только некому приказать. Нет того, кого бы Соби послушался, - такой только один. И он никогда не прикажет.
Рано или поздно Кио просто пришлось смириться с существованием младшего Аояги. Второй и уже непреодолимой преграды, отделяющей его от Соби. Пока часть Кио была счастлива счастьем Соби, другая его часть корчилась от боли в сырости и темноте. Самое страшное было то, что эта часть не умирала. Она и не собиралась умирать.

Кио натягивал пальто у дверей. Соби сидел на кровати, спустив ноги вниз, с непривычно голой шеей. Было только начало того “всё закончилось”.
Кио и сам не знал, зачем задал ему этот вопрос. Он просто закинул на плечи шарф и, выпрямившись, спросил:
- Соби… Ты помнишь… всё, что было здесь вчера вечером?
Соби медленно поднял голову и встретился с ним глазами.
- Да, - негромко ответил он, пока сердце Кио ухало в пятки. – Всё.
Грудная клетка уменьшилась до размера спичечного коробка.
- У тебя очень мягкие губы, Кио, – Соби неотрывно смотрел в его глаза. – Но тебе лучше целовать ими кого-то другого.
В следующую секунду Кио хлопнул входной дверью.

До него вдруг дошло, что как бы он ни ненавидел и как бы ни хотел этого, но шрамы, как кровь, с шеи Соби стереть невозможно.