Помогите Найти!

[Морская капуста]

Товарищи! Давно меня не было в фендоме, но тут напала такая ностальгия! ПОмню был один замечательный фанфик на Эсси Эргане по Ловлесс, пост аниме, там Рицка с соби связь устанавливали и на Хоккайдо ездили и вообще жили семеной жизнью, а рицка постепенно узнавал о сеймее гадости нашел диск с секретами.
Ни у кого часом раритета не сохранилось? Ах вот еще, точно зна что у него есть продолжение! И продолжение тоже если можно) И вообще, я в фендоме года 4-5 не была, посоветуйте хорошие миди- макси с хеппи эндом. Классику жанра.

@темы: Вопросы, Слэш, Фанфики, СобиХРицка

---

Драбблы-стилизации из Дежурки, 2 шт

[Renie_D]

Название: Драбблы-стилизации из Дежурки
Автор: анонимный дежурковский
Форма: драбблы
Категория: джен, слэш
Пейринг/Персонажи: Агацума Соби, ОМП, Минами Рицу
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13 - R

Булгаков-стайл, йо!

Ранним осенним утром, накинув на плечи пальто, с сигаретой и отвратительным настроением на балкон босиком вышел студент института искусств Агацума Соби. Голова его тут же взорвалась болью, как бывало всегда, когда незнакомый Боец соприкасался с ним аурой силы. Чем-то эта боль напоминала противную зубную, какая бывает от ноющего нерва, выдрать который не хватает смелости для похода к зубному. И всё бы ничего, если бы, отодвинув стеклянную дверь, в тапках и шортах, с накинутым на плечо полотенцем не вышел тот самый Боец, а по факту - настоящая сволочь и заноза в одном месте, с любимой Собиной зубной щёткой, жадно зажатой в худой крючковатой руке.
- Дай прикурить, а? - прохрипел вторгшийся на балкон нахал прокуренным голосом, словно не замечая, как каменеет лицо студента института искусств Агацумы Соби, подающего надежды будущего художника, а по совместительству - лучшего выпускника Семи Лун, и как нервно задёргалось его левое веко.
- Щётку на место вернул. Быстро!
- Да ты не сердись, Со-тян, сейчас всё положу на...
- Я сказал: быстро!
Стушевавшись, нахальный Боец исчез за дверью с той же неумолимой поспешностью, с которой исчезает кленовый лист, попавший в речную стремнину, или снег на склонах Фудзиямы с наступлением жаркого лета. Даже имя его вытерлось со страниц манги - так могущественен и грозен был студент института искусств, подающий большие надежды художник и просто нехороший человек Агацума Соби, испепеляющий неугодных одним лишь суровым взглядом и силой своих заклинаний при выходе на балкон ранним осенним утром.

Чехов-стайл, йо!

Седой, уже в зрелых годах, но не утративший ещё мужскую силу, в руководительском кресле с высокой спинкой и встроенным массажёром, сидел один из директоров Семи Лун, а именно - Минами Рицу, за своим рабочим столом и придирчиво рассматривал коллекцию секс-игрушек. Были тут всевозможные плети с завязанными узлами и несколькими хвостами, подвесные системы из перевитых между собой кожаных ремней, анальные шарики большие, средние и совсем крохотные, но при своих неказистых размерах с длинными резиновыми шипами, вибраторы самых причудливых форм и размеров, и один из них - для уретры, инструмент, походящий на ракетку для пин-понга, для "эффективного шлёпать ягодицы", как написано было на криво приклеенной этикетке, наручники от совсем брутально-стальных, одолженных из полицейского участка, до розовых в меху с двумя пушистыми шариками.
- Соби-кун, ты скоро! - в нетерпении произнёс Минами Рицу, зачастивший скользить ладонью по окрепшему, налившемуся кровью, рвущемуся в дело стволу. - Давай уже, выходи!
- Я... сейчас, учитель, - донёсся из-за ширмы смущённый голос. - Почти закончил подготовку.
- Я жду.
Минами Рицу оставил в покое свой ствол, прикрыл его полой халата, и забарабанил пальцами по столешнице. Через пару секунд из-за ширмы вышел абсолютно голый и оттого невероятно смущающийся, с пунцовым лицом, лучший ученик в своём классе, подающий большие надежды Боец Агацума Соби.
- Ложись.
Нетерпеливо ухватив его за руку, Минами Рицу перекинул ученика через свои колени, положив попой кверху, и крепко прошёлся ладонью по ягодицам, похлопывая по ним с небывалым задором и азартом, пока те не сравнялись цветом с клубничным сиропом. Тогда Минами Рицу вылил на сокращающееся в страхе или от сладкого предвкушения (от чего именно - история умалчивает) колечко мышц полтюбика смазки, как следует растянул отверстие пальцами и поставил ученика перед собой на колени. И вот казалось бы - бери и придавайся плотским утехам, но Минами Рицу остался неудовлетворён. Он выудил из сваленных кучей на столе секс-игрушек кляп в виде повязки с красным шариком и закрепил его у Агацумы Соби на лице, и лишь затем приставил сочащуюся смазкой головку своей плоти к распахнувшемуся навстречу отверстию. Тут-то его и хватил апокалиптический удар.
Минами Рицу осел на пол, завалившись боком, и умер.

З.Ы. Анонимный котик, с благодарностью за искрометное творчество

небольшой подарочек для тебя

<a href="http://sans-amour.diary.ru/p197854088.htm" target=_blank><div align="center"><img src="http://s1.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/05/4deb7c382a1bcf468badfedee6ee9863.png"></div></a>

@темы: Слэш, Драбблы, Джен, Агацума Соби, РицуХСоби

---

Драбблы разные, G-PG-13

[Накахира хозяйственный и любит кошек]

Название: Антипатия
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Персонажи: Нисей, Сеймей, НП
Жанр: виньетка
Рейтинг: G
Размер: драббл
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кога Юн
Предупреждение: билавдофлафф, фаноны
От автора: идея принадлежит  Beloved-fan

136 слов

Нисей не любил «Валентина» утром.
Не любил сонные, но показательно счастливые лица, шуршащие букеты, мерзкие бантики и одинаково промозглую «праздничную» погоду каждый год.

Нисей не любил «Валентина» вечером.
Рано закрытые магазины, ошметки лопнувших шариков под ногами, красную подарочную бумагу в урнах и толпы подвыпивших менеджеров, уже давно опоздавших на приготовленный заботливыми женушками торжественный ужин.

Нисей не любил «Валентина» в школе.
Смущенных одноклассников и розовые, исписанные разными пастами сердечки - по-детски наивные атрибуты непонятных Нисею чувств.

Но больше всего Нисей не любил «Валентина» за «сюрпризы» от тайных воздыхателей.
За песочное печенье, воздушные пироженки, шоколадное ассорти и маленькие глазированные конфетки с фундуком, россыпью падающие на Нисея из переполненного школьного шкафчика.

И только одно «но» спасало последние время всё это кондитерское чудо от путешествия вслед за подарочной бумагой...
Нисей, конечно, не любил сладкое.
Но зато его очень любил Сеймей.

Название: Хвосты, Любимые и толика флаффа
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Бета:  Акрум
Размер: драббл
Категория: джен
Персонажи: Аояги Сеймей, Акаме Нисей, хвост Сеймея
Жанр: юмор, флафф, повседневность
Рейтинг: G
Предупреждение: ООС!
От автора: спасибо дорогой Кошке за поддержку и «пинок» в нужном направлении =)
Примечание: работа участвовала в фб-2012


Хвост у Сеймея пушистый, красивый. Даже обычно равнодушному к таким вещам Нисею нравится – недаром отложил в сторону свои радио-игрушки и с азартным блеском в глазах наблюдает сейчас, как дергается и протестующее извивается тот под зубьями расчески. А может, и не хвост вовсе его интересует, а то, как шипит Сеймей, стараясь с наименьшими потерями времени и нервов вытащить из шерсти намертво вцепившийся репей.

- Помочь? – голосом Нисей - само участие, а лицом – мать Тереза. Но Сеймей – не Мимуро, он все эти выражения знает, как собственные, и то, что скорее уши свои без зеркала увидит, чем помощи дождется даже в случае согласия – тоже.

Хвост у Сеймея красивый, ухоженный. Под стать самому Сеймею. Но, видимо, какими-то прегрешениями прошлой жизни или просто природной несправедливостью вышло, что характером он пошел совсем не в Сеймея, а один в один в природного бойца Любимого. Такой же хитрый, изворотливый, непоседливый, умудряющийся по дороге собрать все кусты и колючки даже там, где их быть не может. «Уж лучше бы в Соби,» - думает Сеймей каждый вечер, проводя чистящие процедуры в ванной и прилегающей к ней территории. И всё это под аккомпанемент не всегда оригинальных шуток – выгнать уставшего за день бойца Сеймей не может, да и не хочет, если по-честному: уж лучше сомнительной радости компания Нисея, чем ещё более сомнительные разговоры с собственным хвостом. О последнем Нисей каким-то невероятным образом догадывается.

- А ты его привязывать не пробовал? Ну, или прятать под штаны, наверняка ведь помогает.

- Нисссей, откажусь, - особенно злобно шипит Сеймей. На самом деле - на очередную большую колючку, но бойцу об этом знать совсем не обязательно.

- Конечно, откажешься. Вот только хвост почистишь, а потом сразу откажешься, - Нисей всё ещё шутит, но по едва заметной смене интонации голоса и возвращению к отложенному ремонту наушников Сеймей догадывается, что боец обиделся.

Правда, долго обижаться на Сеймея Нисей всё-таки не умеет. К тому же, он один знает, что ежедневная борьба с хвостом выматывает его жертву больше, чем битва со всеми парами «Семи Лун» вместе взятыми. Морально выматывает, а этим не каждый человек похвастаться может. Поэтому через полчаса он весьма своеобразно подключается к решению проблемы: включает ноутбук и вбивает в поисковик запрос «Как быстро и эффективно почистить хвост», пока Сеймей продолжает немилосердно драть расческой шерсть.

Первой же ссылкой Нисей попадает на сайт по уходу за животными и рекламу ароматизированного собачьего шампуня.

- Нисей, если ты сейчас скажешь, что я ещё и плохо пахну – будешь ночевать на улице.

Следующие десять ссылок ведут на тот же шампунь, только с другими запахами. Сеймей всё больше хмурится, а Нисей, почти войдя в азарт, меняет запрос и глазами невинного подростка смотрит на Сеймея.

- «Снять девушку на ночь,» - читает Сеймей вслух, - я оценил твой сарказм, спасибо.

Нисей понятливо кивает, закрывает ноутбук и идет к шкафу, в котором висит его верхняя одежда.

- Нисей, стой! - От неожиданности боец чуть не подпрыгивает, но ещё большей неожиданностью для него становится расческа, врученная ему в руки, едва он возвращается к столу.

- Считай это своей новой обязанностью.

У Нисея длинные, непослушные волосы и светлое, очень капризной ткани пальто. Но Сеймей никогда не видел его волосы спутанными, а на пальто – хотя бы пятнышко.
Поэтому Сеймей верит, что отныне за его хвостом будут ухаживать самые надежные и опытные в этом деле руки.

А Нисей, едва пропустив через пальцы шелковистый подшерсток, сразу понимает, что вот с этим-то хвостом он точно подружится. И очень хочет надеяться, что, в отличие от своего - надолго.

Название: Апрель за дверью номер 111
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Бета: [J]Brandy A.[/J]
Форма: драббл
Категория: джен
Пейринг/Персонажи: Аояги Рицка
Жанр: крэк
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: всё Коге
Примечание: повторы!, преднамеренный ООС, присутствует POV Рицки
От автора: написано по заявке анона с Правдоруба:
«Рицка вернулся! В каске и с пулеметом!
Развалины домика трогательно догорают под редким дождиком.
Рицка пафосно закуривает и, взвалив пулемет на плечо, уходит в ночь, на борьбу. Пулемет периодически соскальзывает, Рицка пыхтит и воинственно матерится, ствол пулемета трогательно стучит по каске»

453 слова

Холодные. Ледяные. Это не слезы, ведь слезы - теплые.
А эти капли – ледяные.
Холодные.
Кажется, дождь.
Я больше не плачу.

Наверное, пара шагов, пара мыслей отделяет человека от «до» и «после». От границы, из-за которой не вернуться. Ни повернуть, ни исправить. Ни вспомнить, ни стать прежним – этот день Рицка тоже забудет. Как и то, что случилось два года назад.

Что тогда случилось? Что случится сейчас?

Врачи бы признали состояние аффекта. И, предварительно напоив его успокаивающими таблетками, посадили бы в одиночную палату. Стены в палате грязно-белые, как бинты на шее Соби. Сеймей бы раскрасил их красным – так правдивее. Но Рицка – не Сеймей. И он закроет глаза, чтобы не видеть этих стен и уродливых трещин-порезов на них. Другие бы их не заметили. Он и сам не сразу заметил.

А в это время на улице бравые парни из органов правопорядка успокаивали бы родственников погибших. Тяжело вздыхали, разводя руками: «Да что же мы сделаем, он ведь ещё ребенок!» Но Рицка – не ребенок, да и у воспитанников «Семи Лун» нет таких родственников, что сокрушались бы сейчас на развалинах домика, что на время стал им почти домом. И остался бы им, если бы Рицка не вернулся.

Просто у кого-то не задался день…

Но даже в палате Рицка не сможет вспомнить, где достал пулемет. И врачи не смогут, но по секрету скажут, что каска тоже была им придумана. Но лучше уж пулемет и каска, чем мифическая сила рассерженной Жертвы. Не должны от слов отрываться руки и головы, а чужая кровь – выписывать на деревянных балках незнакомые иероглифы.

Да и зачем ему выдумывать такую тяжесть? Лучше тогда пистолет – он не давит на плечо, не соскальзывает, не стучит стволом по каске, когда Рицка, пыхтя и матерясь – где только понабрался – закидывает его обратно.

И пулемет этот такой же реальный, как и редкий дождик, и слабые рыжие всполохи за спиной, и запах гари. А может, не только гари, но и паленой человеческой кожи - Зеро не сопротивлялись, даже не поняли. И Рицка гонит прочь остальные мысли, оставляя только одну – им не было больно.

Это только его борьба и он обещал не плакать.

Рицка задевает ботинком створки отброшенного в панике ящика, и оттуда вываливается изрядно помятая пачка сигарет. Рицка поднимает их и достает одну, почти целую.

Закуривает, кашляет, ещё раз затягивается.

