- Почему ты все время лжешь мне, Соби?! Почему?! – тихо шепчешь ты в пустоту. Он обещал отвечать тебе всегда, а ответил лишь однажды, и то лишь потому что принял тебя за Нацуо. И теперь вновь «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети»… Где ты, Соби? Опять ввязался в битву и зализываешь раны? Или командировка? А может, ушел навсегда, поняв, что имя никогда не появится? Имя… Почему оно не появляется? Неужели действительно нельзя сменить Жертву?
А что если написать самому? Нет такой вещи как судьба. Ты сам выбираешь ее. Руки работают быстрей, чем голова. Ты берешь канцелярский нож, которым ещё с утра точил карандаши, и зажигалку, забытую Соби в последний визит. Скорее запереться в ванной. Мать внизу кричит что-то, видимо, ужин готов. Плевать. Пора действовать.
Пламенем по лезвию. Подносишь к коже дрожащей рукой. L-O-V-E-L-E-S-S… Раз и навсегда расписаться в том, что ты – Нелюбимый. Нет, ты не хочешь. Ты ещё веришь в любовь. Теперь веришь. Да и на Соби такое имя никогда не появится. Какой жестокий выбор…
Мерный голос Шинономе-сенсей, а сбоку – верещанье Юико. Ты ей улыбаешься, хоть и не слушаешь, о чем она говорит. С каких это пор ты перестал показывать людям, что тебе на них плевать? Что Соби сделал с тобой, Рицка?
И правда – багряные пятна проступили сквозь футболку. Видимо, резким движение разбередил затянувшиеся за ночь порезы.
Сенсей отправляет в мед. кабинет. Наверное, она вспомнила, как ты уже приходил в школу весь в пластырях. Выходишь и бегом в туалет. Сейчас урок, и там никого нет. Снять футболку и промокшие бинты. Ещё раз взглянуть, чтобы убедиться, что это не сон, и ты решился. Новых бинтов нет, так что промокаешь туалетной бумагой. Ей же бинтуешь.
Заходишь в кабинет, говоришь, что все хорошо. Просишься домой сменить футболку, чтобы не пугать никого кровавыми пятнами.
Выходишь и ищешь глазами Соби. Его нет. Ещё один день без него. Ничего, ты почти привык. Быстрым шагом до дома; бесшумно дойти до комнаты, чтобы не увидела мать. Ты не хочешь слышать, что настоящий Рицка никогда бы не стал прогуливать школу.
Снимаешь футболку, убираешь помокшую бумагу. Промываешь раны антисептиком. Только бы не загноились. Щиплет, ну да черт с ним. Ещё раз бинтуешь и накидываешь рубашку. Тихий стук в окно. Тебе мерещится. И снова стук. Не может быть! Он стоит за окном.
Наспех застегиваешь рубашку. Криво, но это не главное. Главное, что он здесь. Но нельзя показать ему порезы, пока видно, что ты сам их сделал. Быстро подходишь к окну и открываешь. Увертываешься от объятий.
- Что случилось, Рицка?
- Я ничего тебе не скажу, пока не объяснишь, где ты был!
- В командировке. У меня разрядился телефон, а потом я оказался в такой глухомани, где не было сети. Прости, Рицка.
- Ты опять лжешь.
- Почему ты никогда мне не веришь?
- Ты врешь слишком много. Уходи.
- Что случилось, Рицка?
- О чем ты?
- Я пришел встретить тебя после школы, но ты уже ушел. Юико сказала, что у тебя пошла кровь, и тебя отпустили. В чем дело?
- Все нормально… - Он не верит, ты же видишь. Шаг назад, ещё. Опускаешься на кровать: - Оно появилось, Соби.
- Что?!
Он тянет твою рубашку, отрывая наспех застегнутые пуговицы. Пытаешься сопротивляться, но как-то вяло. Он стягивает бинты. И все ради того, чтобы увидеть на бледной коже кривые, выведенные дрожащей мальчишечьей рукой кровоточащие буквы: B-E-L-O-V-E-D.
Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем.
- Я ничего не вижу, - сказал Рицка после паузы. - Твои волосы лезут мне в глаза.
Он прищурился, попытался отодвинуть от себя светлую струящуюся массу, и чихнул, когда водопад из волос вернулся на прежнее место.
- Прости, - весело и неискренне извинился Соби, наклонился еще ближе к сидящему на кровати Рицке, пощекотал прядью его шею. - Я принес кое-что для тебя.
- Мне все равно, - ответил тот, шевеля плечами. - Я не могу видеть свою книжку.
- И тебе совсем не интересно? - Соби поцеловал Рицку в ухо и улыбнулся, прижавшись ртом к нежной коже. – Не интересно ни капельки?
Рицка опять попытался пожать плечами, обхватил открытую книжку и прижал ее к груди. Соби немного отодвинулся, накручивая на пальцы черные локоны на затылке мальчика.
- Ты такой милый, когда краснеешь, - поддразнил он, скользнул губами по волосам между своими пальцами.
- Если ты отдашь мне то, что принес, - торопливо проговорил Рицка, - то я смогу продолжить чтение?
Улыбка Соби стала шире.
- Хмм, - произнес он, убирая пальцы от черного затылка, плавно перемещаясь ими ниже и задерживаясь на кусочке кожи, который виднелся из-за ворота рубашки. - Хорошо.
- Так давай сюда! - Рицка вспыхнул, – Просто отдай. - Сказал он, вставая с постели и опускаясь в кресло.
- Если ты настаиваешь. – Соби повернулся и принялся рыться в своей сумке. Рицка, как когда-то верующий священник, но давно растерявший все иллюзии, очень осторожно отодвинулся подальше от Соби, внимательно наблюдая за его действиями.
- Что там?
Соби замер и развернулся, держа руку за спиной. На губах его играла сладкая-сладкая улыбка.
Рицка покраснел.
- Что? - поспешно сказал он, снова скрещивая руки на груди и вцепляясь пальцами в рукава.
- Ничего, - промурлыкал Соби. - Просто думаю, может быть, ты хочешь сыграть в одну игру. Видишь ли, то, что я принес, работает только если с ним играть.
- Игра? - Рицка немного расслабился.
- Только ты и я. - Невинный взгляд из-под полуопущенных ресниц, теплая улыбка, пальцы правой руки опять скользят по шее Рицки.
- Какого рода игра?
Соби вытянул другую руку, серебро зазвенело у Рицки перед носом.
- Догадываешься? - прошептал ему Соби в самое ухо.
Рицка дернулся, как ужаленный, покраснел, открыл рот, потом закрыл, не отводя глаз от покачивающейся перед глазами игрушки.
- Для чего, - проговорил он, наконец, - нам наручники.
- Мм? – Соби поцеловал его в плечо, затем в шею, ресницы щекотали кожу. - Ты никогда раньше не играл в полицейских и бандитов?
- ... Играл. Но не так.- Сказал Рицка.
Соби выпрямился и весело улыбнулся, снимая очки. Потом, поразмыслив, вырвал книжку из объятий Рицки и выкинул ее в Неизвестном Направлении.
- Снимайте рубашку, офицер, - произнес он, расстегивая пуговицы на своем воротничке. - Время дорого.
Главное - быть счастливым, и не важно, какое заключение напишет психиатр!
Автор: H@утик@
Название: Silence
Фэндом: Loveless
Рейтинг:наверное, без ограничений)
Жанр: драма
Пейринг: Соби/Рицка...если можно так сказать
Примечание: смерть одного из персонажей. Написано под наплывом чувств от собственной личной трагедии.
Комментарий автора: Критика принимается. Только помните, что всякая критика должна быть обоснована.)
SILENCEРаннее утро. Солнце, только-только полностью показавшееся из-за горизонта, окрашивает все вокруг в причудливые оттенки золотисто-оранжевого цвета, играя рассветными бликами на густой листве деревьев, своим тихим шелестом нарушающих эту таинственную тишину. Я иду по узкой дорожке, со всех сторон окруженной зелеными гигантами. Те лучики света, которым все же удалось пробиться между плотных густых листьев, в виде маленьких солнечных зайчиков скачут по асфальту, создавая ощущение нереальности происходящего. Будто ты спишь, и тебе снится сон. Да, верно. Последние несколько месяцев я нахожусь будто во сне. Я вижу один и тот же сон каждый день…Весь день…Где бы я ни был, что бы я ни делал, он неотступно следует за мной, мешая жить, не давая дышать. Даже здесь и сейчас…Мой самый страшный ночной кошмар. Собственно, именно тут все и началось. Нет, не так…Все началось немного раньше, но именно здесь я по-настоящему осознал, что моя жизнь кончилась, а дальше меня ждет только боль. Нет, не физическая…Боль душевная, затмевающая собой буквально всё. В тот день я умер. То есть, конечно, я жив. Вот он я, из плоти и крови, вполне настоящий и материальный, но…Но, но, но…Вот уже несколько месяцев мне ничего не нужно. Я ничего не хочу. Видеть кого-то, с кем-то разговаривать. Не хочу…Я живу будто на автопилоте. Это не жизнь даже, а существование. Хотите знать, как это получилось? Хорошо. Но об этом позже…
Меня зовут Аояги Рицка, и в данный момент я нахожусь на кладбище. Это место, так ненавистное мной ранее, теперь стало неотъемлемой частью моего существования. Моего ночного кошмара. Я и рад бы проснуться, да не могу. Поэтому, все что остается, это возвращаться сюда изо дня в день, каждый день, принося с собой две белые розы.
Я резко останавливаюсь, натыкаясь взглядом на мраморную плиту, и опускаю глаза. Это мой первый страх…Я боюсь поднять взгляд и увидеть на фотографии до боли знакомое лицо. Если я это сделаю – будет сделан первый шаг…Первый шаг по лестнице безнадежности…Вверх, на вершину…К признанию того, что этого человека уже никогда не вернуть. Я прохожу эту лестницу каждый день, но когда добираюсь до вершины, вопреки ожиданиям не чувствую облегчения. Только тупую тянущую боль в груди. С трудом поднимаю глаза и смотрю на фотографию на надгробии. Я помню. Я сам ее сделал тогда, в день нашей первой встречи. Оставил воспоминания. Никто не знал…Никто не мог предугадать, что кроме этих вот самых фотографий-воспоминаний вскоре больше ничего не останется. Первый шаг сделан…Первая ступень…Вверх…
- Здравствуй… - собственный голос кажется мне чужим в этой звенящей тишине утра. Взгляд опускается ниже. Надпись…
Агацума Соби
21. 09. 1985 – 14. 10. 2006
«Почему? Почему мне каждый раз так больно смотреть на эти слова и цифры?» - спрашиваю я сам себя и тут же сам себя и одергиваю. Какой смысл сейчас задаваться вопросами «Почему?», «Зачем?», «Как это могло случиться?». Бесполезно. Эти вопросы я задавал себе и другим уже много раз, но ответов на них так и не нашел.
Смотрю еще чуть ниже…Всего одно слово в качестве эпитафии.
BELOVED
Увы, Соби, даже после смерти тебе так и не удалось избавиться от этого имени, которое ты так ненавидел. Потому что каждый, КАЖДЫЙ, Соби, кто пришел в тот день 14 октября попрощаться с тобой, именно так определил тебя в своем сердце, придавая этому слову совершенно иной смысл. Противоположный тому, который придавал ему ты. А это что-нибудь, да значит, правда?
- Прости, что так редко говорил тебе, что люблю.
Я…просто…Боялся?…Не верил сам себе? Нет…Просто ты всегда понимал меня без слов. Читал во взгляде. Читал мои мысли. Стоило мне лишь подумать об этом, как я тут же слышал твой тихий голос, шептавший «Я люблю тебя, Рицка», а потом следовал теплый нежный поцелуй. И это вселяло надежду и уверенность в себе. В такие моменты казалось, что у нас одно сердце на двоих. Одна душа для тебя и меня.
И как тяжело осознавать, что ничего этого уже не будет. Только фотографии…И твой образ там, в сердце. В том самом, только твоем, уголочке. Потайном, самом дорогом и сокровенном.
Я чувствую. Второй шаг…Еще ближе к истине. И второй страх, который надо преодолеть. Воспоминания о том дне. Я помню, будто это было ни семь месяцев назад, а только что. Снова перед глазами слишком отчетливо встают воспоминания. Снова и снова они утягивают меня в тот страшный день, после которого – пустота.
«Семь Лун». Противоборство двух сенсеев достигло своего апогея. В своем нездоровом, маниакальном желании доказать друг-другу что-то, они вышли за рамки дозволенного. Если вообще можно говорить о рамках в отношении Ритсу и Нагисы. Он неколебимо верил в то, что Агацума Соби, его лучший ученик, талантливый Страж, непобедим. Она всеми силами старалась убедить его в обратном. Даже если единственное доказательство – смерть.
И был Бой. И были Заклинания. Никто не знал. Не мог знать. Мы не предсказатели.
- Пусть укроют покровом боли кровавые лепестки роз! – я зажмуриваюсь в страхе. Я жду боли, но ее нет. Зато я чувствую твое тепло и знаю, что ты рядом. Осторожно открываю глаза и первое, что вижу – немой вопрос в твоих глазах. «Как? Как могло случиться, что оба они, и Страж и Жертва, одинаково владеют магией? Рицка…Что мы упустили?». А потом ты улыбаешься мне. Такой родной, такой привычной улыбкой. Он всегда означает, что все будет хорошо. Всегда…Но не сейчас.
- Мы есть Альфа и Омега. Начало и Конец. – шаги. И я знаю, что они уйдут. И знаю, что не вернутся. Они выполнили приказ. Они что-то кому-то доказали. И так дико звучат их слова. Библия…(Откровение Иоанна Богослова, глава 21, стих 6 – прим. авт.)
Конец…Конец…Конец…Сумрак Боевой Арены сменяется сумраком холодного осеннего вечера. Идет дождь и его потоки на асфальте смешиваются с причудливыми узорами твоей крови. Ее капли вперемешку с каплями дождя кружатся в танце. Танец Смерти.
- Не умирай. Ты не можешь умереть! Я не просил! Я не приказывал!
