дамы и господа, вопрос на засыпку. кто может посоветовать фиков со взрослым Рицкой? рейтинг, жанр, наличие ушек не важно Хд в этом сообществе все уже перерыто, как и во многих других, но может кто-то подскажет что-то редкое и крайне интересное? очень на это надеюсь)
~***~ все анкеты выкладываются анонимно. Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем.
3. Расскажите немного о своих увлечениях. С детства обожаю читать. В последнее время увлекаюсь изучением английского, люблю ролевые игры (да-да, те самые, где мы бегаем по лесу с мечами и дубасим ими друг друга), обожаю гулять. В выборе музыки не ограничиваюсь чем-то одним (да, мне нравятся отдельные песни попсовых групп), но в последнее время заметила, что слишком увлеклась фолк-роком и менестрелями.
4. Ваши сильные стороны - это... Уверенность в себе, упрямство, доля наглости, умение найти общий язык с любым человеком. Умение понимать многое о человеке в первые десять-двадцать минут общения.
5. Если знаете свои слабые стороны - расскажите и о них. Несколько эгоистична и самоуверенна. Так же считаю недостатком то, что если мне в любой момент надавит на жалость даже самый неприятный мне человек, я ни в чем ему не откажу.
6. Как выглядит ваш гардероб? Эмм.. Да там много чего есть. Описать свой гардероб могу только фразой: «Ношу все, что мне идет, все, что мне нравится и все, что гармонирует друг с другом».
7. Любимое время года? Зима и только она.
8. Перечислите пять самых необходимых вам вещей. Мой пенал, серебряное кольцо, кулон с янтарем, любая книга и моя тетрадь.
***
1. Кто ваш любимый герой? Почему именно он? Очень нежно люблю Нацуо и Йоджи. Меня с раннего детства тянуло к не очень позитивным персонажам. А мальчишки-Зеро стали для меня почти кумиром.
2. Назовите самый любимый момент в аниме. Почему? М, очень люблю момент, когда Йоджи забивает гвоздь в руку Соби.
3. Скажите, кто боец Рицки? Мне до него нет дела. Но чисто пальцем в небо, пусть будет Соби. Эти двое стоят друг друга.
4. Напишите имя брата Рицки. Сеймей. Или Beloved.
5. Расскажите содержание 20 серии аниме, как оно вам видится. Хо-хо, а разве в аниме не 12 серий? Или я опять что-то упустила? А так... Честно, хотелось бы больше Зеро, но, увы и ах. А больше ничего не скажу.
6. По-вашему, кто важнее - боец или жертва? Я не скажу. Как человек, играющий Бойца уже н-ное количество лет, скажу, что Жертва. А как Боец серии Зеро, скажу что Боец. Поскольку в попе самолюбие играет, да и Жертву у Зеро можно заменить.
7. Не кажется ли вам, что в аниме есть один лишний персонаж? Если "да", то кто он? Если честно, то мне всегда казалось, что Нагиса-сансей там точно лишняя.
***
1. С чем связано ваше самое приятное воспоминание? Знаете, их слишком много. Все я просто не опишу – места не хватит. Х)
2. Опишите те качества в любимом человеке, которые вам в нем нравятся? Умный, начитанный, не любит махать кулаками попусту. А главное – с чувством юмора.
3. Чего вы боитесь больше: - высоты или глубоких ям? глубоких ям - холода или огня? огня - одиночества или любви? одиночества
4. Вы доверяете людям? Смотря каким. Но в основном - нет.
5. Насколько вы верите в собственные силы? Обычно я верю в себя без остатка.
6. Как вы считаете, все предопределено или человек сам выбирает свою судьбу? Каждый сам кузнец своей судьбы.
Название: Однажды. Автор: Svetlanka*) Бета: Сама себе бета. Фэндом: Loveless Персонажи: Сеймей, Соби, Рицка, Кио. Рейтинг: PG-13 Жанры: флафф, юмор, фантастика, почти без яоя. Предупреждения: OOC, AU Размер: мини Статус: закончен Дисклеймер: всё Юн Коге. Содежржание: Сеймей попадает в мир обычных людей. И все, кого он знает, открывают ему себя с новой стороны. От автора: Фик сырой и кривой. Интересен ваш взгляд на саму идею, оставить так, или утешить Сеймея как-нибудь?...Дичайший ООС. пояснялка спойлер....хотела поставить Сея в необычную ситуацию, где не работают старые схемы, нет магии, силы, где его жестокости просто никто не поймёт, ибо он попал в наш мир, а здесь всё по-другому. Написала фик на волне впечатления от фильма-ремейка по роману Бредберри про сафари в прошлое, где какой-то хмырь на бабочку наступил и устроил нам всем эпоху динозавров.
Однажды... Сеймей не помнит, как и когда это произошло. Просто внезапно его накрыла странная волна, искажающая пространство, и вот он в другом мире. Университет. И здесь Соби. Тихо смеётся на выходку Кио, называя его ходячим чупа-чупсом. Целует в щёку какую-то девчонку, называя её по имени, щурится на яркое солнце, бьющее в окно, и легко перебросив тубус через плечо, спешно поднимается по лестнице прямо к нему, к Сеймею. Что он ему скажет? Это ведь даже не его Соби, вдруг парня, так дико и странно похожего на его Бойца даже зовут по-другому? И «имени» нет, шея чиста, за ошейник не потянуть. ЧуднО, странно, незнакомо...обидно? С ним он никогда таким не был. Настоящим. — Привет. Изогнутая в удивлении бровь, полуулыбка, интерес. — Привет, Сей. — Твоя девушка? — Сестра. Селеста приехала пару дней назад. — Давно вернулся? Странный, кажущийся непринуждённым разговор, был таковым только со стороны Соби, со стороны же Сеймея это была сплошная игра в угадайку. — Только сегодня. Решил навестить братишку. Рицка с тобой? — М…жаль, ты этого не видел. Он ему врезал, честное слово! Никогда бы не подумал, что Рицка пустит в ход кулаки, наплевав на свой пацифизм, но он врезал этому зарвавшемуся идиоту! Извинился, взял девушку за руку и ушёл. Представляешь? Мне даже не пришлось его защищать. Он великолепен, Сей. Глаза Соби лучатся такой радостью и гордостью, что понимаешь, Рицка дорог им совершенно одинаково. — А где он сейчас? — Боится, что ему влетит от тебя за фингал под глазом,— Соби смахивает чёлку с лица, усмехаясь,— в кафе напротив, но я тебе этого не говорил,— и заговорщицки подмигнув Сеймею, Соби спохватывается, что ему пора на экзамен. Привычным жестом хлопнув по плечу Аояги, блондин стремительно взлетает по лестнице, не оглянувшись, оставив Сеймея разбираться в одиночку со своими метущимися мыслями. Очевидно, что Соби ему друг, но Боец ли? Нить молчит. За те несколько часов, что он провёл в этом мире, Аояги успел заметить и то, что ушек в этом мире ни у кого не было. Кроме, пожалуй, любителей комиксов манга, подражающих неко.
Рицка действительно сидел в кафе с девушкой. Они смеялись, корчили рожи и ели мороженое. А потом Рицка снял свой ободок, девушка свой, и они поменялись накладными ушками, неожиданно став серьёзными. Было очевидно, что это какой-то очень значимый ритуал, подобно обмену обручальными кольцами. Странно и смешно было лицезреть серьёзного Рицку с белыми пушистыми ушками, Сеймей изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться. Наконец, мальчик видит Сеймея и несётся к нему на всех парах, оставив в руках девушки фальшивый хвостик. Под глазом красуется вышеупомянутый синяк. — Братик, ну как твоя новая работа? — Отлично,Рицка. Меня взяли на испытательный срок,— не теряется Сеймей. — Только на испытательныыый? — Рицка вибрирующее тянет слово, покачивая Сеймея в объятьях. — Так, всё, они тебя не заслуживают, мы найдём тебе другую работу! Соби говорит, что если у тебя не получится, раскладушка в общаге и пачка пельменей у него для тебя всегда найдётся. — Пачка пельменей? — глаз Сеймея задёргался в нервном тике. — Я бы не расчитывал, у Соби такой прожорливый друг! — Кио? — Ага. — И почему Соби якшается с этим придурком? Рицка умильно корчит серьёзную рожицу и цитирует Соби: «Потому что только этот человек способен разбудить в шесть утра, выслушать трёхэтажный мат и не обидеться». Сеймей представил ругающегося матом Соби и яростно замотал головой, отгоняя видение. — Откуда у тебя синяк? — Я защищал свою девушку, — гордо шмыгает носом Рицка. – Прости. — Поздравляю, Рицка, ты настоящий мужчина. Сеймей улыбается, и Рицка расплывается в благодарной солнечной улыбке.Они идут и болтают ни о чём. Лёгкий и непринуждённый разговор с Рицкой незаметно приводит их порогу собственного дома. — Как Мисаки? — голос Сеймея кажется ему самому неожиданно глухим и хриплым. — Как мама? А почему ты спрашиваешь? — удивляется Рицка, спокойно перешагивая порог, на ходу стягивая куртку. – Мама, что у нас покушать? — кричит он, заглядывая в кухню. Ласковый голос матери заставляет сердце замереть на мгновение. — Мальчики, мыть руки и за стол! Всё съедобно, для вас старалась. Сеймей тихо выдыхает, не веря в происходящее и послушно идёт к рукомойнику. Женщина улыбается и спокойно нарезает овощи, задавая бытовые вопросы о поездке Сеймея и результатах, Рицка нетерпеливо ёрзает и глотает слюнки, ловя ароматные запахи готовящихся вкусностей, а чуть позже яростно стучит палочками, уплетая за обе щёки мисо-суп. К горлу подкатывает комок от осознания того, что эта жизнь принадлежит не ему, а какому-то совсем другому Сеймею. Что мать никогда уже не станет нормальной, Рицка не вернёт память, а Агатсума так навсегда и останется послушным рабом, которого нужно воспитывать побоями и приказами. Вибрирует знакомая мелодия звонка, телефон. Сеймей рефлекторно суёт руку в карман, но Рицка опережает его и достаёт свой. — Да? Сдал? В кино втроём?! С удовольствием!!! Рицка сияет и радостно объявляет: — Соби сдал экзамен на «отлично», он приглашает нас в кино! Мам, можно? Можно?! — Смотря какой фильм,— критично пожимает плечами Мисаки. — Хороший, Соби не стал бы приглашать нас на плохой фильм, ну, пожалуйста! — Агатсуме-сан я доверяю. Хорошо, Рицка. — Береги братика, Сеймей. — Конечно, мам,— улыбается Сеймей, роняя обратно на тарелку кусочек рыбы, не успев среагировать на влетевшего в его объятья счастливого Рицку.
Когда братья приблизились к студенческой общаге, их глазам предстала удивительная картина: Соби и Кио стояли у раскрытого окна и махали в него зачётками, оглашая улицу дурными криками: "Халява, приди!Ловись, Халява!" — Мы здесь, мы пришли, Соби! — Рицка машет руками и подпрыгивает повыше, чтобы его могли заметить из окна пятиэтажки. — О, наша Халява пришла,— смеётся Кио. Теперь точно сдадим! Внутри жилище студентов напоминало ни то цыганский табор, ни то дурдом. Кто-то бегал в одних трусах, читая конспекты на ходу, кто-то спал на подоконнике. На общей кухне кипело жуткое варево со странноватым запахом. Соби спрыгнул с окна и, потянув носом, заметил: — Кио, кажется, сегодня у нас на ужин снова печёные пельмени. Всплеснув руками, Кио убежал тушить их ужин и спасать кухню от пожара. Соби отодрал от своей шеи полосатого кота, пересадив его на колени. Котэ недовольно рявкнул, полоснув когтями по воздуху, но очень скоро пригрелся на коленях и снова замурчал, прикрыв глаза. — Рад вас видеть. — Никогда не мог понять, как ты здесь живёшь?! – с ужасом огляделся Сеймей, брезгливо пнув банку из-под пива. — Я привык, здесь весело,— Соби довольно улыбнулся, и в продолжение его мыслей сладко потянулся кот. — На что идём? — На «Терминатора»! — С вилами? — С вилками!— Соби состроил страшные глаза и Рицка покатился от хохота. — Простите, всё так невовремя, сервак грохнулся. — Агатсума нервно закурил и плюхнулся в кресло перед ноутом. — Так значит, мы не пойдём в кино? — жалобно захныкал Рицка. — Ну, как я могу тебя разочаровать, котёнок? – Соби вздохнул, захлопнул крышку ноутбука и блеснув стёклами стильных очков, потрепал Рицку по волосам. — Не пойдём, поедем! — важно заявил Агатсума, и натянув кожаную чёрную куртку и перчатки, подхватил смеющегося Рицку, усадив себе на плечи. У Соби обнаружился "харлей". Сеймей подошёл к железному коню с ощущением благоговейного восторга, и даже пощупал, чтобы убедиться, что тот не видение. Они рассекали по ночному городу втроём. Было так странно обнимать Агатсуму, в то время как Рицка сидит перед ним. Особенно Сеймею, который никогда не терпел чужих прикосновений, паче прикосновений своего Бойца, а сейчас обнимал его за талию, чтобы не сверзиться на огромной скорости. Но здесь всё это было нормально и обыденно. Соби не желал Сеймея и не был его рабом, Рицка был Агатсуме почти младшим братом, и всем троим было удобно и комфортно друг с другом. Соби сам был «терминатором». Он выглядел словно рокер на мотоцикле в тяжёлых солдатских ботинках, чёрных джинсах и косухе с заклёпками. Мимо неслись фонари и ошмётки сумбурных мыслей Сеймея смывал лёгкий дождь, унося их к кинотеатру, где они собирались смотреть «Апокалипсис» Волосы Соби развевались на ветру и щекотали лицо Сеймея, но это совершенно не досаждало. Это был не его Соби. Этому Соби он не мог и не хотел приказывать. Это был не его мир. Мир без Бойцов и Жертв. Как всегда желал Рицка. В полумраке кинозала они втроём боролись за колу, шумно фыркая и смеясь, а Рицка выискивал застрявший попкорн в волосах Агатсумы. Шварценеггер спасал мир, Рицка заплёл Соби 18 косичек и уже начал 19-ю, когда зажёгся свет. Сеймею очень хотелось продлить странное ощущение безопасности и тихой радости в компании этих двоих, когда Соби на правах самого высокого шёл, обнимая братьев за плечи, и травил какие-то глупые анекдоты, вызывая возмущённое смущение Рицки и крики «пошляк». Сеймей хотел, чтобы всё это было так на самом деле. И почти завидовал самому себе в этом мире.