Врачи бы сказали, что курить в таком возрасте вредно, что здоровье японской нации подрывают пафосные американские фильмы и что дети, насмотревшись их, начинают бездумно подражать главным героям. Но Рицка читает Ницше и не смотрит телевизор. А перед глазами у него всегда был совсем другой пример. Был.

Система мерцает, напоминая, что врачи уже не придут.

Затянувшись в последний раз, Рицка бросает окурок на землю и, удобней пристроив на плече пулемет, продолжает свою дорогу в ночь.

На свою первую, настоящую войну.

Войну за своего единственного Бойца против родного брата.

Так в диагнозе и запишут...


Название: Окраины большого города.
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Бета:  [Летающий Половник Смерти]
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи:

некоторые второстепенные персонажи манги "Лавлесс"

а конкретно Юрио, Хидео и Чома
Категория: гет, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: всё Коге и кинематографу
Примечание: кроссовер с х/ф "Огни большого города", АУ для обоих канонов

310 слов

Этот город начинается с окраин.

Со скользких каменных мостовых, со скрипучих повозок и запаха конского пота, с босых ног дворовых мальчишек, громких криков рыночных зазывал и блестящей чешуи не всегда свежей рыбы на длинных лотках.

Он начинается с людей, что годами живут на этих окраинах.

С молоденькой цветочницы, которая не может ходить, но каждое утро ровно в восемь часов ждёт покупателей с большой корзиной фиалок на подлокотнике инвалидной коляски. С её голода, что сбегает по ключицам на худые руки и вечером сминает в отчаянии увядшие цветы.

Город начинается с бродяжки, который однажды случайно пройдет мимо цветочницы. С его жалости в оставленной на неподвижных коленях последней монетке.

Город начинается с темноты переулков, которая скрывает убегающих убийц невесты богача. С горя, затопленного в вине. С нелепого случая, который руками бродяжки спасёт богача от смерти. В их дружбе никогда не будет равенства: утром город начинается с закрытых дверей особняка и выхлопных газов дорогой машины.

Город начинается с ринга, где вылетевшие из школы бойцы оттачивают злость на удачно подвернувшихся под руку соперниках, пытаясь заработать себе на хлеб.

Город начинается с кожаной сумки, в которой прыткий мальчишка-курьер разносит почту. С предупреждения, которое выпрыгнет в дрожащие руки из сухих строчек. С денег на оплату комнаты, которые цветочница не успеет заработать из-за неожиданно пришедшей болезни.

Город начинается с обещания, которое бродяжка даст цветочнице. Со смеха нетрезвого богача, запихнувшего в карман бродяжки весь кошелек. С хрустящих купюр, которых с лихвой хватит даже на лечение.

Город начинается с сырого полотенца на разгоряченном лице и одуряющего запаха распустившихся цветов. С благодарности, мазнувшей по небритой щеке бродяжки невесомым поцелуем.

Город начинается с полицейских свистков и криков об ограблении. С холодных казарм и зарешеченных окон. С грязных заключенных, которые зажимают бродяжку в углу и тискают, словно продажную девку. С соленой крови на прокушенной ночью губе и лохмотьев гордости, которые свисают со спины бродяжки через неделю.

А через месяц город начинается с его безумия…

@темы: Слэш, Драбблы, СэмейХНисей, ХидеоХЮрио, Чома

---

Подборка драбблов, разные персонажи, G-PG-13

[Накахира хозяйственный и любит кошек]

Название: -
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Форма: драббл
Категория: слэш, джен, гет
Пейринг/Персонажи: разные
Жанр: флафф, юмор, стеб, ангст, романтика
Рейтинг: G-PG-13
Краткое содержание: сборник драбблов по заявкам из лавлессправд и фестивалей
Примечание: беты нет и вряд ли скоро будет
От автора: "Это было тяжелое время, мы развлекались как могли" ©
Предупреждение: AU, ООС, фаноны

Сеймей, Нисей, Микадо "Про опыт"

***
Сеймей сидел в кресле с ноутом на коленях. Чуть поодаль мялись с ноги на ногу его ещё ушастый Боец и такая же ушастая поклонница. Сеймей тяжело вздохнул - сейчас ему очень не хватало Соби, который пусть и не собственными усилиями, но хотя бы знает что, куда и как.
Но Соби не было, было только два смущенных девственника. Нет, на самом деле три, но себя Сеймей гордо причислял к особой, не характеризующейся наличием ушек, категории людей.
- Сей, ты там долго? - кажется, Нисей начал замерзать. Вон, нос какой красный. И не только нос. Конечно, стоит тут в одних тапках, а окно с вечера не закрывали, хоть бы одеялом прикрылся, а то совсем перед гостьей неудобно - она то ещё одетая. Да и просто - неудобно.
- Подожди, Нисей, я не могу найти нужный сайт.
- Да чего там искать, я же тебе все ссылки в закладках оставил.
Сеймей тихо выругался и наугад ткнул мышкой в ниспадающее окно закладок. Ткнул и тут же зажмурился. Да, инструкции тут явно подробные. Даже слишком.
Тем временем Нисею явно стало скучно: он сел прямо на пол, достав из-под кровати сигареты и зажигалку.
- Сей, можно я пока покурю?
- Нет, Нисей, тут пишут, что курить надо после орг... В общем, после. И сядь на кровать, а то отморозишь себе все... В смысле простудишься, лечи тебя потом.
Нисей фыркнул, но на кровать перебрался.
- Сей, я тут подумал - а если у меня не получится? - и заметив, что даже ушки у Сеймея приняли крайне вопросительное положение, поспешно добавил, - Ну не нравится она мне.
- Нет, Нисей, это исключено, придется постараться. И развяжи ей рот, кажется она что-то хочет сказать.
Но стоило Нисею только ослабить узел, Микадо грязно выругалась в его адрес и попыталась укусить.
- Хотя нет, лучше завяжи. И раздень. - Сеймей крутанул кройлер мыши. - Да, тут написано, что надо раздеть. Хорошо, теперь погладить. Да не по голове. Посмотри ниже, та ещё должны волосы быть. Да, хорошо, вот так вернее. Так, а теперь ударь. Откуда мне знать "Зачем?", тут так написано. Хорошо, теперь поцелуй. Ладно, не целуй. Теперь возьми свой нефритовый жезл...
На мгновение в комнате повисла тишина, даже Микадо перестала вырываться.
- Нисей, мы что, забыли купить нефритовый жезл?!

Сеймей|Нисей "Про то, как любая Пара делит уточку в ванной"

***
Наверное потом Нисей проклянет этот день. А заодно все предшествующие ему длительные вылазки в "поля", очередное временное убежище и забывшие его коммунальные службы. И бойлер. Да, этот маленький бойлер с горячей водой он проклянет в первую очередь.

А ведь начиналось всё вполне безобидно... если в их Паре можно было хоть что-то назвать "безобидным"...
Нисей просто решил помыться. А что, какой Боец не хочет помыться, когда в предыдущем бою тебя и по земле поваляли, а до этого на стройке ночевать оставили, и вообще вы победили, какие к черту оправдания?
И только Нисей забрался в ванну и блаженно расслабился, намурлыкивая под нос веселую песенку, как появилась Проблема. И не просто появилась, а нависла прямо над ним, мазнув волосами щеку и перебив аромат шампуня дикой смесью запаха жасмина с мокрой пылью.

- Нисей, я грязный, - сообщила Проблема. И будто уже этого факта было недостаточно, чтобы Нисей пулей выпрыгнул из ванны, благородно уступая ее своей Жертве, Проблема продолжила, - а воды ещё на одного не хватит.

Сказать, что Нисей всю жизнь не мечтал оказаться с Сеймеем в одной ванне - значит не сказать ничего. Даже больше: он скорее бы согласился ещё раз пережить самое жесткое из их совместных приключений, чем это. Но Проблема так обреченно вздохнула и выжидательно облокотилась на раковину, что у Нисея не осталось выбора. Скрестив пальцы ног для храбрости и набрав в грудь побольше воздуха, он вскинул руку в широком приглашающем жесте и бодро произнес:

- Залезай!

Получилось, правда, не совсем бодро, да и брызги пены с руки попали Сеймею на лицо, но тот, казалось, этого не заметил. Момент удивления на его лице сменился интенсивной мыслительной работой над просчетом шанса выйти из сложившийся ситуации, то есть ванны, живым и невредимым.

Себя Нисей проклянет отдельно, за то что, осмелев, посмел нарушить столь великие размышления, напомнив Сеймею о быстротечности бытия:

- Если все-таки желаешь присоединиться, давай быстрее - вода скоро остынет.

А потом все было как в фильме на замедленно прокручиваемой пленке. Как медленно, будто приклеенная, ползла по спине и спадала на пол рубашка. Как долго щелкал замок на брюках и нервно дёргался освобожденный собачий хвост, всбивая складки на полотенце, в которое Сеймей завернулся по самый подбородок. И словно в десятке метров измерялось расстояние, которое пришлось ему пройти, чтобы перекинуть наконец одну ногу через бортик ванны и тут же скользнуть ею по дну, запутавшись в своём импровизированном халате, с грацией располневший балерины плюхнуться прямо на Нисея. Но плёнка не желала на этом останавливаться, выдав следующим кадром нереально округлившиеся глаза Сеймея, когда что-то твердое уперлось ему в живот, злобно крякнуло и выплыло на поверхность, блестя пузатым желтым боком.

И испугавшийся не меньше жертвы, успокаивающе гладя его по спине и уговаривая разжать вцепившиеся в плечи руки, Нисей понял, кого он больше всего проклянет в этот день...

Только сначала бросит на батарею полотенце, достанет вторую подушку и до середины ночи будет рассказывать на ухо сонному, помятому, но чистому Сеймею, почему его сильный и взрослый Боец до сих пор купается с уточкой...

Нацуо/Йоджи "Вырасту стану хирургом"

***
Порез на руке небольшой, но глубокий, поэтому кровь никак не хочет останавливаться. Нацуо выбрасывает в мусорку уже десятую салфетку, наблюдая, как Йоджи, высунув от усердия язык, аккуратно, словно заправский портной, стежок за стежком стягивает в свежий рубец непослушную кожу.
- Вырасту – стану хирургом! – а на лице столько довольства, будто он не пустяковую почти рану сейчас зашивает, а как минимум оторванную ногу.
- Я не завидую твоим пациентам, - смеется Нацуо, и треплет его здоровой рукой за кошачьи уши.
- Почему? – искренне удивляется Йоджи и тянет на себя нитку, пытаясь отгрызть зубами лишнюю длину.
- Для начала, ты забыл анестезию, - ампула со шприцом лежит там же, где и хирургическая нить, лишняя в незнакомой с болью жизни Зеро.
- А потом, ты просто не разрешишь мне лечить кого-нибудь ещё, - продолжает его мысли Йоджи, невесомо целуя творение рук своих поверх белых бинтов.

Хидео/Юрио "Кто сильней?"

***
Это была такая игра. Несложный квест на выживание. Докажешь, что сильнее - станешь царем горы, проявишь слабость - и будешь лежать с пробитым в драке черепом где-нибудь на задворках притона для красивых мальчиков. Или интерната для чистых Бойцов – в пятнадцать лет Юрио уже не видит между ними разницы.
Это такая игра. Приходить каждый вечер к нему в комнату и снова доказывать, что ты лучше, что ты сильнее. Её, обстоятельств, чужого имени. Самого Хидео, в конце концов. Победишь – останешься до утра. Проиграешь… О том, что случается в таких случаях, Юрио всегда готовы напомнить буквы на щеке.
Это всего лишь игра. Не успел сохраниться - выбыл. Не записался на подкорке - считай, не повезло.
И Юрио сохраняется: каждым новым витком Связи, каждой победой.
Каждым отпечатком сжатых до боли рук на скомканной влажной простыне...

Соби/Рицка "Однажды мир прогнется под нас"

***
- Соби, обещай!
Обещания у Нелюбимых – как маленькая традиция. Обещания – вместо приказов, порхают по Связи, словно бабочки на летнем поле.
- Если однажды…
Если однажды не станет Сеймея. Если однажды некого будет побеждать. Если однажды мир прогнется, а Система признает как правую разноименную Пару…
- Ты ведь останешься? Если тот, другой Рицка вернётся?..
Обещания – как бабочки.
Скольким ещё из них ты сломаешь крылья, Соби?

Нисей\лапша, Сеймей "8:16"

***
Газеты Нисей не любит. Газеты ничего не знают о Системе, прилюдно полоскают грязное белье и редко пишут правду. Сегодняшний выпуск - не исключение, но Нисей первым занимает занимает очередь перед газетным автоматом, чтобы купить свежий выпуск, а потом долго шуршит страницами в поисках нужной статьи. Она находится почти в самом конце, деля полосу с заметками о погоде, предложениями купить котят, и разнообразной рекламы лапши. С фото на него смотрит он сам: мокрый, испуганный, крепко прижимающий к себе смеющуюся девочку лет четырех. Заголовок гласит "Подросток спасает ребенка рискуя жизнью". "Опять наврали," - думает Нисей. И вовсе не рискуя, они битвы с Сееймем не видели - вот там да, и рискуя, и жизнью, а если нет, то здоровьем и настроением - так минимум. И вовсе не подросток, где они у него уши нашли? "Подросток-подросток," - смеется в мыслях "внутренний" Мимуро и треплет его по голове. А ещё он точно не спасал: просто тренировался у речки, а девчонка помешала. И ушла бы она себе спокойно домой, потом бы даже ничего не вспомнила, но тут - на неудачу Нисея - мимо проходила с обеда съемочная группа. "- Да ты у нас теперь герой," - смеялся вечером Сеймей, когда Нисей пытался объяснить свое опоздание. И хоть с его связями и способностями можно было легко замять эту историю, но... Сеймею было скучно, поэтому статья появилась, и не только в газете - Мимуро сказал, что даже на каком-то из каналов показывали. А потом ещё, для полной "радости", Сеймей шепнул по секрету, что девочка - дочка какого-то влиятельного деятеля, а потому терпеть "славу" Нисею ещё долго.
Но такая слава Нисею не нравилась. И фотография не нравилась. И хорошее настроения пропадающего и сбрасывающего звонки Сеймея - тоже. Причем Нисей никак не мог решить, какие из двух последних пунктов ему не нравятся больше.
Дома Сеймея тоже не было, но почему-то работал телевизор. От нечего делать Нисей улегся со ногами на диван и начал щелкать каналы.
Заметку о себе он увидел на восьми, рекламу лапши - на шестнадцати. Лапша лидировала, но это портило настроение Нисею ещё больше, поэтому уже через час он идет ликвидировать остатки противника в холодильнике, а ещё через два - запасы на кухне. Ещё через какое-то время часа в ход идет неприкосновенный запас из одной маленькой бутылки пива и сеймеевского рамена. Нисей хандрит и обнимается с подушкой в окружении поверженной пластиковой тары. В таком состоянии его застает Сеймей, хмурится, бросает "Убери здесь всё и приходи" и исчезает на кухне. Но Нисей только закрывает глаза в ожидании урагана, когда Сеймей поймет, что его проигнорировали. Но когда пять минут ничего не происходит, а потом ему на лоб ложиться холодная рука, он все равно вздрагивает.
- Что случилось?
В голове - сотни мыслей, но не скажешь же, что просто однажды случился в его жизни Сеймей, и ничего с этим уже не поделаешь. Поэтому...
- Я съел твой рамен, - отвечает Нисей, - и у нас ничего нет на ужин. Лапша такая невкусная, почему ее столько рекламируют. И фотография в газете ужасная. А ещё я плохо контролирую силу.
"И я тебя люблю".
Сеймей приглаживает его челку, а потом встает и начинает шуршать пакетами, собирая в них мусор.
- Это не так уж и страшно, - говорит он, возвращаясь к дивану.
И тогда Нисею в очередной раз кажется, что Сеймей умеет читать его мысли...