- Я не собираюсь умирать. Пока ты помнишь - я жив. Не забывай.
Твое последнее прикосновение. Последнее тепло…
- Соби?
Я помню, как прижимал тебя к себе в слепой надежде вернуть. В детской надежде отдать тебе всего себя. Всю жизненную силу. Только бы вернулся. Только бы открыл глаза.
- Вернись…
Лепестки белых роз. Тишина утра. Такого же, как это. Кладбище. Кладбище потерянных душ.
Рыдающие Шинономэ-сенсей и Юико. Всхлипы Яёи-сана. Молчаливое горе Кио, переживающего свою потерю где-то глубоко внутри. Нацуо, в кровь разбивающий руки о ствол ближайшего дерева в безнадежной ярости и осознания того, что ничего нельзя изменить.
- Рицка, - голос Йоджи на удивление тих и печален – Мы же Zero. Мы не можем чувствовать боли. Скажи, почему? Почему же мне больно?Здесь… - и он кладет руку мне на сердце.
Как я могу объяснить тебе, Йоджи? Если я скажу, что мое сердце тоже болит, ты поймешь?
- Это болит душа…
Краем глаза цепляюсь за осколок реальности, находящийся где-то не периферии сознания. Ловлю и удерживаю его, желая рассмотреть поближе.
«Как вы могли? Как могли придти сюда? Какими извергами, какими чудовищами надо быть, чтобы набраться наглости?!»
Нагиса и Ритсу. Вместе. Вдвоем. Я вижу разочарование пополам с упреком в его глазах. И мысли Нагисы, такие материальные, что кажется, их можно потрогать. «Непобедимых людей нет, Ритсу. Даже твой обожаемый Соби не исключение.»
«Нет, Нагиса-сенсей. Вы не правы. Непобедимые люди есть. И Соби один из них. Он жив. Живет в сердце каждого, кто пришел сегодня сюда попрощаться. Именно попрощаться, а не удостовериться в его смерти. И пока так будет, Соби непобедим. Что бы вы не делали. Как бы ни старались. А вы, Ритсу-сенсей? Какое право вы имеете упрекать его в чем-то? Соби хорошо усвоил истину, которую вы вбивали в него с помощью плети, чуть ли не каждый день. Жертва важнее Стража. Так что же? Следуйте своим убеждениям! И не смейте! Никогда не смейте ни в чем его упрекать!»
Они оба прочитали это в моем взгляде тогда. Я отвлекся на мгновение, а когда снова посмотрел на то место, их уже не было.
А потом было прощание. Последнее, перед тем, как гроб опустят в землю. Я помню себя в тот момент. Помню слезы, лившиеся из глаз и рушившие плотину, которую все это время я пытался воздвигнуть вокруг своих чувств. Не получилось.
Утро сменялось днем. День – вечером. Вечер – ночью. Ночь – утром. И так по кругу. Изо дня в день. Из недели в неделю. Из месяца в месяц. И вот я снова здесь.
- Знаешь, Соби, я должен тебе в чем-то признаться. – третья ступень и третий страх. – Я… - достаю из кармана мобильный телефон. Все тот же, который подарил мне ты. И все та же красивая бабочка на светящемся дисплее. – Прости. Я так и не смог удалить твой номер из записной книги. – каких неимоверных усилий мне стоит признаться в этом. Даже самому себе. В том, что у меня не хватило духу избавиться от робкой, теплящейся где-то в уголке сердца, надежды на то, что когда-нибудь, когда я снова наберу этот номер, ты мне ответишь. И я снова услышу твой голос вместо холодного «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позднее» и снова все будет так как раньше. – Я глупый. Глупый маленький мальчишка.
Внезапно что-то мягкое касается лица.
- Соби? – боже, как хочется верить!
Бабочка. Единственное цветное пятно за долгий промежуток времени в этом черно-белом мире. Я протягиваю руку, и насекомое бесстрашно опускается на ладонь, замирая. Лишь только чуть шевелятся небесно-голубые эфемерно-прозрачные крылышки.
Юико говорит, что бабочка – это чья-то душа, не улетевшая на небеса. Если ее взять в руки, нашептать желание и выпустить, то она поднимется в иной мир, и желание обязательно исполнится. Что ж…Если так…
Я осторожно подношу бабочку к лицу и чуть медлю, формулируя желание. Не более секунды. Я знаю, чего хочу.
- Лети. Лети к нему и скажи, что я очень сильно его люблю, ладно? – грациозный взмах крыльев и насекомое, как по команде, срывается с ладони, лишь только я успеваю договорить последнее слово.
С минуту провожаю взглядом удаляющуюся точку, пока она совсем не скрывается из виду. И верю. Верю, что Соби обязательно получит это послание. Иначе просто не может быть.
Снова смотрю на телефон. Пара нажатий клавиш и вот уже перед глазами список контактов. Их не так много, поэтому найти нужный не займет много времени. Пара секунд и на дисплее твое имя. «Соби». И два варианта «Вернуться» и «Удалить контакт». Палец на мгновение зависает над клавишей «BACK». Вернуться? А нужно ли? Соби хотел, чтобы я был счастлив. Чтобы все мы были счастливы. Возможно ли счастье, когда ты живешь в прошлом? Нет. Теперь я знаю. Теперь я понял.
Я люблю тебя, Соби. Люблю и отпускаю.
Впервые за много месяцев на моем лице улыбка.
Секундное нажатие на клавишу. «Удалить контакт». Но сейчас это означает для меня совсем другое «Я не вернусь».
- Цифры в телефоне ничего не значат, Соби. А образ твой я в душе сохраню. Можешь быть в этом уверен.
Вечная горечь утраты и вечное счастье быть самим собой. Я запрокидываю лицо к полускрытому листвой деревьев, выгнутому куполу синего неба. Сколько бы не задавали люди вопросы «Зачем? и « Почему?», они не найдут ответов. Мир не объясняет. Тем и хорош.
И каждый может привнести в него свой собственный, сокровенный смысл.
Люди добрые, помогите найти 6 и 7 том манги Loveless на английском, можно и на японском. Главное чтобы полностью были.
от модератора: уважаемые новички и прочие ушастые/безухие читатели!!!
Убедительная просьба, прежде чем озвучивать свои крики души, попробуйте полистать сообщество и воспользоваться ссылками в эпиграфе!
Поверьте, на сообществе созданы все условия для адекватной, удобной и эффективной навигации! Будьте внимательны и не засоряйте френдленту, по трехсотпервому разу спрашивая ГДЕ и КАК что-то найти!
Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем
За окном падал снег. Свет в комнате был погашен. Вечер наступал медленно, как бы нехотя.
Соби сидел на полу у кровати, с мокрых волос на одежду сбегала каплями вода.
- Ты уже вышел?- спросил вошедший в комнату Рицка, заметив, как Соби вздрогнул от произнесенных вслух слов.
Ответа не последовало, и мальчик вплотную подошел к светловолосому юноше.
- Соби, - тихо позвал он.- Что происходит?
Снова нет ответа.
Рицка взял со стула приготовленное и забытое полотенце и стал вытирать влажные волосы своего Бойца. Тот безвольно откинул голову назад и сидел, прикрыв глаза.
Рицка вытирал осторожно, по прядке, сидя на кровати и глядя на Соби.
«Что с тобой твориться? Почему ты молчишь? Это настоящее мучение – вот так проводить вечер. Я хочу говорить с тобой, Соби, я не для этого соврал маме, что остаюсь у Яёя, она может проверить, хотя вряд ли. Соби, что с тобой?.. »
За своими мыслями он не очень следил, а за действиями тем более; когда он понял, что полотенце давно валяется в углу кровати, а сам он гладит юношу по волосам, Рицка остановил свои мысли и прислушался ко всему происходящему в комнате.
Уже совсем стемнело, от тишины звенело в ушах. Казалось, Соби дремлет, прислонившись щекой к колену своей Жертвы.
Свет скользил по комнате и иногда пятнами падал на лицо Агацумы.
Именно в таком пятне света Рицка заметил что-то блестящее на щеке Соби.
Мальчик сполз с кровати ему на колени, и Соби пришлось открыть глаза… полные слез.
- Рицка… прости меня.
- За что? Ты ничего не сделал.
- У меня внутри…- он запнулся.
- Соби, расскажи мне, - попросил Рицка, склоняя голову ему на плечо.
Соби обнял его и продолжил:
- Знаешь, у меня будто струна внутри натянута… Лучше я не буду объяснять, я не могу.
Малыш Аояги чувствовал растерянность. Он просто не знал, что делать, но и не мог спокойно смотреть на то, как Соби плачет.
- Соби, - прошептал он,- тебе легче оттого, что ты плачешь?
- Не знаю, они сами… прости, я сейчас… - он стал быстро размазывать слезы по щекам, но они предательски проступали снова.
Малыш дернул кошачьими ушками, встал и налил воды в чашку. Протянул ее Соби, безуспешно пытавшемуся привести себя в порядок.
- Спасибо, сказал он и залпом выпил прохладную воду.
- Может нам пойти погулять?
- Ты хочешь?
- Я тебя спрашиваю.
- Я как ты, если хочешь, пойдем.
- Нет, я не хочу. Соби…
- Мм…
- Ты устаешь, когда рисуешь?
- Смотря что. Если это учебная работа, то да, через какое-то время устаю, а если для себя, то нет, просто увлекаюсь и забываю об усталости. Почему ты спросил? Хочешь, чтобы я что-то для тебя нарисовал?
- Да нет, просто так спросил, - ответил Рицка, жалея, что не смог отвлечь все еще грустного Соби от его мыслей.
Наступила тишина. Юноша поднялся, открыл форточку и закурил.
Прижав к голове кошачьи ушки, Рицка подошел к Соби, который, почувствовав это, напрягся.
- Рицка?
Рицка не ответил, а обхватил Соби за талию. Тот почувствовал, как хрупкие пальчики крепко сомкнулись у него на животе в замочек.
- Я люблю тебя, Рицка, - только это он и мог сказать, пребывая в легком замешательстве.
«Что ты творишь, котенок… зачем ты так… нежен со мной? Люблю…»
Рицка не ослаблял объятий, в голове была только одна мысль: я должен сделать так, чтобы тебе не было больно. Как это сделать? Скажи…
Сигарета давно истлела, но Соби заметил это только тогда, когда начало жечь пальцы. Он ткнул окурок в пепельницу и медленно опустился на колени, освобождаясь от объятий Рицки и поворачиваясь к нему.
- Я люблю тебя, Рицка.
- я знаю, - ответил тот и уткнулся лбом ему в грудь.
В голове Аояги мелькали разные мысли: он и смущался, и хотел ласки, и ненавидел себя и его, и чувствовал, что может и хочет доверять этому взрослому.
- Я не боюсь,- откликнулся Рицка и обвил шею Соби руками. – Любишь?
- Люблю,- ответил юноша и легко провел по худенькой спине.
Осмелев, Рицка потянулся к затылку Соби, и снял резинку, державшую светлые волосы в тугом хвосте.
«Так привычнее», подумал мальчик.
- Я… очень… - Рицка уже не мог справиться со своим голосом, и просто запустил пальчики в волосы Соби.
- Я тоже… - прошептал Агацума, взял губами нижнюю губу Рицки и чуть сжал ее. Тот инстинктивно подался вперед, и его руки заскользили вниз по шее, по бинтам, по ключицам и остановились на язычке молнии полу расстегнутой темно-синей кофты.
Потом голова закружилась от поцелуя. Кошачьи ушки то прижимались к голове, то мгновенно поднимались, а вокруг была приятная темнота.
Рицка потянул молнию вниз, и она легко поддалась.
Соби почувствовал, что ручки его Жертвы гладят его по груди, по спине, стягивают кофту с плеч.
- Рицка … я сойду с ума, - прошептал юноша, когда Рицка прикоснулся губами к краешку шрама, показавшегося из-под съехавшего бинта.
- Соби, поцелуй еще…
Пауза.
- Это приказ… - Рицка произнес это только движением губ, но Соби все отлично понял, уголки его губ поползли в стороны, и зажглась улыбка.
Он быстро освободил руки из рукавов кофты, стянул с Рицки футболку и взял его на руки.
- Ты куда?
- Пол холодный, я не хочу, чтобы ты простудился, - с этими словами он положил мальчика на кровать, обнял и поцеловал нежные влажные губы…
Неожиданно Рицка отстранился:
- Соби, что со мной?- он взял руку Соби и потянул вниз.
Освободив руку, Агацума погладил малыша по волосам:
- Все в порядке, мой хороший, так всегда бывает, - понял, что не может по-хорошему объяснить, и лишь беспомощно пожал плечами.
Рицка, пересиливая смущение, снова потянулся к губам Соби и слегка лизнул их .
Потом еще раз, и еще… он почувствовал, как Соби реагирует на его прикосновения, и как им обоим это нравится…
Соби казалось, что все происходит во сне, он не ожидал, что Рицка позволит ему так много. На секунду появилась мысль, что малыш просто пожалел его, увидев слезы, но… он потерял эту мысль, когда язычок Рицки снова коснулся его губ.
Когда Рицка понял, что Соби стягивает с него джинсы, он напрягся:
- Эй, а ушки… они…?
- Нет, нет, успокойся… не сейчас, - быстро прошептал Соби, целуя его в шею и лаская рукой.
Отвечая на ласки, Рицка застонал, он слегка прикусил кожу на плече юноши, а когда тот ускорил темп, то неосознанно он впился зубками сильнее.
«ЧТО ЭТО?», думал мальчик, не в силах контролировать дрожь в теле.
Совсем скоро Рицка отпустил плечо Соби, вскрикнул, а рука, ласкавшая его, наполнилась теплой влагой.
- Рицка… Рицка… - шептал Соби, целуя его в губы.
- Я… Соби… я люблю тебя… это так…
- Приятно?
Рицка только кивнул в ответ, плотнее прижимаясь к теплому телу Соби; но отпрянул, почувствовав, что прикоснулся к чему-то липкому. Плечо Соби кровоточило там, где он, Рицка, куснул его.
Он с трудом сел на кровати и виновато посмотрел на своего Стража.