Новая волна смещения времени прокатилась по городу, слизнув Сеймея из мира обычных людей, возвращая его в мир Бойцов и Жертв. В его жизни только начиналось новое утро. Утро, в котором всё будет по-другому.
Название: Больше не Боец. Автор: Svetlanka*) Бета: cама себе бета Фэндом: Loveless Персонажи: Соби/Рицка Рейтинг: PG-13 Жанры: агнст, драма, флафф, романтика, яой. Предупреждения: OOC Размер: мини Статус: закончен Дисклеймер: всё Коге Юн. Содержание:Соби потерял свои способности Бойца и возможность чувствовать свою Жертву. В-общем, бида-пичаль=) От автора: Грустно мне было, вырубили любимую аллею под корень. Однако, как всегда никого не убила и даже умудрилась спасти. Писала под песню Екатерины Болдыревой "Не забывай меня".
тык Не разбирая дороги, Агатсума бредёт, шатаясь, по заснеженным улицам ночного Токио. Его только что выкинули из кафе, приняли за наркомана. Мимо смазанными всполохами света проносятся машины. Визг тормозов. Нетерпеливыми гудками клаксонов возмущённые водители призывают его сойти с проезжей части. Громкие голоса оживлённо болтающих случайных прохожих неприятным лязгом бьют по расшатанным нервам. Агатсума зябко кутается в своё старое пальто, тщетно пытаясь согреть хотя бы тело, раз душу уже не суждено. Его слова больше не имеют силы. Смертоносный танец синих бабочек навеки заточён в художественных полотнах, как и боль, что навечно связана с ним узами памяти. Больше нет и не будет боёв, пар, системы. Не будет Бойцов и Жертв. Жертвы… Для него не будет. Он ничто. Тень от человека. Без связи, без имени, без судьбы. Он больше не Боец. Так случилось. Участливый взгляд Нагисы, досадливый Ритсу… Ему посоветовали стереть память, но он отказался. Сенсей тоже заключил, что установки на подчинение, столь ценные в мире системы, в столкновении с обычным миром убьют его. Оставалось ждать, что всё ещё вернётся, что это временно. Потому что очень страшно было произносить бескомпромиссное «никогда». Картины, что были прикрытием, стали жизнью и единственным источником пропитания. Без применения силы Соби совершенно не умел располагать к себе людей. На работу некоммуникабельного, нелюдимого парня не брали, опасаясь его странной отрешённости. Бедный студент Агатсума стал действительно беден, как церковная мышь. Если бы не верный оруженосец Кио, по каким-то неведомым причинам бескорыстно заботящийся о нём, то, наверное, он давно бы уже сдох как беззубый пёс, забитый насмерть бандой нетрезвых подростков в тёмной подворотне, и был бы этому рад. Рицку он не видел уже месяц. С того самого момента, как…
- Защита! - Соби вскидывает руку, и их накрывает серебристый купол, закрывая от смертоносных стрел. Теперь их ход. Соби произносит витиеватое заклинание, …и ничего. С опозданием Соби понимает, что защитив от физических повреждений свою Жертву, пропустил куда более серьёзную атаку. Разделение. Поражение. Они стоят на пустыре, Соби держит Рицку на руках. Мальчик выбирается из объятий Агатсумы и поднимает голову, чтобы встретиться с ним глазами. - Что случилось, Соби? Что с тобой? Почему ты прекратил бой? - недоумённо спрашивает Жертва. Соби молчит и потрясённо смотрит на свои дрожащие ладони, которые только что предали его. - Я…я…прости меня, Рицка. Губы приникают к губам, и панический ужас пронизывает до самого сердца. Близость, парение, любовь, обожание, - всё это исчезло без следа, будто не Рицку ласкал он губами, а его отражение в зеркале. Холод, страх, тьма, одиночество. Не пара.
Тогда он просто отстранился и ушёл, оставив Рицку одного. Он испугался. Испугался обнять его и снова ничего не почувствовать, кроме физического прикосновения рук мальчика. Обычного прикосновения, неспособного заполнить эту тянущую пустоту внутри. Пустоту, которую ни один Боец не в силах одолеть сам, будучи рождён для своей Жертвы. Он надеялся на смерть, но она трусливо сбежала от него, подхватив полы своей чёрной хламиды. Нельзя забрать жизнь у мертвеца. Нельзя подарить покой.
Кончаются силы, Агатсума приваливается к заиндевевшей стене и судорожно прикуривает онемевшими пальцами, упрямо чиркая почти исчерпавшей себя дешёвой зажигалкой. И даже в щелчках ему слышится родное имя, болью отдающееся в груди: Рицка, Рицка, Рицка… Мир тает, зажигалка выскальзывает из рук, будто в замедленной съёмке с глухим стуком падая на промёрзший асфальт. Вот и всё. - Соби!!! – перепуганный огонёк мечется в до боли знакомых фиалковых глазах. Протестующий крик замирает в груди. Рицка не может, не должен… - Рицка! Предательские слёзы вскипают внутри, мешают дышать. Он так мечтал увидеть Рицку в последний раз. Соби силится сказать, что больше ничего не сможет дать Рицке, что он всегда был неполноценен как человек, а теперь и как Боец бесполезен. Что Рицка свободен и может найти себе полноценную пару, но тело не слушается, небо расплывается ультрамариновыми бабочками, и сознание покидает его. Мальчик вовремя успевает подхватить Соби, не дав ему удариться, и резко оседает под тяжестью его тела, осторожно уложив голову Соби на свои колени. - Дурак, - тихо всхлипывает Рицка, раскачиваясь и сжимая в руках холодные длинные пальцы Агатсумы, пытаясь согреть их своим дыханием, обжигая солёными каплями слёз. – Какой же ты дурак! Сколько раз я тебе говорил, что ты мне нужен просто как человек, Соби! Мне плевать, Боец ты или нет! Не вздумай меня оставить сейчас! Я не позволял тебе уходить, приказываю тебе Соби, живи! Из горла вырывается рваный гортанный хрип. Соби выныривает из небытия, жадно хватая губами воздух. Солоно…Тепло. Тепло внутри. - Рицка, ты плачешь? – слабая улыбка на бледных губах. - Дурак, не смей умирать раньше меня, понял?! - Рицка давится всхлипом, обнимая крепче, стараясь согреть собой. - Как ты нашёл меня? - Агатсума заходится в приступе надсадного кашля. - Я твоя Жертва, Соби, что бы с тобой ни случилось, чтобы не случилось с нами, я остаюсь ею, - лёгкий укор в голосе Рицки заставил Соби опустить голову. - Я трус, Рицка, - я испугался, что больше не смогу любить тебя, как прежде, не смогу сражаться за тебя, быть полезным. Ты должен презирать меня. - Я не могу презирать тебя, Соби. Ведь мы одно. Мы оба не верили в силу нашей связи, потому у них получилось разделить нас. Когда я понял, что ты как последний идиот решил свести счёты с жизнью, то всё стало неважным, я принял и своё имя, и судьбу, и участь Жертвы. Мы сбились с ног, разыскивая тебя. А когда я уже совсем отчаялся, то услышал, как ты зовёшь меня… Совсем как я тебя, когда мне плохо. - Тебе плохо, Соби? - Рицка нежно обхватывает ладонями любимое лицо, очерчивая пальцами линии скул. Лёд в глазах Бойца отчаянно тает и тонкими дорожками слёз бежит по щекам. - Мне никогда ещё не было так хорошо, Рицка,- шепчет Агатсума, припадая к губам Жертвы. Души встречаются, забываясь друг в друге после долгой разлуки. И Соби чувствует, как где-то в глубине сердца, подобно сокровищу скрытому от посторонних глаз, заходится в сумасшедшем ритме их общее имя Loveless.
@настроение:
Памяти всего, что задавало путь, памяти всего, что не вернуть.
Название: Разрешения Автор: Тупак Юпанки Фандом: Loveless Пейринг: Соби, Ритсу, Сэймей, Рицка Рейтинг: PG-13 (за некоторую жестокость) Жанр: General, Drama Размер: миди Статус: закончен Отказ: всё — Коге Юн Аннотация: Просящим всегда был ты. И когда всё успело поменяться? Примечания: события опираются частично на аниме, частично — на мангу.
Ритсу ненавидел этот неуверенный тон и этот тихий стук, больше похожий на скрёб. К тому же, зачем спрашивать, если уже постучал? Эти манеры он начал замечать два месяца назад. Конечно, он ожидал чего-то подобного, но не думал, что это будет длиться так долго.
— Заходи, Соби-кун, — не нужно было даже прикладывать усилий, чтобы сделать голос невыразительным.
Соби осторожно переступил порог и опустил голову. Это он тоже ненавидел и собирался исправить в ближайшее время.
— Ты опоздал.
Он знал это, не глядя на часы. Он всегда рассчитывал свою работу точно, до минуты. На каждый лист уходит по пять минут. Два лишних листа уже отправились наверх стопки. Значит, Соби пришёл на десять минут позже. Непозволительно.
— Простите, сенсей.
— Извинения не возвращают потраченного впустую времени. Ты украл десять минут моего времени, значит, наш урок затянется и я украду твоё время. А тебе, в свою очередь придётся опоздать на урок Накамуры-сана и украсть его личное время. Этого я позволить не могу, поэтому сегодня твоё занятие по живописи отменяется — сейчас я отправлю ему письмо.
Потянувшись к клавиатуре, краем глаза он заметил, как Соби вскинул голову. Но лишь на мгновенье. Потом вновь опустил и уставился в пол.
Когда на экране мелькнуло «Отправлено», Ритсу откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на него.
— Начнём наш урок. Подойди ближе.
С неудовольствием он отметил, как взгляд Соби в панике метнулся к углу и тут же вернулся к полу. Он усмехнулся. Страх. Тоже необходимо искоренять. Постепенно, разумеется. Их тренировки начались всего два месяца назад, нельзя ожидать значимых результатов за такой короткий срок. Ритсу отчётливо видел тот результат, к которому стремился. Он видел идеального Бойца. А двенадцатилетний мальчишка с прижавшимися к голове Ушками и нервно подрагивающим в ожидании боли хвостом был от него ещё очень далёк.
— Подними голову, Соби-кун, — приказал он, но вместо этого получил взгляд исподлобья. — Посмотри на меня, — добавил он чуть мягче, и только после этого Соби наконец выпрямился и твёрдо посмотрел ему в глаза. Уже лучше.
Ритсу резко поднялся с места и успел заметить, как он вздрогнул, хвост даже нервно вильнул. Он покачал головой. Соби-кун, Соби-кун… Разве он когда-нибудь бил его? Неужели мог подойти и ударить ни с того, ни с сего? Что за мысли? Детские глупости.
Однако с драматическим вступлением пора было заканчивать, а то мальчишка совсем разнервничается и не запомнит ни слова из того, что он скажет.
— Сегодня урок будет теоретическим, — объявил он, прислонясь к столу и складывая руки на груди.
Он внимательно следил за реакцией на свои слова, поэтому увидел и в момент оживившиеся Ушки, и уже смело поднятые глаза, и даже услышал короткий выдох. В этот момент, как и во все подобные этому, он испытал смесь отвращения и удовлетворения. Безумный, дикий коктейль таких противоречивых чувств. Боец не должен показывать страха, слабости или, тем более, облегчения. Так явно, так отчётливо, так… по-детски. В то же время ему нравились эти мгновенья. Держать в своих руках чужие эмоции, знать, что ловят каждое твоё слово или движение, от которых зависят плохо скрываемые чувства. Стать богом на долгие три секунды, пока мальчишка, готовившийся к практическому уроку, осознает, что получил отсрочку. Сладко и упоительно. Ритсу прикрыл веки. И омерзительно. Бойцу должно быть всё равно. Он обязан с одинаковой покорностью и бесстрашием принимать от руки Жертвы наказание или прощение. Ритсу открыл глаза и увидел, что голова Соби вновь опущена. Что за мерзкая привычка!
— Ты должен смотреть на меня, когда я разговариваю с тобой. — Соби быстро вскинул голову. — Глаза прячут либо те, кто задумал недоброе, либо рабы. А ты не раб. Ты — Боец. И ты должен помнить об этом каждую минуту своего существования. Ты понял меня?
— Да… сенсей.
— Мне не нравится этот тон, Соби-кун. Боец должен чётко отвечать на вопрос Жертвы, не мямлить и не шептать. Ты должен следить за своим голосом, за своими интонациями. В них не должно читаться ничего, кроме готовности выполнить приказ. Соби-кун?
— Да, сенсей.
— Уже лучше, — Ритсу закурил, отошёл к окну и прислонился спиной к оконной раме. — Тема сегодняшнего урока: доминирующая роль Жертвы в боевой паре.