Нацуо/Йоджи "Немного херт/комфорт, немного зеро-кинков, и много нежности"

***
Нацуо не злится.
Злиться на Йоджи всё равно, что разговаривать с мягкой игрушкой: можно, но смысл? Нацуо просто не понимает, почему этот дурацкий фильм о сращивании сложных переломов уже пол часа привлекает внимание Йоджи гораздо больше, чем собственный боец. Хотя даже не так - почему он занимает всё его внимание?

Нацуо не обижается.
Глупо обижаться на то, к чему ты имеешь хоть косвенное, но отношение. Ведь это не Йоджи решил на семнадцатилетие научиться, наконец, ездить на велосипеде. И не Йоджи красиво выпустил из рук руль на повороте с горки. И даже не Йоджи сверкал потом раздробленной о камень запястьевой косточкой, пока Рицка пытался одновременной набрать службу спасения и Соби.

Нацуо не ревнует.
Но если Йоджи так интересно, что происходит там, под твердой тканью гипса, почему нельзя просто вскрыть непосредственно сам гипс на руке Нацуо и посмотреть? Ведь так гораздо наглядней, и уж точно увлекательней, чем сухие фразы об "общих случаях". И чем сильнее пожирает Йоджи глазами происходящее на экране, тем сильнее Нацуо хочется крикнуть: "Я не общий! Я здесь! Не игнорируй меня!"

Но Йоджи действительно увлечен.
Настолько, что даже не замечает фырканья почти в самое ухо, когда Нацуо, старательно помогая себе зубами, одной рукой пытается заплести его волосы в косу. Или хотя бы просто убрать с шеи, потому что там, где-то между впадинкой позвонков и нижней линией кошачьего уха, есть у Йоджи особое место. Нацуо проверял как-то ночью: если подуть туда - Йоджи, как бы крепко не спал в этот момент, смешно возится и поднимает плечи, будто пытаясь втянуть в них голову. А если уткнуться носом - снова успокаивается, и начинает едва слышно сопеть, будто в детстве.

Но сегодня Нацуо кусает.
От неожиданности Йоджи шипит и едва не роняет зловредный пульт от телевизора.
- Больно? - смеется Нацуо ему в затылок. Но Йоджи не отвечает и только, не глядя, подхватывает из-за спины загипсованную руку Нацуо, а потом бережно укладывает ее на своих коленях.
- Будто я знаю...

Лежать щекой на его плече - не то чтобы удобно, но невероятно здорово. Да и фильм этот не такой уж, вроде, и бредовый, как показалось вначале. Не бредовей, чем вещи, которые они оба не могут почувствовать. И точно не бредовее гипса, который, будто белого котенка, сейчас машинально наглаживает Йоджи.

- Поедем завтра в медицинский колледж? - шепчет Нацуо тихо.

А потом крепко обнимает его второй рукой...

"Похороны Семея. Все присутствующие говорят речи и скорбят. Юмор"

***
- Хороший он был... - утирает слёзы Чияко.
- Умный. - добавляет Рицу-сенсей, сверля взглядом завещание в её руке.
- Красивый, - украдкой вздыхает Нисей.
- Кошек любил, - вспоминает Накахира, помешивая суп в принесенной с собой на кладбище походной кастрюльке.
- Братик! - рыдает Рицка в рукав Соби, уткнувшись в него, как в носовой платок. Соби в ответ гладит Рицку по ушам, незаметно улыбается и молчит.
- Компьютер нам обещал, - пытаются привлечь к себе внимание Чияко Безлунные.
- И доступ к базе Пентагона, - Хидео ищет взглядом могилу Майко, а в это время Юрио на фоне каменного ангела старательно пытается привлечь его внимание.
- Самостоятельный, - санитары держат Мисаки крепко: ни к могиле любимого сына не вырваться, ни младшего Рицку у этого странного взрослого не забрать.
- Иногда даже слишком, - говорит Мимуро так тихо, чтобы не слышал Нисей. Мей замечает всё, и от досады сильно сжимает жертве руку.
- И даже умер сам, - презрительно шепчет Микадо.
- Гад! - с чувством подытоживает Токино.

"Нисей с Сеймеем не собирались отмечать НГ, но пришлось, ибо начали собираться незванные гости, которых ну никак нельзя\не удаётся\не прилично выгнать"

***
- Сеймей, ты, конечно, прости, но тебе не кажется, что встречать гостей под столом - это не очень прилично?
- Может ты ещё и подушку предложишь им отдать?

спустя какое-то количество времени

...сначала он почувствовал, что кто-то настойчиво тормошит его за плечо.
- Сеймей, оливье.
- Ммм? - сонно мычит Сеймей, пытаясь сбить наглую руку краем подушки.
- Сеймей, оливье же, - не отстает рука, сметая пуховую баррикаду и вовсе в сторону.
- Ну оливье, и что? Народное блюдо в восточной Европе. Соби иногда любил его готовить, - не открывая глаз, Сеймей отвоевывает подушку обратно и зарывается в нее головой.
Показавшаяся затем вечной минута блаженной тишины, обрывается надрывным, почти кричащим прямо над ухом шепотом:
- Сеймей, ты не понял - оливье на твоём хвосте!

Никогда ещё Аояги Сеймей не просыпался так стремительно быстро.


Название: -
Автор:  Накахира хозяйственный и любит кошек
Форма: драббл
Фандом: ФФБ (Фандом Фандомной Битвы)
Категория: джен, слэш
Пейринг/Персонажи: Лавлесс-центрик, РФ; упоминается К-поп, Блич, Наруто, Куроко
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: по мотивам определенных событий из жизни Лавлесс-фандома в Дежурке
Примечание: беты нет и вряд ли скоро будет
Предупреждение: авторские фаноны

Фоткам корейцев в последнем треде на Правдорубе и переезду в Дежурку посвящается

***
В общей комнате было жарко, душно и немного тесно. Не спасал даже вентилятор, впустую перегонявший из угла в угол ничуть не освежающий воздух. Кто-то не выдержал и открыл окно, впуская в комнату вечернюю прохладу, запах краски и бензина и задорное "бумшакалака" под тихий рокот мотора - Реборн готовил мультифандомный фургончик к очередному отъезду.
А Лавлесс в это время старательно делал вид, что ему всё равно. Но, закрыв уставшие от пикспама глаза, он машинально слушал, как настойчиво тикает на дайри счетчик новых комментариев. Где-то на 950 он не выдержал и таки обновил страницу. "Только бы не корейцы" - запоздало подумал Лавлесс, уловив, как "бумшакалака" сменилась на не менее задорные стишки о единорогах.
Корейцев не было. Даже картинок по теме не было - аноны решили добивать тред обсуждением канона. На смену вечному "А что сейчас в манге?" пришло не менее вечное "А кто, по вашему, боец Рицки?"
"А может, не добьют?!" - вспомнив медлительность и длинные простыни канонистов, Лавлесс почти воспрянул духом. А Реборн пусть в машине ночует, заслужил.
На 990 мнение о канонистах поменялось.
На 998 в дверь общей комнаты заглянул суровый одмин:
- Лавлесс-фандом! Через десять минут с вещами на выход!
Кто-то дружески хлопнул Лавлесс по плечу, кто оборонил завистливое: "Переезжаешь?", кто-то подхватил спортивную сумку и оочень ненавязчиво толкнул к выходу. Лавлесс не знал и половины лиц: здесь, на правдорубе, их было слишком много, чтобы знакомится с каждым. И не сказать, что Лавлесс это не устраивало - ему хватало собственного лица и не слишком выделявшегося в общей пестроте отдельного треда. На новой квартире всё будет иначе. "У нас там своя атмосфера" - уверял его Реборн, не понимая, что приводит этой фразой Лавлесс к состоянию почти неиллюзорной паники. Он и анонимности-то раньше боялся, только к четвертой тысяче привык и даже почти освоился. И теперь снова всё менять?
Сам Реборн, довольный и растрепанный, встретил его почти у самого выхода и, схватив то ли за ручку сумки, то ли за руку, торопясь как на пожар, потащил к разноцветному фургончику. Надпись на боках фургончика гордо вещала: "В Дежурку!"
- Почти как «в дурку»? - тихо заметил Лавлесс.
- Да ладно ты, не куксись! Там весело, - позитива Реборна с лихвой хватило бы ещё на десять фандомов, даже таких трудных как Лавлесс. - Мир, дружба, жевачка...
- И шинигами на розовых пони.
- И корейцы.
- И Локи.
- Локи - недоразумение. Ещё у нас криппи и шиноби.
- Звучит угрожающе, особенно в одном предложении. А ещё Халк...
- Халк не ходит в чужие треды. Наверное.
- Ага. Он ходит прямо по ним.
- Лавлесс! Да ты шутить умеешь! Я уже было поверил, что ты реально зануда и очкарик.
- Серьезный, воспитанный, веду разговоры о высоком и читаю исключительно немецких философов.
- И ты всё ещё не хочешь переезжать?
- Не хочу. Но ещё больше не хочу жить на улице.
Они замолчали, обдумывая каждый что-то своё. Реборн оживился первым, настраивая радио на корейскую волну.
- Обещаю, что буду ходить к тебе в гости.
- Тебе станет скучно уже на десятой странице.
- Я принесу печенье.
- Только прячь его под кат, пожалуйста.
- Печенье с катом - не печенье. Но я подумаю, ушастый. Поехали!

Одному Наруто было известно, что судьба лавлессовских ушек так и осталась засекреченной...

"Лавлесс в печали после фб. Что это было?"

***
Топот ног, шум голосов, чей-то смех, фырканье, звон посуды, крики и другие звуки, происхождение которых оставалось неясным, сливались в немыслимую какофонию, побуждая Лавлесса чуть приоткрыть дверь, чтобы хоть одним глазом – «Эх, Лавлесс, не выйдет из тебя шиноби» - увидеть, что творится снаружи. Тут же чьи-то когтистые лапы - святые уши Аояги, к такому он не был готов – просунулись в щель, схватили за руку и вытащили из комнаты.
И всё смешалось в доме Оболонских…
Лавлесс закружился в каком-то немыслимом танце, вокруг мелькали морды, лица, пакеты анонов, и прочие конечности. Кто-то сунул ему в карман визитку, кто-то повесил на плечо сумку с надписью «Челлендж», кто-то дернул за хвост, об ноги терлось что-то урчащее и пушистое, с виду похожее на волосатое бревно, пахло морозной свежестью, а над всем этим с радостными воплями гонялись друг за другом разноцветные эрсто. Где-то в дальних комнатах завывала потерявшаяся бумшакалака. За всеми этими толкания, пиханиями в бок, жаркой близостью чужих разгоряченных азартом тел Лавлесс потерял счет времени, и вдруг всё неожиданно стихло, исчезло, будто и не было, а в уши ударила невероятная для общаги тишина. Лавлесс неуверенно потрогал уши – надо же, даже остались на месте – и удивленно вернулся в свою комнату.
- Ну, и что это было? – машинально спросил он у лупоглазой игрушечной рыбки. - Даже не покусился никто, сволочи!
Расстроенный и неудовлетворенный, Лавлесс обнял подушку и попытался уснуть, вспоминая прошлый год, ласковые руки Наруто, биту Блича и откровенные подмигивания других фандомов.
Тогда он ещё не знал, что уже меньше, чем через неделю, Реборн пригласит его на свадьбу, на которой ненавязчиво так толкнет в объятия красивого, спортивного и очень страстного свидетеля.
А потом в их жизни случится подоконник…

@темы: Слэш, Драбблы, СэмейХНисей, ЙоджиХНацуо, Микадо, ХидеоХЮрио, Лавлесс-фандом

---

[Оками киба]

Я не причиню боли.

@темы: Слэш, Фанарт, СобиХРицка

---

[венди лу]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Darkolgetta]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Svetlanka*)]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ищу макси на английском.

[*eternite*]

Очень прошу вашей помощи. Подскажите, пожалуйста, есть ли макси-фанфики в английском фандоме в духе "Я тебя научу", "Портрет жизни" или "Лишенный любви"? Разумеется, с пейрингом Соби/Рицка.