- Что с тобой? Что-то не так?
- Соби, я сделал тебе больно, прости меня.
- Я бы не заметил, если бы ты не показал, - соврал Соби.
- Давай заклеим пластырем?- предложил Рицка, опуская голову.
- Пусть само, это твой знак… знак твоей… твои эмоции. Видишь, уже нет крови.
Улыбаясь уголками губ, Соби лег и, взяв за локоть, потянул к себе.
- У тебя сползли бинты.
- Сними их, если мо… хочешь.
Малыш кивнул и аккуратно размотал бинт. В полумраке он разглядел темные рубцы, сложившиеся в имя, в уголке одной из букв запеклась кровь.
- Болит?
- Я уже привык, не замечаю.
- Соби, это ужасно… Можно?
- Зачем ты спрашиваешь, делай все, что хочешь.
Рицка поцеловал букву «В», потом «О», потом все остальные…
Мысли в голове Соби окончательно смешались. Он не мог ответить себе на кучу вопросов, начинавшихся с «почему», «зачем», «как» и «за что».
«Спросить об этом Рицку?.. Но что он может ответить? У него, наверное, у самого много подобных вопросов».
- Рицка, ты очень… ты слишком… ты мог и …
- Но ты сам сказал, что я могу.
-Да, все, что захочешь… просто я не привык… к такому.
- К какому?- Рицка приподнялся на локте.
Соби не отвечал.
- Не хочешь, не отвечай, - обиженно бросил мальчик и свернулся клубочком, хвост нервно бил по простыне.
- Прости меня, Рицка. Я… Рицка…
- Что?! – взорвался Аояги, он явно нервничал.- Ты привык, чтоб тебя унижали, били и приказывали?!!
- Да,- тихо ответил юноша и отвернулся к стене.- Я не знал другого.
- Я не буду делать с тобой такое!!! Я ненавижу боль!!! Никогда! Слышишь?!- он дернул Соби за плечо, пытаясь развернуть его, но случайно задел свежую ранку, и снова проступила кровь.
Соби резко выдохнул и повернулся к своей Жертве, взял его на руки и прижал к себе.
- Котенок, я с трудом могу объяснить тебе словами все, что я чувствую, попробуй понять меня сам. Я люблю тебя.
-Соби… я попробую. Я поцарапал тебя, надо промыть.
-Можешь… зализать?
- Что?!
- Ну… лизоцим в слюне, фермент такой, ранки заживляет.
-Л-ладно… отпусти, Соби.
Соби положил его рядом и приподнялся на подушке. Рицка сел на коленки и обнял плечо ладошками.
- Нет, если не хочешь…
Рицка не ответил, в голове была мысль о том, что ему не должно быть больно. Он помедлил еще несколько секунд и лизнул ранку. Рицка хорошо знал вкус крови, много раз она затекала в рот с разбитых губ и носа.
Соби был готов заплакать и засмеяться одновременно.
-Рицка, хватит. Спасибо. Что мне сделать для тебя?
- Не проси меня никогда, - последнее слово он выделил голосом, - чтобы я наказал тебя.
- Это просьба или приказ?
- Это приказ, Соби. Да, еще одну штуку.
- Все, что хочешь.
- Обними меня, я очень хочу спать.
Соби тут же обнял Рицку, который уснул сразу же, как положил голову на грудь юноши.
Агацума посмотрел в окно, наступало утро. Ему больше не хотелось задавать вопросы ,теперь ему нужно было понять и суметь принять НЕЖНОСТЬ.
Примечание: посвящаю elentarihikari за мимолетную идею, которую я немедленно воплотил в жизнь. не уверен, что оно подходит под то, о чем ты писала... но, как я уже сказал, "последствий декабрьской главы" будет достаточно.))
Он ежится от холода с лестницы и поспешно захлопывает дверь. Маленькие пальчики поворачивают ключ в замке.
- Совещание затянулось, а потом я вспомнил, что у нас кончился чай.
Он заглядывает в пакет и достает пачку чая и коробку конфет.
- А это зачем?
- Я решил, что тебе не помешает съесть чего-нибудь сладкого. Все дети любят сладкое - это неправильно, что тебе совсем не хочется шоколада.
Он пожимает плечами и тут же, в коридоре, отрывает коробку, достает конфету и откусывает кусочек.
- Нравится?
- Вы пока раздевайтесь. - Он сосредоточенно жует.
Ритсу, усмехаясь, разувается, вешает пиджак в шкаф, расслабляет галстук.
- Может, пойдем на кухню? Я заварю чай.
Он кивает с набитым ртом и послушно идет на кухню, ставит чайник, достает блюдца, ложки.
- Нравится? - снова спрашивает Ритсу, хотя в этом нет необходимости: в коробке уже недостает трех конфет, а верхняя губа мальчика измазана шоколадной начинкой.
- Угу. Спасибо.
Ритсу разливает чай, достает из кармана сигареты. Нагиса сегодня отчитала его за то, что он курит при ребенке. Но присутствие здесь ребенка - не повод менять все свои привычки. Только некоторые.
- Что было в школе?
Он снова пожимает плечами и отправляет в рот остатки пятой конфеты.
- Меня пригласили на день рождения одноклассницы. Но я не пойду.
- Не хочется. - Он тоже берется за кружку. Не хочет говорить об этом. - Там будет много девчонок, которые мне постоянно надоедают.
Ритсу смеется. Его воспитанник достиг самого очаровательного возраста. Каждое его слово вызывает у учителя невольную нежность, а каждое движение - дрожь.
- Ты - очень симпатичный мальчик, - вскользь замечает он, закуривая.
- Может быть. Но им-то что? - он хмурится и принюхивается к запаху табака.
- Ты им нравишься. - Ритсу борется с желанием погладить его по волосам. С каждым днем его ученик все больше восхищает его - терпением, трудолюбием, серьезностью. Мальчик чувствует, когда его опекун раздражен или устал, а когда настроен пообщаться; он знает, что нельзя вести себя слишком по-детски, ведь Ритсу не любит детей, и все время пытается разговаривать на равных с теми, кто старше него. Его обаяние действует на всех без исключения - и Ритсу ловит себя на том, что гордится ребенком, весьма четко подозревая, что тоже попал в радиус действия его обаяния.
- Зато мне они не нравятся, - парирует мальчик, вертя в руках чайную ложку. - Мне надоело, что они все время просят меня помочь им с домашкой. Если они такие глупые, то зачем это показывать?
Ритсу, посмеиваясь, рассматривает лицо ученика, пытается представить, каким его видят маленькие девочки. Довольно высокий для двенадцати лет, волосы цвета луны, васильковые глаза, которые могут быть холодными, как осеннее небо, и сияющими, как солнечные блики на морской воде. Прекрасный портрет. Остается прибавить к внешности "взрослую" манеру речи, пренебрежение к детским забавам одноклассников... Идеальный кандидат для влюбленности невинной малышки.
- Почему вы смеетесь? - спрашивает он немного обиженно и смотрит учителю прямо в глаза. Прошло то время, когда он избегал взглядов, разговоров, прикосновений, боясь вызвать гнев и холодность опекуна. Он чувствует, что отношение Ритсу к нему изменилось - хотя и не совсем представляет, почему.
- Действительно, какие глупые девочки, - мягко говорит Ритсу и протягивает руку, чтобы погладить стоящие торчком ушки. Мальчик недоуменно ждет, пока Ритсу уберет руку. Подобные ласки в их доме не приняты. - Я хочу показать тебе кое-что. Пойдем ко мне в кабинет. Можешь взять с собой чашку.
Он пытается скрыть радость - доступ в кабинет учителя, особенно в его отсутствие, мальчику запрещен.
Ритсу подходит к столу и достает из ящика письмо. Мальчик с любопытством изучает названия книг на полках.
- Тебя приняли в Художественную Академию, - без предисловий говорит Ритсу. - Директор пишет, что ты вполне отвечаешь их требованиям, и ждет тебя на ознакомительное занятие в ближайший четверг. Благодарит за то, что я решил отдать тебя именно в их школу.
- Правда?! - мальчик едва сдерживается, чтобы не подпрыгнуть от восторга. Ритсу очень хочется, чтобы он это сделал - тогда можно будет меньше корить себя за то, что воспитал ребенка бесчувственным.
- Правда. Ты теперь будешь учиться в самой престижной художественной школе. Я тобой горжусь.
Сделай это, думает Ритсу. Ну же. Я хочу увидеть тебя таким. Хочу запомнить тебя таким, пока еще есть возможность. Не заставляй меня делать первый шаг.
- Ура! - Он кидается на шею учителю, и Ритсу подхватывает его и приподнимает, сжимая в объятиях. Васильковые глаза сияют именно так, как Ритсу больше всего нравится - как отраженные в воде звезды. Беззаботная улыбка расцветает на губах, а на щеках - румянец. Само олицетворение счастья - заразительного, светлого, прекрасного.
Мальчик обнимает его за шею, постепенно успокаивается, но продолжает улыбаться.
- Спасибо, что отвели меня туда, сенсей. Спасибо!
- Не за что.
Ритсу знает, что сейчас можно все - посадить его к себе на колени, часами перебирать волосы, играть с пушистым хвостом, любоваться изгибом тонкой шеи. Можно даже поцеловать нежные щеки, не опасаясь вызвать испуг. Но стоит ли?
- Спасибо, сенсей, - повторяет он.
Тебе нравится, когда я улыбаюсь тебе так? Ритсу хочется спросить его о многом. Возможно, даже попросить разрешения сделать небольшой шаг вперед... Есть ли смысл терпеть дальше, если с течением времени искушение станет еще более невыносимым?
Ритсу опускает мальчика на пол, но не убирает руки. Так редко удается прикоснуться к нему. Желание, как и всегда, накатывает резкой волной, кружит голову, мешает думать - как в пятнадцать лет.
Мальчик облизывает губы, и Ритсу ловит себя на том, что повторяет его движение секунда в секунду.
- Завтра мы поедем за необходимыми тебе учебниками, красками, - говорит учитель, уговаривая себя отвести взгляд от влажных губ.
- Угу. - Еще немного, и он поймет, что они переступили прозрачную границу. Удивится? Испугается? Обрадуется?
- Я бы тоже хотел уметь рисовать, - задумчиво произносит Ритсу. Мальчик завороженно смотрит на учителя.
Ритсу наконец опускает руки, но через несколько секунд с удивлением понимает, что мальчик все еще обнимает его.
- Сенсей, - тихо говорит он. - Скажите мне, что хотите нарисовать. Я попробую...
Ритсу на секунду прикрывает глаза, усилием воли отгоняет размытые картины, мешающие ему спать.
- Нарисуй мне себя, - наконец говорит он. - Нарисуй мне себя таким, как сейчас.
Он опускает руки, отступает на шаг и поворачивается к зеркалу. Смотрит на свое отражение - так, как будто первый раз в жизни себя видит.
- Я пока не умею, - расстроенно говорит он. - Но я обязательно научусь, сенсей.
Примечание: основывается исключительно на событиях аниме. Мангу в глаза не видела, не читала, даже понятия не имею, что там. Других источников – тоже *если таковые есть*. Так что просто представьте, что это какая-то параллельная реальность, в которой события происходят согласно полету моей фантазии.
читать дальшеРицка останавливается. С того дня… С того сна, прошло уже больше двух недель. Можно с той же легкостью сказать, что и двух лет. Время и бежит, но и как бы стоит на одном месте, тоже. Точнее висит, как подвешенный на нитке шарик… Вроде бы и крутится вокруг своей оси, но и остается на месте...
Юйко бегает вокруг него, с недоумением прижимая ушки, пытаясь понять, почему Рицка вдруг так неожиданно встал посреди дороги. Яёи тоже поглядывает на него удивленно, хотя большая часть его внимания принадлежит, как всегда, вертящейся юлой девочке.
Они такие обычные, настоящие… Но… почти каждый раз при взгляде на них, перед глазами мальчика встают их лица… тогда. И сердце замирает, и весь мир утрачивает четкость, яркость, реальность… И он на несколько секунд опять оказывается в том заметенным снегом городе, а потом – в обжигающих языках пламени… отражающихся холодным светом в очках Соби…
И еще… Иногда, очень редко, но все же, ему чудится… присутствие. Непонятное, невероятное, но четко ощутимое. Как тогда, когда он впервые почувствовал тех девушек, Зеро. Однажды Рицка все же решился и спросил Соби об этом, то тот лишь слегка нахмурился, как будто прислушиваясь к чему-то, слышимому ему одному, и покачал головой. Нет, никого поблизости не было.
«Рицка-ку-у-ун!»
Как от этого вопля не вылетели все стекла в школе, остается для него загадкой. Видимо, не только для него: Шинономе-сэнсей показывается в одном из окон, ища глазами источник звука. Хотя, возможно, за ее напряженным, ищущим взглядом стоит совсем иная причина… Но она зря надеется: у Соби сегодня какой-то то ли зачет, то ли экзамен, но если судить по воплям Кио – очень и очень важный. Во всяком случае, когда Рицка вчера был в гостях у Соби, его неугомонному другу удалось вырвать у мальчика обещание, что тот не будет беспокоить художника именно сегодня. То есть, на язык отношений Рицки-Соби это переводилось как приказ последнему весь день заниматься своими делами, не звонить, не приходить и вообще исчезнуть до самого завтра. Точка, и ты понял меня, Соби?!
«Риц…»
Прежде, чем Юйко успевает закончить очередной вопль, Рицка встряхивается и, схватив девочку за руку, тащит ее за ворота, из-под пристального взгляда сенсея. Конечно, учительница ему… нравится (как же все-же трудно произносить это, даже про себя, даже после всего!), но сейчас ее повышенное внимание к нему совсем не к стати… Итак после того случая, когда он потерял сознание на уроке, она носится вокруг него, как курица вокруг единственного яйца. «Рицка-кун, почему ты побледнел?! Тебе плохо? Рицка-кун!» «Рицка-кун, с тобой все в порядке? Может, тебе лучше пойти домой, отдохнуть? А задания принесешь завтра…» «Рицка-кун…»
В отличие от нее, Соби ничего не спрашивает. Но от его пристального взгляда мальчику теперь часто становится не по себе… Потому что он ПОМНИТ. И не может заставить себя не вздрагивать, когда молодой человек неожиданно, по своему обыкновению, хватает его за руку, или тянется к теперь вечно стоящим, настороженным ушкам… Соби ничего не говорит, но его глаза с каждым разом становятся все печальнее и печальнее, он теперь меньше болтает, реже смеется, почти не выделывает свои… штучки, и Рицке часто вспоминается та фраза Кио… «После смерти Сэймэя он стал как зомби… Спасибо, что вернул его к жизни!» Вернул к жизни, ха… А теперь, по-видимому, толкает обратно в могилу…
«Рицка-ку-у-ун, куда ты меня все тащишь?»
