Наш челлендж объявляется открытым! Ждем ваших работ!
читать дальшеПриглашаем вас принять участие в первом весеннем челлендже, посвященном паре Beloved!
Условия:
* Главными героями ваших работ должны быть Аояги Сэмей и Акаме Нисей! * В вашем фике обязательно должен быть хэппи-энд. Принимая во внимание тот факт, что понятие "счастливый конец", у всех разное, на челлендж также будут приниматься фики в которых "в конце все умерли, а те, кто не умер, им завидуют" Но, так как челлендж весенний, будем рады действительно счастливым исходам)
Объемы и сроки:
На челлендж принимаются фики, мини-зарисовски, драбблы, арт, коллажи и прочее творчество)
* Минимальный объем текстов - 500 слов.
* Работы выкладываются с 25 апреля по 5 мая.
* Каждый участник выкладывает свою работу в отдельной теме с пометкой "Beloved Spring Challenge/My Happy Ending"
Желающие поучаствовать могут отметиться в комментариях Там же можно задать любые вопросы по организации
Хм... А у меня к Вам вопрос. У кого нибудь есть картинка с аниме, где Рицка лежит на кровати и смотрит на мобильный подаренный ему Соби? У него там ещё такой красивый, красивый глаз был. *__*
~***~ все анкеты выкладываются анонимно. Прочитайте, пожалуйста, ответы и напишите какой герой больше всего подходит отвечавшему и почему. Подробные обоснования приветствуются. Как только в темке наберется семь голосов за одного из персонажей, анкета закрывается, а участник получает штампик с соответствующим персонажем. И напоминаем вам, что новые анкеты некоторое время приниматься не будут.
Да как бы я это... просто решил типа выпендриться и что-нибудь нарисовать. Что-нибудь получилось. Только что именно, не понятно Это задумывалось как Соби) смотрим, желательно не бьем
Автор: Ритака Бета: отсутствует. Может, кто согласится? Рейтинг: G Пейринг: Сеймей/Соби Жанр: ангст Размер: драббл Дисклеймер: не мое. Статус: закончен. Размещение: Да ради Бога Саммари: Соби: "Как я провёл год после смерти Сеймея"
читать дальшеТвоя смерть пришла ко мне холодом вокруг шрамов на шее и пыльной тишиной собственной Системы. Теперь бинты - это шарф. Я наматываю их каждое утро снова, потому что ты так хотел. Я помню все твои приказы. Закрывать шрамы бинтами. Не искать тебя. Стать Бойцом твоего брата. Рицка. Я уже был у его школы, видел его, наболюдал. Я стану его Бойцом. Если он сам ко мне придёт.
Я впервые закрыл сессию вовремя. Преподаватели восхищались моими работами, прочили мне великое будущее. У меня появилось время для рисования. Ты больше не выдергиваешь меня из жизни для битв заклинаний. Я ближе сдружился с Кио. Он говорил, что с твоим исчезнованием я стал человеком. Я запретил ему упоминать о тебе. Он постоянно выспрашивает меня, куда я исчезаю, почему до меня невозможно дозвониться. Я отвечаю, что не слышу, как звонит телефон.
I can't hear your voice anymore... Эта строчка из песни звучала, когда ты звонил мне. Ты сам поставил такой звонок незадолго до твоего исчезновения. С тех пор я не отключал беззвучный режим.
Я привык, что ты делаешь то, что тебе нужно. Со мной в том числе. Если тебе было нужно, чтобы я стал Бойцом Рицки, я стану. Его пререводят в новую школу. Иногда я провожаю его из школы домой, наблюдаю издалека. Почему он не ищет меня? Ответ мог бы дать только ты но - I can't hear your voice anymore.
Я невольно сравниваю будущего хозяина с тобой. Он не так властен, как ты. Подчинение ему будет меньшей радостью. I can't hear your voice anymore - почему-то чем дольше я не слышу эту мелодию, тем настойчивее она звучит в моей голове. Мне нужен твой голос - голос Хозяина. Я всё чаще думаю, каким будет голос Рицки в разговоре со мной.
Мне всё чаще снится твой голос, приказывающий стать Бойцом Рицки.
Сегодня. Я стою у стены школы Рицки и курю. Мимо проходит темноволосый мальчишка. - Рицка? - ловлю взгляд под густой чёлкой, хочу УСЛЫШАТЬ ответ. - Кто ты? - сердито спрашивает он. - Я друг твоего брата...