@темы: Слэш, Арт, СобиХРицка, Поиск фанфиков

---

Фанфик "Мохито"

[Rineke]

Бета: Изуэль
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Пейринг: Соби/Рицка
Жанр: POV, Romance
Отказ: Моя-только идея,герои и мир Loveless принадлежат Кога Юн
Фандом: Loveless
Предупреждения: слэш
Статус: Закончен
Аннотация: Жара,холодный мохито и много мыслей о Соби

читать фик

Мохито. Первый глоток.
Жара давит на голову, сжимает виски раскаленными тисками и заставляет грустно поникать ушки. Даже дышать непросто - а обещанного дождя всё нет.
Я уже так долго брожу по расплавленному городу, что ноги сами выносят к небольшому летнему кафе прямо на улице. Взгляд постепенно становится осмысленным, я вздрагиваю и словно встряхиваюсь от морока, застлавшего разум. Сажусь за столик - и ко мне тут же подъезжает официантка на роликах в забавной кепке-козырьке. Быстро изучив меню, заказываю только мохито, девушка даже не успевает уехать к другому посетителю. Она улыбается мне…кажется, я отвечаю на это милое проявление симпатии.
Симпатия…это значит, что я симпатичный и могу кому-то нравиться.
Нелюбимый…
Мохито приятно холодит кончики пальцев... Меланхолично размешиваю лёд трубочкой.
Не могу ни о чем думать. Ни о чем и ни о ком…кроме тебя.
Ты первый, кому я оказался симпатичен, кто начал говорить мне комплименты (за исключением Кацуко - сэнсэй, конечно), понемногу разбивая и размалывая «скорлупку» отчужденности, за которой я скрывался к тому времени уже два года. Как быстро прошло время…сейчас мне 18, тебе-26, но ты мало изменился.
Мохито напоминает о себе звоном льда, когда я нечаянно толкаю столик. Делаю первый глоток -трубочка моментально запотевает. Напиток холодный, освежающий и я понимаю, насколько хочу пить. Жара сильно обезводила тело, но голова была занята другим настолько, что я и не заметил этого. Медленно прокатываю жидкость во рту, пытаясь напитать влагой слизистую. Сглатываю. Хорошо. Кажется, всё тело встрепенулось навстречу прохладе. По крайней мере, мысли снова ожили- и наполнились тобой.
Мохито. Освежающая прохлада.
Следующие несколько глотков более вдумчивые. Много мяты и лимон.
Свежий, сладковато-пряный вкус- как твое дыхание при поцелуе; приятно -холодный- как твои руки на разгоряченной коже моих обгоревших на солнце предплечий…и светлый- как твои волосы...
Прячусь от палящего солнца за опущенными веками, в темноте под ними расцветают алые круги…как кровь у тебя на спине тем вечером.
Никогда не думал, что ты можешь «вскипеть».
-Почему ты опять ничего мне не сказал?
-Я в состоянии справиться с такими, как они один. Это же вчерашние выпускники- неопытные, непритершиеся , несработавшиеся…
-Вижу я, какие они «несработавшиеся»…-тихо бормочу себе под нос, пытаясь осторожно отлепить от твоей спины рубашку, насквозь пропитавшуюся уже подсохшей кровью, но ты всё равно морщишься, пусть и молчишь, привыкший к боли.- Как звали этих?
-Неверящие.
Неверящие…сила отрицания в умелых руках- страшная вещь. Вот и не верь после этого…На усмешку нет сил.
Приходиться промокать твою рубашку теплой водой, потому что ткань не желает так просто расставаться с телом.
-Тебе не стоило ходить туда одному…всё же вместе мы хоть немного, но сильнее. Почему, - упрямо возвращаюсь я к открытому вопросу - ты не позвал меня?
Тихий хруст возвестил о сломавшемся в твоих пальцах карандаше, который ты неосознанно вертел в руках.
-Я просто…боялся снова тебя потерять.
- Я же…
-Нет! Ты просто не понимаешь, что было со мной в прошлый раз, когда ты не приходил в себя почти сутки!- ты судорожно сжимаешь кулаки, а потом утыкаешься лбом в ладонь. Я знаю эту реакцию- тебе больно, но ты пытаешься собраться с мыслями.
В «прошлый раз» действительно было плохо.
Неотвратимые нашли нас, как и все до них, тихо- и сразу вошли в систему. Как нам удалось увести их из жилого района, я до сих пор понимаю плохо, но так или иначе, сражение пришлось на пустырь неподалеку от старого склада. Они полностью оправдали своё имя- их атаки были неотвратимы и поражение приближалось к нам смертоносным ураганом. Так странно было смотреть в глаза смерти, прижавшись к твоей груди…Последнее, что помню- разлившаяся по всему телу боль и сильный удар головой.
И вот сейчас ты уходишь, закрыв дверь, а я остаюсь один там, где без тебя совсем пусто.
Последний на этот день луч солнца давно вызолотил квартиру. Свет я не включил, просто упал на кровать и свернулся там сиротливым клубочком…
Мохито. Лёд и послевкусие.
В стакане, который я рассеянно катаю по столу, почти не осталось жидкости. Допиваю. Теперь в пластике только лёд. Он тихо и приятно гремит если помешать. Льда осталось много, так что можно просто налить туда ещё что-нибудь. Но мне нравиться этот лёд. Он холодный- как твои глаза; но через него проходит луч солнца- как в твоем взгляде, когда ты смотришь на меня.
Бессильно роняю голову на ладони, в точности повторяя твой жест. Не могу больше. Сутки молчания телефона- для меня это слишком, хотя я никогда никому не признаюсь в этом. Так странно без тебя. От осознания, что звонить бесполезно- хотя ты, скорее всего, не ответишь- нападает ступор.
Лёд в стакане тает вместе с моим самообладанием. Ледяная вода помогает немного очнуться и упорядочить мысли. В ней уже почти нет вкуса мохито- лишь легкий оттенок мяты, от которого почему-то становиться грустно. Так стало и у нас с тобой - послевкусие отношений ещё теплится где-то внутри, но скоро оно раствориться в воде времени. Лёд тает, решимость больше не звонить тебе сегодня- тоже. Тянусь к телефону на шее- и вздрагиваю, на плечо опускается чья-то рука, оборачиваюсь.
-Ты слишком громко думаешь…
-Соби…

(5 июня 2011г)

@темы: Слэш, Фанфики, СобиХРицка

---

Билавдоколоринг

[Ёджи с молотком]

fullsize

*А в манге такого не было... на самом деле, картинка составлена из нескольких*

@темы: Слэш, Манга, СэмейХНисей

---

Драббл, Соби/Йоджи, PG.

[Vida_Winter]

Название: Без названия
Автор: Vida_Winter
Бета: Siimes
Фандом: Loveless
Пейринг: Соби/Йоджи, Нацуо/Йоджи на фоне
Жанр: humor, немного romance
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Дисклеймер: все права принадлежат Коге Юн.
Саммари: Йоджи восстанавливается после Битвы с Агацумой. Соби старается помочь. Особенно, когда Нацуо нет рядом.
Предупреждения: пейринг видели? Возможно, ООС Соби.
От автора: в подарок для Sotha Sil. Делай с этим, что хочешь.


- И все равно я тебя не понимаю. Почему ты нас не бросил?

- Потому что мне жаль детей, которые лезут в Сражения лишь из-за того, что не чувствуют боли.

Они сидели на кровати: один – откинувшийся на подушки, взлохмаченный после сна, с перевязанной рукой, торчащими ушками и любопытным, но в то же время недоверчивым взглядом; и другой – спокойный взрослый, примостившийся на краю одеяла с градусником в руках.

- Уже почти нормальная. Но все равно не вскакивай, а то опять поднимется.

Йоджи фыркнул и повернулся к окну, только чтобы не встречаться взглядом с этим чересчур заботливым взрослым. Нацуо в комнате не было, и Йоджи подозревал, что это именно Агацума отправил его в какой-нибудь магазин за новыми бинтами или едой.

Ничего такого уж страшного, но наедине с этим Соби Йоджи чувствовал себя неловко. Не из-за разницы в возрасте, нет, а исключительно от непонимания мотивов бойца Нелюбимого. Как можно было победить врага, а потом привезти домой и лечить? Жалко ему их стало, видите ли. Да как вообще можно жалеть противника?

Но ход его мыслей был прерван тихой просьбой Соби:

- Перевернись на живот, я осмотрю твою спину и смажу ее мазью.

Это прозвучало так естественно, словно Агацума заботился о младшем брате. Йоджи, ни секунды не сомневаясь, послушно сделал, что его просили. И только перевернувшись, понял, как открыт он сейчас перед чужим Бойцом, как это выглядит со стороны, и что будет, если кто-нибудь зайдет. Особенно, если этот кто-то – Нацуо.

Агацума стащил одеяло, полностью оголив спину мальчишки Зеро. Его длинные волосы раскинулись по плечам, лопаткам, торсу, растеклись зеленой рекой по простыне. Соби не спеша, прядь за прядью, собрал их в хвост и откинул на подушку, чтобы не мешались. Затем выдавил мазь на ладонь и склонился над мальчишкой.

Щеки тут же покраснели, и Йоджи уткнулся лицом в подушку, не зная, куда себя деть от смущения. С одной стороны, было очень стыдно, и хотелось все прекратить. Но с другой – руки Соби так медленно, аккуратно втирали мазь, не обделяя вниманием ни один участок спины, что Йоджи поплыл.
Тактильные ощущения всегда были слабостью Зеро. А подобного рода «массаж» ему никто и никогда не делал.

Мысли стали ленивыми и тягучими, как карамель. Йоджи уже не пытался представить ситуацию со стороны, пропало желание возмущаться или анализировать поступки Агацумы. Он весь растворился в мягких прикосновениях умелых рук.

- Соби, - шепотом позвал Йоджи.

- Да, - также тихо откликнулся Агацума, не прекращая разминать и массировать ему спину. Наверное, он рассчитывал, что Йоджи не заметит, как процедура лечения постепенно переходила в ласкающие поглаживания.

- И все-таки ты извращенец.

@темы: Слэш, Фанфики, Драбблы, ЙоджиХНацуо, СобиХЙоджи

---

愛 ("Ай")

[pat_]

Название: «Ай»
Фандом: Loveless
Автор: Pat
Бета: Tarry
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Сеймей/Соби, Соби/Сеймей.
Жанр: романс, драма.
Статус: закончен
Размер: мини
POV: Соби, Сеймей
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Коге Юн.
Саммари: ну вот и пришло мое время перелопатить все что было до… Когда они были совсем юными, зелеными и глупыми.
Комментарий: AU. OOC. Ненормативная лексика.

Этот короткий рассказ хочу подарить Laliho и Tarry. Спасибо вам огромное, вы очень много для меня значите.

осень...