Рицка спохватывается. Оказывается, он успел увести Юйко почти на три квартала от школы, и, если судить по тяжело сопящему рядом Яёи, сделал это очень и очень быстро. Причем бежал он в сторону дома Соби. Черт, черт, черт.
Он отпускает руку Юйко так резко, что она чуть не падает, по инерции пробегая еще пару шагов вперед. Под ее ногами очень кстати оказывается Яёи, тоже не успевший остановиться вовремя, но зато умудрившийся подхватить девочку. Правда, он тут же становится малиново-красным и разжимает руки. В итоге, Юйко таки плюхается на землю и заливается слезами.
«Яёи-кун, ты такой неловкий!!!»
Да, у нее Рицка никогда не виноват… Бедняга Яёи…
«Я пойду, ребята».
Юйко тут же прекращает плакать, вскакивает и бежит догонять идущего широкими шагами друга.
«Куда-а-а ты? Может, погуляем? Мороженное съедим? Или сходим к Яёи-куну поиграть?Ну, в эти его компьютерные игры?»
Рицка спотыкается. Теперь его при слове «компьютерная игра» бросает в дрожь, а на спине проступает холодный пот.
«Ни-за-что, ни-ког-да не предлагай мне этого, понятно? Никогда, никаких игр!!!»
Он понимает, что кричит на оторопевшую девочку, как тогда, в самом начале их знакомства, когда она призналась ему, что он ей нравится… Но ничего с собой поделать не может. В глазах Юйко опять стоят слезы, на лице Яёи гнев, но Рицка не хочет… не может сейчас с ними объясняться. Он разворачивается и несется прочь со всех ног… прочь, прочь, прочь…
…
Домой он приходит уже поздно. Недопустимо поздно. Его ожидает… но он не хочет думать о том, что его там ожидает. Весь день он ходил по городу, просто так, без цели. По дороге ему пришла в голову мысль о том, что он не знает, в каком-же все-таки университете учиться Соби. Он его об этом почему-то не разу не спросил… А то он мог бы… Нет, нет, нет… Не мог бы! Чтобы опять вздрагивать от каждого резкого движения Соби, а потом мучительно наблюдать, как наполняются болью его глаза? Да Рицка предпочтет самому терпеть какие угодно страдания, только бы не причинять… подобного своему Бойцу!Бойцу, обученному терпеть любую боль… Любую, но не эту…
Дверь тихонько скрипит… Пару секунд Рицка надеется, что мама спит, но в кухне раздаются мерные удары ножа и тихое позвякивание посуды. Он идет туда, скинув кроссовки и бросив сумку на пол у лестницы.
«Мама, я вернулся. Извини, что так поздно, я не…»
Звон. Тарелка разлетается на кусочки, ударившись о стену над головой Рицки, и он привычно соскальзывает в угол и сжимается там, прикрыв голову руками.
«Ты не мой Рицка! Мой Рицка никогда бы… Ты не Рицка, не Рицка, не Рицка…»
Дзинь, дзинь, дзинь… Привычная мелодия бьющейся посуды. Привычные уколы боли, жалящие, бьющие по нервам… Как говорил ему однажды Соби? Боль помогает нам чувствовать себя живыми? Тогда он счастливчик – ощущает это в полной мере…
Тишина. Он с изумлением поднимает глаза – обычно все так быстро не заканчивается. Мама стоит, ее рука с судорожно зажатой в ней тарелкой поднята, но смотрит она не на Рицку. Она смотрит куда-то за дверь, ведущую в коридор. Неужели… Неужели Соби все-таки его ослушался и пришел? Как он посмел?! Мальчик вскакивает и бежит мимо матери, не обращая внимания на ее необычную неподвижность.
Коридор пуст. Только дверь на улицу приоткрыта. Странно, Рицка точно помнит, что закрывал ее…
На кухне возобновляется стук ножа. Когда он заглядывает туда, мама что-то с увлечением нарезает, бормоча себе под нос. Рицка прислушивается. И бледнеет, смертельно бледнеет, его ноги подкашиваются, и он сползает вниз по дверному косяку.
«Сэймэй вернулся… Надо приготовить ему его любимое, ему и моему Рицке… Сэймэй наконец-то вернулся…»
…
Рицка лежит на кровати, задумчиво созерцая знакомый до последней трещинки потолок. Рядом с ним, на подушке - раскрытый телефон, в котором беззаботно порхает ультрамариновая бабочка. Он хочет позвонить Соби – но так и не решается. Тот уже наверняка давным-давно спит, устав после экзамена, и будить его… незачем.
Да и что он ему скажет? Приезжай, мне нужно тебе кое-что рассказать? Знаешь ли… Мне уже который день всюду видится Сэймэй. Да-да, и его мама видела – это ничего, что она немного… не в себе, но она видела! А то, что все началось с того странного сна… Ну, это просто совпадение, не обращай внимания. И да, я понимаю, что мой брат уже давным-давно мертв… И не надо на меня смотреть, как на сумасшедшего! Это все правда! Правда, правда, правда, правда…
Нет, все, конечно, будет по-другому, Рицка прекрасно это понимает. Соби действительно приедет, выслушает, помрачнеет, подробно обо всем расспросит, отвернется на пару минут, что-то напряженно обдумывая, а потом со своей обычной спокойной улыбкой опустится перед своей Жертвой на колени и, сравняв таким образом разницу в росте, посоветует не волноваться. Нет, он не будет убеждать его, что это все ему привиделось… Просто пообещает, что все будет хорошо. Но это не правда! Никто не может точно сказать, как там все будет, а в особенности теперь...
И тоска и безнадежность в глазах его Бойца станут еще явственнее, еще пронзительнее, и выбор, который ему предстоит сделать, будет парить над их головами, как коршун над смертельно раненными животными… И Рицка постарается побыстрее выгнать Соби, не в состоянии больше терпеть этой боли, этого отчаянья… Потому что он не хочет, не хочет терять Соби! Ни за что, никогда, даже ради… даже ради любимого брата?!
От этой мысли Рицке становится дурно. Ведь Соби на самом деле принадлежит…
…на секунду мальчик сам себе удивляется – когда он научился думать о том, что Соби может вообще кому-то ПРИНАДЛЕЖАТЬ, как собачка, как вещь, так легко?! Без неприятного осадка, черными хлопьями оседающего на душе?!... Отвратительно…
…его Сэймэю, тому, без кого он раньше себя не мыслил?! За чье возвращение был готов отдать что угодно, даже свою новую память, даже свою жизнь…
Но не Соби. Не его! Рицка больше не сможет без него, а тем более не сможет смотреть на то, как его, ЕГО Соби будет теперь преданно выполнять чужие приказы, сражаться и умирать, за… другого. ЛЮБИТЬ другого.Пусть этим другим и будет его брат. А вдруг он прикажет что-нибудь… плохое? Вдруг будет наказывать Соби, как он того постоянно просит… А вдруг он уже делал это в прошлом?! Наказывал?!
Рицке становится совсем не по себе… Неужели его брат, его заботливый, добрый, всегда такой внимательный к нему брат, мог кому-то причинять боль? Намеренно, и не врагу, а тому, кто предан ему безраздельно, кто полностью от него зависит, кто ЛЮБИТ его? СОБИ?
Он смотрит на бабочку, плывущую по квадрату света… Смотрит, и старается больше не о чем , кроме ее бесконечного полета, не думать, просто не думать, потому что это слишком больно… И он боится… боится что если продолжит свою мысль дальше, если разжует ее, рассмотрит со всех сторон, то просто возненавидит… возненавидит и своего брата… и себя…
… но не Соби… ему не хочется его ненавидеть… ему хочется его защитить…
В тишине ночи раздается тихий, приглушенный подушкой смех. Ведь это и правда смешно: Жертва, желающая защитить своего Бойца…
…
С утра Рицка плюет на всех и на вся. То есть, просто прогуливает школу. Это ужасно, непростительно, потом придется врать… Но ему все равно.
Еще до того, как небо окончательно светлеет, он уже сидит на ступеньках дома Соби. Просто сидит, даже не постучавшись в дверь. Холод пробирает до костей, ушки и хвост невольно поджимаются, тоненькая куртка не спасает от пронизывающего ветра, но он упрямо сидит, не умея даже самому себе объяснить свой поступок. Почему бы не позвать своего Бойца, не пойти с ним в теплую комнату, не сесть за стол, угощаясь завтраком, приготовленным специально для него? Но он остается на месте, как будто отбывая какое-то наказание, которое ему никто не назначал…
В начале девятого дверь распахивается, и оттуда выпадает Кио. У Рицки почему-то сжимается сердце от вида его сумрачного лица.
Тот смотрит на него пару мгновений, не узнавая, потом резко мрачнеет еще сильнее, потом становится удивленным, потом – разглядев почти что синие губы Рицки и дрожь, сотрясающую его тело – встревоженным и обеспокоенным. Мальчик про себя отмечает, как легко читать его эмоции, чуть ли не написанные на лбу красными заглавными буквами.
«Что ты здесь делаешь?! Ты с ума сошел?! Вставай немедленно!!!»
Кио подхватывает Рицку под руки, и тот запаздало соображает, что сам уже, наверное, не смог бы подняться. Он с трудом разлепляет губы,
«А Соби нет дома?»
Кио рычит.
«Конечно, нет дома, придурок! Если бы был, то я уверен, он бы почуял твое присутствие за километр! Не знаю, как ему это удается, но факт остается фактом: он всегда знает, когда ты рядом!»
Парень почему-то грустнеет, и Рицка уверен, что если бы у него до сих пор оставались ушки, то они бы сейчас безнадежно поникли. Но он тут же берет себя в руки, и по-деловому оглядывает мальчика.
«Так, раздевайся…»
«Что-о-о-о?!»
Рицка пытается отойти подальше от этого извращенца, но так как он аккуратно прислонен к стенке, то это приводит лишь к тому, что он сползает по ней на пол. Кио закатывает глаза.
«Раздевайся и в ванну! Горячую! И сидеть там не меньше получаса, у тебя же переохлаждение! А я пока чаю приготовлю… И твоему дружку попытаюсь дозвониться – хотя трубку он упорно не берет…»
«Не надо!» начинает было возражать Рицка, но от него легко отмахиваются,
«После этих твоих выкрутасов я сам буду решать, что надо, а что нет! В ванну, быстро!»
…
Рицка быстро теряет счет времени и почти проваливается в сон, нежась в обжигающей, но такой приятной горячей воде, когда дверь распахивается. Он быстро поджимает колени к груди и готовиться обрушить на голову Кио поток возмущенных обвинений, когда понимает, что на пороге, почти невидимый за облаками пара, стоит вовсе не он. Это Соби, тяжело дышащий, запыхавшийся Соби, чьи очки тут же запотели, вынуждая снять их и положить в карман.
Оторопь проходит быстро, и Рицка начинает таки возмущаться – и пусть объект уже другой, суть-то все та же?!
«Ты что, совсем уже того? Я ванну принимаю, между прочим! Закрой дверь немедленно!»
Соби безмолвно повинуется, но не совсем так, как того хотел Рицка – дверь он закрывает, но только сам остается по эту ее сторону. И бесшумно скользя в облаках пара, подходит совсем близко и опускается на колени прямо на мокрый пол.
Он все еще в пальто, волосы растрепаны, дыхание уже более спокойное, но легкий румянец на щеках свидетельствует о недавней пробежке по морозному воздуху. Значит, Кио ему все-таки дозвонился.
Соби ничего не спрашивает, ничего не говорит, просто смотрит: внимательно, выжидающе, бесконечно терпеливо... Тревожно. Хотя бы сказал что-нибудь, поинтересовался причинами такого безрассудного поведения, а то Рицке под его пристальным взглядом делается совсем уже неловко – даром, что он еще и сидит голым в хлопьях белой пены.
«Где ты был?»
Разрывать молчание приходится опять таки Рицке. Он просто не может уже терпеть этой ровной тишины.
«Мои однокурсники праздновали сдачу экзамена, и пригласили меня. Ты разрешил мне быть свободным до завтра… то есть уже до сегодня».
Соби снова замолкает и выжидающе смотрит на мальчика. А чего он ждет?! Все правильно, так он и сказал. Неужели он думает, что Рицка будет его в чем-то обвинять, когда сам отдал вполне недвусмысленный приказ?! Неужели считает, что не имеет права развлекаться без Рицки? Что что?
«Какой же ты все-таки идиот,» обреченно вздыхает Рицка, и Соби в ответ улыбается. Но мальчик успевает заметить, как тает напряжение в уголках его глаз.
Но один вопрос у него все же есть…
«А что здесь Кио делает? Почему он с вами не пошел?»
Соби вдруг ухмыляется, действительно ухмыляется – Рицка ни разу еще не видел такого ехидного выражение на лице обычно невозмутимого молодого человека - а потом пытается спрятать это невольное проявление эмоций, опустив голову. Тщательно нейтральным голосом произносит,
«Он экзамен провалил, подчистую».
Рицка невольно хихикает. Нет, ему, конечно, жалко Кио, но сразу вспоминается позавчерашний вечер, когда несчастный студент чуть ли не лопнул, убеждая мальчика, что из-за того, что он постоянно отвлекает Соби, тому не удастся нормально сдать ни один экзамен. Тогда как сам Кио, конечно, одолеет их слету…
Напряжение уходит, и Рицка, решив оставить вопрос о несанкционированном вторжении в ванную, начинает оглядываться в поисках полотенца. Соби понимает его без слов, встает, и через секунду уже протягивает искомый предмет.