Неважно, сколько раз ты восстанешь из мёртвых — тебе не победить.
Название: Любовь по правилам и без Автор:Лэрт Раота Бета: я за неё Фэндом : Loveless Пейринг: Сеймэй/Нисей Рейтинг: PG-15 Жанр: romance, слэш Размер: мини Статус: закончен Дисклеймер: Все принадлежит Кога Юн Предупреждения: ООС, наверное, но Сеймэя я так вижу. А образ Нисея в манге не раскрыт до конца, поэтому, вполне возможен и в таком виде!)) Местами не слишком нормативная лексика, POV Сеймэя Саммари: И все-таки, он умеет любить. Как может.)))
читать дальше В комнате темно и только иногда скользящий свет от фар редких машин за окном выхватывает скромную обстановку: то невысокий шкаф в углу, то сваленные у стены грудой бесполезного тряпья вещи, то тебя, мечущегося в бреду на моей односпальной кровати. Дьявол! И когда ты уже научишься беспрекословно повиноваться хозяину! Вот опять сегодня подставился, получил такой удар, что просто отрубился прямо там, в Системе, хорошо хоть успел противников деморализовать, бой уже я сам закончил. Знаю, что от меня заклинание пытался отвести, и отвел ведь! Идиот! Сколько раз тебе говорить, что мне не нужны эти бессмысленные жертвы… Жертва – я, и только мне решать, как вести бой и что приказывать своему Бойцу. Тихо подхожу, прислушиваясь к твоему дыханию. Ловлю себя на неожиданной мысли, что боюсь за тебя. Очень. До боли в глазах. Вздор! Ты просто моя вещь, я привык, что у меня всегда все самое лучшее. Раньше это был кретин Агацума, сейчас – ты. Совершенно некстати лезет в голову твой недавний вопрос, любил ли я его. Я тогда рассмеялся тебе прямо в лицо и такую волну силы по нити Связи пустил, что тебя еще долго корежило от боли. Чтоб не забывался – любить можно только тех, кто равен тебе, остальные – просто принадлежат. И ты тоже. Нет, ну это же надо – специально выйти из-под Щита, чтобы на себя удар принять. Я же запретил! По ходу дела, придется тебя наказать. И в этот раз так, чтобы дошло, наконец, кто главный. Только бы ты выжил. Сволочь, сволочь черноволосая, какого хрена меня это волнует! Соби никогда во мне ничего подобного не вызывал, бесил только этим своим вечным самурайским спокойствием. Потому и получал по полной программе. Не фиг из себя героя корчить, все равно сделаешь то, что я прикажу. Правда, никогда не думал, что так облажаюсь – и с кем? Рицка, младшенький, и тут меня обскакал, сумел Соби из-под носа увести. Мне-то все равно, у меня теперь боец получше, но сам факт. Хотел я Соби забрать обратно себе, а потом как-то увидел, как эти придурки друг на друга смотрят – чуть со смеху не лопнул. И это лучший Боец Семи Лун и универсал Нелюбимый? Просто парочка полных лузеров, кретины влюбленные. Ну их на хер. Хочет Рицка трахаться с этим извращенцем – пусть его, все равно больше Агацума ни на что не годен. Мало я его воспитывал. Ну, да ладно, на ошибках учатся. С тобой я такого промаха не сделаю, будешь по струнке у меня ходить. Только выздоровей. Ты стонешь во сне, и твой голос отдается совершенно нежданной болью где-то под ложечкой. Я склоняюсь, неосознанно хватая тебя за руку. Ты вцепляешься пальцами в мое запястье. Больно. Ладно, хрен с тобой, держи, если помогает, потом с тобой разберусь. - Сей… - ты хрипло шепчешь и я, чувствуя, как зашлось сердце, поспешно наклоняюсь над тобой. - Здесь я, - мои пальцы почему-то гладят тыльную сторону ладони Акаме. Черт! Это только пока ты не выздоровеешь, не рассчитывай, что я все время буду с тобой возиться - Сей… ты… в порядке? – с трудом шевелишь губами. Прикладываю чашку, стоящую тут же, на прикроватном столике, к твоим