**
Пока они были в Системе, он почти не обращал внимания на руку. Но когда чёрная плоская реальность сменилась силуэтами парковых деревьев, а противники рухнули в нескольких метрах от них, рана дала о себе знать в полную силу. Его хватило только на то, чтобы добрести до лавочки, пока Соби отправляет тела в никуда, и кое-как обмотать вокруг предплечья шарф. Это мало помогло. Кровь тут же проступила на светло-бежевой ткани.
— Где были твои глаза, Соби? Ты что, не видел, что он собирается бить по мне?!
— Прости. Я хотел обездвижить его с одного удара.
— Сначала ты должен защитить меня, а уже потом нападать!
— Если бы я пустил все силы на защиту, я бы не смог отвести последний удар. Тогда мы оба оказались бы скованы, и бой закончился бы нашим поражением.
— Зато теперь мне порезало руку!
— Прости, Сэймей.
— Твои извинения пустые! Слова ничего не изменят. Я всё равно накажу тебя.
— Конечно, Сэймей. Это твоё право.
И опять этот наглый взгляд! Как же он ненавидел его. Ненавидел эти синие глаза, как будто видящие насквозь и что-то знающие. Разве с таким взглядом говорят «конечно» в ответ на обещание наказать? Ему не хватает только томной улыбки для полноты картины — и будет вылитый мазохист. Грёбаный извращенец!
— Хватит на меня пялиться! Я что, на китайском приказы отдаю?
— Прости.
Жуткие глаза уставились в землю, картина стала привычной. Гнев понемногу улёгся, и Сэймей тяжело вздохнул.
— Короче, Соби. Не знаю, как — мне плевать, — но ты должен придумать, как защищать меня и атаковать противника одновременно. Тратить лишние секунды в бою на что-то одно — непозволительная роскошь. Ты меня понял?
— Да, Сэймей.
И этот голос он ненавидел. Твёрдый и слишком уверенный, как будто Соби соглашается с капризным ребёнком, только чтобы тот перестал плакать. Как будто он издевается. Как будто сейчас отвернётся и, пока Сэймей не видит, похихикает в кулак, а потом повернётся снова с каменным выражением на лице. Он как-то раз в самом начале, полгода назад, пытался приказать, чтобы Соби не говорил с ним так. Но Соби просто не понял, что от него требуется, и тупо замолчал, ограничиваясь лишь кивками и односложными ответами. И так продолжалось два дня, пока Сэймей не сдался и не отменил приказ.
— Ладно. Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь до следующего раза. А теперь идём. Получишь то, что должен получить.
Он встал с лавки и, стараясь не морщиться от боли в руке, зашагал к выходу из парка. Соби послушно следовал за ним ровно на два шага позади. В полном молчании спустя пятнадцать минут они очутились на месте.
Сэймей наткнулся на этот дом совершенно случайно, когда бродил однажды по соседнему району. Ему и в голову не могло прийти, что неподалёку от их улицы может располагаться такое ветхое и унылое здание. Дом был трёхэтажный, с голыми недостроенными стенами и пустыми дверными проёмами. Крыша тянулась едва ли на половину. Видимо, кто-то лет двадцать назад начал строительство, да так и бросил. Вдобавок ко всему, дом стоял на отшибе, почти в полукилометре от ближайшей проезжей дороги. Странно, почему власти до сих пор не снесли его. Хотя, возможно, земля до сих пор числилась за каким-нибудь частником. По субботним вечерам тут можно было застать стайку подростков, сидящих на подоконниках с пивом, но ночью не было ни души. Сэймей заприметил дом сразу же, очень уж он подходил для определённой цели. И даже комнату выбрал: просторную и чистую, без мусора и кусков кирпичей. Сюда он притащил Соби в первый раз, чтобы наказать. И с тех пор это место стало своего рода ритуальным.
Сэймей шагнул внутрь и, несмотря на кромешную мглу, уверенно дошёл по коридору до нужной комнаты. Там достал зажигалку и на ощупь зажёг несколько толстых свечей, которые приволок сюда специально. И лишь когда тусклый свет озарил большое пространство, повернулся и приказал:
— Раздевайся.
С ничего не выражающим лицом Соби потянулся к верхней пуговице рубашки. Сэймей ненавидел его лицо в такие моменты. Как будто ему было всё равно! Каждый раз он внимательно вглядывался в него, стараясь уловить хоть оттенок эмоции, но тщетно: ни страха, ни волнения, ни обиды. Ни-че-го. Только ресницы слегка опущены в знак покорности. И всё. Пустота. Большая живая кукла. Сэймей даже сомневался порой, стоит ли вообще прибегать к наказаниям, раз ему всё равно. Но потом вспоминал его живой, наполненный болью голос, который услышал из-за двери кабинета Ритсу-сенсея за минуту до первой встречи. Значит, что-то же он чувствует.
Сняв рубашку, Соби перекинул её через подоконник и опустился на колени перед ним. Взгляд, направленный в пол, застыл в одной точке и, как и лицо, не выражал абсолютно ничего. Сэймей достал складной нож и пару раз щёлкнул им, но, конечно, как всегда никакой реакции не добился.
— Ты не защитил меня, — начал он. — Ты дал причинить своей Жертве боль. Защищать Жертву — это первая и основная твоя обязанность. Ты понял меня?
— Да, Сэймей, — всё тем же мёртвым ровным голосом.
— Защита, — сказал Сэймей и встал у него за спиной.
Когда впервые встал вопрос о наказаниях — а с учётом характера Сэймея встал он уже через три недели, — он потратил немало времени, выбирая способ. Понятное дело, что лекции и простые словесные отповеди он отмёл тут же. Наказание должно быть болезненным, ощутимым физически, но без телесного контакта. Бить кого-то было бы противно да и просто неэстетично. А поскольку Сэймей был к тому же на голову ниже Соби, это ещё и выглядело бы нелепо. Нет, наказание должно быть неторопливым, как своеобразный ритуал. Сэймей сразу вспомнил, как вырезал Имя на шее Соби, и ответ на вопрос «как?» стал для него совершенно ясен.
Больше всего Сэймей любил первую букву. Когда он упирал острое лезвие в тонкую кожу, Соби едва заметно напрягался, совсем чуть-чуть. Сэймей скорее чувствовал это, чем видел. Потом он нажимал на рукоятку, по спине медленно стекала первая капля крови синхронно с обнажёнными плечами, которые опускались от плавного выдоха. И так раза два. А потом было уже не так интересно, потому что после первых трёх полосок Соби превращался в каменную статую, и его не выдавало даже дыхание. Сэймей хотел получить хоть какую-то реакцию, увидеть хоть что-нибудь. Страх в глазах, напряжение, или услышать мимолётный стон. Почувствовать хоть на короткий миг себя тем, кто полностью владеет Бойцом от кончиков ногтей и волос до самых потайных уголков его души. И тихо ненавидел Соби, когда не получал ничего из того, чего так жаждал.
Когда Сэймей наказывал его в первый раз, он дозировал силу, и раны получились неглубокие, почти царапины. Но когда он взялся за нож во второй раз и заметил, что руки Соби мирно лежат на коленях, даже не пытаясь сжаться в кулаки, разозлился и так разошёлся, что уходил его Боец из этого дома с красными разводами аж на лёгком пальто. В третий раз Сэймей уже не так усердствовал, потому что понял, что как бы больно ни делал, Соби будет реагировать одинаково. То есть ни-как. Он, конечно, восстанавливался очень быстро, и шрамы сходили за неделю-другую, не оставляя совершенно никаких следов, но мало ли. Всё же был риск заражения крови или чего-нибудь ещё в этом духе. Весело бы было угробить собственного Бойца.
Через десять минут Сэймей опустил нож и отошёл на шаг, разглядывая то, что получилось. Между лопаток красовалась ровная — уже руку набил — чёткая надпись «Защита». Там же, где ранее появлялись и через какое-то время исчезали: «Послушание», «Дистанция», «Подчинение», «Внимание», «Терпение» и «Осторожность». Сэймей помнил наизусть и все надписи, и порядок, в котором он вырезал их, и обстоятельства, которые предшествовали наказанию.
«Дистанцию» Соби получил, когда облапал его после поединка. По его словам, хотел поделиться силой — Сэймею тогда здорово досталось. Но сам Сэймей пришёл в ужас, когда очнулся на траве, в глаза светило солнце, а повсюду были эти руки, руки, руки, трогающие, щупающие, стискивающие… Едва он смог сесть, его вывернуло на землю и ещё трясло какое-то время. А потом он привёл Соби сюда и «напомнил» о своём приказе не притрагиваться к нему. «Внимание» появилось снова после битвы. Противники были очень сильны, и вражеский Боец бил мощными сложными заклинаниями. На короткий миг Соби замешкался, пытаясь одним заклятьем и отразить нападение, и ударить, и это стоило им обоим свободы. Из оков выбрались с трудом. Тогда Сэймей приказал Соби не гоняться за двумя зайцами, а либо нападать, либо защищать, и только сегодня изменил приказ. «Терпение» и «Осторожность» были не за поединок. Просто однажды Сэймей назначил встречу возле своего дома, но сильно задержался, потому что Рицка отказывался засыпать без него, а мама опять начала буянить. Испугавшись, что с ним что-то случилось, Соби решил проверить. К счастью, Сэймею удалось перехватить его уже перед калиткой. А во второй раз Соби слишком отчетливо маячил между деревьями возле дома, и его могли увидеть. После того наказания Сэймей спросил, какого чёрта он каждый раз сверкает, как будто нарочно — ведь белобрысый же, даже в темноте видно. Застёгивая рубашку, Соби пожал плечами и ответил, что приказ был прийти, а не прятаться. Сэймей скрипнул зубами и понял, что отныне ему нужно очень чётко следить за тем, что он говорит.
— Одевайся, — сказал Сэймей, вытирая нож о салфетку, пачку которых он припас здесь ещё давно.
Пока Соби одевался, он размотал шарф и осмотрел свою рану. Вроде бы уже перестала кровоточить, но всё ещё болит. Он повертел запястьем и поморщился, когда кожу неприятно потянуло.
— Сэймей?
— Ты ещё здесь? Можешь идти.
Но Соби почему-то не сдвинулся с места. Он стоял напротив и, нахмурившись, смотрел на его раненную руку, как будто решал, стоит ли озвучивать свои мысли. Сэймей нетерпеливо вздохнул.
— Ну что ещё?
— Твоя рука.
— Что «моя рука»?
— Ты ранен.
— Ты что, идиот? Конечно, ранен! Именно поэтому мы тут и оказались. Ты что, выключился, пока мы шли? Ты не защитил меня, и поэтому меня ранили.
— Сэймей, позволь мне залечить рану.
— Вот ещё! Без тебя справлюсь. Кровь уже не хлещет, скоро заживёт.
— Раны от порезов заживают очень долго, особенно такие глубокие. Какое-то время ты не сможешь даже держать ручку. Тебе либо нужно в больницу, либо дай мне вылечить тебя.
— Какого чёрта ты раскомандовался?! Или хочешь ещё разок? Я тебе это могу устроить, — Сэймей снова достал нож и демонстративно повертел им.
Но Соби смотрел не на нож, а прямо на него. В глаза.
— Сэймей, пожалуйста, — его голос стал мягче и как будто вкрадчивее. — Я быстро сниму боль. Я залечу рану. Я сделаю всё очень аккуратно. Я постараюсь прикасаться к тебе как можно меньше.
В такие моменты Сэймею казалось, что его банально гипнотизируют. Глупость, конечно, но как иначе объяснить тот факт, что перспектива контакта вдруг показалась ему не такой уж омерзительной?
— Прошу тебя, — продолжал Соби всё тем же странным голосом. — Если ты вернёшься домой с раной, твои родные заметят это.
Рицка. Глазастый и внимательный. Можно будет, конечно, отшутиться, отвертеться от прямого ответа — он хорошо умеет это делать, — но рана действительно глубокая и не заживёт за ночь. А что будет через день или два, когда аргументы и шутки у Сэймея закончатся, а порез так и не пройдёт?
Ещё раз всё взвесив, Сэймей сел на подоконник и закатал рукав.
— Ладно. Давай. Только быстрее и… не трогай меня.
Он знал, что слова противоречат способу лечения, но не сказать не мог. В конце концов, это не приказ. Приказ не прикасаться к себе без позволения он отдал ещё давно. Сейчас же просто разрешал это сделать.
Соби поддёрнул брюки, встал на колени рядом с ним и осторожно, едва касаясь, положил ладонь на рану. Вначале Сэймей старался не смотреть на то, что происходит, будто эта была неприятная болезненная процедура, но потом лёгкое щекочущее покалывание заставило повернуть голову. Рану загораживала рука Соби, и Сэймей посмотрел ему в глаза. Синие глаза тоже глядели прямо на него, и в них был… какой-то свет, которому Сэймей затруднялся дать определение. На губах Соби играла едва уловимая полуулыбка, взгляд был тёплым и очень нежным. Как будто он делал что-то приятное для себя. Такое выражение лица застать было трудно, и Сэймей считал секунды, впитывая его и против воли стараясь запомнить. Потому что для Соби, который обычно напоминал портрет на фотографии, это, пожалуй, было самое яркое проявление эмоций. Хоть что-то, хоть эти жалкие крохи, которые доказывали, что он живой, а не просто большая равнодушная марионетка. Сэймей вдруг понял, что рад и этим крохам, рад, как последний дурак. Он смутился и поспешно отвернулся, понадеявшись, что Соби не успел понять, о чём он думает.