Рицка смеривает его подозрительным взглядом, а потом командует,
«Положи полотенце на край, а сам отвернись! Или вообще выйди – во что ты свое пальто превратил! Оно ведь от пара испортится!»
Соби равнодушно пожимает плечами – судьба своей одежды его явно не волнует - но кладет полотенце в указанное место и послушно отворачивается.
Рицка быстренько выбирается из ванной, оборачивается в огромное махровое чудовище чуть ли не до ушей, и… поскальзывается на мокром кафеле. Неумолимо летит на встречу с полом, когда его подхватывают сильные руки и крепко-накрепко прижимают к твердой, как основы мироздания, опоре. К Соби.
Рицка пару секунд приходит в себя, переводя участившееся было дыхание, и только потом поднимает глаза на лицо держащего его человека. Тот смотрит на него… испытующе? Как будто ожидая чего-то… нехорошего.
И только тут до мальчика доходит, что впервые с того дня, две недели назад, он не вздрогнул от прикосновения своего Бойца, не попытался вырваться, просто не напрягся… даже сейчас, когда он об этом подумал, подобного желания не возникло. Как будто вчерашняя ночь напряженных раздумий все переменила – да и не как будто, а это действительно так и есть. И он теперь не боится Соби, он боится ЗА Соби.
Рицка улыбается. На лице Соби теперь не настороженность, а недоумение. Рицка слегка прищуривает глаза, а потом на него находит какая-то ребячливость. Он быстро привстает на цыпочки, все еще в кругу надежных рук, и чмокает Соби в нос. Смотрит на совершенно озадаченного юношу, хихикает, вырывается таки из объятий и, рискуя опять потерять равновесие, вылетает из ванной, захлопывая за собой дверь.
Кио выглядывает из кухни и смотрит на полуголого мальчишку с явным недовольством, перетекающим в обиду-обвинение-возмущение. Опять их в чем-то подозревает, но Рицке на данный момент это кажется таким смешным, что он разражается звонким смехом – впервые за незнамо сколько времени – и бежит к своей одежде, которую он оставил на кровати Соби. Почему-то на его душе теперь совершенно светло. Кацуко-сэнсей, наверное, назвала бы это резкими перепадами настроения, от депрессии к лихорадочному возбуждению, даже эйфории, и сказала бы, что это не очень хорошо… Но Рицке сейчас все глубоко безразлично. Ему хорошо, и точка, и может же он в кой-то веки просто наслаждаться происходящим, не доискиваясь причин, не мучаясь вопросами и подозрениями?! Он итак этим занимается почти круглые сутки – имеет он право на перерыв, или нет?!
…
По-видимому, нет.
Нет-нет, вначале все было хорошо. Кио, кроме чая, приготовил еще что-то пожевать – не так хорошо, как Соби, конечно, но тоже вполне съедобно. Они поели – всю дорогу им пришлось слушать жалобы провалившегося студента на несправедливость сенсея, на дурацкий билет, на всю историю искусств в целом – так что мальчик очень часто приходилось делать вид, что он давиться чаем, пытаясь скрыть смех. Хотя смешил его даже не комично-расстроенный Кио, а стоическое выражение на лице Соби, который, по всей вероятности, уже десять раз пожалел, что позволили другу переночевать у него.
Или нет – тогда кто бы обнаружил обледеневшего Рицку на ступеньках, а потом согрел его, да еще и вызвал Соби? Оказывается, Кио, плюнув на попытки дозвонится тому со своего сотового, воспользовался телефоном мальчика. Надо ли говорить, что исчезнувший товарищ ответил со второго гудка?
По-видимому, именно этим объяснялось такое невероятное терпение Соби по отношению к ноющему Кио – в других обстоятельствах он бы быстро пресек этот нескончаемый поток жалоб и выставил бы его за дверь.
Но когда выяснилось, что Кио разрешили пересдать экзамен через два дня - ведь до этого у него долгов не замечалось, почему бы и не простить хорошему студенту – Соби, наконец, не выдержал, и отправил его домой, учить билеты до посинения.
«И ни в коем случае не отвлекайся – и даже не думай приходить ко мне, сиди и учись!»
С этим напутствием перед Кио захлопнулась дверь, и Рицке даже стало его немного жалко – такой несчастное у него было лицо. Но Соби с таким видимым облегчением вздохнул, прислонившись спиной к косяку, что мальчик снова захихикал, заработав еще один недоуменно-улыбающийся взгляд Бойца. Тот явно не понимал, что случилось, с чего вдруг до этого полмесяца шарахающийся от него Рицка вдруг так изменился, но его это, без сомнения, радовало. Он даже не задавал, против обыкновения, вопросов, а, казалось, тоже наслаждался моментом – как тогда, после поездки в Иокогаму, когда они все собрались за столом, шутили, болтали, смеялись… Рицка тогда впервые увидел Соби таким веселым, даже беззаботным, и теперь ему до боли захотелось повторить, повторить это мгновение… Чтобы Соби снова улыбался, смеялся, чтобы исчезла эта грусть, эта обреченность, в последнее время прочно угнездившаяся в его глазах.
Рицка решительно потянулся за курткой. Отвечая на вопросительный взгляд Соби, спросил,
«Раз ты сдал экзамен, теперь у тебя есть время? Мы можем погулять?»
«Конечно, для тебя у меня всегда есть время».
Рицка с притворным вздохом закатил глаза, но возмущаться не стал, плюнув на этот раз на лекцию о правах человека в принципе, и Соби – в частности.
«Тогда одевайся, и пойдем. У тебя пальто не очень в ванной промокло?»
Соби поднял руку, снял резинку, которой до этого стянул свои длинные волосы в хвост, и светлые пряди рассыпались по плечам, прикрывая собой бинты на длинной, стройной шее.
Рицка неотрывно смотрел, и у него опять щемило сердце. Он не мог сказать, как ему больше нравится: когда волосы распущены, или когда собраны в хвост. С распущенными – почти не заметно этих ужасных повязок, не приходится постоянно вспоминать, ЧТО под ними. А с хвостом – Соби кажется хрупче, женственнее, изящнее… беззащитнее. Но видеть, даже не видеть – думать о шрамах, спрятанных, прикрытых, но существующих – больно. Откуда они у него? Неужели его истинное имя так себя проявило? У других пар тоже они были – но как аккуратные татуировки, а не как вырезанные по коже буквы…
«Рицка? Рицка!»
В голосе Соби звучала тревога, от которой Рицка невольно вздрогнул. Оказывается, молодой человек уже успел одеть свое многострадальное пальто, и теперь вопросительно-обеспокоенно смотрел на мальчика. Сколько же он так простоял?!
«Извини, я задумался. Что ты спрашивал?»
Соби слегка нахмурился, но так и не поинтересовался причиной столь глубокой задумчивости. Наверное, он в этот день вообще решил не задавать вопросов. Хм, даже почему Рицка прогуливает школу, не спросил…
«Я спрашивал, куда ты хочешь пойти».
Рицка и сам бы хотел знать… Ему в голову пришла мысль…
«А куда бы хотел пойти ТЫ?»
Таким озадаченным Соби он давно не видел. Может, даже никогда.
«Но ведь… гулять же собирался ты…»
«А мне все равно куда – главное с тобой».
Да, эти слова стоили того, чтобы их сказать, не подумав. Таким счастливым Соби не был даже тогда, в Иокогаме. Рицке неожиданно стало нестерпимо стыдно – за самого себя. Вчера ночью он в чем-то обвинял своего брата – а на самом деле, он и сам не лучше. Соби за него жизнь готов отдать, защищает от всего, когда нужно и когда не нужно, исполняет чуть ли не все прихоти – а чем отвечает на это Рицка? Постоянным недовольством? Шараханьем от каждого движения? Обвинениями и требованиями невозможного?
«Так куда мы пойдем, Соби?»
Он улыбнулся – радостно, тепло, нежно.
«Может быть, в Национальный музей? Если ты хочешь, конечно... Я давно туда не ходил – и после экзамена поможет развеяться.»
«Конечно, хочу! Это же так интересно, и я никогда там не был… И ты ведь мне все будешь рассказывать – недаром ведь историю искусств сдал?»
Соби рассмеялся и, привычным движением протянув руку, потрепал Рицку по волосам между вставшими торчком ушками. Тот скорчил недовольную гримаску, но не стал сопротивляться. Сегодня Соби можно – пусть делает, если ему так это нравится.
«Ну, в истории искусств, я может быть, и не слишком хорош – мне просто повезло с билетом - но кое-что знаю. В крайнем случае, просто расскажу про технику. Тебя устраивает?»
«Спрашиваешь!» Рицка уже с нетерпением пританцовывал в дверях, его хвост ходил туда-сюда, хлестая его по бокам. «Ты ведь мне почти никогда не рассказывал ни про свою учебу, ни про специальность, ни про свои картины… А они у тебя очень красивые – я видел тогда, когда ты… ну, в общем, видел. Только ты почему-то все время бабочек рисуешь… А людей можешь? Портреты там всякие?»
Молодой человек тщательно запер дверь, и они бок о бок спустились по лестнице. Она была очень узкой, и им пришлось чуть ли не прижиматься друг к другу – но Рицке почему-то не захотелось ни обгонять Соби, ни отставать он него… А идти именно вот так – рядом. Если бы он осмелился, он бы даже, наверное, взял своего спутника за руку… но это было бы слишком по-детски, и он не решился.
Соби как будто прочитал его мысли – и протянул открытую ладонь. Рицка секунду сомневался, но потом принял приглашение и сжал теплые, длинные пальцы. Ему бы не художником, а пианистом быть… Или хирургом – мальчику почему-то всегда казалось, что у них пальцы тоже должны быть красивыми и изящными.
Прерванный было разговор между тем возобновился.
«Я ничего не рассказывал про свои работы, потому что не думал, что тебя это интересует…»
«Но почему?! Это же так красиво! Мне очень нравится – и тебе надо больше рисовать! Может, ты даже выставку откроешь – и сам войдешь в историю искусств! И тогда уже про тебя будут рассказывать на экзаменах несчастные студенты! “Агацума Соби родился в таком-то году, написал такие-то работы. Основным мотивом его творчества было изображение бабочек…”»
Соби опять рассмеялся и покачал головой, но при этом было видно, что он очень доволен. И смущен – на щеках выступил заметный румянец – как будто он не привык к тому, что его хвалят. Странно – ведь он же действительно очень красиво рисует – во всяком случае, на неискушенный вкус Рицки.
«Мне до собственных выставок еще учиться и учиться… Хотя мне пару раз и предлагали выставлять свои работы – в числе прочих, на небольших, местных экспозициях, но…»
Мужчина внезапно замолк. Рицка не видел его лица, потому что он укрыл его за вуалью волос – иногда ему даже казалось, что Соби специально их отрастил, чтобы за ними прятаться – но ладонь, которую мальчик все еще сжимал, внезапно стала холодной, почти ледяной, и застыла, как будто принадлежала не живому человеку, а манекену.
«Но – что? Почему ты их так и не выставил?»
Рицка остановился и потянул Соби за руку, разворачивая лицом к себе. Тот отвел глаза, аккуратно высвободился и достал из кармана пачку сигарет.
«Соби, немедленно ответь! Почему ты их так и не выставил? Их не приняли? Или это…» Рицка хмурится, «Или это опять связано с Семью Лунами? Но какое им дело до твоих картин?»
Соби уже успел закурить, и теперь с задумчивым видом следил за трепещущей и тающей на ветру струйкой дыма от сигареты. Потом медленно, осторожно, как будто взвешивая каждое слово, произнес,
«Нет, Семь Лун тут ни причем. Но…Не все одобряли моего… увлечения».
И снова замолк. Они стояли посередине улицы – на полпути к автобусной остановке – и, наверное, очень странно смотрелись со стороны – застывший в неподвижности красивый молодой мужчина со спокойно-непроницаемым лицом, и крайне озадаченный мальчик, которому по всему надо быть в такое время в школе.
«Не все? Кто это, не все? Твои учителя? Но они наоборот должны были быть рады… Друзья? Кио? Но ты не слишком-то прислушиваешься к их мнению, по-моему…»
Тут до Рицки внезапно дошло. Сердце в очередной раз неприятно сжалось и переместилось поближе к горлу.
«Это был Сэймэй, так ведь? Это он был против?»
Соби неопределенно качнул головой и неохотно пояснил,
«Сэймэй… не был против. Просто его интересовали более… практические вещи, чем рисование. Он считал, что я должен был тратить все свое время на него, или, по крайней мере, на тренировки. А то, что я еще и поступил в университет, совмещая учебу и там, и в Семи Лунах, его очень… расстраивало. Он считал, что это пустая трата времени и сил».
Это был первый раз, когда Рицка слышал от Соби столько о своем брате. Обычно тот предпочитал или отмалчиваться, или переводить разговор. По-видимому, отношение Сэймэя к занятиям своего Бойца его действительно сильно задевало…
«Но ты ведь все равно учился? И рисовал?»
«Да, первые два года я был на заочном, а рисунки сдавал в конце семестра. Рисовал ночью, чтобы не тратить дневное время на свое… хобби».
В голосе Соби теперь проскользнула горечь. Наверное, ему очень хотелось, чтобы Сэймэю тоже нравились его работы…
Рицка решительно тряхнул головой, его ушки поднялись, хвост встали трубой, и он с напором сказал,
«Так вот, я считаю, что это вовсе не пустая трата времени. По-моему, у тебя определенно есть талант. И твои работы мне очень нравятся - жаль, что я так плохо разбираюсь в искусстве и не могу сказать ничего более определенного. Но я куплю побольше книжек и учебников – или ты мне дашь? по искусству, и, обещаю, через несколько недель уже не буду таким профаном в этом вопросе. И буду тебя критиковать – чтобы ты исправлял свои ошибки и у тебя получалось еще лучше! Даже самый огромный талант надо развивать!»
Последние слова Рицка произнес с угрозой, серьезно глядя на Соби, чтобы он ни в коем случае не подумал, что он шутит.