Саунд: Lunatic Soul – Lunatic Soul
Lunatic Soul – Summerland
В тот день я проснулся счастливым, улыбнулся своему отражению в зеркале и написал на запотевшем стекле 愛 («ай» — «любовь»). За окном ярко светило солнце, а к полудню небо заволокли тяжелые грозовые облака, и хлынул ливень. В тот день мы наконец-то выбрались за город. Обедали в старой маленькой кафешке, под кронами раскидистых деревьев.
Я улыбался, мне было хорошо…
Ливень шумел и охапками рвал красные листья японских кленов. Пора увядания, великолепие последних дней жизни. Ничуть не хуже, чем цветение сакуры. Заросли леса разрывало багряное зарево. Ухоженные сады сбрасывали пастель и повседневность, сменяя своего художника; у него другая техника – это экспрессионизм. Буйство красок, созданное рукой богов.
В тот день я так отчетливо и остро чувствовал твои взгляды, твои легкие, едва заметные посторонним, касания. Самые простые блюда казались изысканным пиршеством. А великолепный вкус дешевого белого вина хотелось смаковать часами.
Табачный дым невесомыми изгибами поднимался в облака, попадал в глаза, а я боялся моргнуть. Пропустить хотя бы миг настоящего, этого безупречного настоящего. «Жадный эгоист», – надоедала совесть. Я мысленно отмахивался от нее и снова улыбался тебе.
В тот день…
*
Ты снова улыбнулся. Чертов Агацума, как у тебя это выходит? Полуулыбки, намеки, неуловимые жесты. Никто не поймет, что нас связывает… Я понимаю все. И даже больше.
– Этот дом со всех сторон окружен лесом.
– Мне уже нравится.
– Идиот.
Порыв ветра разгоняет дым, убирая едва заметную пелену, разделяющую нас. Я уже пьян. Вторая бутылка, а еще нет и шести. Влажный воздух. Твои волосы такие мягкие на ощупь. Дотронуться бы, но на тебя устремлены бесконечно долгие взгляды большинства посетителей кафе. Держать себя в рамках… осточертело.
Резким жестом вытряхиваю из пачки сигарету и закуриваю.
Идея сбежать на пару недель из города принадлежала нам обоим. Поиски места я взял на себя. И вот, вуаля, мы оказались в этой глуши.
Длинные пальцы осторожно поглаживают черную зажигалку. Ты говоришь о чем-то, я вслушиваюсь лишь в тембр голоса, в твои интонации. Сейчас я даже смысла разобрать не могу, просто любуюсь тобой. Раскаты грома за окном. Плевать. Держу себя в руках из последних сил.
*
Мы выбежали из кафе под дождь, ведь это невыносимо – жить без твоих объятий, поцелуев, одергивать себя, оглядываться на окружающих. Терпеть.
– Ты простудишься… дурак… – шептал ты в перерывах между поцелуями.
Я мог думать лишь о твоей близости, о жаре твоей кожи, об этой выдуманной опасности, когда прижимал тебя к бревенчатой стене какого-то амбара. Убирая мокрые пряди волос с любимого лица, заглядывая в глубину черных глаз. Прижимаясь к тебе ближе, ощущая, как твои ладони блуждают под тканью одежды.
– Сей… сделай что-нибудь… я… просто не могу.
В ответ ты лишь сильнее притянул меня к себе, надавливая на затылок, углубил поцелуй. Я почти потерял себя, полностью отдавшись ощущениям.
Ты резко меня оттолкнул, подхватил валявшийся рядом рюкзак и крикнул:
– Побежали, извращенец! Я уже нашел повод согреть тебя!
Мы неслись сквозь замирающие капли, сквозь подхваченные порывами ветра осенние листья, мимо маленьких домов и ровных газонов, мимо редких удивленных лиц в окнах. Мы неслись сквозь пространство и время. Оно будто сговорилось с нашими ангелами, оно было с нами заодно.
Огромные лужи, твой смех, мокрая одежда и бесконечное счастье. Тогда… мне было хорошо… тогда.
Маленький дом с заросшим садом. Пыльные окна и запах деревянных опилок внутри. Бесформенный ком сырой одежды на полу. Теплые пледы и потрескивающий в камине огонь.
– Почему ты выбрал европейский дом, а не традиционный?
– Черт, да вообще-то мы с тобой тоже не совсем традиционные.
Я дотрагивался до упрямого изгиба бровей, до безупречно красивых губ. Целовал твои закрытые веки, мокрые виски, холодные пальцы. Ты обнимал крепко, надежно. Всегда любил это ощущение крепких объятий. На душе становилось так спокойно, тепло. И я уверен – тебе это тоже нравилось.
– Возьми меня… – прошептал я тебе в губы.
*
Я задыхаюсь каждый раз, когда слышу от тебя что-то подобное. Ты… иногда я сомневаюсь в том, что ты реален.
И еще, Соби, по-моему, я счастлив.
– Медленнее, Сей… Прошу тебя…
Обхватываешь меня обеими руками, притягивая к себе, пальцы зарываются в волосы на моем затылке. Пытаешься контролировать? А ты прав, черт побери, ты прав! Мне сложно сдерживать себя. Сложно гасить это пламя, усмирять его в такие моменты. Сложно сказать себе «стоп», когда я нахожусь на пике. С тобой мне сложно притворяться и быть тем, чей образ я постоянно внушаю окружающим.
Трешься об меня, чуть выгибаясь, приближаясь. Закусываю губу, пытаясь представить океан, его приливы и отливы. Я пытаюсь быть нежным, клянусь всеми святыми, я пытаюсь! Осторожно вхожу, проталкиваюсь, ощущая все меньшее сопротивление.
– Не больно?
– Хорошо… очень…
Притягиваешь, впиваясь в губы. Я ощущаю привкус табака и винограда. Дом стыдливо кряхтит скрипучими досками, потрескивающими поленьями.
Твое частое горячее дыхание. Уже тяжелее. Подложить плед – это великолепная идея, но я не привык быть сверху, да еще и с тобой. Ты стонешь, кусаешь меня.
– Сволочь… разве можно так… сам же просил…
Языком проводишь по подбородку, снизу вверх, оттягивая меня за волосы. Это конец. Нет, это до упора. Дыхание сбивается ко всем чертям. Сам провоцируешь меня. Я тянусь пальцами к тебе, пытаясь обхватить, помочь, сделать так, чтобы ты забылся не меньше, чем я.
– Не надо… Сей, я могу и так… Такие оргазмы тоже бывают.
– Чтоб тебя, извращенец чертов…
Чувствую, как твоя рука соскальзывает со спины на мою грудь, придавливает сосок, чуть вытягивает, играет. Я уже не понимаю, что делаю, почти беззвучно продолжаю крыть тебя идиотской руганью и двигаюсь, двигаюсь, двигаюсь…
– Сей…
– Ноги держи…
– … да…
– Чертов… длинноногий… белобрысый…
Чувствую укус где-то под ключицей, потом на шее. Дышишь все чаще. Хватаешься за меня все сильнее. Чуть сдавливаешь меня бедрами.
– Мальчик мой…
Последняя капля… так называешь меня только ты, а я ненавижу, нет, просто обожаю, когда ты говоришь так. Не признаюсь, но эти слова… они будто только для меня, такие родные, близкие.
– Соби…
Упираюсь обеими руками. Твои стоны сводят с ума. Если ты сейчас меня остановишь, я не услышу, и будь что будет – а случится взрыв. Огромный, оглушающий.
Кожей ощущаю приближение твоего оргазма. Ловлю остатки разума и прерываю твой стон долгим поцелуем. Движения все медленней, поцелуй все откровенней. Два огромных потока соединились в один. Параллельные прямые все-таки пересекаются. Вот оно, доказательство. Мы вместе.
Опускаю голову тебе на грудь, укладываясь рядом.
*
Я поглаживал твои все еще влажные черные пряди.
– Сей… люблю тебя.
Ты улыбнулся. Нет, я не видел этого, просто почувствовал.
– Ты в порядке?
– А что со мной может быть не так?
Поднявшись, ты нашел свой рюкзак и бросил мне салфетки.
– Теперь твоя очередь.
В спальне стоял все тот же запах дерева. Каждую секунду этой ночи мы использовали по максимуму. В этом была наша давнишняя задумка. Жизнь в системе не отпускает так просто, у нас никогда не хватало времени, чтобы быть друг с другом настолько откровенными. Поэтому мы и ждали этой поездки. Наконец-то этот день настал… и он неумолимо двигался к концу. Как жаль…
На следующее утро я проснулся и долго моргал в пустоту. Сладко потянулся, раскинул руки, но тебя рядом не нашел. Я не помнил, куда во время вчерашней суматохи дел свои очки. За окном пылали клены, светило яркое солнце.
– Сей, – проговорил я в пустоту.
Мой голос разбередил тишину, она заворочалась и разошлась пыльным хороводом. Где-то в доме ты разговаривал… по телефону.
– Сеймей, кажется, мы договаривались, – тихо сказал я, заходя на кухню.
– Соби, мне звонили из дома. И это, черт побери, важно. Я не собираюсь отключать все из-за этой твоей детской прихоти. Тоже мне, в Робинзонов он решил поиграть.
Я закурил.
– Мы договаривались перед отъездом. Телефоны выключены, все связи с внешним миром заблокированы.
– Да помню я об этих гребаных договоренностях! Агацума, мать твою, у меня есть семья! Пойми ты это, наконец! Я не могу оставить Рицку без связи!
Глубоко затянулся. Ревность, обида… у тебя есть семья… Все. Вчера мне было хорошо. Вчера.
– Тогда к чему было…
– Прекрати! Я не виноват в том, что…
Я развернулся и вышел, не хотел больше это слушать. Чем дольше длятся подобные разговоры, тем больше слов «прости» приходится говорить после.
– Не смей от меня уходить! Агацума, у тебя у самого с собой телефон, и ты не оставил его дома!
Я посмотрел в твои разгоревшиеся в пылу спора глаза и ровным шагом подошел к своему рюкзаку, достал телефон. Снаружи громыхнуло, и полил дождь. Я распахнул окно, меня окутала влажная свежесть раннего утра. Телефон полетел в непроглядную зелень.
Ты вздохнул тогда, понимающе, глубоко. Принял.
Темно-каштановые стены успокаивали, окружали теплом.
– Соби, – теплые руки скользнули по торсу, я улыбнулся. – Прости меня.
*
Вот черт, был бы интернет, заказали бы себе еды. Но нет, ты ж у нас надумал отказаться от всех благ цивилизации и поиграть в прошлый век. Чертов Агацума. А теперь мы шагаем в хлюпающих кедах по грязным лужам. Щуримся на солнце, что временами припекает почти как летом.
Ловлю тебя за пояс джинсов и тяну к себе.
– Соби, знаешь... Мне здесь дышать легко и… спасибо тебе.
Целуешь меня так, как в общественных местах не целовал ни разу, ладонью скользя вниз по ширинке.
– Ты!..
Мой вскрик оборван прижатой к губам ладонью. Твой шепот в тесно сжатые пальцы:
– Я счастлив, что тебе понравилось. Очень.
Улыбаешься, а я с трудом пытаюсь вырваться… может… от того что не хочу?
Продавщица украдкой оглядывает нас с ног до головы и, смутившись, предлагает какие-то местные овощи. Возможно, они нам пригодятся, но значительно позже.
– Бутылку шампанского, пожалуйста. У нас есть повод…
Уже дома, вытянув ноги в грязных джинсах на дощатом столе в глубине сада, я открываю шампанское. Оно шипит и пенится, бесконечные пузырьки роятся в прозрачных бокалах.
*
Золотистая жидкость блестела в лучах заходящего солнца, шептала о чем-то на непонятном языке. Я смотрел на тебя… ты сиял, мой мальчик. Маленькая капля стекла по ножке бокала и упала на землю.
– За тебя, Сей.
– За нас! За наше время, за каждую минуту в этих четырнадцати днях.
Шампанское тут же ударило в голову. Мы смеялись, разговаривали, кутались в пледы и ловили последние отблески догорающего заката.
– Что сейчас перед твоими глазами, Сей?
– Дом, со всех сторон окруженный лесом, – со смехом отвечал ты. – А у тебя?
– Мы сидим на невысоком холме, а там, впереди, огромное, подернутое золотистой дымкой, поле, за ним темной полосой проступает лес, подсвеченный охрой закатного солнца.
– Чертов художник… А знаешь, что это означает?
Я сделал несколько глотков и вопросительно взглянул на тебя.
– Ты свободен, Соби. Перед тобой – будущее. И это совсем не закат, это восход.
– Перестань, это же шутка.
– А я ограничен, загнан в рамки, условности, обязательства…
– Сей, все не так, это не тест. У нас разное мышление. Так и должно быть.
– Да уж, в этом ты прав. Вот, например ты любишь заниматься этим медленнее.
– А ты быстрее.
– Ты описываешь все красками и оттенками цветов.
– А ты чувствами и звуками.
– Ты любишь этот чертов «творческий беспорядок».
– А ты у меня педант и чистюля.
– Ты любишь темноволосых.
– А ты блондинов.
– Ты пьешь белое вино.
– А ты будто его не пьешь!
– И, в конце концов, ты боец, мой боец.
– А ты жертва, моя.
– И еще… ты меня любишь.
– И ты любишь меня.
*
Знаешь, а я ведь промолчал об одном очень важном факте, Соби. Ты никогда не обманываешь меня, а я… Я не могу, я никак не могу оставить Рицку наедине с матерью, лишенного хоть какой-то поддержки. До сих пор я не говорил тебе о ее болезни, незачем. Кривлю душой? Нет, это мои трудности, Соби, я справлюсь с ними сам. Ведь семья в моем случае – не совсем то, что многие вкладывают в это понятие. Для меня, в первую очередь, это ответственность.
Рицка каждый день пишет мне сообщения, утром и вечером. Я должен знать все это. Должен.
Ты куришь, закутанный в теплый плед, облокотившись на массивный деревянный подоконник. Дым неспешно поднимается вверх, неуловимо истаивая на глазах.
Натянув на себя шерстяное одеяло, уютно устроившись на мягкой постели, листаю твой блокнот с зарисовками.
– Соби, почему ты рисуешь именно это? Чем ты руководствуешься, выбирая сюжет?
Быстро затушив сигарету, ты залезаешь ко мне под одеяло. Глубоко вдыхаю запах табака и твоего тела, запах холодного осеннего вечера.
– Тебе интересен этот набросок?
– Да.
– Знаешь, Сей, я всегда руководствуюсь одним правилом. Если сюжет вызывает у меня чувства, если он заставляет меня улыбнуться и заплакать, я напишу его. Я изображу это предельно четко, так, чтобы любой смог почувствовать то же самое, взглянув на мою картину.
– Ты играешь чувствами людей?
– Нет, я их воскрешаю.
Пристально вглядываюсь в синеву твоих глаз. Воскрешаешь? Черт, да ты прав. Не просто воскрешаешь, ты даешь им жизнь.
– Обними меня.
*
Когда ты попросил меня об этом, я был счастлив, Сеймей. Я был безумно, безраздельно счастлив.
У тишины в этом доме был ореховый цвет, она пахла свежими опилками.
Ты ушел в душ, а я выпускал в потолок довольные дымные кольца.
– Ты долго, Сей, я скучал.
– Там проблемы с выключателем, так что, когда пойдешь, осторожнее.
– Иди ко мне.
– Мне нужно уехать, Соби.
– Что?
– В Семи Лунах какой-то переполох, меня вызывает Совет.
Я устало пожал плечами и запрокинул голову. Тяжело было смотреть на тебя. Четырнадцать дней вместе. Никакой связи с внешним миром. Выпьем за это. Я мог придумать, что бы там происходило, в эти оставшиеся двенадцать дней. Мог нарисовать картины. Ты бы смеялся и плакал, глядя на то, что упустил.
– Сей, я…
– Соби, это важно. Я член Совета. Никто не знает об этой поездке, любые ложные вызовы можно отмести. Если они позвонили, то это что-то серьезное. Соби, пойми.
Перед моими глазами сегодняшний закат, твои грязные джинсы и мокрые кеды. Ты пил шампанское, ты был только моим.
– В любом случае, я останусь.
– Агацума, твою мать, это моя гребаная жизнь. Понимаешь ты это или нет?!
– Чего ты от меня хочешь, Сей?
Твой формальный тон, срывающийся на крик. Твоя выдержанность, трещащая по швам из-за чувства вины. Но ты всегда куда-то рвался, мой неустанный господин Аояги. Ты всегда что-то искал. Намного большее и интересное. Я не мог тебе этого предложить? Пусть, подумал я тогда.
В том мире снаружи мы играли ужасные роли. Ошейник на горле каждое утро напоминал мне об этом. Я ненавидел тот мир, хотя и был его частью.
– Не знаю. Мы играем с тобой, притворяемся. Так ведь надо, но только кому? Этому ублюдку Минами Ритсу? Скажи мне, Агацума?! Мне наплевать на Совет! Мне нужна свобода действий, но никто, кроме меня самого, не подарит мне эту свободу! У меня нет достаточных сил и средств, чтобы соперничать с ними.
Что-то оборвалось тогда внутри меня.
– Я хочу, чтобы ты остался.
– Кретин! Ты все только усложняешь!
Ты набросился на меня с кулаками, пытаясь силой выбить разрешение, прощение, напутствие.
*
Соби, что же ты творишь? Ты же видишь, как все это сложно. Уехать от тебя… горло перехватывает моментальный спазм. Меня трясет от одной только мысли об этом. Если я уеду, то уже вряд ли вернусь. Все будто сговорились, пытаясь забрать у нас эти долгожданные часы. Безумие. Не хочу верить… но эта гребаная реальность никуда не испарится, а проблемы надо решать.
– Все, все хватит. Перестань, – твой голос не приносит никакого успокоения.
– Соби, гад... ОТПУСТИ УЖЕ МЕНЯ!
Вырываюсь из твоих рук, заталкиваю вещи в рюкзак и чуть ли не бегом несусь к выходу. Краем глаза успеваю заметить, что ты все так же смотришь в потолок, выдыхая сигаретный дым.
Хлопаю дверью за своей спиной. Сырость тяжелым грузом наваливается со всех сторон. Ты никогда не врешь мне, Соби. Зато я лгу всему миру.
На Рицку вновь напала мать, он наверняка молчит о том, что она на самом деле с ним сделала. А Семь Лун… пригласили меня для встречи с Акаме Нисеем, природным бойцом Beloved.
*
Я приказывал себе принять все как есть. Но разве это возможно? Переделать, отказаться, промолчать. Отпустить то, чего ждал долгие годы. Сеймей, мой бескомпромиссный агнец. Ты всегда делал то, что должен. Я мог поступить так же, но отчаянно не хотел этого. Слишком много свободы поселилось тогда в моем разуме. Смыслом этой свободы был ты.
На кухне в медной турке поднималась шоколадная кофейная пена. В окно стучал унылый осенний дождь. Клены все так же пылали на холодном ветру. Я не ждал, что ты вернешься. Или ждал, но не признавался себе, пытаясь забить реальностью утопию своих надежд.
Следующим утром я не видел солнца. Темно-бордовые листья покрывали землю. Я снова забыл свои очки. С волос падали дождевые капли.
Мокрый асфальт под босыми ногами. Обувь пришла в негодность еще два дня назад. Отмахнулся от налетевшей багряной вспышки, резные края кленового листка чернели следами близкой смерти. Мокрые джинсы облепили ноги. Я хотел найти в себе специальную кнопку, что отключает все чувства. Я не хотел рисовать, говорить, молчать. Я просто шел куда-то.
Места, где мы смеялись, где мне было хорошо. Я омрачал их своим унынием.
Знакомая мелодия словно разбудила меня тогда. Я шел на звук, искал в тесном сплетении веток. Я хотел, чтобы это был ты. Всем сердцем, всей душой, всей своей сутью я мечтал об этом. Царапая кожу, разрывая ткань, я добрался до все еще «живого» телефона.
– Сеймей!
– Нет, мой мальчик, это Ритсу-сенсей…
*
К ЧЕРТУ ВСЕ!
Я врываюсь в маленький дом, со всех сторон окруженный лесом. В запах табака и древесных опилок.
Поздний вечер. Гребаное время, оно играет сегодня не за мою команду. Несколько часов я маялся на одной из конечных станций, потому что уснул и заехал совсем не туда, куда мне было нужно. Это был последний ночной поезд. С трудом дождавшись утра, я прыгнул в толчею народа и еле выдержал этот бесконечный путь обратно.
Я передумал столько, что волосы становятся дыбом. И ты знаешь, Соби, я принял решение. Единственно верное и важное. Я решил.
Мне не нужна Система, Семь Лун, боец. Я смогу выжить без этого дерьма. Я знаю, что прецеденты есть, и я далеко не первый, кто отказывается от жизни в Системе. За эти долгие часы я успел обдумать все, что скажу на Совете, кому передам дела, как аргументирую. Куда пошлю Ритсу… Все решено.
– Агацума!
Ты сидишь на кухне. На столе чашка нетронутого кофе, выкуренные сигареты, не вмещающиеся в переполненную пепельницу, и телефон. Мокрые волосы, грязные джинсы, босые ступни.
– Агацума, что с тобой? – вцепляюсь в насквозь промокшую легкую куртку.
Трясу, пытаюсь добиться от тебя хоть какой-то реакции. Ноль. Ничего. Абсолютно ничего.
– Соби, посмотри на меня, я прошу тебя. Соби, ответь мне. НЕ МОЛЧИ, ЧЕРТ ТЕБЯ…
Прижимаю тебя к себе, целую чуть теплые бледные губы.
– Хватит, Сей.
Ровным, четко выверенным движением ты отстраняешь меня.
– Что с тобой?
– Все в порядке.
Ты идешь в комнату, переодевшись, выбрасываешь мокрую одежду в мусор. Все движения предельно точны, ничего лишнего. Какой же я идиот, не я один в этом мире способен принимать решения…
Собираешь волосы в хвост, кладешь в рюкзак зубную щетку, сигареты, зажигалку… телефон.
– Ты ничего не заметил, Агацума?
– Не волнуйся, Сеймей. Ты не должен…
– Мне нужно тебе кое-что объяснить. Я… принял решение.
Ты обрываешь меня коротким жестом.
– Не трудись. У меня новая жертва. Я возвращаюсь домой.
Я не могу вымолвить и звука. Тяжелая деревянная дверь хлопает перед моим носом.
*
Сей, любимый, я помню тот день…
– Ты плачешь? – ухватив за локоть угрюмого подростка с лиловыми глазами, спрашиваю я.
В его руках так и не зажженные в суматохе прощальной церемонии благовония.
– Что ты прицепился?! Отпусти меня! Ты кто?!
– Я твой боец, Рицка.
– Откуда ты знаешь меня?
– Бойцы… Сеймей не рассказывал тебе?
…помню, как проснулся счастливым в тот день, как улыбнулся своему отражению в зеркале и написал на запотевшем стекле 愛 («ай» — «любовь»)…