А Соби этот… тоже хорош! Любой другой бы на его месте развернулся и поскорее свалил бы отсюда, получив по первое число. Но нет, это у всех нормальных Жертв «любые другие» Бойцы. А у него — Соби. Сам просит, почти умоляет, чтобы Сэймей, который резал его пять минут назад, позволил вылечить себя. Ну не придурок ли? А если в следующий раз Сэймей порежется не в бою, а когда будет вырезать очередное слово у него на спине? Тоже оденется и попросит дать вылечить? Ещё, может, и извинится за то, что Сэймей порезался из-за его наказания? Да псих он самый натуральный!
— Я закончил, — Соби убрал руку и встал с колен.
Сэймей посмотрел на рану и усмехнулся. Края раны затянулись, остался только толстый шрам, который пройдёт за несколько дней. Кисть двигалась нормально, нигде больше не болело. Осталось только смыть кровь сразу, как домой придёт, и всё. Неделю поносит джемпера с длинными рукавами — Рицка ничего и не заметит. А родители вообще ничего никогда не замечают.
Сэймей ещё какое-то время любовался рукой. Невероятно же! Он знал, что Жертва способна так лечить, хоть сам никогда и не пробовал, но чтобы Боец… Это нонсенс. Бойцы, конечно, обладают немалой силой, сами быстро регенерируют и способны передавать свою силу Жертве, но ведь лечение совсем не их профиль. Считается, что Боец должен сражаться и всегда быть в форме, а все шишки достаются Жертве, на которую Бойцу не следует тратить силы. Засмотревшись на руку, Сэймей чуть не ляпнул «Спасибо», но вовремя опомнился.
Соби, постояв около него ещё немного, развернулся и медленно побрёл к выходу. Его заметно шатало из стороны в сторону. Сэймей только сейчас понял, как ступил. Ведь и Соби в поединке досталось. Пусть без видимых ран и порезов, но оковы он принял на себя и пробыл в них гораздо дольше, а это тянет силу почище, чем настоящие раны. Ещё и Сэймей ему «памятку» на спине оставил. Хоть неглубоко резал, но кровь всё равно идёт.
— Соби.
Он не хотел окликать, не хотел ничего говорить — само вырвалось.
Соби замер, помедлил секунду и словно нехотя обернулся.
— Да, Сэймей, — опять этот мёртвый покорный голос.
— Чтобы завтра был на ногах, — а как ещё сказать: «Ты сам домой доберёшься?»
Соби едва заметно улыбнулся, будто услышал нужное между слов.
— Конечно, Сэймей. Завтра с утра я буду в полном твоём распоряжении.
— Вот именно. Ты ведь много силы на меня потратил? А лечить — не твоя прерогатива.
Соби усмехнулся как-то странно, то ли весело, то ли болезненно, то ли и то, и другое.
— Лечение — это часть защиты. А защита моей Жертвы превыше всего. Я запомнил, Сэймей.
Ушки против воли опустились. Значит, просто приказ выполнял? Себе в убыток, зато с чистой совестью? Как всегда. Сэймей прищурился, внимательно разглядывая его лицо. Машина. Бездушная машина. Как есть робот. Оружие. Ни своих мыслей, ни эмоций. Сдохнет Сэймею назло, но приказ выполнит, даже не подумает как следует. Как всегда.
— Иди, — Сэймей первым отвёл глаза.
— Спокойной ночи, Сэймей.
Его фигура скрылась во мраке, а Сэймей ещё долго сидел на подоконнике, глядя то в пол, то на свою руку.
***
— Рицка.
— Чёрт! Зачем же так хватать, Соби? — он дёрнулся и машинально потёр локоть. Хватка у Соби была не жёсткой, просто это было внезапно. — Ты напугал меня.
— Прости, — Соби выпрямился и выстрелил окурком в урну.
— А ты что здесь делаешь?
— Тебя жду, — он улыбнулся, по-птичьи склонив голову набок.
— Вижу, что ждёшь. Но как ты узнал, что я освобожусь раньше? У нас должен был быть ещё один урок, но его отменили. Я не успел тебя предупредить.
— Я пришёл раньше, — Соби пожал плечами.
— На целый час?
— Вчера я звонил Юйко, она сказала, что учительница неважно себя чувствует. Я подумал, что она может уйти с уроков раньше, и решил перестраховаться. Я поступил неправильно?
— Нет, не в этом дело. Просто если бы урок не отменили, тебе пришлось бы долго меня ждать.
— Не страшно. Лучше подожду я, чем ты.
— Можно подумать, у тебя дел своих нет, — хотел укоризненно, но всё равно было приятно, поэтому вышло ворчливо. — Охота тебе своё время тратить?
— На тебя — да. Идём? — Соби улыбнулся и протянул руку. Рицка сделал вид, что не заметил.
— Куда?
— Я провожу тебя до дома.
— Ладно, пошли, — Рицка поправил ремень сумки на плече и зашагал к перекрёстку. Руку так и не взял. Что он, маленький что ли, за ручку с кем-то ходить?! И ещё возле школы.
Соби молчал, видимо, чувствовал его пасмурное настроение. Но через пару минут этого неуютного молчания Рицка сам не выдержал.
— Ты сказал, что звонил Юйко. Ты что, часто с ней разговариваешь?
— Время от времени. Тебе это неприятно?
— Нет, просто… Она мне об этом не рассказывала. Вообще ни разу не говорила, что вы общаетесь. А обычно все новости на меня вываливает, начиная с того, что на завтрак ела.
— И что?
— Ну… Кацуко-сенсей говорит, что люди часто не рассказывают того, что действительно для них важно. Зато о мелочах говорят свободно. Вот я и подумал…
— …что Юйко придаёт моим звонкам слишком большое значение? — Рицка промолчал и уставился перед собой. — Рицка. Ты ревнуешь?
От неожиданности он остановился и задрал голову, гневно прищурившись.
— Вот ещё! Это кто тут ревнует?!
— Ты.
— Чёрта с два!
— Хорошо, как скажешь, — Соби улыбнулся и закурил. Но Рицка уже понял, что улыбка была далека от настоящей.
— Послушай… Давай не пойдём сейчас домой.
— Не беспокойся. Твоя мама не увидит меня.
— Соби… — в такие моменты он чувствовал даже не разочарование, а, скорее, упадок сил. Как будто о чём-то очень долго спорил и наконец выдохся. — Ну причём тут это? Я же тебе уже много раз говорил, даже если она тебя увидит, я смогу ей всё объяснить. Я хотел сказать, что давай лучше погуляем, пока погода хорошая. И так всю неделю дождь лил — я дома сидел.
Взгляд Соби на миг метнулся к нему и вновь вернулся к сигарете. Рицке не нравилось, когда на него смотрят так, мельком, как будто что-то прикидывая. К тому же в такие моменты в синих глазах появлялась какая-то озорная живая искорка, но Рицке никогда не хватало секунды, чтобы как следует рассмотреть.
— Куда пойдём?
— Да в парк, как обычно.
— Хорошо.
Они возобновили шаг, но снова в молчании. Когда переходили дорогу, Рицка как бы невзначай взял Соби за руку, успел заметить мимолётную улыбку, скользнувшую по его губам, и не выпускал ладони до самого парка.
Пройдя по главной аллее, они добрались до тех лавочек, где делали воспоминания в первый раз, и сели напротив друг друга. Соби опять закурил. Начиная со второй совместной прогулки это место стало своего рода ритуальным для всяких разговоров или просто для того, чтобы провести время вместе, когда домой идти не хотелось.
Рицка молчал, хмуро разглядывая столешницу, и не знал, как сказать. С одной стороны, это не было важной новостью, это вообще не было чем-то серьёзным. Но с другой — нужно было сообщить так, чтобы не обидеть Соби. Хотя с чего тут вообще было обижаться? Нормальному человеку и в голову бы не пришло обидеться. Вот только Соби не был нормальным и всё моментально принимал на свой счёт или расстраивался. Тщательно скрывал это, но Рицка за полгода уже достаточно успел изучить его, чтобы представить примерную реакцию на свои слова.
— Послушай, Соби, — наконец начал он, стараясь говорить мягко, но уверенно. — Ты хотел рисовать меня в выходные, я помню, но…
— …ты едешь с классом на экскурсию с ночёвкой, — он улыбнулся, наблюдая, как глаза Рицки расширяются.
— Так ты знаешь? Откуда? Нам только вчера сказали, а мы с тобой не виделись.
— Я же говорил, что звонил Юйко.
— А. Ну да. Я, знаешь, вообще-то не хотел ехать и сейчас не хочу, но Юйко…
— Тебе не нужно оправдываться, Рицка, — Соби осторожно накрыл ладонью его руку и помедлил несколько секунд, будто ждал, что его сейчас оттолкнут. Рицка уже знал, что в такие моменты нужно просто не двигаться, делать вид, что не замечаешь. Соби улыбнулся теплее. — Нарисовать тебя я успею в любой момент, а поездки с классом бывают редко. Ты должен поехать.
— Хорошо, — он и сам расслабился и тихонько погладил большим пальцем его запястье. — А рисунком займёмся на следующей неделе, да?
— Конечно. Но, Рицка… Я хотел попросить тебя кое о чём.
— Да?
— Юйко сказала, что всех учеников провожают родители или опекуны, чтобы потом ни у кого не было проблем. Я могу проводить тебя?
— Ммм…
Раньше бы он ляпнул: «Вообще-то я хотел попросить маму». Соби не дослушал бы ту часть предложения, в которой Рицка объясняет, почему хотел, но не станет, и что — да, пусть лучше он его проводит. Убрал бы руку, сказал «Хорошо», закурил и замолчал бы. И молчал бы до тех пор, пока Рицке не удалось бы с огромным трудом вбить ему в голову именно то, что он собирался сказать, а не то, что сам Соби предпочёл услышать.
«Думай, что говоришь, — Йоджи стучал костяшками пальцев по столу, потом по своей голове. — Следи за словами».
Что ж, на ошибках учатся… Рицка учился прилежно.
— Думаю, так и нужно поступить, — медленно начал он. — Мама может согласиться, а потом… может быть не в духе. Так что проводи меня, пожалуйста. Приходи ко мне утром в девять, ладно? Если у тебя нет никаких важных дел.
— Спасибо, Рицка, я приду, — Соби чуть крепче сжал его ладонь.
— Соби, ты слышал меня вообще? У тебя точно ничего завтра с утра нет?
— По субботам у меня только лекции, я на них не хожу.
— Да. Точно, — Рицка кивнул и вдруг ни с того ни с сего тихо признался: — Я скучать буду.
— По моим лекциям?
— Соооби!
— Извини. Я тоже. Но ты ведь не будешь выключать телефон?
— Не буду, если ты не станешь названивать мне каждые пять минут!
— Рицка, когда я названивал тебе каждые пять минут? — всё, вот и нотки обиды появились.
— Соби. Я пошутил.
— Я могу встретить тебя в воскресенье, когда вы вернётесь?
— Конечно. Нам сказали, что мы в шесть приезжаем.
— Хорошо. Спасибо.
— За что? — и зачем спросил? Знает же, какой ответ сейчас получит.
— За разрешение.
Ну да. Как и думал.
— Не за что, Соби. Я ведь и сам хочу тебя увидеть.
Поблагодарит — нет? Или на этот раз обойдётся?
Обошлось. Соби просто улыбнулся.
— Рицка, ты голоден? Пойдём в кафе?
А, ну всё. Осмелел, расслабился. Что же его сегодня так клинит-то? Обычно всё нормально, а в иные дни начинается «извини», «спасибо», «ты позволишь мне?» в различных комбинациях. Рицка не имел понятия, почему так происходит. Ведь говорил же, объяснял много раз, и Соби внимательно слушал и вроде бы понимал. И Рицка успокаивался, думал, всё, пробился, убедил. Но через какое-то время получал всё снова по полной программе. В итоге он устал биться и просто махнул рукой. Раз Соби никак не может под него подстроиться, значит, он сам пока будет подстраиваться под Соби. А там, глядишь, и всё нормально станет.
Он как-то спросил у Зеро, почему так происходит. Йоджи тогда долго качал головой, смотрел в стол и молчал. Так и не смог слов подобрать. А Нацуо почему-то смутился и кое-как объяснил, что это бойцовские инстинкты дают о себе знать. Соби ведь много лет вдалбливали одно и то же. За несколько месяцев всё так легко не изменится, нужно просто набраться терпения и ждать. А Йоджи ещё сверху добил, сказал, что если Рицка будет и дальше так себя вести, то дело с мёртвой точки не сдвинется. Рицка спросил, что он делает не так. Тогда-то Йоджи и объяснил, что за словами следить нужно, а то у него все приказы сводятся к «стой там — иди сюда». Так любой Боец рехнётся, а Соби особенно.
— Пойдём, — кивнул Рицка, вставая, и сам перехватил руку Соби, когда тот уже её убирал.
Они медленно побрели к выходу, Рицка загребал ногами жёлтые сухие листья.
— Почему ты то боишься, что на нас будут смотреть косо, то тебе всё равно?
— Ты что, правда не понимаешь? — Рицка задрал голову, но Соби смотрел прямо. — Потому что там школа. Если кто-нибудь из учителей увидит, как меня обнимает или хватает за руки взрослый парень, они могут позвонить моим родителям. А я не хочу всего этого.
— Не хочешь, чтобы кто-то знал обо мне?
— Нет! Не хочу, чтобы у тебя были проблемы! Сколько раз тебе говорить?
— Я тоже говорил тебе много раз, что у меня не будет никаких проблем из-за этого. Верь мне, Рицка.
— Я верю, просто… просто не надо, ясно?
— Хорошо.
Рицка помолчал немного, снова задрал голову и позвал:
— Соби?
— Да, Рицка? — Соби быстро взглянул на него и опять уставился перед собой.