Тот уже давно докурил, и теперь очень внимательно слушал свою юную, но такую решительную Жертву. На его лице постепенно появилось выражение, которое обычно смущало мальчика больше всего – невыразимая нежность, смешанная с приятным изумлением, как будто он сделал что-то совершенно неожиданное, но очень и очень хорошее. И немного наивное.
«Что?! Что ты на меня смотришь, как на восьмое чудо света?!» не выдержал и возмутился Рицка.
Соби только улыбнулся своей обычной таинственно-непроницаемой улыбкой, и, быстро наклонившись, поцеловал Рицку в губы. Мальчик вспыхнул и буквально отпрыгнул от него на три шага, с ужасом оглядываясь по сторонам - не заметил ли кто-нибудь? Не вызовет ли сейчас полицию?
Как не странно, никто на них не обратил внимания, и Рицка, чуть-чуть успокоившись, набросился на виновника всех бед.
«Соби, ты что, совсем с ума сошел?! Тебе в тюрьму захотелось? За совращение малолетних? Что ты себе позволяешь?!»
Тот невозмутимо продолжал улыбаться, и в свое оправдание сказал только,
«Я просто не смог удержаться – ты такой милый! Я люблю тебя, Рицка.»
Рицка потерял дар речи, а Соби как ни в чем не бывало уже потащил его в сторону остановки, к которой как раз подходил нужный автобус.
Только в середине пути ему пришло в голову, что Соби так и не ответил на его тираду. И оставалось только гадать, почему – а спрашивать еще раз Рицке по каким-то непонятным даже ему самому причинам не хотелось. Но он твердо решил таки заняться вопросом об искусстве вплотную – одолел же он почти все основные направления в психиатрии, так неужели какие-то художники будут сложнее? И еще – он обязательно заставит Соби участвовать в выставках, пусть ему даже и придется собственноручно привязать его к мольберту – чтобы не таскался за Рицкой повсюду. Или можно почаще приходить к Соби после занятий – и делать уроки там. Им обоим будет от этого только лучше – сам он не будет вздрагивать от каждого шороха, а Соби – отвлекаться. И всякая гадость чудиться перестанет…
Рицка улыбался своим мыслям всю оставшуюся дорогу, полностью игнорируя вопросительные взгляды своего попутчика. Он его еще не простил. Пока что.
…
В музее было полно народу – японцев, туристов, бесконечных школьников на экскурсиях… Так что присутствию тут Рицки никто не удивлялся и на него не обращал внимания… В отличие от Соби.
Как и обещал, попав в музей, он тут же начал рассказывать своему юному спутнику про все, что попадалось им на глаза. И тут же стало ясно, что историю искусств он сдал вовсе не из-за везения. Глаза его разгорелись, на щеках проступил румянец, и он с таким воодушевлением кидался то к какой-то не слишком примечательной, на взгляд Рицки, картине, то к скульптуре, то к миниатюре, что мальчик еле за ним поспевал. И еще он говорил, говорил, говорил… С энтузиазмом, горячо, интересно, подробно – откуда взялось такое красноречие у обычно молчаливого и замкнутого молодого человека? Рицке только и оставалось, что слушать, открыв рот, и делать заметки в найденном в кармане Соби блокноте. На будущее – чтобы потом поподробнее расспросить, или прочитать в уже купленной здесь же книге, про экспонаты музея.
Через некоторое время, когда Рицка удосужился таки оглядеться по сторонам, он без особого удивления заметил, что к ним пристроилось еще человек десять, которые делают вид, что просто бродят вокруг, а на самом деле внимательнейшим образом внимают Соби. Конечно, что тут удивляться – дармовая экскурсия, да еще с таким экскурсоводом! Рицка неприязненно посмотрел на парочку прихорашивающихся девчонок-студенток, упорно пытающихся отвлечь внимание Соби от очередной картины. Впрочем – безуспешно, его вряд ли побеспокоило бы сейчас и землетрясение.
Часа через два, когда все названия картин, имена художников и скульпторов окончательно смешались у Рицки в голове, он в кнце концов осмелился потревожить Соби в его бесконечной, по всей видимости, экскурсии,
«Со-о-оби, не могли бы мы чуть-чуть отдохнуть? Попить чего-нибудь? Хотя бы немного, а потом сможем пойти дальше…»
Соби растерянно моргнул пару раз, как будто пробуждаясь ото сна. Их попутчики тут же рассосались, осталась только кучка хихикающих школьниц, все еще на что-то надеющихся.
На лице Соби между тем появилось виноватое выражение – он уже успел посмотреть на часы и оценить весь пройденный ранее путь.
«Прости меня, Рицка, я совсем тебя загонял? Ты мог бы остановить меня раньше, как только тебе надоело… Я просто увлекаюсь иногда и полностью теряю ощущение времени…»
Рицка раздосадовано отмахнулся от его извинений,
«Соби, прекрати быть таким идиотом! Мне совсем не надоело, ты очень интересно рассказывал, и если бы мне так не хотелось пить, я мог бы слушать тебя весь день. Мы просто чуть-чуть отдохнем, и вернемся. Надо, чтобы вся информация немного уложилась в голове.»
Он серьезно посмотрел на все еще встревоженного и выглядящего крайне недовольным самим собой Соби,
«Мне правда здесь понравилось. Очень. И ты мог бы запросто подрабатывать экскурсоводом – отбоя от клиентов у тебя явно не было бы».
В доказательство своих слов он не слишком вежливо ткнул пальцем в сторону все возрастающей толпы поклонниц Соби. Тот проследил глазами за его жестом, поморщился, как будто проглотил что-то кислое, и начал целенаправленно оглядываться по сторонам. Найдя то, что ему нужно, он демонстративно приобнял Рицку за плечи – отчего он тут же залился краской и начал незаметно для всех вырываться – и повлек в сторону притаившегося за какими-то архитектурными сооружениями кафе.
…
Их прибывание в кафе было последним светлым воспоминанием за этот день. Они сделали заказ – Соби взял кофе, а Рицка – зеленый чай, а потом как всегда слишком заботливый молодой человек добыл где-то еще и пирожных – настоящих, с кремом, Рицка таких сроду не пробовал – наверное, они продавались здесь для туристов – и начал скармливать их по привычке отбивающемуся мальчику, утверждая, что они очень полезны для мозгов. Сладости ему понравились, но в итоге небольшой перепалки они оба оказались чуть ли не по уши в этом самом креме. Соби смеялся, пытаясь отчиститься от липкой массы салфетками, и тем самым размазывал ее еще больше. Рицка, следя за ним, в душе тоже умирал со смеху, но делал серьезное, искренне возмущенное лицо, и вопрошал, кто же из них после этого ребенок. Потом Соби попытался сцеловать остатки крема с маленького вздернутого носика, за что получил град упреков и обвинений со стороны его владельца. В итоге им пришлось уйти из кафе под укоризненными взглядами японцев и заинтересовано-удивленными – туристов, и они, давясь от хохота, вывалились во все еще полный снующими туда-сюда посетителями зал. Побродили немного вокруг, пытаясь вспомнить, где же они закончили осмотр, а потом…
Соби застыл. Рицка сделал еще несколько шагов прежде чем понял, что что-то не так. Оглянулся на своего взрослого друга, собираясь в очередной раз обвинить его в нерасторопности… и запнулся на полуслове.
Соби был бледным – смертельно бледным, таким же, как в ту ночь, когда Рицка нашел его раненным и чуть не потерял – и его невероятно расширившиеся глаза с не верящим ужасом смотрели куда-то за спину мальчику.
Пару секунд Рицка боролся с собой, не находя сил, чтобы повернуться - потому что он догадывался, кого он там увидит. И не хотел – потому что одно дело, строить предположения и чувствовать чье-то присутствие на уровне интуиции – и совсем другое, знать наверняка.
Но он не мог позволить Соби встретиться с этим как всегда одному, взвалить все на свои плечи – ведь разве не за попытку подобного поведения он так его ругал?
Рицка оглянулся – через плечо, так и не заставив себя пошевелиться всем телом – и проследил за взглядом Соби.
У самого входа, далеко, почти через весь зал от них, стояла такая знакомая Рицке фигура – хотя в последнее время он только и пытался, что стереть ее из памяти. Высокий, гибкий молодой человек, в черных джинсах и черной же водолазке, иссиня-черные волосы, такой же длины, что и у Рицки, как всегда падающие на внимательные, пронзительные глаза. Ушки все еще на месте, хвост едва заметно подрагивает, прижатый к ноге… Выражение лица нечитаемо – маска спокойного внимания, холодного интереса, чуть искривленный в непонятной усмешке рот…
А потом между ними, прямо через весь зал, пересекая его по диагонали, прошла толпа возбужденных подростков – какой-то очередной класс, пришедший на экскурсию, и внезапно потерявший своего экскурсовода. А когда это цунами местного масштаба наконец откатилось и вновь открыло горизонт, у входа уже никого не было.
Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем
4. Ваши сильные стороны - это способность контролировать свои чувства в нужный момент, отличная память, хорошее воображение.
5. Слишком частые и резкие смены настроений, некоторая странность (по словам других людей), тяжело довериться кому-то полностью.
6. Гардероб разнообразный. Хотя мало спортивных вещей, больше строгих.
7. Осень. Не золотая осень, а конец октября - начало ноября, когда холодно, пасмурно, ветренно и дождливо.
8. Контактные линзы или очки, зеркало, мобильный телефон, расчёска, ручка.
***
1. В аниме любимый герой - Рицка, потому что он задаётся такими вопросами, которые и меня интересуют. А в манге чем-то привлекает Рицу-сенсей. Не могу поянть чем именно. =)
2. Последняя серия, когда Рицка пытается убежать, а Соби ловит его за руку и говорит, что если бы ему пришлось убить Рицку, то он умер бы тоже...
3. Соби, и никто другой
4. Сэмей
5. Я бы хотела увидеть 20ую серию, но я не хочу сама выдумывать что там могло бы быть, чтобы было может и не так, как я хочу, а так, как есть.
6. Жертва
7. Нет, не кажется. Тут нет никого лишнего. Вообще кого-то лишнего быть не может.
***
1. Тёмные ночи Италии
2. Полное взаимопонимаение, даже скорее чувство друг друга на интуитивном уровне и искренность.
3. Чего вы боитесь больше:
- высоты или глубоких ям? - глубоких ям
- холода или огня? - огня
- одиночества или любви? - не знаю, наверное немного и того и другого
4. Некоторым доверяю. А некоторым совсем нет. Стараюсь чувствовать кто может оправдать доверие, а кто нет. Хотя наверное совсем полностью могу доверять только себе.
5. Вообще я верю, что нет предела человеческим возможностям. Но в себя верю как-то по натроению.
6. Я верю, что какая-то судьба есть, но окончательно только сам человек может решать как пойдёт его жизнь.
(даже не указываю стандартную шапку, ибо не уверен, что мелочь под катом того стоит ^_^)
читать дальшеЯ сижу за столом, подогнув ноги под себя, и обнимаю ладонью правой руки полутёплую чашку с чаем. Ты сидишь на подоконнике и смотришь в настежь распахнутое окно, наблюдаешь.
- Послушай, а кто эти существа? - твой чуть приглушенный голос прорывается сквозь ночную тишину.
Я отодвигаю кружку от себя:
- Ты о ком?
- А вот, - тонкий изящный палец указывает куда-то вниз, - э-т-и.
Подхожу к окну и, перегнувшись через твои ноги, гляжу вниз. Никого нет.
- О ком ты, Кё? Внизу никого нет.
Ты разочарованно, как мне кажется, вздыхаешь.
- Ты неисправим, Со-тян. Я тебя опять обманул.
- Не шути с этим, Кё. Галлюцинации - это болезнь, а не тема для юмора.
Тонкая улыбка, твои очки в моей ладони, прядь непослушных волос заведена за ухо, исколотое пирсингом. Провести подушечками пальцев по искусанной нижней губе, пропутешествовать до затылка и легонько на него надавить. Твоё лицо ближе.. ещё ближе... ты выдыхаешь.. "Этот мальчик.. этот Риц..". Тс-с-с - в самые губы шепчу я, - не вспоминай о нём, он не твоя забота. Ты распахиваешь глаза со слипшимися от неизвестно когда набежавших слёз ресницами, а я тихонько сцеловываю солоноватую влагу. Чувствую как ты дрожишь. Тебя пробивает такая мелкая дрожь каждый раз когда я к тебе прикасаюсь, твои ладони потеют, во рту пересыхает.
Мой хороший и добрый друг Кё, любишь ли ты меня?
- Ai.. shi.. teru..Soubi.. Ai...
- Взобраться на вершину горы - это полпути, главное - удержаться там. Так же со мной: влюбиться в меня совсем не сложно, а продолжать любить годы подряд - как любишь ты, Кё - это требует много мужества и ангельского терпения.
Я наклоняю голову, распрямляю плечи, выпутываю свои руки из твоих мокрых дрожащих пальцев. Медленно разворачиваюсь.
- Ты - моё волшебство, - слышу в спину твой теперь уже отчётливый голос.
Смешок. Пуговица застёгнута. Ногти впиваются в ладони. Не до крови.
- Я в школу Рицки, буду к вечеру. Если что - звони.
Я стал слишком заботливым и чувствительным. Слишком.
И если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придет за тобой
Без названия
Автор: Masanori
Бета: Itachi:memories
Пейринг: Соби/Рицка
Рейтинг: PG
Тема: один из героев теряет ушки
читать дальшеРицка лежал на кровати и делал вид, что читает очередную книжку по психологии. Точнее, он и вправду читал ее еще 10 минут назад, но потом отвлекся на бесцеремонно смущающие его мысли. А они все чаще закрадывались в его ушастую голову. Естественно, главным объектом этих мыслей был не кто иной как Соби. Не думать о Соби было также невозможно, как перестать дышать.
Громко захлопнув книгу, Рицка раздраженно уставился в окно - Соби не было, хотя тот всегда приходил в это время.