@темы: Слэш, Фанфики, СобиХСэмей

---

Сердце разбившееся и исцеленное

[Lavender Prime]

Название: Сердце разбившееся и исцеленное
Оригинал: Здесь
Автор: Kagome
Переводчик:  Lavender Prime
Бета:  Kage Tsukiyama
Гамма: [J]Арлекинъ Сарказмычъ[/J]
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Соби/Рицка
Disclaimer: Все стандартно - у мангаки
Разрешение на перевод: получено
Саммари: Брать и отдавать, жить настоящим, а не прошлым или будущим
Примечание автора: Это не мое во всех смыслах – я просто украла идею *LOL* >.> Но я очень, очень люблю писать собирицки и надеюсь делать это почаще. Эх, если бы у меня было побольше идей... xD Как бы там ни было: зарисовки идут не в хронологическом порядке, совершенно бессистемно, но все вращается вокруг наших любимых Бойца и Жертва. Надеюсь, вам понравится. И извините за многословие )))


01. Проводы
Когда у Соби по утрам нет занятий, он провожает Рицку до школы, и тот всегда берет его за руку; они игнорируют все шепотки и осуждающие взгляды. Всё, кроме своих переплетенных пальцев.

02. Вальс
Рицка пристально смотрит на танцоров на экране телевизора, и когда Соби шутливо спрашивает его, не хочет ли Рицка поучиться танцевать, подросток предсказуемо бурчит: «Нет». Хотя по румянцу на щеках и отстраненному взгляду Соби замечает, что тот обдумывает его предложение.

03. Мечты
«Если бы мечты были реальностью, – думает Рицка, – Рицу никогда б не получил Соби, Семей оставался бы добрым старшим братом, каким его помнит Рицка, Соби не был таким грустным, а имя, вырезанное на его коже, (оставшееся навеки, неправильное), никогда-никогда не появилось – и это важнее всего остального.

04. Чудо
Такие чудеса повторяются уже бесчисленное количество раз, но Соби никогда не привыкнет к тому, как Рицка прижимается к нему во сне, обвивая хвостом его бедро, обхватывая его руками и тихо посапывая на ухо; в такие мгновения Соби кажется, что сколько бы лет ни прошло, у него всегда будет перехватывать дыхание от своего собственного маленького чуда.

05. Волнение
«Это вовсе не потому, что я хотел, чтобы ты волновался», – заверяет Соби, демонстрируя Рицке полностью разряженный сотовый, но тот отказывается спустить все на тормозах: он продолжает ворчать и обижаться, и замолкает только тогда, когда руки Соби легко, словно теплые лепестки, обнимают его. И все остальное теряет значение.

06. Капризы
Иногда (чаще, чем следует) он подчиняется собственным капризам: проводит пальцами по лицу Рицки, запускает их в его волосы или чуть прихватывает зубами пушистое ушко, просто чтобы увидеть реакцию Рицки. И хотя тот периодически злится, Соби всегда лишь улыбается и думает, что его маленькие эксперименты того стоят.

07. Мусор
– Соби, вынеси мусор, – напоминает Рицка, заметив почти переполненное мусорное ведро, и только потом понимает, что ведет себя как мама Соби или даже как его жена, и он не уверен, нравятся ли ему такие сравнения.

08. Виски и ром
В один прекрасный день Рицка спрашивает его о спиртных напитках, хочет знать, почему вокруг них все поднимают столько шума. А Соби говорит, что тот сам все поймет, когда станет чуть постарше, а потом лишь усмехается ворчанию Рицки: «Вот так всегда на самом интересном – и «как только чуть подрастешь» (и подозревает при этом, что эта фраза меньше всего на свете относится к алкоголю).

09. Война
Он постоянно воюет сам с собою: за то, что надо и не надо делать, за то, что было и будет (он бы очень хотел это знать), но Соби обнимает и притягивает его к себе, напоминая, что значение имеет только то, что есть сейчас.

10. Свадьба
Соби всегда считал, что свадьба – это событие, которое меняет всю твою жизнь (самое прекрасное, восхитительное и т.д.). Хотя сам никогда не понимал, почему люди так ценят свадьбы сами по себе, особенно теперь, когда он знает, что рука, тянущаяся к другой руке (глаза смотрят друг другу в душу, два сердца бьются в унисон), могут значить столько же, сколько и клятва, данная перед сотнями свидетелей.

11. День рождения
В свой день рождения он сидит в комнате в полном одиночестве (его мать уже давно перестала воспринимать это событие как праздник, притворяясь, что сейчас обычный четверг (по крайней мере, Мисаки подарила ему блаженную тишину)), пока не раздается стук в окно и он не замечает сияющую улыбку Соби и вручную упакованный подарок, вручаемый в его чуть трясущиеся руки, а когда он начинает спрашивать, почему, Соби затыкает его фразой: «Рицка, тебе больше никогда не придется отмечать день рождения в одиночестве».

12. Благословение
Периодически Соби жаждет ударить ее за ту боль, что она причиняет Рицке, хотя большую часть времени просто хочет сказать ей, что он останется с ее сыном навечно (или пока нужен Рицке, смотря что наступит быстрее), и при этом неважно, получит он ее благословение или нет.

13. Объективность
Рицка спрашивает Соби о его любимом цвете (вроде бы без особых видимых причин), и тот, глядя прямо ему в глаза, без раздумий отвечает «фиолетовый». Рицка, конечно, краснеет и говорит, что тот необъективен, но почему-то улыбается и прижимается чуточку сильнее.

14. Гореть
Рицка выдыхает его имя как молитву и неумело шарит губами по коже Соби, оставляя после себя ощущение растопленного жара – это как тонуть и гореть, летать и падать одновременно, словно он ослеп, и в тоже время впервые видит. И раньше такого с ним никогда, никогда не было.

15. Дышать
Если сводить все к одному, то Рицка уверен (и теперь уже может признаться в этом самому себе), что любить Соби так же легко, как и дышать.

16. Ломка
Иногда, когда Рицка упоминает Семея, его голос ломается на середине фразы (как и что-то в его сердце), и Соби понимает, что ненавидеть своего бывшего хозяина на самом деле очень легко, а еще легче – не обращать внимания, что имя Семея (шрамы, что навсегда останутся на его теле) кровоточит всякий раз, когда он так думает.

17. Вера
Когда-то давно Рицка верил, что Соби говорит ему, что любит только из-за приказов Семея, но сейчас... Сейчас Рицка стал немного старше и чуточку мудрее, поэтому он знает лучше, и каждый раз, как слышит, смакует эти слова (а слышит он их не так уж и редко).

18. Шарик
«Я уже слишком взрослый для таких игрушек!» – протестует Рицка, когда Соби замечает (весело, нежно и капельку подтрунивая), что тот вцепился в нитку случайно купленного Соби воздушного шарика, как в спасательный трос.

19. Балкон
Снаружи гораздо холоднее, чем внутри: Рицка видит облачко своего дыхания в ночном воздухе и знает, что Соби уже беспокоится, раз за разом предлагая вернуться в дом, но Рицке приходит в голову иное: он просто зарывается глубже в куртку Соби, прижимаясь к нему еще плотнее, шепчет: «Ну так согрей меня». И Соби так и делает.

20. Проклятье
Семей иногда отзывался о Соби как о «проклятии всей моей жизни», и глаза его при этом были жесткими и холодными, что заставляло Бойца верить в то, что это правда; Рицка периодически говорит то же самое, но при этом всегда улыбается, а в глазах нет ничего, кроме веселья и скрытой любви. И Соби учится видеть разницу между сердцем разбившимся и исцеленным.

21. Тишина
Временами в его голове слишком много мыслей: обрывки размышлений, болезненные воспоминания, которые он предпочел бы забыть (если бы мог), но когда он находится в кольце защищающих объятий Соби, голова всегда восхитительно пуста и легка.

22. Странности
Соби предполагает, что у всех свои причуды, у него самого их вагон и маленькая тележка Более того, его скромные тихие странности заставили бы большинство людей убежать, поджав хвост... К счастью, Рицка любит его целиком и полностью (включая все его извращенные привычки).

23. Вопрос
Рицка задает вопрос, предугадывая ответ, умрет ли Соби ради него, и тот, не раздумывая ни секунды, отвечает: «Да». Вот только Рицке нужно не это (он знает, что частичка Соби уже умерла ради Семея, часть – ради Рицу), поэтому он мягко обхватывает лицо Соби своими ладошками и шепчет: «А ради меня – живи».

24. Ссоры
Соби не любит спорить с Рицкой: ему не нравится, когда они ссорятся, и ему не по душе, когда гнев Рицки направлен на него; однако, стоит признать, при случае он умышленно провоцирует свою Жертву, просто потому, что Рицка очарователен (так бы и съел!), когда злится.

25. Сдаться
Рицка знает, что до их встречи Соби мог отказаться от всего: он не верил в любовь, жизнь, тепло, дружбу и доброту, но все же никогда так не поступил, за что Рицка всегда будет ему благодарен (в конце концов, что сейчас с ними было, если бы Соби тогда просто сдался?)

26. Прыжок
Если бы Семей велел «Прыгай!», Соби только спросил бы «Как высоко?», но с Рицкой все совершенно по-другому (как и всегда): это никогда не никаких «Прыгай!», всегда лишь «Сиди тут и побудь со мной еще немножко». И Соби более, чем счастлив исполнить просьбу своей Жертвы.

27. Шут
Когда Рицка был младше, он часто раздумывал, почему Соби периодически ведет себя как шут гороховый – может быть, только чтобы вызвать у него улыбку, но теперь он немного подрос и уже не размышляет на эту тему и не спрашивает: просто знает.

28. Состязание
Они устроили состязание на кисточках для рисования, воображая их мечами (и подтверждением тому служат пятна и мазки краски на коже и одежде) и, одновременно сдавшись, рухнули на пол гостиной смеющимся клубком конечностей. Соби расхохотался еще громче, когда Рицка сказал: «Соби, даже не думай бросать рисовать, потому что в фехтовании ты полный ноль».

29. Драгоценности
Рицка не назовешь любителем драгоценных камней: алмазы, изумруды, рубины, опалы, сапфиры оставляют его совершенно равнодушным... Но потом он натыкается на аквамарин, на ум приходят глаза Соби, и он думает, что, наверное, для одного камня можно сделать исключение.

30. Только одно
Соби догадывается, что Рицке пришлось немало потрудиться, чтобы сделать его день рождения особенным (торт, ужин, пока еще нераскрытые подарки), и он ценит это больше, чем может представить себе его Жертва. Но кончается все тем, что он ловит сопротивляющегося подростка и усаживает к себе на колени, шепча прямо в губы: «Ты же знаешь, все это было необязательно. Мне нужно только одно, и это у меня уже есть, В моих объятиях».