— Я хотел тебе сказать ещё давно, но…
— Что?
— Тебе что, неприятно на меня смотреть? — к концу фразы его голос стал совсем тихим.
— Нет, что ты. Мне очень приятно. Мне нравится на тебя любоваться, Рицка, — и словно чтобы показать, что ему правда нравится, он повернул голову и улыбнулся.
Рицка постарался не обращать внимания на моментально вспыхнувшие щёки.
— Я просто думал раньше, что тебе неприятно, потому что… я… очень похож на Сэймея.
— Нет, Рицка, ты похож на Рицку. Несмотря на волосы и Ушки, у вас совершенно разные черты лица.
— Тогда почему ты так редко смотришь на меня прямо? Ты почти всегда отводишь глаза.
Соби помедлил с ответом, как будто решал, что сказать. Потом пожал плечами.
— Не знаю. Если ты хочешь, чтобы было иначе, скажи.
А вот это уже слишком. Рицка даже остановился и вырвал руку из его ладони.
— Соби, ну-ка посмотри на меня! — Соби повернулся и нахмурился. — Мне что, ещё диктовать, как тебе нужно смотреть, или говорить, или ещё что-нибудь?.. Эй, и не смей говорить «да», а то я тебя действительно поколочу!
— Хорошо, не буду, — он усмехнулся. — Но тогда я не понимаю, почему ты сердишься?
— Я… я просто хочу, чтобы ты делал то, что хочешь, ясно? Хочешь смотреть — смотри, не хочешь смотреть — не смотри. Мне не нравится, когда люди, общаясь со мной, ведут себя фальшиво, понимаешь? Просто делай так, как хочешь, понятно?
— Так как… хочу? — повторил Соби медленно, словно пробуя новое слово на вкус.
— Соби, я весь промёрз до костей, открывай скорей!
Рицка приплясывал на лестничной площадке, пока он спешно отпирал замок. Зима в этом году наступила так резко, что после тёплых выходных Рицке даже в голову не пришло проверить погоду перед выходом из дома и надеть тёплую курку. Когда Соби встретил его, как обычно, после уроков, то, моментально оценив ситуацию, поймал такси и привёз к себе. Но Рицка всё равно успел продрогнуть.
— Раздевайся и забирайся под одеяло, я приготовлю тебе тёплую ванну и чай, — сказал Соби, закрывая за ними дверь и торопливо снимая пальто.
— Нет, ванну не нужно. А то я потом спать сразу захочу. А чай давай. У тебя жасминовый ещё остался?
— Конечно, сейчас заварю. Рицка, ты ещё здесь? Иди под одеяло живее.
— Иду, иду, — проворчал он, забрался в кровать и укутался в одеяло, как в кокон. Только нос и Ушки наружу торчали.
Когда Соби подошёл к постели с двумя чашками чая, Рицка высвобожденной из-под одеяла рукой уже задумчиво перекладывал с места на место несколько альбомов, которые он оставил утром на покрывале. Соби вручил ему чашку, слегка подтолкнул в колено и сел рядом.
— Соби, а что это? Твои рисунки?
— Да, экзаменационные работы.
— А можно мне посмотреть? — вылезший из-под одеяла кончик хвоста заинтересованно дёрнулся из стороны в сторону.
— Конечно, почему ты спрашиваешь?
— Ну… не знаю. Я не люблю, когда кто-то без спроса копается в моих вещах. К тому же вдруг там что-нибудь… личное.
— Рицка, во-первых, ты не кто-то. Во-вторых, даже будь там личное, это не имеет значения. Я же много раз говорил тебе: ты можешь брать или пользоваться здесь всем, чем захочешь. Всё моё принадлежит тебе.
— Я помню, — он немного помрачнел и стал медленно перелистывать страницы первого альбома. — Но я всё равно буду спрашивать, Соби.
— Это твоё право, — Соби пожал плечами.
— О, вот это красиво. Только я улицу не могу опознать.
— Это не в этом районе. Мы там с тобой ни разу не были вместе. Но по-моему, получилось неважно.
— Почему? Дождь как настоящий. А что, ты думаешь, бабочки у тебя получаются лучше?
— Бабочек я рисую всю жизнь. А городские пейзажи мне никогда особенно не удавались.
— Мне всё равно нравится.
— Спасибо, Рицка.
— Послушай, а… почему ты говоришь, что всё твоё принадлежит мне? Что, получается, у Бойца не может быть ничего своего?
Соби помедлил немного, сделал глоток чая. Как бы так объяснить ему, чтобы не соврать, но и не расстроить в очередной раз? Будешь врать — сразу поймёт. К тому же был чёткий приказ говорить правду и не умалчивать ни о чём. Скажешь как есть, помрачнеет, замолчит и станет хмуриться, как будто он в чём-то виноват. Зрелище невыносимое.
— Соби, я вопрос задал. Ты не слышал что ли?
— Я слышу всё, что ты говоришь, Рицка. Но дело в том, что Боец сам себе до конца не принадлежит. Он принадлежит Жертве. Значит, и всё, чем он владеет, тоже принадлежит ей.
Он осторожно покосился на Рицку. Расстроится — нет? Кажется, нет. Уже, привык, наверное. Рицка вздохнул и посмотрел на него в упор.
— Соби, а в нормальных парах?
— Что ты имеешь в виду?
— Не притворяйся, что не понял.
— Понял. Но хотел бы получить уточняющий вопрос.
— Обойдёшься! Просто ответь.
— Рицка, — он и сам вздохнул, поставил пустую чашку на пол и, отодвинувшись на другой край кровати, закурил. — Не существует «нормальных» и «ненормальных» пар. В каждой паре Жертва сама определяет характер отношений и нормы общения с Бойцом.
— Но если я — твоя Жертва и я говорю, что нужно делать и как, то почему ты не слушаешься?
— Всё не так просто, Рицка. Существуют определённые догматы.
— То есть стереотип?
— Скорее, идеал. Так вот, в идеале в рамках боевой пары Боец рассматривается как собственность, а не как самостоятельная единица.
— Угу. То есть как личность.
— Да. Какие-то Жертвы стремятся к идеалу и придерживаются этой установки, какие-то…
— …то есть все другие, которые нормальные…
— … предпочитают более неформальное общение. Вот и всё.
— Ну… а если я предпочитаю это более неформальное общение?
— Я знаю, Рицка. Просто…
— …тебя воспитывали иначе, помню.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Не знаю, — Рицка передёрнул плечами. — Просто раньше-то ты не мог сказать. А потом вдруг заговорил.
— Я же объяснял, что влияние Сэймея на меня ослабевает, как и его приказы.
— Включая приказ служить мне?
— Рицка.
— Нет, извини, это я не всерьёз, конечно. А у тебя осталось ещё то печенье?
— С кунжутом?
— Да.
— Извини, Кио прикончил последнюю пачку.
— Ну тогда ладно.
— Я сейчас принесу, — Соби попытался встать, но Рицка схватил его за руку, чуть не расплескав чай.
— Ты куда? Нет, стой! Ты же не пойдёшь сейчас в магазин?
— Это совсем близко, я вернусь через пятнадцать минут.
— Но…
— Пожалуйста, позволь мне сделать для тебя сегодня что-нибудь приятное.
Соби улыбнулся, мягко высвободил руку из цепких пальцев и, поднеся его ладонь к губам, поцеловал. Он знал, что после такого аргументы у Рицки быстро заканчивались. Нет, ещё один остался…
— Но, Соби, там же холодно…
— В отличие от кое-кого, я слежу за термометром.
Он наклонился последний раз, легко поцеловал Рицку в макушку и, накинув пальто, ушёл. И провалился почти на полчаса. За это время Рицка успел окончательно согреться, заварить и выпить ещё чаю, просмотреть все альбомы по третьему разу и не на шутку начать волноваться. Он знал, что точно сможет почувствовать, если Соби загрузит Систему, поэтому на этот счёт был более или менее спокоен. Но тогда что могло задержать Соби на столько времени?
Рука уже сама потянулась к телефону, когда на площадке наконец послышались лёгкие шаги, и дверь открылась.
— Соби, где ты был так долго? — Рицка вылез из постели, оделся, но ответа до сих пор не было.
Нахмурившись, он вышел в коридор, и замер. Соби стоял, закрыв глаза и прислонившись спиной к двери. В руках был пакет с логотипом местного супермаркета.
— Соби?
Он открыл глаза и, улыбнувшись, шагнул к кухне, но Рицка преградил ему дорогу.
— Стоять! Где ты был, Соби? Что случилось?
— Не волнуйся, всё в порядке.
— Я знаю твоё «в порядке». Рассказывай!
— Может, дашь мне сначала дойти до кухни и разобрать продукты?
Рицка послушно отошёл в сторону, провожая его напряжённым взглядом. И похолодел, когда Соби поставил пакет на стол и медленно снял пальто. Рукав рубашки у самого плеча был пропитан кровью.
— Соби! Что это? Ты что, опять сражался один?! Ты же обещал, ты…
— Рицка. Я помню о своём обещании. Это не то, о чём ты подумал.
— А что же это? Где ты поранился?
— Это не рана, всего лишь царапина.
— Где тут у тебя аптечка была?
Рицка развернулся, чтобы пойти за аптечкой в ванную, но Соби схватил его за руку и усадил на стул.
— Пожалуйста, не волнуйся. Я сам о себе позабочусь. Это действительно всего лишь царапина. Кончик лезвия прошёл по касательной.
Рицка немного успокоился и вздохнул.
— Ладно, даже если царапина. Где ты её умудрился получить?
Соби усмехнулся смущённо.
— Такая глупость… Даже странно.
— Соби!
— Когда я шёл от магазина, на меня напали.
— Но почему ты не вызвал меня, ты…
— Ты не понял, Рицка, — его улыбка стала немного злой. — Это была не пара. Это был просто уличный вор.
— А… — от удивления Рицка не нашёлся, что сказать.
— Неожиданно, правда?
— Соби!
— Он порезал мне рукав пальто, и это действительно обидно. А что до раны, то это правда просто царапина. Я не лгу.
— Тогда почему ты так долго не отзывался, когда пришёл? — Ушки приникли к голове, а хвост едва качался из стороны в сторону.
— Извини, просто задумался. Мы сражаемся с боевыми парами, используя заклинания, и постоянно опасаемся нападения кого-то из Семи Лун, но тут… Какой-то мальчишка не старше пятнадцати, которому, наверное, не хватало на Кока-Колу, — он усмехнулся. — Я немного отвык от того, что опасность может прийти и из обычного мира. Но я рад, что ты уже научился звать меня и не останешься один в случае чего.
— Соби… На тебя напали, тебя ранили, а ты шёл сюда и думал, как опасна для меня обычная жизнь? Ты что, с ума сошёл? Любого из нас, неважно, владеет он силой или нет, в любой момент может сбить машина. И с этим ничего не поделать.
— Да, ты прав, — Соби вздохнул и встряхнул волосами.
— Так давай аптечку, обработаем твою «царапину».
— Я займусь ей сам. А ты пей чай. Печенье я всё-таки донёс.
— Соби, не будь ребёнком, снимай рубашку.
Рицка встал и уже потянулся к верхней пуговице, как вдруг Соби быстро перехватил его руки и отпрянул. Рицка уставился на него во все глаза.
— Ты чего, Соби?
— Я справлюсь сам, — повторил он слегка напряжённым голосом. — Пожалуйста.
— Ты соврал мне, да? Это вовсе не царапина? — Вместо ответа Соби дёрнул рваную дыру на ткани, обнажая совсем неглубокий порез. — Тогда почему? Почему ты не хочешь, чтобы я помог? Почему ты не разрешаешь мне?
— Рицка, — Соби наклонился к его уху и поцеловал мочку. — Если мне понадобится помощь, я обязательно скажу. Ты же знаешь. Не забивай себе голову пустяками. Пей чай. И если хочешь помочь, завари и мне, я скоро вернусь.
Соби выпустил его руки и скрылся в ванной. А там включил воду, упёрся ладонями в бортики раковины и опустил голову. Очередная ложь. Очередная дистанция. Но он просто не мог раздеться и позволить увидеть Рицке ещё и это. Одного Имени, вырезанного рукой его брата, с него вполне хватит.
Соби снял рубашку, кинул её на пол и потянулся за аптечкой.
Обычно шрамы после наказаний Сэймея проходили очень быстро — дней за семь-десять, так работала Связь. Но последнее наказание он получил аккурат перед тем, как Сэймей погиб. Остатков Связи хватало, чтобы держать приказы его бывшего хозяина в силе. Но чтобы залечить свежие раны — нет. Лишь когда появился Рицка, раны вновь стали заживать на нём, как на собаке, но старые шрамы уже было не свести.
Соби очень редко видел свою спину в зеркале. Но даже без постоянного напоминания и так не забывал наклон и размер букв, которые навсегда впечатались в кожу, сложившись в слово «Верность».
**
Когда он смотрел, рисовать было трудно. Он всегда садился за спиной, и Соби чувствовал его взгляд на себе всё время, пока держал в руках кисть. Он знал, что, обернувшись, увидит и небрежную позу, и это скептическое выражение на лице, и взгляд, в котором то ли брезгливость, то ли скука. Сэймей не то чтобы не любил живопись или конкретно его картины, просто считал это глупым занятием, пустой тратой времени. И каждый раз не забывал об этом напомнить. Это началось почти сразу же, год назад, и с течением времени Соби всё больше чувствовал себя словно в чём-то виноватым, в очередной раз закрепляя холст на подрамнике. Одновременно с этим Сэймей, кажется, и не думал запрещать ему заниматься живописью. Ему было просто всё равно, что делает его Боец в свободное время.