Назойливые мысли не давали покоя. О характере мыслей ясно говорило название книги: "Пубертатный период. Ушки: до и после". Еще раз глянув на окно, Рицка поднялся с кровати с твердым намерением убрать компромат с глаз подальше. Он не хотел, чтобы Соби увидел ее, но... Соби уже должен был бы прийти, почему же он не убрал ее раньше?
Казалось, все вокруг раздражало Рицку, в том числе и он сам, с подобными-то глупыми мыслями!
Он уже подумал позвонить своевольному Бойцу, когда занавески зашуршали, и в комнату вошел его долгожданный...
- Соби, черт возьми, где тебя носило!?
Блондин, встреченный столь возмущенной реакцией на небольшое опоздание, улыбнулся.
- Я помогал Кё с проектом.
Рицка надулся, как воздушный шарик, но ничего в ответ не сказал.
- Рицка, я скучал. - Маленькая Жертва покраснела и сильнее сжала корешок книги. - Это ведь так просто сказать.
- Я просто подумал, что ты снова ушел на бой в одиночку.
- Я же обещал.
Рицка фыркнул, недовольно поведя ушами, что явно говорило о том, ЧТО он думает об обещаниях своего Бойца.
- Хм... - взгляд Соби упал на книгу в руках мальчика, его губы тронула легкая улыбка. -Ты чего-то хотел, Рицка?
Не только щеки, но и все лицо Рицки покраснело из-за казалось бы невинного вопроса, в ответ он только промычал что-то себе под нос.
К счастью, Соби не жаловался на плохое зрение, и уже через неделю Рицка пришел в школу без ушек.
читать дальшеВ комнате жарко и душно, потому что мама включила систему отопления на полную мощность по всему дому. Она часто замерзает, а Рицка задыхается от сухого, несколько раз прошедшего через обогреватели воздуха. Он будет терпеть - потому что просьба убавить температуру может повлечь за собой скандал. Впрочем, любая просьба может повлечь за собой скандал.
Приоткрытая дверь на балкон не помогает – на улице безветренно и тихо. Открыть окно настежь тоже нельзя – тогда будут слышны разговоры мамы. Разговоры мамы с «ее» Рицкой.
Компьютер мягко шумит: экран давно погас при переходе в спящий режим. Вставать с кровати и выключать системник окончательно Рицке не то чтобы лень, а просто не хочется: тогда ведь совсем ничего не будет отвлекать от гипнотизирования лежащего возле подушки телефона.
Рицке уже не так смущательно звонить именно Соби – но он до сих пор не может привыкнуть, что ему вообще есть кому звонить. Когда плохо, когда хорошо, а иногда просто так – это очень… по-новому.
Телефон ложится в ладонь, мелькает на секунду такая знакомая бабочка – и уже идет соединение.
-Соби, привет. Я старался сдержаться, но это очень тяжело – не видеть тебя и не слышать твой голос. Ты столько наговорил непонятного, и я до сих пор не разобрался в большей части, но, кажется, я начал чувствовать: я правда не могу без тебя долго.
Три гудка.
«Интересно, где он? Трубка далеко? Обычно телефон Соби носит в кармане пальто. Значит дома? С Кио?»
-Соби, иногда я думаю, что готов довериться тебе во всем, готов простить молчание вместо ответов на свои вопросы, и тогда все становится простым и приятным. Но мне важно знать, что ты рядом, что ты действительно существуешь.
Еще несколько гудков. Рицка вдруг осознает, насколько глупо лежать вот так в темной комнате и говорить подобные слова в пустоту, ожидая, когда же Соби, тот Соби, что обещал отвечать в любое время, возьмет трубку. Рицка, конечно, понимает: у Соби может быть много других дел. Но почему-то доводы здравого смысла не желают работать. Обидно.
-Это бред… Я всего лишь привык к тебе, как привык к Юико и Яёи. И иногда мне хочется с кем-то поговорить. Вот и все. Ничего особенного. И ничего я не соскучился. Вот.
Рицка подавляет нестерпимое желание нажать на кнопку отбоя и прекратить это тягостное ожидание. Его останавливает лишь уверенность в том, что позже Соби обязательно перезвонит и придется отвечать, и это еще надо постараться – не выдать своей глупой нелогичной детской обиды.
-Соби, я ведь очень… О, Соби, привет!
Рицка аж подскакивает на кровати, когда слышит тихий спокойный голос.
-Я звоню сказать… Фотографии с нашей последней прогулки. Я распечатал. Можешь забрать. Если хочешь.
-Когда, Рицка?
-Когда угодно.
-Так я войду?
-Ээээ…
Я больше никогда не открою этот чертов балкон.
Я завтра же… нет, сегодня же заколочу его досками.
Как только Соби уйдет.
Как только уйдет этот обманщик, который сейчас входит ко мне как к себе домой.
-Здравствуй, Рицка.
Соби улыбается, довольно и без насмешки, а Рицка краснеет, мгновенно, не может удержаться, становится еще жарче и все больше не хватает воздуха.
Спрячусь под одеяло.
Ну и пусть глупо.
А нечего так поступать…
И чего это он уселся прямо на кровать в своем пальто, совсем обнаглел, кто его звал-то сю…да.
Соби мягко тянет мальчика к себе, и Рицка тыкается носом в грудь юноши, цепляется пальцами за воротник: пальто немного влажное, и прохладная ткань будто хранит в себе запас свежего уличного воздуха. Чувство чужого легкого дыхания на шее успокаивает, но мальчик все равно пока не знает, как себя вести: отстраниться, чтобы румянец горящих щек не прожег Соби новое пальто, или... укусить. От злости. Немного трясет.
-Я очень скучал, Рицка. Поэтому когда ты позвонил, решил сразу прийти.
Соби целует его в макушку, и Рицка как-то сразу обмякает и расслабляется. Ну и ладно. Ну и пусть. Пока Соби не говорит всяких непонятностей и ни о чем не спрашивает, можно просто наслаждаться его близостью.
-Знаешь, что я сегодня обнаружил, Рицка? Оказывается, отключать звук у телефона полезно не только на занятиях – можно услышать именно то, что человек хочет сказать.
Да, он точно улыбается.
Рицка вдруг чувствует нежное прикосновение этих самых улыбающихся губ на своих ушках.
Наверное… не так уж все плохо получилось, думает мальчик, поднимая голову и пытаясь поймать родную улыбку уже своими губами.
Он впервые видел Соби спящим, и это зрелище трогало его до глубины души. Рука под головой, одеяло, зажатое коленями, слегка приоткрытый рот. Рицка рад был проснуться первым - не хотелось, чтобы кто-то видел его таким же, во-первых; и он должен был подумать о вчерашнем, во-вторых.
Безусловно, они зашли довольно далеко, - решил он, - но иные вещи просто невозможно контролировать. К тому же, ощущения были таковы, что жалеть о них не получалось. Тем паче, Соби пекся о нетронутых рицкиных ушках едва ли не больше, чем он сам.
Словно в ответ на мысли Рицки, тот вздохнул и почесал щеку, а потом медленно откинулся на спину. Испугавшись, что Соби проснулся или вот-вот сделает это, Рицка уткнулся в подушку и замер, а затем с любопытством приоткрыл один глаз. Соби безмятежно спал. Его грудь, теперь открытая сползшим одеялом, медленно поднималась и опускалась; одна рука все еще была под головой, а рядом с другой, расслабленно покоящейся на животе, лежало… маленькое ушко.
Рицка сел.
Этот предмет был знаком ему очень хорошо. Как и остальные части своего тела.
Он не мог поверить в то, что видит, но, в тоже время, ошибки быть не могло.
- Соби! – жалобно позвал он спустя пару минут и первый ужас.
Соби коротко простонал, открыл глаза и потер их раскрытой ладонью, как, видимо, привык делать, когда просыпался. Ушко осталось лежать на кровати, но Рицка тут же указал на него глазами и вздохнул:
- Ты ведь обещал.
Соби кашлянул и тоже сел.
- Да, я… - он выглядел немало удивленным. – Этого не должно было… Мы же не… Прости.
- Прости, - передразнил Рицка сердито. - А где второе? – он поднял одеяло, пошарил руками вокруг себя и заглянул за спину Соби.
- Оно на месте.
- ЧЕГО?
Рицка поднял глаза, как будто мог получить подтверждение таким способом, а потом все-таки нащупал ухо рукой. Соби закусил губу, сдерживая улыбку.
- Не вижу ничего смешного, - огрызнулся Рицка.
- Ты милый. Я и не знал, что… - Соби притянул его к себе, пытаясь поцеловать, но Рицка вцепился в его плечи, сохраняя дистанцию.
- Не знал чего?
- Это могло случиться, если… - Соби потрясенно умолк, и Рицка, воспользовавшись паузой, высвободился из его объятий. Он уже принялся натягивать пижамные штаны, когда вдруг понял, что, хвост, который, метался из стороны в сторону, стоило хоть чуточку рассердиться, теперь висит абсолютно безжизненно. Рицка сел на кровати и беспомощно закрыл лицо руками.
- Почему, Соби? Это же были просто поцелуи. Пусть без одежды, но всего лишь поцелуи.
– Этого более чем достаточно, – медленно сказал Соби, - если любишь по-настоящему.
Рицка открыл рот и тут же закрыл его. А потом медленно покраснел.
Соби обнял его, легко поцеловав единственное оставшееся ушко. Они сидели в тишине, делая каждый для себя сногсшибательные открытия, пока Рицка, наконец, не встрепенулся:
- Мне в школу пора. Только как я теперь?
Стать первым, кто появился в школе без ушек, ему не грозило, но оказаться тем, кто явится с одним, чертовски не хотелось.
- Решать тебе, Рицка. Мы можем посетить магазин накладных ушей. – Соби сделал паузу и, как бы между прочим, добавил: - А можем довести начатое до конца.
Соби очень больно. Обычно боль появляется и проходит сама собой, но вот уже третий день она остается с ним, что бы он ни делал, и делать что-либо становится все труднее.
Еще труднее притворяться, что все в порядке, притворяться перед всеми, даже перед самим собой.
Он сжимает зубы, вцепляется в спинку дивна и рывком встает. Все сделано. Огненная волна прокатывается по спине, от лопаток к копчику, и затихает, боль становится обычной, как всегда. Остается только стереть со лба пот – и можно начинать притворяться. Губы растягивает улыбка, больше похожая на гримасу боли. Его никто не видит. Можно не стараться.
Боль должна быть союзником, а не врагом. Боль, своя и чужая, не убивает, она делает сильнее. С ней не надо бороться, ее надо подчинить себе и научиться использовать.
Там, в кабинете, на стенах которого застыли в вечном танце сиреневые бабочки, он верил в это. Он научился терпеть боль. Потом научился не замечать ее.
Если бы кто-нибудь сказал ему тогда, чем обернутся эти уроки через несколько лет, он бы рассмеялся. Или рассердился.
На того, кто посмел сказать такое, на самого себя, за то, что посмел слушать… только не на Рицу.
И даже сейчас, убирая в нижний ящик стола белый квадратик бумаги с аккуратными рядами иероглифов и столь же аккуратной синей печатью муниципальной больницы, он обвиняет только себя, и только в том, что проявил слабость. Мысль о том, что Рицу, сделавший его тем, кем он был сейчас, обрек его на смерть, не приходит ему в голову.
Звонит телефон. Он берет трубку и улыбается – уже не вымученной, а настоящей улыбкой. Он зажигает сигарету и
рассказывает о последнем бое, куда снова ввязался без разрешения и без помощи своей Жертвы. Его голос не дрожит, даже
тогда, когда сложенный квадратик бумаги с синей печатью охватывает пламя, и на секунду снова проступают иероглифы, черные на черном.
Соби вешает трубку и бездумно тычет сигаретой в мягкий серый пепел.
Текст: Соби, сегодня целый день я хотел бы побыть один. Не приходи. Это приказ!
Время: 10:47
От кого: Соби
Кому: Йоджи, Ке, Рицка, Юико
Текст: Что-то случилось?
Время: 10:49
От кого: 0880
Кому: Соби
Текст: Телефон абонента Рицка выключен или находится вне зоны действия сети.
Время: 10:50
От кого: Юико
Кому: Соби
Текст: Соби, ты помнишь, что обещал мне сегодня альбом с зарисовками с прошлой прогулки?
Время: 11:08
От кого: Йоджи
Кому: Соби
Текст: Все пучком, уши торчком, хвост пистолетом!) Дай угадаю, опять надо последить за твоим ненаглядным Рицкой?
Время: 11:12
От кого: Ке
Кому: Соби
Текст: Кажется, мы собирались сегодня пойти в парк рисовать Рицку. Ты хоть сказал ему об этом?
Время:11:13
От кого: Соби
Кому: Юико, Йоджи, Ке, Рицка
Текст: Да. Просто я сегодня сам не могу подойти.
Время: 11:13
От кого: Соби
Кому: Йоджи, Ке, Юико, Рицка
Текст: Объект находится в парке. Быть там к 12:00, своего присутствия не выдавать, ждать моего сигнала.
Время: 11:30
От кого: Йоджи
Кому: Соби
Текст: Слушай, почему бы тебе просто не позвонить ему и не поговорить? Где его телефон?
Время: 12:15
От кого: Соби
Кому: Йоджи, Юико, Ке, Рицка
Текст: Он у Рицки.
Время: 12:17
От кого: Ке
Кому: Соби
Текст: Хватит посылать мне непонятные смски. Рисовать из-за кустов? А что, идея неплохая! Ты бы еще бинокль попросил захватить, извращенец!
Время: 12:21
От кого: Соби
Кому: Ке, Йоджи, Юико, Рицка
Текст: Давно пора захватить его.
Время: 12:24
От кого: Йоджи, Юико
Кому: Соби
Текст: Хорошо!
Время: 12:25
От кого: Рицка
Кому: Соби
Текст: Соби! Я спокойно читал в парке, как вдруг с двух сторон вылетают орущие Натсу c Йоджи, и принялись деловито привязывать меня к скамейке, крича что-то про план захвата. Кроме того, с ними прибежала Юико, но вместо того, что бы помочь мне, она лепетала что-то про зарисовки, которые я должен был ей передать, и в их поисках перерыла весть мой(!) портфель. И как будто этого было мало, через секунду из кустов появляется Ке с мольбертом и красками и начинает громко возмущаться по поводу того, что его «натурщик» не может даже посидеть спокойно. А когда я попытался попросить его о помощи, Йоджи и Натсу засунули мне кляп в рот! Что все это значит?!