губам. На, воды вот выпей, небось, в горле пересохло. А то не слышу ни хрена. И напрягаться не собираюсь, чтобы твой лепет выслушивать. И, вообще, молчи уже, тебе сейчас не надо говорить, лучше силу восстанавливай. - Сей… ты… - Да в порядке я! – не выдерживаю, зло шепчу ему прямо в лицо. – А вот кое-кто будет не в порядке, не далее, как после регенерации. Какого зяблика ты туда полез, тупица? Я тебе что приказал? - Там было… запрещенное… заклинание… какое-то из новых, я не совсем понял, но… кажется, оно Бойцу только повреждения наносит, а вот Жертву – убивает… - ты еле шепчешь, упрямо сжимая мои пальцы, неосознанно тянешь их к губам. Очень хочется изо всех сил размахнуться и так вмазать, чтобы еще неделю встать с кровати не мог. Решил меня спасти? Ну, ты и урод, Нисей, сил моих больше нет. А то, что мой боец сейчас валяется полумертвый, думаешь, сильно радует? А если нам завтра опять бой навяжут, мне что, самому сражаться? Не зли меня, иначе сам убью! - Сей… можешь чуть поближе подойти? – голос неуверенный, срывающийся. - Мне так нужно, чтобы ты был ближе. Хотя бы силой поделись, если так просто не хочешь… быть со мной. Правильно, я давно отучил тебя руки распускать, нечего лезть ко мне, не про твою честь я уши храню. Ты – просто моя вещь. Ладно, только потому, что ты сейчас слабее кузнечика. Но не думай, что я прямо-таки о тебе сильно беспокоюсь, даже не воображай. Ложусь на край кровати, осторожно отпихивая тебя к стене. Дьявол, какой ты горячий, небось, температура зашкаливает не знаю за сколько. Опять меня охватывает злость – что же ты с собой творишь? Хочешь, чтобы я себя виноватым почувствовал? Спаситель, мать твою! Да ты и так обязан только обо мне думать каждый миг своего бессмысленного существования. Потому что смысл твоей жизни придаю только я, твой хозяин, повелитель и бог. Я – твой смысл и суть. А все остальные мысли я выбью из твоей головы, не сомневайся. Я помню, что в школе меня за глаза называли сумасшедшим. Правильно. Пусть боятся. Боятся, значит уважают. И Агацума боялся, пускай даже и не показывал никогда, чем, кстати, изрядно раздражал. Только он, сволочь, прекрасно понимал, что ни хуя я не сумасшедший, просто всегда боялся, что кто-то увидит все мои слабости и сможет использовать их против меня. Знал, придурок, и терпел мое «воспитание». Нет, он все-таки мазохист и извращенец, еще похлеще меня. Бедный Рицка, как он все это терпит? Хотя, не уверен, что в их чокнутой парочке Агацума главный. Надеюсь, что Рицка его в ежовых рукавицах держит. Правда, эти все слухи, что у них духовное единение, светлая и чистая любовь и прочая чушь упорно ходят по школе. Бред! Какая любовь с этим роботом бесчувственным, который только и может, что приказы выполнять!? Пренебрежительно фыркаю прямо тебе в затылок – надо же, и не заметил, как к тебе притиснулся. Хорошо, что ты спиной лежишь и не пытаешься облапать, а то пришлось бы тебя слегка покалечить, а ты и так сейчас весь переломанный. Вот и славно. Сейчас я силу перераспределю, и к утру будешь как новенький. - Сей, мммм… как здорово! – что ты там бормочешь, идиота кусок? - Лежи и лечись, пока даю… - да, как-то двусмысленно прозвучало. На то, что я тебе дам, как ты хочешь, можешь и не рассчитывать, обойдешься. Ну и что, что Боец и Жертва должны быть связаны? Хватит тебе и поцелуев перед боями, а ни о чем большем даже и мечтать не вздумай. Кровать узкая, поэтому мне приходится обнять тебя, прижавшись всем телом, чтоб не свалиться на пол. Я скриплю зубами от злости на тебя, на себя, на эту мерзкую пару, что нас вычислила. Если до завтра