Сегодня Сэймей вёл себя как-то странно. Он пришёл, буркнул что-то в знак приветствия и расположился как обычно на стуле позади него. Даже чаю не потребовал. И вообще был непривычно притихшим и мрачным. Спрашивать, что случилось, Соби благоразумно не стал. Один раз Сэймей чётко дал понять, что Бойцу не следует лезть не в своё дело, а всё, что нужно знать, ему сообщат.
В тишине прошёл почти час. Сэймей, кажется, даже не двигался, и под конец Соби почти забыл о его присутствии. Поэтому когда за спиной раздался ровный голос, он вздрогнул.
— Опять бабочки?
Соби отложил кисть и повернулся.
— Тебе не нравится?
— Мне всё равно, — Сэймей передёрнул плечами. — Но ты всё время рисуешь только их. Что, фантазии не хватает на что-то другое? Или… — он зло усмехнулся, — так сильно скучаешь по Ритсу?
Соби отвёл глаза. Не нужно, Сэймей, не начинай опять… Словами он умел ранить куда больнее и глубже, чем ножом.
— Ему нравились бабочки.
— И он заставлял тебя их для него рисовать?
— Нет. Я сам.
— А тебе они нравятся?
— Я их ненавижу.
— Почему?
— Красивые и бесполезные. Беспомощные.
— Тогда зачем рисуешь?
— Наверное, привычка.
— Избавляйся от таких привычек. Ты должен думать обо мне, а не о Ритсу.
— Ты хочешь, чтобы я нарисовал что-то для тебя?
— Ты что, идиот? — Сэймей скривился. — Мне не нужны твои рисунки. Да и ему, думаю, тоже не были нужны.
Соби промолчал, чтобы не нарываться на очередную отповедь, и просто пожал плечами. Но Сэймей почему-то не унимался.
— Это он сделал из тебя художника?
— Однажды он увидел, как я рисую, сказал, что у меня есть к этому способности, и нанял мне преподавателя.
— А он когда-нибудь говорил, что ему нравится твоя мазня?
Соби постарался скрыть, с какой силой сжались челюсти.
— Нет.
— Ясно, — усмехнулся Сэймей. — Он просто нашёл тебе занятие, чтобы не болтался без дела.
— Зачем ты говоришь это, Сэймей?
— Чтобы ты перестал витать в облаках. Чтобы перестал думать о нём постоянно. Это отвратительно.
— Он мой учитель, Сэймей. Я не могу забыть о нём всего лишь за год.
— Ой, вот только не надо этого. Знаю я… о его «уроках». До сих пор тошно, как подумаю.
— Если тебе не нравится, можешь наказать меня.
— И что? У тебя Уши что ли от этого вырастут?
Да… глупо получилось. Кто его за язык тянул?
— Прости.
— Ладно. Я вообще-то к тебе по делу.
Надо же. Вспомнил. Спустя час.
— Я слушаю, Сэймей.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Бойцы умеют влиять на сознание человека. Я хочу, чтобы ты… вылечил моего брата.
— Я не понимаю.
Сэймей со вздохом поднялся со стула и прошёлся по комнате.
— У него амнезия. Проснулся неделю назад другим человеком, ничего не помнит. Врачи говорят, что не знают, почему это случилось, но шансов, что память вернётся, почти нет. Я хочу, чтобы ты загрузил Систему и применил к нему гипноз. Вдруг поможет.
— Сэймей… — в первые секунды Соби настолько растерялся, что даже не знал, что ответить.
— Что? — он остановился и хмуро посмотрел в упор.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— Бойцы могут влиять на сознание человека, но это допустимо только при поединке. Это разрешено к применению только к Бойцам и Жертвам, а не людям вне Системы.
— И что с того? Хуже не будет.
— Будет. Жертвы обладают навыками мягкого гипноза, и для людей он не опасен. Но когда в разум вторгается Боец, он действует… немного иначе. Куда более жёстко. Обычный человек может не выдержать этого.
— Значит, сделай так, чтобы выдержал! Мягким гипнозом я уже и сам пробовал. Без толку.
— Сэймей, я не могу этого сделать. Это запрещено.
— Кем?!
— Это первое правило бойцовского кодекса Школы. Не причинять вред людям вне Системы. Его нарушение карается строже, чем нарушение кодекса дуэли.
— Да забудь про свои идиотские кодексы! Твой закон — это я! И я приказываю тебе…
— Прости. Я не смогу выполнить приказ. Если в Семи Лунах узнают об этом, пострадаю не я один. Тебя накажут куда более жестоко, в конце концов, за это тебя могут убить. А защита и безопасность Жертвы для меня превыше всего. Я не могу выполнить приказ, который может поставить тебя под удар.
— Ты в своём уме вообще?! — Сэймей шагнул к нему и зашипел не хуже разъярённой кошки. — Я приказываю тебе: иди и сделай это! Прямо сейчас! Ты обязан выполнять мои приказы! Ты обязан меня слушаться! Слышишь! Иди и сделай! Это приказ!
Соби ненавидел и обожал это ощущение. Ждал его и боялся. «Это приказ» — два слова, после которых в груди разрасталось что-то яркое и томительное, мучительно сладкое и одновременно острое. Он сам весь словно превращался в натянутую звенящую струну, ждущую, пока хозяин подцепит её пальцем и извлечёт первую ноту. Слова, после которых тянуло опрометью броситься куда-то, делать что-то — неважно что, — главное, не стоять на месте. Когда желание исполнить приказ и погасить эту сумасшедшую вибрацию в глубине тела становится нестерпимым, когда тебя тянет неясно куда, как металл к огромному магниту, когда кроме голоса Жертвы вокруг не остаётся ничего… Это именно то чувство, ради которого жили Бойцы, и именно то, которого они боялись, как безумия. Но безопасность Жертвы важнее. Намного важнее.
Соби шумно сглотнул, с трудом погасив в себе эту вспышку эйфории. Веки отяжелели, и он прикрыл глаза.
— Сэймей, прости. Но я не могу выполнить твой приказ. Он противоречит моему основному назначению — оберегать тебя и защищать. Я не могу исполнить его физически.
— Ах ты… скотина! — его руки сжались в кулаки.
— Прости. Накажи меня, но, пожалуйста, не требуй невозможного.
Сэймей вдруг как-то резко остыл и вновь принял свой обычный невозмутимый вид. Скорее всего, он и не рассчитывал на выполнение приказа — сам должен отлично знать, что нельзя, — но впервые за весь год получить отказ подчиниться… Видимо, это сильно ударило по его самолюбию. Следующие его слова это подтвердили.
— А знаешь, ты, пожалуй, прав, — Сэймей нехорошо усмехнулся и вновь прошёлся по комнате. — Рицке уже ничем не помочь, а мне твоя готовность защищать нравится. Однако ты ослушался приказа. Я накажу тебя. Прямо сейчас.
Ох, Сэймей… Неужели всё это было спектаклем только для того, чтобы найти повод для наказания? Какой же ты ещё… ребёнок.
— Нет, не так. — Соби замер и опустил руку. — Мне нечего на тебе вырезать — ты ведь прав. Но я должен быть уверен, что в будущем такого не повторится, и что ты выполнишь любой мой приказ.
— Ты же знаешь, Сэймей, что так и будет. Я сделаю всё, что угодно.
— Даже если я прикажу тебе умереть?
— Да.
— Хорошо. Посмотрим.
Сэймей взглянул на него не то зло, не то дерзко, подошёл к стене, где стояло с десяток прислонённых к ней холстов, и пнул их ногой. Картины упали на пол.
— Уничтожь их. Все до одной. Там ведь только эти чёртовы бабочки? Давай. Бери нож и режь. Это приказ.
Струна вновь зазвенела тревожным неприятным звоном. Рука сама потянулась к ножу для бумаги. Как в тумане Соби приблизился к горе картин и опустился на колени.
— У тебя жасминовый чай остался?
Не сразу сообразив, что теперь от него требуется, Соби медленно поднял голову.
— Да. Я купил для тебя ещё пачку. В шкафу за чашками.
— Хорошо.
Сэймей развернулся и ушёл на кухню. Под аккомпанемент из гремящих чашек и кипящего чайника Соби потянулся к первой картине. Эта была свежая, в зелёных тонах, с изгибающимися линиями стеблей, странными цветками и двумя бабочками, порхающими над ними. Соби не считал эту картину удачной, скорее, она была рядовая. С ней было просто. Вонзить лезвие в правый верхний угол, провести косую линию до противоположного. Потом — с другой стороны. И рама с изрезанным холстом отправилась за спину. Вторая картина, третья… Рядовые, недавние, обычные, ничего не выражающие, ничего не говорящие ни о художнике, ни о том, зачем вообще были нарисованы. Такие картины заслуживают только короткого слова «красиво» и вечного забвения в пыльном углу.
Пока он убеждал себя в этом, резать было просто.
Сэймей вошёл в комнату как раз в тот момент, когда он взял в руки её. Не картина, нет — рисунок в синих тонах, выполненный акварелью, ещё неумелой детской рукой, заботливо спрятанный под стекло. Это ведь не считается картиной, значит, её можно оставить? Нет, Сэймей вообще не говорил слово «картина», он сказал «их все до одной». В последнее время он стал очень внимателен к своим словам.
— Ну и в чём дело? Одолевают приступы ностальгии?
— Нет, Сэймей.
Он перевернул раму и принялся снимать зажимы. Только бы Сэймей не узнал… На этом куске бумаги поселилась одна из первых его бабочек. Он помнил, как рисовал её, вдохновлённый поездкой в оранжерею, где под высоким светлым куполом порхали десятки бабочек, живых, а не заключённых в мрачные рамки под стеклом.
Потом он рисовал много, часто, постоянно, порой даже не заканчивая рисунки, разбрасывая бумаги по своей комнате и гостиной. И, конечно, не обратил внимания на пропажу одной из работ. В гостиной Ритсу-сенсея, в отличие от кабинета, висело всего несколько мёртвых бабочек. Удивлению Соби не было предела, когда однажды, спустя пару недель, он вернулся домой и обнаружил, что вместо них на стене висит его рисунок. Не рядом — вместо. Он сделал вид, что не заметил, и никогда об этом не заговаривал. Он хранил эту тайну.
Когда он переезжал от Ритсу-сенсея в пансионат Школы, оставил здесь часть работ, включая эту. Но когда посетил дом Ритсу в первый раз после того, как потерял Ушки, подошёл к стене и, сам не зная зачем, мстительно сорвал рисунок и сунул в сумку. Сенсей не видел этого, но даже потом так ничего и не сказал ему. Он тоже умел хранить тайны.
Соби боялся, что рвать рисунок будет больно. Но не почувствовал совершенно ничего, разделяя лист бумаги на восемь ровных прямоугольников. Где-то в глубине души он даже был рад, думал, может, отголоски прошлого наконец-то перестали его преследовать? Но когда потянулся к последнему холсту, понял, что дело не в этом. Просто некоторым ранам не нужна плоть, чтобы кровоточить долгие годы.
*
— Как думаешь, шум океана действительно изменился, или мне только кажется?
— Вам кажется.
— И звук твоей зажигалки другой.
— Потому что это другая зажигалка.
— Зиппо?
— Вы различаете марку по звуку?
— Нет, разумеется. Но ты знаешь о том, что компания «Зиппо» запатентовала этот звук?
— Не знал. Мне неинтересно, сенсей. Так зачем вы меня позвали?
— Прикури мне сигарету.
— Только для этого?
— Извини, Соби-кун, сегодня я не настроен шутить.
— Вы каждый день не настроены и, тем не менее, каждый день шутите. Держите.
— В таком случае, ты единственный, кто смеётся над моими шутками. Благодарю.
— Разве я когда-нибудь смеялся при вас? Не припоминаю.
— Вот и я не помню, чтобы когда-либо шутил.
— Думаю, начать никогда не поздно.
— А вот это было смешно. Теперь мне только и остаётся, что сидеть здесь и шутить над собой.
— Мне жаль.
— Перестань, — Ритсу поморщился и сделал долгую затяжку. — Банальных и бестолковых соболезнований мне хватает от коллег. Я позвал тебя не за тем, чтобы слушать то же самое ещё и от тебя. К тому же тебе ничуть не жаль.
— Вы ошибаетесь. Я никогда не хотел, чтобы с вами случилось что-то подобное, — Соби помрачнел и опустил голову.
— Опять отворачиваешься? Скажи, тебе больно видеть меня в таком состоянии?
Соби задумался ненадолго. Потом посмотрел на линию горизонта.
— Да.
— Вот как? И что ты чувствуешь? Жалость? Отвращение? Ненависть к старшему Аояги?
— Ни то, ни другое, ни третье. Вы сами учили меня ничего не чувствовать.
— Учил, да. А серьёзно?
— Серьёзно? — Соби затянулся последний раз, выстрелил окурком в воду и тут же закурил опять. — Мне просто больно, сенсей. Вот и всё, что я чувствую.
— Что ж… И на том спасибо.
— Так для чего вы меня позвали?
— Просто так.
— Я не верю. Вы бы не стали тратить своё время и моё на «просто так».
— Сидим, разговариваем… Это не трата времени, это называется общение.
— Не поздновато спохватились?
Ритсу усмехнулся.
— Мне нравится твоя новая Жертва. Ты меняешься под её влиянием. В лучшую сторону.
— Вы могли сделать то же самое, — тихо заметил Соби.
— О, Соби-кун, прошу тебя. Это не должен быть разговор о том, кто что мог сделать и почему не сделал. Такого нет в моём сценарии.
— Вы приготовили сценарий нашей встречи?
— Да, всю ночь писал. Подожди, он, наверное, где-то тут завалялся, — Ритсу похлопал руками по сиденью скамьи.