31. Полуулыбка
В полуулыбке его Бойца есть нечто (хотя Рицка даже ради спасения собственной жизни не скажет, что именно), из-за чего его сердце бьется в два раза быстрее, щеки покрываются румянцем, тело сводит дрожью, ноги подкашиваются, и у Рицки нехорошее подозрение, что Соби прекрасно об этом осведомлен. Иначе зачем бы ему улыбаться так чертовски часто?

32. Печаль
Соби осознал, что Рицка его спас в буквальном смысле слова, когда Кио посмотрел на него и сказал: «А этот малыш изменил тебя, Со-чан. Ты больше не утопаешь в печали и не живешь прошлым; теперь ты опять стал живым».

33. Глупость
Даже годы спустя Рицка иногда называет Соби «глупым», но тот никогда не обижается, только улыбается и треплет его по волосам, и Рицка всегда задается вопросом, не делает ли Боец так потому, что видит в нем все того же двенадцатилетнего мальчика, каким он некогда был и которым Соби увлекся поначалу.

34. Серенада
Соби никогда не считал себя обладателем хорошего голоса; обычно он даже не улавливает мелодию. Поэтому всегда удивляется, когда Рицка сворачивается клубочком рядом с ним и просит что-нибудь спеть (и Соби всегда мурлычет ему тихую колыбельную, которую слышал от своей мамы, ее пели ему самому, когда он был маленьким, то есть очень, очень давно).

35. Сарказм
Рицка нетерпеливо барабанит в дверь Соби. Вымокший до нитки, замерзший и жаждущий побыстрее оказаться в тепле! И когда тот открывает, оглядывает Рицку с головы до ног и в итоге спрашивает: «Ты что, зонтик забыл?», Рицка с сарказмом отвечает (не забыв при этом зарыться в теплые, ждущие объятия Соби): «Конечно, нет. Я нарочно оставил его дома, чтобы посмотреть, не растаю ли я под таким дождиком».

36. Отвратительный
Рицка никогда не расспрашивает его об отвратительных подробностях того, что делал с ним Рицу-сенсей, и не уточняет в деталях, чему подвергал его Семей; однако, когда они вместе и Рицка проходится по его шрамам пальцами и губами (при этом у него такой вид, словно он хотел бы повернуть время вспять), Соби понимает, что Рицке не обязательно спрашивать: он знает и так.

37. Сам с собою
Рицка не заметил, когда именно Кио вошел в комнату, но уверен, что парень услышал, как он бормочет себе под нос что-то о Соби, завтраках и постели, так что только краснеет еще больше, когда Кио чуть изумленно говорит ему: «Знаешь, не говори больше сам с собою вслух, а то люди подумают, что ты псих».

38. Немножко
Соби ни за что не забудет, как Рицка впервые подвинулся, освобождая ему место на кровати, взял его за руку и попросил: «Соби, побудь мной немножко, но если у тебя дела, то хотя бы пока я не усну». И Соби остался, и все еще лежал с Рицкой, когда тот проснулся на следующее утро.

39. Делиться
Соби охотно делится одеждой, когда Рицка забывает (и иногда даже когда не забывает) принести свою в квартиру Соби. И Рицка то и дело осмеливается надеть одну из рубашек Соби (и ничего кроме), потому что ему очень нравится, как Боец поглядывает на него, когда он так ходит.

40. Одиночество
Забавно, что Соби может находиться в комнате, где много людей, и все же быть ощущать одиночество, но когда Рицка легонько трогает его руку, он начинает чувствовать себя как дома.

41. Никуда
Соби спрашивает его, куда бы он хотел сегодня пойти, ласково ероша при этом волосы Рицки, а тот зарывается глубже в теплоту объятий Бойца и отвечает: «Никуда, хочу остаться именно здесь».

42. Нейтралитет
Сперва, после возвращения Семея, Соби решил, что будет держать нейтралитет, но один взгляд в широко распахнутые глаза Рицки подсказал ему, что это невозможно. Ему придется выбрать: Возлюбленный или Нелюбимый... и даже годы спустя он не жалеет (и никогда не будет) о сделанном выборе.

43. Оттенок
В первое утро, когда Рицка просыпается безухим и бесхвостым, он сразу ищет взглядом Соби и обнаруживает, что тот уже проснулся и смотрит на него, а на щеках у него румянец, и Рицка взрывается смехом, потому что это так странно: в кои-то веки с оттенком смущения краснеет Соби, а не Рицка (в первый, но уж точно не в последний раз).

44. Рядом
«Это просто предлог побыть рядом с тобой», – объясняет Соби возмущенному Рицке (и как только у него получается смущаться после всего того, что они делали прошлой ночью?), становясь под душ рядом с ним, и Соби уверен, что как бы Рицка ни пытался спорить, все утихнет под его горячими и голодными губами, прижимающимися ко рту Рицки (причем, не похоже, чтобы его Жертва всерьез возражала).

45. Естественность
Рицка считает, что Соби красивее всего по утрам, когда просыпается (спутанные волосы, заспанные глаза и хмурое выражение лица в духе «Ненавижу утро», и все такое), и Рицка всегда жадно упивается его видом, восторгаясь тем, что ему и только ему позволено видеть Соби в его естественном виде (сразу же после побудки), и никому больше.

46. Горизонт
– Занятно. На горизонте как будто земля соприкасается с небом, хотя на самом деле ничего подобного, – так однажды Рицка комментирует закат, когда они наблюдают, прижавшись друг к другу: в отличие от неба и земли, они просто не могут не дотрагиваться друг до друга.

47. Храбрость
Соби всегда отважно защищает Рицку, хотя тот знает, что иногда тяжелые воспоминания собирают свою дань с его Бойца (в основном, в виде судорожной дрожи, когда тот спит), и тогда Рицка обнимает его крепче и тихо успокаивает, потому что сейчас черед Рицки быть храбрым.

48. Хороший
Соби никогда не думал о себе как о хорошем человеке (Рицу-сенсей заставил его поверить в то, что он – грязный смутьян, а Семей, что он не более, чем пес на коротком поводке, не имеющий права ни на что). Но когда он встретил Рицку, все изменилось: с ним он чувствует, что заслуживает право быть любимым, и больше никто и никогда не разуверит его в этом.

49. Победа
Однажды блинчик как-то ухитрился прилипнуть к потолку, так что Рицка был неимоверно счастлив передать готовку Соби. Конечно, периодически он способен смаковать вкус победы над кухней, но прямо сейчас он лучше наслаждаться сладостью свежих блинчиков с черникой от Соби (Рицка против кухни, счет 0:1).

50. Поражение
«Я выиграл», – торжественно сообщает Рицка, устраиваясь на Соби, скользя любопытными пальцами под его рубашку, хотя Соби даже не уверен, на что именно они полушутливо спорили, но когда Рицка прижимается губами к его шее, опускаясь ладонью еще ниже, заползая под ремень его джинсов, когда шепчет снова и снова: «Я люблю тебя», выдыхая слова ему в кожу, Соби невыразимо счастлив признать поражение. Горе побежденному! (Так даже лучше: Рицка решает, что наградой ему станет Соби собственной персоной).


Конец

@темы: Слэш, Фанфики, Переводы, СобиХРицка

---

[Шаян]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Клип по Loveless

[Ledy Dragon]

Привет всем) Вношу свой ыклад в сообщество. Это мой первый клип, так что прошу не судить строго) Однако конструктивная критика приветвтвуется)

@темы: Аниме, Слэш, Клипы, СобиХРицка

---

Минуты слабости

[Dr.Watson]

Автор: Dr.Wstson
Бета: Tamina
Фэндом: Loveless
Персонажи: Ритцу/Соби
Рейтинг: PG-13
Жанры: POV, Слэш (яой)
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл,
Статус: закончен
Описание:
Минуты слабости самого грозного преподавателя Семи Лун
POV Ритцу
Снова тот же кабинет. За это время здесь ничего не изменилось. Я по прежнему сижу в том же кресле и неизменно стучу по клавиатуре. Ничто не выдает моего волнения, лишь пустая пачка сигарет и полная окурков пепельница. Скоро придешь ТЫ. Моё сокровище, моё наказание, моё мучение и одновременно моя отрада. Я вырастил тебя, сделал самым сильным, идеальным. У тебя нет слабостей. Хотя… Есть одна, от которой уже давно пора избавиться, чтобы ты был полностью моим. Тишина в кабинете, разрываемая лишь звуком клавиш, давит на уши. Ожидание изматывает…
…Наконец открывается дверь и входит моё сокровище. Такой же, как и раньше. Осматриваешь стены, натыкаясь взглядом на мою коллекцию бабочек. Невольно ёжишься. Не бойся, мой мальчик, сегодня не будет той боли. Лишь безграничное тепло и нежность. Я обещаю… Встаю и медленно иду к тебе. Ты боишься. Не нужно!
-Вы звали меня, сенсей. Зачем?— твой голос предательски дрожит. Ведешь себя как маленький, хотя тебе уже 21 год.
Какой же ты у меня уже большой. И красивый. Очень красивый. Раньше ты напоминал мне твою мать, которую я некогда очень любил, но не сейчас. Сейчас ты неповторим. Прекрасные светлые волосы, голубые, как небо, глаза, в которых хочется растаять. Я не мог даже представить, что ты станешь таким.
Делаю несколько шагов к тебе и останавливаюсь в метре от тебя. Слова, что хотелось тебе сказать, застряли в горле. Единственное, что я могу— это…
-Я скучал…— не узнаю своего голоса. Уже взрослый мужчина, а веду себя словно юнец.
От моих слов ты вздрагиваешь, но не подаешь вида. Но я-то знаю тебя так, как не знает никто. Сейчас ты боишься так же, как и пять лет назад. Отходишь на шаг. Не бойся меня , мой мальчик, я не сделаю больше больно. Обещаю.
Словно услышав это, немного расслабляешься. Снова рассматриваю тебя. Неизменные очки, рубашка, расстегнутая на две верхних пуговицы, джинсы, подчеркивающие стройные ноги и крепкие ягодицы. Боже, как хочется, забыв про своё эго, дотронуться до тебя, провести рукой по спине, опуститься ниже. Обнять тебя, в конце концов. Но пока нельзя. Ты еще боишься.
-Зачем я нужен вам сейчас?— у этого вопроса два смысла, но ты видишь лишь один. А я заметил оба. Ты просто мне нужен. Нужен рядом. Но я не могу сейчас сказать тебе этого. Поэтому лишь смотрю на тебя. Лишь сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь своими губами к твоим. Ты снова вздрагиваешь, но не пытаешься отстранить. Почему? Сейчас это не так важно. Осторожно, словно боясь спугнуть, провожу языком по твоим сухим, но таким желанным губам, прося впустить. И ты впускаешь! Господи! Кажется, что сейчас рухнет все вокруг. Как давно это было, как, оказалось, забыто ощущение податливых губ. Словно в первый раз изучаю твой ротик. Чувствую ответное движение твоих губ и языка, и едва не схожу с ума. От нежности этого поцелуя щемит сердце. Как же я скучал. Решаю обнять тебя, но ты опережаешь. Зарываешься руками в мои волосы и не позволяешь отстраниться. Сам перехватываешь инициативу в поцелуе, как бы показывая, что уже большой и можешь руководить процессом. Теперь все делаешь ты, а мне остается лишь тихо стонать в твои губы. Мне кажется, что проходит целая вечность, прежде, чем ты разрываешь поцелуй. Губы припухли, волосы растрепались. Мой прекрасный и порочный ангел. Не говоришь ни слова, а я итак все понимаю.
Опускаюсь перед тобой на колени и обнимаю, уткнувшись в твой живот. Чувствую на своей голове твои руки и теперь уже не могу удержать в себе чувства. Твоя рубашка в области живота становиться мокрой от моих слез. Кожей чувствую твой недоуменный взгляд. Хочется кричать о том, что на самом деле я не тот холодный и неприступный Минами Ритцу, что я тоже умею чувствовать. И все мои чувства принадлежат одному человеку. Тебе, Агацума Соби.
Против моей воли с губ срываются слова, которые я всегда мечтал тебе сказать:
-Я люблю тебя, мой мальчик…и прости за все…
Жду твоей реакции, как приговора. Боюсь, что ты ударишь. Но ты опускаешься рядом и крепко обнимаешь. Слышу неразборчивые слова , от которых становиться легче.
-Уже простил…давно простил…

@темы: Слэш, Фанфики, РицуХСоби

---

[Kalahari]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Драбблы

[[LaNa]]

1.
Название: Сдавайся.
Фандом: Loveless
Автор: Lana
Бета: как всегда Т____Т
Пейринг: Сеймей/Нисей
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: передраббл
Статус: завершен
Саммари: No comments
Дисклеймер: Все, что не чужое - мое Х)

Сдавайся.

Сдавайся.

Густая темнота, царящая в комнате, нарушается только тусклым светом уличного фонаря и тлеющей искрой на кончике сигареты. Нисей сидит прямо на холодном полу под приоткрытым окном, жадно затягиваясь и подолгу удерживая в горящих легких дым. Сеймей восковой фигурой застыл в кресле.

Пустота за спиной выпьет силы, обжигающим холодом раня.
Имя лжет — нелюбим ты.
Сдавайся.

Акаме раз за разом повторяет про себя чужое заклинание и не может понять, почему же оно так сильно ударило по обоим. Совершенные Возлюбленные впервые проиграли. С трудом унесли ноги, трусливо поджав хвост.

Боец перебирает слова, словно бусины, задумчиво вертит в пальцах, смотрит на свет. Каждая бусинка раскаленным углем впивается в его сердце, но понимание так и не приходит. Что-то в этом заклинании поразило Сеймея, зацепило его так сильно, что вечно собранная Жертва потеряла равновесие.

Украдкой Нисей косится в сторону напряженной фигуры Аояги. Сумрак скрадывает выражение лица юноши, прячет глаза, укрывает непроницаемой тканью эмоции.

Акаме судорожно вздыхает и зло вдавливает окурок в пол.

Если бы они были нормальной парой, то сейчас все было бы по-другому. Нисей сжимает веки до боли, и перед внутренним взором тут же появляются проклятые Нелюбимые, нежно переплетающие пальцы, Нули, целующиеся за углом, Безмолвные, утирающие кровь с лиц друг друга... Что-то внутри, будто надламывается с сухим треском.