Время: 12:30
От кого: Рицка
Кому: Соби
Текст: Получил твои смски. Разбирались всей толпой. Соби, не смей больше за мной шпионить и решать за меня! Это приказ. И почини телефон.
- Нет, нет, нет и еще раз нет. Вам нечего там делать.
- Но нам так скучно! Играть…
- Надоело. Гулять…
- Надоело. Есть и спать…
- Надое… ну, в смысле, хочется какого-то разнообразия. Так что…
- Нет. И это не обсуждается.
- Ну вот, Йоджи. Видимо, опять придется играть с Соби.
- Ага, Натсу. Только на этот раз надо побольше гвоздей захватить…
- Это шантаж.
- Главное, что б он подействовал, - Зеро были непреклонны.
- Но если что-то случиться…
- Да не волнуйся, Рицка. Хвостами отвечаем, все в порядке будет.
- Шинономе-сенсей…
Учительница поспешно захлопнула какую-то книжку и спрятала ее вглубь стола. Внимательно посмотрела на меня. Я постарался сделать самое что ни на есть доброжелательно-невинное выражение лица.
- Да, Рицка?
- Шинономе-сенсей, мне бы хотелось… можно два моих … хм… друга сегодня поучатся с нами?
Учительница замялась. Однако Натсу и Йоджи интерпретировали секундное молчание как знак согласия и тут же ввалились в класс.
- Здравствуйте! Я Натсу!
- А я Йоджи! Мы друзья Рицки!
- Шинономе, - на автомате представилась учительница.
А через мгновение произошло нечто вовсе непонятное. Шинономе резко побледнела и отшатнулась. Мальчишки Зеро заулыбались.
- Ши-но-но-ме Хи-то-ми, да? - по слогам произнес Натсу.
Они что, знакомы? Откуда? Судя по лицу учительницы, я не хочу об этом знать.
Учительница подняла руку и уставилась на свою ладонь. Согнула и разогнула пальцы. Зеро за спиной покатывались со смеху. Шинономе покраснела, убрала руку за спину. Хоть я и ничего не понимал, готов поклясться, там она повторила странное действие еще раз. Видимо, это ее немного успокоило.
- За-зачем вы… - начала она.
- Не волнуйтесь, - ухмыльнулся Натсу. - Мы просто пришли к Рицке.
- Рицка, мы обещаем хорошо себя вести и не мешать тебе, - торжественно произнес Йоджи.
- Ага. Соби нам уши пообрывает, если узнает, что мы не даем тебе заниматься, - добавил Натсу с ухмылкой.
Учительница залилась краской и торопливо попросила всех садиться по местам.
Как я и предполагал, заниматься оказалось просто невозможно.
- Вообще то, мое имя не эй, а Яёй. Бери. Там закладка.
- Эта, что ли… ой, только не говори мне, что ты тоже играешь в Рождение Мага!
- А знаешь, что для битвы…
- … окрас зависит…
- … от Соби. Обычно все: мы, сам Соби, его друг Ке и Рицка…
- … собираются в большие стаи и мигрируют…
- … до 13 уровня?
Наше с учительницей терпение лопнуло одновременно. Я уже готов был сбежать из класса, как Шинономе-сенсей резко захлопнула книгу, из которой читала.
- Юико, Яёй, и новенькие! Вы срываете мне урок!
Пристыженные Юико с Яёем, встав, пробормотали свои извинения. Поднялись со своих мест и Зеро.
- Простите нас, Ши-но-но-ме-сенсей, - они что, ее имя выговорить не могут?
Учительница нервно сглотнула. Подозрительно посмотрела на ребят. Затем потрясла ногой и помахала рукой. Если сейчас она начнет дергать себя за уши и хвост, я точно отсюда сбегу. Но преподаватель лишь подозрительно покосилась на Йоджи и Натсу и продолжила.
- Подобная миграция бабочек имеет место…
- …на десятом уровне, около склада с оружием.
Да, чувствую, денек будет долгим и нелегким.
- Эх, забавное все-таки дело школа, - довольно заявил Йоджи.
- А главное, сколько нового можно узнать, - поддержал его Натсу, в руке которого была зажата стопка бумажек с кодами к игре, полученными от Яёя. - Спасибо вам, сенсей, нам очень-очень понравилось.
Шинономе обреченно кивнула. С шумом и криками Зеро вывалились из класса. Я тихо последовал за ними.
- Рицка!.. - я резко обернулся. За моей спиной стояла учительница. Вид у нее был... хм... несколько замученный. - Твои... друзья еще придут кнам?
- Надеюсь, что нет, - ухмыльнулся я и, подмигнув ей, выбежал в коридор.
И так и не увидел, как Шинономе посмотрела мне вслед со смесью облегчения и растерянности.
- Прости, Рицка. Я сегодня не смогу придти за тобой в школу. Я помню, что обещал, и понимаю, что мне нет оправданья. И еще, я забыл купить для тебя ту аквариумную рыбку, о которой ты так долго мечтал. Не не успел, а именно забыл. Впервые я забыл о чем-то, связанном с тобой...
…Не успеваю. Вот определяющее слово. Я все время не успеваю. Впервые это произошло два года назад. Я опоздал всего на пару минут - и вот результат. Ты превратился в молчаливого и забитого ребенка, а мать - в психически неуравновешенного человека. Все это - моя вина.
…Я понимаю их логику. Не можете победить врага открыто - нанеси превентивный удар по его слабому месту. Ты - единственная моя слабость.
…Слабость - это непозволительная роскошь…
…Что бы я не делал, я не могу защитить тебя. Чем сильнее я, тем больнее бьют по тебе. Когда - нибудь они не допустят промаха…
…Я ненавижу силу, которой обладаю и все, что с ней связано. Эта мощь - лишь мираж. На самом деле я - беспомощен. Я понял это в тот день, когда ты потерял себя.
…Что бы выжить, ты должен стать сильным…
…Я много думал об этом. Пожалуй, в последнее время я не думал ни о чем другом. Поэтому и забыл о той рыбке. Простишь ли ты меня?
…Поймешь ли ты мою боль?..
…Они до дрожи бояться меня, не понимая, что только ты - по настоящему силен. Они считают, что твое будущее предопределено, наивно полагая, что Имя предопределяет судьбу. Ты докажешь, что они ошибались. Я помогу тебе в этом. Как бы тебе не было больно, ты справишься.
…Я готов на все, что бы обезопасить тебя. Я готов даже к твоей ненависти.
…И все-таки, если это возможно, не приходи сегодня в школу.
Дверь с шумом распахнулась.
- Все готово. Нам пора начинать, - Нисей. Ему далеко до Соби, но ты должен получить лучшую защиту, братец. - Семей?
- Я разговариваю с братом. Ты мешаешь.
- Разговариваешь? Может, для лучшего эффекта попробуешь включить телефон. А то вряд ли он услишить тебя, если ты будешь лишь смотреть на аппарат.
- Тебе этого не понять, - просто я не настолько силен. - Пойдем.
-Ага. Устроим феерию в школе твоего братца.
Никто больше не сможет тебя обидеть, Рицка. У них просто не хватит сил. Я об этом позабочусь.
* * *- Со-тян, - жалобно тянет Кио, отчаянно скребясь. – У меня спина чешется! – Соби бросает на него угрюмый взгляд и проводит кисточкой по листу. С листа на него весело смотрят Рицу и Нагиса – Соби рисует подарок к их свадьбе. Кио отчаянно сопит, пытаясь почесать себе спину между лопаток. – Со-тян!
- Что? – Соби как обычно невозмутим, и Кио это бесит до потери пульса – именно сейчас, не всегда.
- Ты можешь посмотреть, что это? – Кио близок к отчаянию. Спина начала чесаться ещё утром, и он не обратил на это особого внимания. Но к вечеру зуд стал нестерпимым, а Кио в панике примчался к Соби, то ли по привычке, то ли из-за обычной своей доверчивости решив, что Агацума ему поможет. – Просто посмотри! – Соби тяжело вздыхает и уходит из комнаты. Слышно, как он включает воду в ванной – Соби промывает кисточку. – Ну?! – Соби возвращается обратно и тяжело вздыхает.
- Раздевайся.
Обрадованный Кио немедленно стягивает с себя рубашку и поворачивается к Соби спиной. – Что там, а? М?
Соби моргает, совершенно не в силах ответить. – А? – Кио обеспокоенно ёрзает, безуспешно пытаясь посмотреть на свою спину. – Со-тян! - Соби по-прежнему ничего не отвечает. Он протягивает руку и касается спины Кио. Бездумно моргает – но тонкие шрамы, невесть откуда взявшиеся на гладкой коже, никуда не исчезают. Соби моргает ещё раз – и начинает смеяться. Кио, и так перепуганный непонятным молчанием Соби, вздрагивает и чуть не сворачивает себе шею, пытаясь рассмотреть зудящую спину.
Соби смотрит и смотрит на ярко-красные буквы WORTHLESS на белой коже Кио, и не может остановиться; Рицу и Нагиса насмешливо наблюдают за изворачивающимся Кио со своего листа.
2. Рицка Х Юйко, тема "кто-то из героев никогда не целовался".
* * *Рицка возмущённо сопит, забравшись с ногами на парту. Он никогда бы не позволил себе такой вольности в школе, но в классе всё равно никого нет – не считая смущённой Юйко. Соби таки ушёл, после отчаянного «Я приказываю». Рицка шмыгает носом и бросает на Юйко взгляд из-под длинных ресниц.
Она стоит у окна, обхватив себя за плечи, и смотрит на тёмную улицу. В классе не очень темно – несмотря на то, что уже поздний вечер – и Рицка видит румянец на щеках у Юйко. Он отводит взгляд и ерошит волосы, тяжело вздыхая.
- Я и не знала… - бормочет Юйко тихо. – Ну… что вы с Соби-куном… и…а ушки?.. – Она краснеет ещё больше и умолкает. Рицка чувствует, как горят у него уши. Обычные – за неимением кошачьих. Не зря он говорил Соби, что нельзя целоваться в классе. Даже если вся школа внизу – у них как-никак выпускной, вечер ещё не закончился. – А я… - тихо говорит Юйко, - даже не целовалась никогда. – Рицка вздрагивает и смотрит на неё. Юйко немного виновато прижимает пальцы ко рту. – Извини. Я не это хотела сказать. Знаешь… пойду я.
Она проходит мимо Рицки, и он не может удержаться – ловит её за руку и поворачивает к себе. Прошло то время, когда Юйко была выше его чуть ли не на голову, – теперь Рицка высокий, наверное, даже выше Сэймэя. Он смотрит в её большие, полные слёз глаза и чувствует себя виноватым. Зря они с Соби позволили себя увидеть.
- Это ты извини, - говорит он. – Я не хотел, чтобы ты… - Юйко встаёт на цыпочки и целует его в губы, не дав закончить фразу, и этим сильно облегчив Рицке жизнь.
Её поцелуй совсем короткий – почти дружеский; в нём нет той страсти и чувственности, к которым Рицка привык за последние пять лет, ведь Соби не целует его иначе. И для Рицки этот поцелуй слишком неожиданный и неумелый, чтобы быть приятным. Он ошарашенно смотрит на Юйко, когда та мягко отстраняется от него и отходит на пару шагов назад.
- Ну вот! – Она довольно жмурится и, улыбнувшись, показывает Рицке язык. – Мой первый поцелуй твой, Рицка-кун!
Если бы не дорожки слёз на её щеках, Рицка бы даже поверил, что она и в самом деле счастлива. Юйко смеётся и выбегает из класса – он слышит, как она разговаривает с Соби в коридоре. Рицка касается пальцами своих губ и моргает. Что-то ему подсказывает, что их странная – всегда на грани влюблённости – дружба с Юйко только что закончилась.
3. Сэймэй Х Нисэй, тема "телефонный разговор или смс".
* * *Сэймэй лениво щёлкает клавишами на телефоне – то ли играет в тетрис, то ли набирает сообщение. Нисэй откладывает в сторону газету, садится рядом с ним на кровать и заглядывает через плечо. Кошачьи уши Сэймэя раздражённо дёргаются, и он резко отодвигается от своего Бойца. Нисэй мяукает – полувопросительно, отчего-то очень ехидно, и Сэймэй раздражённо фыркает.
- Не скажу. – Нисэй пристально смотрит на подёргивающийся хвост Сэймэя и быстро ловит его. Впрочем, тут же отпускает – знает, что Сэймэй не любит, когда его трогают. Особенно – когда трогают его хвост или уши. Или и то, и другое одновременно.
- А я и не спрашивал.
Сэймэй снова фыркает, отчего становится похож на рассерженного кота. Несмотря на собачий хвост. Нисэй тихо смеётся, и Сэймэй, отнеся это на свой счёт, отодвигается ещё дальше от Бойца – насколько позволяет его кровать. Обиделся, думает Нисэй, совсем мальчишка. Сэймэй, несмотря на всю свою гениальность, иногда кажется ему ребёнком – то ли от своей чувствительности, то ли от нелепого желания эту чувствительность скрыть. Нисэй снова смеётся, а Сэймэй обиженно нахохливается в своём углу. – Придурок, - бурчит он еле слышно – в голосе слышно непонятное Нисэю разочарование.
Нисэй смеётся ещё громче и обиднее и несильно дёргает Сэймэя за хвост. Тот возмущённо сопит и утыкается в свой телефон. Щёлкают кнопки. Тихо жужжит телефон Нисэя, и он, хмыкнув, оставляет Сэймэя в покое. Пересекает комнату, берёт телефон со стола. На экран выведено уведомление о пришедшем сообщении. Нисэй открывает его – и хохочет в голос. Сэймэй тоже смеётся, хотя и несколько смущённо.
- «Мне скучно – оставь, наконец, газету в покое и иди сюда», - читает Нисэй, на этот раз вслух. – Красавец.