— Сенсей… — Соби улыбнулся и прикрыл глаза.
— Ладно. Если тебе нужна причина для встречи, то у меня есть к тебе предложение. Или, лучше сказать, просьба. Видел стены?
— Да. Вы сняли всю вашу коллекцию.
— Скажи, там остались светлые квадраты?
— Да.
— Я так и думал.
— Зачем вы это сделали?
— Странный вопрос. Тяжело будет пополнять коллекцию, не видя, что делаешь, правда?
— Вы можете попросить об этом кого-то.
На губах Ритсу-сенсея появилась странная улыбка.
— Соби-кун. Если бы подобное случилось с тобой, ты бы стал просить кого-то рисовать за тебя картины?
— Простите, сенсей, я не подумал.
— Да уж. Я хочу чем-то заполнить освободившееся место. И я подумал, что это могли бы быть твои работы.
— Если вам не нравятся светлые квадраты, смените обои.
— Обои тут ни при чём. Я не хочу жить в пустом доме.
— Заведите себе кошку.
— Ты же знаешь, у меня аллергия и я ненавижу кошек. И не говори, что забыл.
— Я помню.
— Интересно, твоя дерзость связана с моим состоянием или с твоей новой Жертвой?
— Второе, — улыбнулся Соби.
— Понятно. Ну так что ты скажешь?
— Сенсей, зачем вам картины, в доме, если…
— Мне хватит и знания, что они там есть. Видеть их мне не обязательно.
— Вот как? И что бы вы хотели, чтобы я для вас нарисовал? Бабочек?
— Нет, давай сменим тематику. Прикури мне ещё одну, будь добр. Не знаю, пусть это будут пейзажи или какая-то абстракция — неважно. Благодарю, — Ритсу-сенсей с удовольствием затянулся и вздохнул.
— Неважно?
— Да. Главное, что это будут твои картины, Соби-кун. А что на них будет изображено — не так важно.
— А если я нарисую что-то, что могло бы вам не понравиться?
— Исключено. Мне нравились все твои работы. — Соби замер, не донеся сигарету до рта. — Конечно, они отличались по технике и мастерству, особенно в первое время, но в каждой была частичка… тебя. Вот что мне в них нравилось.
— Сенсей… вы…
— Говорю первый раз. Знаю. Но я думал, ты и сам способен сложить два и два. Если бы мне не нравилось то, чем ты стал заниматься, я бы не нанял тебе преподавателя.
— А я думал, что дело не в вашем отношении к этому, а в моих способностях.
— Разумеется, в них тоже. Но я бы не разрешил заниматься тебе тем, что было мне не по душе. Я полагал, это очевидно. И если ты понял это только сейчас… — он вздохнул и усмехнулся, — значит, отвратительный из меня учитель.
— Нет, сенсей. Мы просто друг друга не поняли.
— Соби-кун. Возможно, мне следовало…
— Сенсей, вы же сказали, что этот разговор должен быть не о том, кто что мог сделать и почему не сделал.
— Да, извини, забыл. Старею. Что? А. Спасибо. В двух шагах от рака лёгких, — Ритсу принял зажжённую сигарету и затянулся. — Так что, Соби-кун? Ты выполнишь мою просьбу?
— Извините, сенсей, но вынужден отказать.
Ритсу сделал две неторопливых затяжки в полном молчании. Потом вдруг улыбнулся.
— Да. Кажется, я понял.
Соби тоже улыбнулся и встал с лавки.
— Пачку оставлю возле вас. Зажигалку вернёте, когда найдёте свою.
— Не «когда», а «если». У меня не такой уж и маленький дом.
— Да, но… — Соби помешкал и опустил голову. — Но лучше найдите.
В лице Ритсу-сенсея что-то дрогнуло.
— Я понял тебя, Соби-кун. Я буду искать.
— Тогда до свидания.
— Соби-кун, — окликнул его сенсей, когда он уже развернулся. — Ты научился отказывать. Скажи, ты чувствуешь себя счастливее? Или свободнее?
Соби тихо рассмеялся и покачал головой.
— Сенсей, а вот этого, вижу, вы пока не поняли. Не возможность отказа делает счастливее. А знание, что тебе не придётся отказывать тому, кто просит. Прощайте.
Он вошёл в дом через сад и, проходя по коридору, ещё раз мазнул взглядом по пустым стенам со светлыми квадратами на обоях. Нет, никаких картин не нужно. Пусть всё останется как есть. Есть пустота, которую не нужно пытаться чем-то заполнить. Иначе, как бы ты ни старался занять освободившееся пространство, это будет только её продолжением. А новое должно иметь своё собственное место.
Раньше этот аккаунт и днев принадлежали совершенно другому человеку. С 01.01.10 Рагабаш - это я.
Если не ошибаюсь, вчера был день рождения Аояги Сеймея. Поздравляю сильнейшего Агнца с праздником!)) Надеюсь, он будет с нами долгие годы.))) P.S. Кажется, поздравлять постфактум становится традицией. Сначала Соби , теперь вот Сеймей...
Встанем утром и руки друг другу пожмем,//На минуту забудем о горе своем,//С наслажденьем вдохнем этот утренний воздух,//Полной грудью, пока еще дышим, вздохнем.(с) Омар Хайам
На нескольких сообществах по Loveless (возможно, и на этом) был пост с рекламой ролёвки, в которой, кроме канонных персонажей, было много оригинальных, можно было формировать пары Боец-Жертва из своих персонажей. Одно из мест действия - Школа Семи Лун. В аннотации была фраза "Ты можешь презирать свою Жертву, но всё равно она будет для тебя богом". Если кто-то вспомнил эту игру, поделитесь, пожалуйста, ссылкой.
Потерялся кусок матчасти, нашедшему просьба вернуть за низкий поклон в пояс. Перечитывать всю мангу, чтобы освежить память, не могу. Поэтому. Как между собой взаимодействует магия ВС и обычных людей? Могут ли обычные люди попасть в Систему? Как на них влияют заклинания? Канон говорит нам, что и Нацуо с Йоджи, и Нисей могли колдунствовать над обычными людьми - Шинономе и Мисаки соответственно. Открывали ли они при этом Систему? Говорит ли это вообще о том, что при желании любой Боец может затащить ничего не подозревающего чувака с улицы и вершить над ним нехорошее, при этом ничем не рискуя? Как-то у меня этот момент совсем провисает. Это как-нибудь комментировалось в манге?
идём в кабак там наливают сегодня кружки до краев осенним воздухом прохладным с горчинкой в тёмной глубине
Доброго времени суток) Срочно нужна помощь! Скажите пожалуйста, в каком томе , и желательно в какой главе, манги Юико принесла для Рицки букетик? Или может у кого-то есть скрин где Рицка потом смотрит на этот букет? Зарание спасибо)
~***~ все анкеты выкладываются анонимно. Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем.
3. Расскажите немного о своих увлечениях. Люблю смотреть аниме. Изучаю японский язык и японскую культуру. Люблю фотографировать. Очень люблю читать. Узнавать что-то новое. И интернет, само собой, фотошоп.
4. Ваши сильные стороны - это... Целеустремленность, упёртость, азарт, всегда держу своё слово, всегда готов помочь, пафосный, эрудированный, чуткий, энергичный, верный, лёгкий на подъём.
5. Если знаете свои слабые стороны - расскажите и о них. Импульсивность, зломапятность, раздражительность, перфекционизм, обидчивость, всё принимаю близко к сердцу, впечатлительность.
6. Как выглядит ваш гардероб? Вещи различных стилей. От тёплых и уютных худи до романтичных кардиганов, от повседневных футболок до изящных рубашек в готическом стиле.
7. Любимое время года? Зима.
8. Перечислите пять самых необходимых вам вещей. Телефон, компьютер с интернетом, фотоаппарат, шоколадка, расчёска.
***
1. Кто ваш любимый герой? Почему именно он? Йоджи. Красив, жесток, персонаж себе на уме.
2. Назовите самый любимый момент в аниме. Почему? Как Йоджи вбивает гвоздик в Соби - самый запомнившийся момент >D И, как же без этого, первый поцелуй Соби и Рицки.
3. Скажите, кто боец Рицки? Соби.
4. Напишите имя брата Рицки. Сеймей.
5. Расскажите содержание 20 серии аниме, как оно вам видится. Уу, далековато откатились. Для начала можно было бы подумать о содержании 13-ой серии, ну да ладно. К 20-ой серии чудесным образом мог бы ожить Сеймей, которого в аниме успешно успели похоронить. И вообще сюжет бы стал поближе к манге.
6. По-вашему, кто важнее - боец или жертва? Они равны. Один не может существовать без другого.
7. Не кажется ли вам, что в аниме есть один лишний персонаж? Если "да", то кто он? Все на своих местах. Вот только некоторые очень бесят.
***
1. С чем связано ваше самое приятное воспоминание? С временем, проведённым в кругу самых близких друзей.
2. Опишите те качества в любимом человеке, которые вам в нем нравятся? У меня нет любимого человека, к сожалению.
3. Чего вы боитесь больше: - высоты или глубоких ям? ям, из них сложнее выбраться, на высоте же можно почувствовать порывы ветра и ощутить, будто бы ты летишь - холода или огня? холода, очень боюсь и постоянно мёрзну, а огонь мне как родная стихия - одиночества или любви? одиночества
4. Вы доверяете людям? Доверяй, но проверяй (:
5. Насколько вы верите в собственные силы? Достаточно.
6. Как вы считаете, все предопределено или человек сам выбирает свою судьбу? Сам и только сам. Бесят все эти разговоры о судьбе.
Раньше этот аккаунт и днев принадлежали совершенно другому человеку. С 01.01.10 Рагабаш - это я.
Ситуация следующая. С одной стороны есть очень сильная Жертва и неприродный Боец, которые установили прочную Связь. Неожиданно возникает Истинная Жертва упомянутого Бойца. Каким образом будут развиваться события при условии, что первая Жертва не склонна отпускать Бойца?
~***~ все анкеты выкладываются анонимно. Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем.
3. Расскажите немного о своих увлечениях. Сон, новые знакомства, совы, книги, фильмы.
4. Ваши сильные стороны - это... Верность человеку, которого я выбрал (будь то друг или парень\девушка), способность здраво мыслить даже в самых критичных ситуациях, непоколебимое личное мнение.
5. Если знаете свои слабые стороны - расскажите и о них. Излишняя ревнивость, собственничество, недоверие.
6. Как выглядит ваш гардероб? Обыкновенно. Ничего розового с рюшечками, что – то неформальное, наверное. Ну и куча того, что давно не надевалось.
7. Любимое время года? Конец мая – начало июня (Не знаю как обозвать это время года). И осень.
8. Перечислите пять самых необходимых вам вещей. Телефон, блокнот, ручка\карандаш, ноутбук с инетом, по возможности, кольцо
***
1. Кто ваш любимый герой? Почему именно он? Сеймей\Нисей. Кто – то из них. Очень характерные персонажи.
2. Назовите самый любимый момент в аниме. Почему? Прокол ушей Соби. Очень чувственно, думаю. И последняя серия, естественно.
3. Скажите, кто боец Рицки? Соби, конечно же. Хотя, кто знает, кто «Настоящий» Боец Лавлесс.
4. Напишите имя брата Рицки. Сеймей.
5. Расскажите содержание 20 серии аниме, как оно вам видится. Появление Нисея (не обязательно перед Рицкой, просто покажите нам его!), его встреча с Соби и, главное, понимание Рицки, что Сеймей жив. 6. По-вашему, кто важнее - боец или жертва? Боец, думаю.
7. Не кажется ли вам, что в аниме есть один лишний персонаж? Если "да", то кто он? Нет, не кажется.
***
1. С чем связано ваше самое приятное воспоминание? С разговором с 12 ночи до 10 утра.
2. Опишите те качества в любимом человеке, которые вам в нем нравятся? Определенно все, раз он мне нравится.
3. Чего вы боитесь больше: - высоты или глубоких ям? Глубоких ям. - холода или огня? Огня. - одиночества или любви? Одиночества, хотя привычнее быть одному.
4. Вы доверяете людям? Редко.
5. Насколько вы верите в собственные силы? Процентов на 90.
6. Как вы считаете, все предопределено или человек сам выбирает свою судьбу? Возможно, предопределено, но свои коррективы каждый в силах внести, главное, было бы желание.
Циник - это человек, который вслух говорит то, что мы думаем.
Название: Все не то, чем кажется... Фандом: Loveless Автор: Sugavara_Tenjin Бета: он же Пейринг: Ритсу/Соби Рейтинг: G Жанр: решайте сами Дисклаймер: не претендую Статус: закончен Размещение: с моего разрешения
Нагиса Саган неслась по школьному коридору к кабинету директора. Вид у ведущего генетика был такой, что разъяренные фурии (буде таковые встретятся на ее пути) попрятались по углам, стыдясь собственного добродушия. Вот сейчас Нагиса все выскажет этому зарвавшемуся самодовольному… Саган чуть притормозила, вспоминая эпитет пообиднее. И плевать, что Минами - глава Совета Семи!!! Заигрался директор, получив практически неограниченную власть… Причина столь эмоциональной реакции – Жертва Fadeless - сейчас находился в медпункте, в глубоком обмороке, грозящем перейти в кому. Боец же выглядел так, словно трое пьяных гоблинов танцевали на нем джигу. А все его, Минами, педагогические эксперименты! Три месяца назад, на заседании Совета, директор предложил ввести новый вид практических занятий – “Real fighting” (Нагиса презрительно фыркнула). «Учебные бои в системе есть условие необходимое, но недостаточное для эффективной подготовки Пары. – вдохновенно излагал Минами свою идею, - Важно, чтобы наши выпускники, в первую очередь Стражи, имели опыт реальных боев. Таким образом, во-первых, наши Пары будут более подготовлены к настоящим схваткам вне школы; во-вторых, научатся более адекватно оценивать свои возможности; в-третьих, перестанут бояться бить в полную силу (что весьма мешает в учебных поединках). Дабы уменьшить травматизм, занятия будем проводить мы с Агацумой как сильнейшая Пара.» - Самодовольный надутый индюк! – подумала Саган, останавливаясь у директорского кабинета, чтобы поправить волосы, и застыла в недоумении. Ибо в кабинете явно происходило нечто необычное… Нагиса прислушалась: весьма характерные стоны…кажется Соби? Точно, его голос: - Ох… Вот так… Еще.. Сильнее… Оо… Саган возмущенно фыркнула и рывком открыла дверь.