в себя не придешь, брошу тут, а сам дальше отправлюсь. Мне калеченные бойцы на хер не сдались, так и знай! Черт, неудобно-то как тебя держать, повернись, что ли, может, места больше будет. - Эй, Акаме, развернись, - командую я, хотя голос слегка дрожит. Чего это я волнуюсь, хотелось бы знать? Буквально мгновение – и ты стремительно поворачиваешься, обхватывая мою талию обеими руками и утыкаясь твердыми губами куда-то в шею. Ах ты, скотина! Симулируешь, а сам только об этом и думаешь! Ну, погоди, сейчас я тебя научу, как себя должен вести образцовый Боец! - Сей, мне плохо, помоги, - ты тихонько и жалобно сопишь, прижимаясь ко мне, как потерявшийся котенок. Знаешь, гад, чем меня разжалобить. Медленно приподнимаешь голову, так, что черные пряди падают мне прямо на лицо. У тебя горячие губы. И очень умелые. Это еще почему я тебе отвечаю? - Не… отталкивай… хотя бы сейчас, - какого черта ты там бормочешь, сволочь! И прекрати меня целовать сейчас же… блин, Нисей, уйди, пожалеешь… ах, здорово-то как! Мать твою, Акаме, тебе же плохо было пять минут назад? Притворяться вздумал… нет… куда ты лезешь, дрянь такая, руки убери, кому говорят! - Поделись… собой, - ты уже совершенно обнаглел, Возлюбленный! Что, думаешь, раз одно имя на двоих носим, так уже и задницу я тебе должен подставлять? Черта с два! - Отпусти! – стараюсь вложить в голос всю возможную угрозу и с ужасом понимаю, что не могу ни хрена остановиться, сам уже целуюсь с этим симулянтом. Меня просто с головой накрывает ощущение полного кайфа и словно искры в глазах вспыхивают. Это совсем не то, что поцелуи перед боем… даже не представлял, что так может быть… - Нисей, не вздумай! – с трудом отрываюсь от его капризно изогнутых губ, перехватываю его руку у себя на животе. – Не стоит откусывать больше, чем ты сможешь проглотить! - Я смогу… не сомневайся, - и хитрые такие глаза, влюбленные, непокорные. Вот же скотство какое! А я не могу сейчас ничем его остановить, потому что… Не хочу – и все. Он принадлежит мне, значит, пусть делает то, что я хочу. Я притягиваю его к себе, сильно сжимая запястья, кусаю нижнюю губу, дергаю за блестящие в свете фонаря с улицы волосы. Больно? Сам хотел со мной быть, значит терпи! Ничего, ты еще не знаешь, что такое боль, можешь у Агацумы спросить! Правда, целовать мне его не хотелось, так, как тебя… что ж, тебе же хуже! Я пристально вглядываюсь в твое лицо, пока твои длинные пальцы проворно расстегивают на мне рубашку. Глазам своим не верю – ты счастлив? Чего ты зубы скалишь? Ха, у меня Боец – полностью чокнутый! Ему больно делают, а он счастлив. Агацума просто в себя уходил, хотя я знаю, что он меня ненавидел. А этот светится весь, как будто ему подарили самый лучший подарок! Неужели, это правда, что ты меня и в самом деле любишь? Нет, меня окружают сплошные извращенцы, как пить дать! - Ты, правда, позволишь? – голос дрожит, хотя ты, как всегда храбришься и нагло ухмыляешься. - Посмотрим, - шепчу я, целуя его, стараясь держать под контролем эмоции и не слишком отвлекаться на его руки, порхающие по моему телу. В конце концов, ушки в моем возрасте иметь уже несолидно. А раз Нисей так уж хочет – пусть подавится! И ни хуя я тебя не люблю, просто под руку подвернулся, не воображай. И пусть только попробует еще раз лезть в опасную ситуацию без меня. У меня – самый лучший Боец, самый сильный и замечательный, и я хочу, чтобы так оно и было впредь, Нисей. И еще я хочу... да, черт возьми, хочу, чтобы ты всегда был рядом. Всегда. Это приказ.
Человек - частный случай Бога | То, что ты зло - еще не повод проигрывать!