Бойцу хочется лечь и незамысловато завыть от тоски и безысходности, закричать от выворачивающей наизнанку боли. Почему только Возлюбленным не была дарована любовь, что за злая ирония?

Акаме прикусывает губу до крови.

Одного искреннего прикосновения Сеймея хватило бы, чтобы восстановить их силы за пару минут. Боец горько улыбается. Он лучше всех знает, что они будут сидеть в разных углах комнаты до тех пор, пока боль и слабость не станут терпимыми, а затем молча разойдутся по своим спальням.

Имя лжет — нелюбим ты.

Нисей с трудом поднимается на ноги, пошатываясь подходит к креслу, и останавливается у Жертвы за спиной.

Акаме уже плевать. На возможное наказание. На унижение. На боль. На все. Он просто так больше не может — сил нет, они истончились, исчезли в иссушающем безответном чувстве к Сеймею.

Боец стремительно наклоняется и обнимает Аояги за плечи. Сжимает в дрожащих пальцах мягкую ткань еще влажного от крови свитера. Всхлипывает в пушистую макушку. И на выдохе хрипит:

- Я люблю тебя.

Сеймей вздрагивает, и Нисей моментально отшатывается в сторону, разжимает руки, устремляясь вон из комнаты. Подальше от презрения в аметистовых глазах. От насмешек. От злобы. От нелюбви.

Тонкие пальцы неожиданно сильно впиваются в запястье. Сжимают до синяков. Удерживают, не давая уйти.

Акаме замирает, застывает, словно жертва перед смертельно опасным хищником. Сердце колотится где-то в горле и почему-то в запястье.

Жертва настойчиво тянет Бойца к себе.

Неожиданно нежные губы оставляют обжигающее клеймо их первого поцелуя на шее. У Нисея подкашиваются ноги.

Сдавайся.

2.
Название: Возлюбленные.
Фандом: Loveless
Автор: Lana
Бета: как всегда Т____Т
Пейринг: Сеймей/Нисей
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: передраббл
Статус: завершен
Саммари: No comments
Предупреждение: Фоном смерть одного из персонажей аниме.
Дисклеймер: Все, что не чужое - мое Х)

Возлюбленные.

Возлюбленные.

Бархатная темнота и тишина системы почти мгновенно сменяются густыми сумерками и шелестом листьев в каком-то пустынном парке. Сеймей пошатывается от слабости, но остается уверенно стоять на ногах. Запястья и шею жжет невыносимо, пусть от оков уже не осталось и следа.

- Сеймей.

Сорванный до хрипа голос Бойца острым стеклом проезжается по нервам. Нисей стоит всего в шаге от него, устало опустившись на одно колено. Красивое лицо Акаме искажено горькой улыбкой, изуродовано кровью, стекающей из рваной раны на щеке.

- Сеймей, мы победили.

Аояги встречается взглядом с зелеными глазами своего Бойца, искрящимися триумфом. Делает шаг вперед и, крепко обняв Нисея за талию, помогает подняться на ноги.

- Да.

Неожиданно осторожно Сеймей отводит в сторону черные шелковистые пряди, проводит кончиками пальцев по нетронутой скуле и улыбается. В аметистовых глазах Жертвы — нежность, удовлетворение и пьянящая радость.

Невозможно одержать верх над парой, связанной самой судьбой.

Возлюбленные. Их общее имя заключает в себе силу, с которой нельзя совладать - неуязвимость людей, разделивших на двоих одно сердце. Они больше, чем пара - они любимы.

Акаме переплетает свои окровавленные пальцы с пальцами Жертвы, сжимает узкую ладонь, чувствуя знакомую силу, наполняющую все тело звенящим восторгом.

- Я люблю тебя, Нисей.

Сеймей мягко тянет Бойца за собой, уводя по одной из аллей, устланной золотисто-рыжим ковром из опавших листьев.

Шорох их медленных усталых шагов заглушает надрывный детский плач. Оставленный где-то позади Рицка оплакивает впервые поверженного Соби, оправдывая свое истинное имя — у Нелюбимого не может быть Бойца. Преданный всеми, даже собственной памятью, он продолжит свой путь в одиночестве. Как и суждено.

Возлюбленные не оборачиваются.

@темы: Слэш, Фанфики, Драбблы, СэмейХНисей

---

Loveless: Торт на Новый год (PG-13), Ритсу/Кио, мини

[Лэрт Раота]

Название: Торт на Новый год
Автор:  Лэрт Раота (miralissa)
Бета: я за неё
Фэндом: Loveless
Пейринг: Ритсу/Кио
Рейтинг PG-13
Жанр: romance
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: Все принадлежит Кога Юн
Предупреждения: просто о том, что может произойти в Новый год.
Посвящаю всем читателям фэндома, а особенно, моему "Кио", Джин Грэй! С Новым годом!

С Новым годом!

Кайдо Кио был человеком веселым и где-то даже легкомысленным. Но сейчас настроение его находилось на отметке «хуже некуда», поскольку, эти два негодяя, одного из которых Кио считал своим другом, очень прозрачно дали понять несчастному художнику, что сегодня, в новогодний вечер, они гостей не ждут. Совсем. Никаких.
Сказано это было твердо и категорично.
Кио попробовал было протестовать, но голос Соби стал совершенно непреклонным.
И вот теперь несчастный художник стоял на перекрестке, глотая непрошенные слезы и сжимая в руках яркую большую коробку, перевязанную золотистой лентой.
Расстроенный Кайдо двинулся через дорогу, не посмотрев на светофор. В следующее мгновение раздался визг тормозов, а отскочивший по инерции Кио больно ударился о стоящий рядом столб светофора, роняя коробку и обреченно слыша чавкающее шмяканье, какое обычно бывает от соприкосновения чего-то мягкого и влажного с твердой поверхностью.
- Торт! – Кайдо издал душераздирающий крик, мгновенно понимая, что то, что сейчас находится в мятой коробке, тортом уже не назовешь. – Да чтоб тебя!..
Было так обидно, что Кио, даже понимая, что виноват сам, бросился к серебристой «Хонде», движимый чувством мести.
- Смотреть надо, куда едешь! – вопль Кайдо прозвучал крайне агрессивно, однако мужчина, выглянувший в окно машины, совершенно не отреагировал на крик.
- Вы начали переходить на красный, - ровный бархатный баритон водителя «Хонды» заставил Кайдо замереть, а агрессивность резко сошла на нет. – У меня хорошая реакция, я успел затормозить. Иначе, Новый год вам пришлось бы встречать в больнице, причем, исключительно по вашей вине.
- Да лучше бы и в больнице, - пробормотал Кайдо, некстати вспоминая, что в эту новогоднюю ночь его никто не ждет. – Хоть не один…
Мужчина чуть внимательнее посмотрел на расстроенного парня сквозь слегка тонированные стекла очков.
- Торт? – кивнул он на помятую коробку, на которой уже проступали жирные пятна от крема.
- Угу, - мрачно кивнул Кио. Он не мог понять, почему до сих пор стоит и болтает с тем, кто чуть не задавил его и уничтожил любимый торт, которым Кайдо рассчитывал хоть как-то смягчить отвратительное настроение после подлого финта вконец изголодавшихся друг по другу Сиби и Рицки. – Был.
- Садитесь, - мужчина чуть внимательнее посмотрел на Кио и тот мог бы поклясться, что в какой-то момент его губы удивленно вздрогнули. – Ваше лицо кажется мне знакомым… впрочем, неважно. Садитесь в машину, я смогу компенсировать вам вашу потерю. Поехали.
- Это куда еще? – с подозрением осведомился Кайдо. Он был человеком открытым и доверчивым, но ни в коем случае не глупым. И откуда бы его лицо казалось знакомым этому парню? Кроме сестры-близнеца, которую Кио не видел уже довольно давно, других родственников, на которых он был бы похож, у него не наблюдалось.
- Ко мне, - исчерпывающе объяснил мужчина. – У меня есть торт. Подарили ученики. Сам сладкого не ем, а вы, насколько я понимаю, наоборот. Заберёте.
- Да я уж как-нибудь обойдусь, - Кио внимательнее вгляделся в своего нежданного собеседника и в следующее мгновение понял, что не может оторвать от него взгляд. Раньше ему казалось, что такие красивые люди попадаются крайне редко, из них он знал только Соби. Но у того, кого он сейчас видел, красота была ледяная, идеальная и очень зрелая, завершенная. Видно было, что мужчина прекрасно осведомлен о своей изумительной внешности, но совершенно о ней не думает и не пользуется в корыстных целях.
Кайдо внезапно захотелось схватиться за кисть. Эх, нарисовать бы!.. Когда еще у них, в Японии удастся увидеть такое лицо: красивый овал, четко вылепленные черты, прихотливо изогнутые губы, высокие скулы, светлые, серебристые волосы и глаза… зеленые с примесью льда и солнца.
- Поехали, - повторил незнакомец, и Кайдо внезапно решился.
- Давайте, - пробормотал он, решительно садясь в машину. – Не знаю, как вы, но я сегодня абсолютно свободен. Новый год мне встречать определенно не с кем.
- Точно так же, - кивнул ему красавец, мягким движением трогаясь с места. – Поэтому и у меня времени полно. Выходной. Даже работать не надо. Как раз не знал, чем заняться.
Кайдо глянул на часы – до Нового года оставалось полтора часа.
- Ну, тогда… как вы относитесь к тому, чтобы справить его вместе? – Кайдо слегка покраснел, понимая, что его предложение звучит несколько фамильярно и, вообще, довольно двусмысленно, но мужчина лишь кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
- Вполне хорошая идея, - спокойный голос убаюкивал. – Почему бы и нет? Я живу за городом. Пока доберемся – как раз наступит. И, кстати, может, представимся друг другу? Я – Минами-сенсей.
- Кайдо Кио, - пробормотал Кайдо, снова слегка краснея. – Художник.
- Интересно, - Минами-сан слегка грустно улыбнулся. – У меня был ученик… тоже стал художником, хотя я готовил его совсем для другого. Но это уже неважно. Приятно познакомиться, Кайдо-кун.
А потом было и шампанское из холодильника, и пресловутый торт – счастливый виновник их знакомства, и закуски, заказанные из ближайшего ресторана, и елка под окнами небольшого двухэтажного дома незнакомца, вся усыпанная снегом и разноцветными огоньками, на которую они отправились смотреть вместе, сразу же после наступления Нового года.
Слегка подвыпивший Кайдо чуть не плюхнулся в сугроб и неожиданно почувствовал, как крепкие руки незнакомца обхватили его талию, прижимая к себе.
Он шампанского и близости мужчины сладко кружилась голова.
- Минами-сан… - прошептал Кио. – Простите, но… с Новым годом!
- И тебя, - рука на талии сжалась чуть сильнее. – Но почему «простите»?
- Потому… - Кайдо неловко прижался к губам сенсея своими. – Я просто хочу вас поцеловать, можно?
- Ты уже поцеловал, - в голосе Минами послышалась усмешка. – Впрочем, я не был бы радушным хозяином, если бы не ответил своему нежданному гостю такой же любезностью.
И в следующее мгновение огни на елке засверкали ярче, а искрящийся разноцветными искрами снег превратил окружающий ландшафт в волшебную сказку.
Сказку, где на залитой светом поляне самозабвенно целовались двое, не в силах оторваться друг от друга.
И кого должно волновать, что эти двое – парни?
По крайней мере, их самих это нисколько не смущало.
Кого может смутить счастье, особенно, если оно обоюдно?

***
- С Новым годом, Кио. Как отпраздновал? – голос Соби в трубке был радостный и чуть виноватый. Все-таки, как бы хорошо им не было вдвоем с Рицкой, они слегка переживали за настроение Кайдо, когда так категорично попросили его оставить их вдвоем в Новый год.
- И тебя, Со-тян! – Кайдо радостно завопил так, что Соби даже слегка отодвинул трубку от уха, счастливо улыбаясь закутанному в одеяло сонному, но крайне довольному Рицке, который так непривычно и трогательно выглядел без ушек. – А как вы там с мелким? Романтика, свечи, елка с огоньками и ушколишательство на закуску?
Красноречивое молчание было ответом веселому художнику.
- Все, все, возвращайся в постель к своему Аояги! – Кайдо громко захохотал, но тотчас же замолк, виновато извиняясь перед кем-то. Соби прислушался: голос в трубке на заднем плане казался странно знакомым. – А то я тут тоже… вот, разбудил человека…
- Кио, ты с кем? - с подозрением спросил Агацума: интуиция Бойца просто-таки вопила о чем-то необычном. – Где ты находишься, вообще?
- Понятия не имею, меня сюда на машине привезли. Знаешь, Со-тян, спасибо, что отправили меня домой. Если бы не вы, я бы не познакомился с этим парнем, - голос Кайдо превратился в шепот. – А он… он просто шикарный. Красивый такой и умный… с ним так интересно. Черт, Со-тян, неужели и мне, наконец, повезло? Он на тебя похож… только глаза зеленые, как море. И даже курит как паровоз! Соби, признавайся, у тебя нет старших братьев или, там, дяди?
- Кио, а ну говори, как зовут этого дядю? – Кайдо примолк, недоумевая, почему Соби так обеспокоен. Он же просто пошутил насчет родственников. А Минами-сан, и вправду, красивый до чертиков и на Соби чем-то похож. Только еще более импозантный, в силу возраста. Давно уже Кио не был так влюблен.
Кайдо осторожно повернулся к лежащему рядом проснувшемуся мужчине, укладываясь так, чтоб устроить голову тому на плечо.
- Минами-сан, - пробормотал он, не отрываясь от трубки, глядя в зеленые кошачьи глаза своего нежданного новогоднего подарка. – Я вас не разбудил?
А в следующее мгновение трубка уже упала на пол из ослабевших пальцев Кайдо – мужчина поцеловал его так крепко, что все мысли и о Соби с Рицкой, и о Новом годе напрочь вылетели из головы.
А обалдевший Соби, услышавший, как Кайдо обращается к своему собеседнику, медленно отложил телефон на край кровати, недоумевая и удивляясь, как из всего огромного новогоднего ночного Токио его друг умудрился встретить и провести праздник именно с Ритсу-сенсеем. А еще его в мазохизме обвинял. Сенсей же… Впрочем, Кио уже взрослый, пусть сам разбирается.
И Кио разбирался. До следующего утра, не вылезая из постели своего нового любовника, который тоже был доволен и счастлив подарком, преподнесенным ему в Новый год самой судьбой.

@темы: Слэш, Фанфики