За полчаса до…
Минами ткнул сигарету в пепельницу и захлопнул окно. Только это выдавало раздражение Агнца, ибо, когда сенсей заговорил, его голос был холоден и спокоен. - Это недопустимо, Соби. Такой…м…глупой промашки я от тебя не ждал. С какой стати ты повелся на иллюзию? Согласен, неплохо наведенную, но все же, все же… В чем дело, Соби? Соби лежал на диване лицом вниз: спину все еще скручивало судорогой, приходилось закусывать губу, чтобы не стонать. Но еще больнее было от сознания поражения. Они почти проиграли. Лишь в последний момент Соби успел «кинуть» заклинание контратаки. Вот только для Ритсу «почти» было равносильно поражению – уж это Соби усвоил с детства. Юноша закрыл глаза, и в сознании сразу всплыла та самая «картинка». Тогда, в бою, видение было настолько ярким и реалистичным, и Соби невольно обернулся к учителю, желая убедиться, что с тем все в порядке. Именно в этот момент Fadeless атаковали. Боец чудом успел закрыть учителя, принимая удар, и, собравшись, вложил все силы в контратаку… Соби поднял голову, чтобы ответить, но спину вновь обожгло болью. Вместо слов из груди юноши вырвался сдавленный стон. Минами наконец обернулся и внимательно посмотрел на Соби. Снял пиджак, кинул на стул и подошел к своему Стражу…
*** Саган влетела в кабинет директора и, опешив, застыла посреди комнаты: Ритсу, в рубашке с закатанными рукавами, сидел верхом на Соби (который ничком лежал на диване) и разминал последнему спину. Соби блаженно жмурился и стонал от удовольствия.
Я вдруг вспомнила, как я их люблю. Предупреждение: автор не художник, автор развлекается как может.
upd: автор продолжает развлекаться. Иногда мне интересно, что станет с Возлюбленными лет этак через пять-семь. При условии, что они доживут в нынешнем составе, конечно.
~***~ все анкеты выкладываются анонимно. Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем.
3. Расскажите немного о своих увлечениях. Очень люблю читать, помешан на музыке. Рисую, пою, изредка творю нечто рукодельно. Учу иностранные.
4. Ваши сильные стороны - это... Трезвая оценка ситуации, умение принимать решение, адаптироваться к жизненным условиям, всегда "держаться на плаву". Умение держать себя в руках. Гибкость в психологическом плане.
5. Если знаете свои слабые стороны - расскажите и о них. Игра на публику, артистизм п плохом смысле слова, некоторый пафос. Поясню на примере: я как тот злодей, который полчаса расписывает, что он сейчас сделает с связанным главным героем. За эти полчаса к герою успевают прийти на помощь друзья, а злодей терпит положение. Так вот и я. Иногда слишком жесткий, сужу по себе и раз я могу - все смогут. Вообще далеко я не идеальная личность.
6. Как выглядит ваш гардероб? Черная рубашка, синяя рубашка, бежевая рубашка, пара серых кофт, пара штанов. Все аккуратно сложено по полочкам.
7. Любимое время года? Осень.
8. Перечислите пять самых необходимых вам вещей. Таких уж необходимых нету, могу обойтись без всего. Но раз уж надо перечислить...пусть будет телефон - исключительно в качестве плеера, наушники, электронная книга, блокнот для рисунков и записей, очки.
***
1. Кто ваш любимый герой? Почему именно он? Рицка, пожалуй. Трудно объяснить. Он притягивает, такой немного смешной, ребенок, вспыльчивый...
2. Назовите самый любимый момент в аниме. Почему? Не выделяю любимых моментов.
3. Скажите, кто боец Рицки? Агацума. И никто другой.
4. Напишите имя брата Рицки. Аояги Сеймей.
5. Расскажите содержание 20 серии аниме, как оно вам видится. Оставлю это тем, кто будет его делать.
6. По-вашему, кто важнее - боец или жертва? Оба важны. Бой.
7. Не кажется ли вам, что в аниме есть один лишний персонаж? Если "да", то кто он? Нету таких. Все сыграли свою роль.
***
1. С чем связано ваше самое приятное воспоминание? Честно говоря, задумался. Не могу такого вспомнить.
2. Опишите те качества в любимом человеке, которые вам в нем нравятся? Самое главное - если человек будет принимать меня такой, какой я есть.
3. Чего вы боитесь больше: - высоты или глубоких ям? Ям. - холода или огня? Огня. - одиночества или любви? Любви. От одиночества могут избавить друзья - и будет лучше. А любовь не всегда избавляет от него.
4. Вы доверяете людям? Некоторым. Но до последнего - никому.
5. Насколько вы верите в собственные силы? Если мне надо - я смогу все.
6. Как вы считаете, все предопределено или человек сам выбирает свою судьбу? Есть раные вариации будущего, разные дорожки, они есть. Но выбрать одну-конкретную мы можем сами. И должны.
В рамках акции "Каждой твари - по Паре, каждой Паре - по паре драбблов". Пока что - Бескровные и Безлунные, дальше будет больше. Очень, очень печалюсь по поводу того, что для них не отведено тегов. Общий рейтинг - от G до R.
Bloodless Про Имя и ножиЮрио - говорящая кукла с кудряшками и с ключом в спине: смотрит широко, ничего не видит. Хидео кажется иногда, что там, где делают таких кукол, мастеру дан наказ: класть внутрь либо силу, либо мозг. Если взвесить голову Юрио, мы получим вес его локонов. Но когда Хидео достаёт опасную бритву, упакованную в безопасный бумажный конвертик, Юрио вдруг сразу понимает, что к чему. И начинает расстёгивать рубашку. Хидео смотрит на его бледные плечи, пробует ногтём лезвие. - Не надо, - говорит он. - Оденься. Мягко, очень мягко; у любого бы пошли мурашки от такой мягкости, но Юрио ведь кукла. - Ты же хочешь... - хлопает глазами, смотрит странно. - Хочу. Оденься. Этот взгляд почти похож на взгляд той, другой. Хидео не знает, как так может быть. Глаза разные, взгляд похож; господи, почему, почему. Он стискивает зубы и встаёт над куклой. Юрио - откинут на спинку стула, возбуждён, покорен. Губы блестят. То ли намазал чем-то, ли ли успел облизать - Хидео не знает, Хидео всё равно. Почему больно должно быть ему одному, почему больно всегда только Жертве. Хидео приподнимает лицо Юрио за подбородок, проводит по щеке - горячей, яркой. Дурак Юрио жмурится удивлённо, принимая это за ласку. Ждёт. - У меня есть мысль получше, - говорит Хидео, и сам пугается мягкости своего голоса, сам покрывается от него мурашками. - Не надо на плече. Ты ведь хочешь, чтобы все видели, да?
Крови очень много; потом снова придётся мыть пол.
Юрио, дрожащий и бледный, с пересохшими губами, ищет в сумке зеркало. Вытирая пальцы салфеткой, Хидео думает, что ему почему-то ни черта не полегчало. Вскрик. Ну-ну. Ты же хотел, Юрио. - Это... это офигенно! Салфетка падает на закапанный пол. - Самое крутое из всего, что я видел, - тараторит кукла. Чёлка вздрагивает, говорящий механизм внутри быстро вращает колёсики. - Хоть от зеркала не отлипай, охренеть можно! Стой, я умоюсь...
Потом Хидео научится сдерживаться, помня, что третьего Бойца ему точно не дадут, и нечего своими же руками ломать этого. И без тебя сломают. Но пока что он берёт Юрио за приторно пахнущие лаком пряди и бьёт его головой о стену.
* * *
- Эй, - говорит Юрио за спиной. - А? - Юрио-сама спросил утром, но ты сказал, что тебе надо подумать. Сейчас почти ночь. Ты подумал? Хидео смотрит в монитор. Он вообще не помнит, о чём речь. - Да, конечно. Повтори вопрос. - Что сделать Юрио-сама, чтобы нравиться тебе? Хидео кривится в слабой усмешке. Но тут же берёт себя в руки - и перед тем, как развернуться на стуле, делает внимательно-участливое лицо. Юрио сидит на сваленных на пол подушках с начатой коробкой пиццы. Острая бесполая мордочка - как голова манекена, которого художник решил сделать призадумавшимся. - Пожалуй, - говорит Хидео проникновенно, - отрежь себе член. Он фыркает от собственной шутки и разворачивается к компьютеру. Юрио не смеётся. Нож тихо постукивает по коробке. Когда Хидео успевает позабыть и о шутке, и о Бойце, Юрио вдруг снова подаёт голос. - Уточни. - Что?.. - Уточни, насколько вырастут шансы Юрио-сама, если он отрежет себе член. Хидео смеялся бы, но из горла выходит только кашель. - Если честно, ни на сколько. По правде говоря, мне вообще всё равно, есть он у тебя или нет. В окно медленно вползает луна. Юрио приканчивает пиццу, облизывая пальцы. Хидео никогда не понимал, как ему удаётся умять всю коробку за один раз.
- Значит, нет разницы? - Абсолютно никакой. Сгорбившись на кровати, Юрио сдирает с ногтей лак. Хидео напоминает ему, что в аптечке есть спирт, но тот будто оглох и не слышит ничего.
Moonless Про качели и ущербМикадо всегда говорит: "Не волнуйся за меня". Токино выполняет приказ, Токино не волнуется. Микадо - от горшка два вершка, глазищи беззаботные, - иногда кажется куда старше его самого. Микадо ничего не боится. Она ходит по улицам в этой своей шляпе необъятной, в которой похожа на гриб; одинаково весело разговаривает с птицами, иностранцами, дворниками и незнакомыми Парами, которые воздерживаются от нападения, хотя Микадо одна. Она говорит: "Мне не надо всегда таскать тебя с собой, чтобы чувствовать твою защиту". Любовь Токино покрывает её всю, будто бесцветным блестящим лаком. Так она говорит, и Токино должен верить. Микадо расчёсывается перед зеркалом. Длинные светлые пряди электризуются, липнут к расчёске. Расправив юбку, Микадо оглядывает себя всю, смахивает с щеки ресницу - и улыбается Токино в зеркало. Не волнуйся за меня, говорит она. Я же иду к Сеймею. Хотя бы сегодня не волнуйся. И в тот вечер его душа действительно спокойна не из-за приказа.
* * *
Правила стары как мир, правила въелись в плоть, и никто их не придумывал - они возникли сами. Знать их - это знать, что поджигать следует сухое дерево, а не мокрое. Правила - разумны. Вдалеке звенит колокольчик. Кто-то проехался по улице на велосипеде. Звук как сквозь вату. Микадо вскидывает руки, но на руках нет цепей. Правила, помни правила, они - те цепи, что, проступив под кожей, вытащат тебя из любого болота. Жертва - владеет ситуацией. Если Жертва не владеет ситуацией, она хотя бы владеет своими чувствами. И стремится свести ущерб к минимуму. Поэтому. Поэтому - Токино. Токино любит Микадо, Микадо любит летать на качелях. Нужно совсем немного. Просто сделать над собой усилие. И вместо звона далёкого колокольчика, чёрной пустоты вокруг и равнодушно-ласкового взгляда Сеймея будет то, что тебе нужно. То-ки-но. Помнишь, ты подарил мне китайский бубенчик на счастье, и я носила его на сумке, пока не потеряла. Тогда было так же - динь, динь. Тогда я была жива, и сейчас буду жива, ты видишь, я буду. Ущерб - просто ущерб, как в Бою, я не стану от этого плохой или мёртвой. Я - Жертва. Чужие Бойцы нужны затем, чтобы пытаться меня уничтожить. Солнце встаёт на востоке, садится на западе. Китайский бубенчик. Ты не помнишь, где я его потеряла? Звенит. Это к обеду, должно быть; мама, я сейчас спущусь. Мне нужно договорить с Токино, очень нужно с ним договорить. - Его здесь нет, - говорит другая Жертва. Её равнодушно-ласковый взгляд становится слегка удивлённым. Микадо не отвечает; она занимается тем, что молчит. Когда больно, полезна привычка не кричать, иначе Бойцы не услышат друг друга. У Микадо вообще много полезных привычек. Вот почему она такая сильная, вот почему никого не боится. Такая вот удивительная девочка. Голове непривычно легко и холодно - но и что с того, это просто ущерб, привычный ущерб. Когда твоей голове холодно, и когда у тебя нет головы - это совсем разные вещи, и... Тихо. Тихо. Токино. - Хватит, - говорит другая Жертва. - Ты ведь не будешь защищаться вечно. Посмотри на меня. Закрывая глаза, Микадо Гомон видит облака. Волосы щекочут плечи (не думай, сейчас - не думай) Токино качает её на качелях, земля кружится, цветы-трава-деревья, пролетела птица. Качели скрипят, но это почти мелодично, а Токино всё раскачивает и раскачивает цепи, поднимая её выше, выше и к самому небу.