в одну запись не поместилось ^__^
Название: Без сердца. Автор: Лилльян Бета: Glediya Рейтинг: что-то в районе PG-13 Пара: Соби/Рицка, Сеймей/Соби и собственно Нисей/Рицка. Хотя это все не правда, там кроме поцелуев вообще ничего нет. Жанр: ангст, АУ, жуткий ООС. Размер: миди Дисклеймер: не мое. Статус: закончен. Размещение: С разрешения автора. Саммари: попрание канона всеми возможными способами POV: Соби, Рицка, Нисей (не всегда)
Нисей Кап-кап. Кап-кап. Кап. Следующая капля непролитой слезой застывает в углу карниза, но все же спустя пару секунд срывается вниз. Кап. Пусть чуть громче и на мгновение позднее, чем остальные, но она разделила гибель себе подобных. Дождь прекратился где-то полчаса назад. Примерно за пятнадцать минут до того, как Рицка вышел из дома Агацумы и направился к себе. Глубоко вдыхаю холодный, влажный воздух. Раздражающее капание наконец-то прекратилось, но наступившая тишина была еще более неприятной. Слишком гулкой, слишком давящей. Или может тишина здесь совершенно ни при чем? Взгляд поневоле переползает на горящие окна в доме Аояги и мечущуюся на кухне фигурку. Видимо матушка волнуется за пропавшего сына. Мысленно прикидываю путь, что осталось пройти Рицке. По всему выходит, что минут через двадцать-двадцать пять он будет здесь. А потом еще час из окон кухни будет доноситься брань и крики, вперемешку с рыданиями и звуком разбиваемой посуды. Оглядываюсь на стоящий на столе ноутбук. На экран передаются картинки с камер наблюдения, расставленных рядом с домом Агацумы, и если они не врут – дело дрянь.
Рицка, ты бы удивился, если бы узнал, как много я о тебе знаю. Ты не ведаешь о моем существовании, а я могу точно, по минутам расписать твой день. Во сколько встаешь, во сколько выходишь из комнаты, что говоришь маме и могу даже дословно предсказать ее ответ. Сколько идешь до школы, с кем общаешься, кого избегаешь. Размеренность и устоявшийся распорядок. Пусть болезненное и не приносящие ни мгновения радости, но такое привычное, существование. До определенного момента. Знаю, я не единственный, кто наблюдал за тобой. Агацума. Он был твоей незримой тенью все эти два года. Не вмешивался, не объявлялся, не давал себя заметить – все в точности по приказу Сеймея. Губы сжимаются в презрительную усмешку при одной только мысли о бывшем Бойце Возлюбленного. Приказ… Сеймей поступил весьма неразумно и сейчас его брат за это расплачивается. Искусственно созданная связь – в некоторых случаях вещь необходимая, но в данной ситуации Соби поступил неоправданно жестоко. Рицка молод, его способности еще только стали проявляться, его потенциал Жертвы не развился до такого уровня, чтобы его заметили в Школе. Если бы старикам из Совета и Семи Лун не надоело ждать, вопрос о поступлении Рицки в Школу поднялся бы не раньше следующего лета. Впрочем, сейчас это уже носит вероятностный характер.
Связь. Слияние душ, переплетение судеб. Единожды созданная, она не должна быть разорвана – это слишком большое потрясение. Я уже видел подобное. Всего один раз, но запомнился мне тот случай на всю оставшуюся жизнь. В то время я еще проходил обучение в Школе. Парень из выпускной группы, первоклассный Боец, беззаветно доверявший своей Жертве, оказался ею отвергнут. Агнец отказался от Стража в надежде наладить связь с более сильным Чистым Бойцом. Учителя пытались образумить девчонку, но она разорвала Связь, вопреки всем заверениям и приказам.
Перед внутренним взором всплывают воспоминания – больничная палата, белый кафель, мерзкий запах лекарств и собственная боль. Не столько сильная, сколько обидная – проигрыш в тренировочном поединке отдавал горечью и жаром сильнее, чем царапина, оставленная на спине чужим заклинанием. Я в тот день лежал в лазарете, и никак не мог уснуть, раз за разом проигрывая в память бой. Но вскоре уже даже это увлекательное занятие наскучило. И если бы только это. Из соседней палаты, куда поместили неудавшегося самоубийцу, буквально разливалась тяжелая, давящая аура, наполненная болью и беспросветной тоской. Когда время перевалило за два часа ночи, я решил все же навестить своего беспокойного соседа. Шел туда с целью вправить мозги неудачнику, но стоило переступить порог, и я остановился как вкопанный. Здесь его отчаяние чувствовалось физически, оно была разлито в воздухе, заполняло легкие при первом же вздохе, заставляло сердце сбиваться с ритма и испуганно трепыхаться. Боец лежал на кровати, его запястья и лодыжки были надежно зафиксированы кожаными ремнями, прикрученными к металлической кровати. И еще - пустой, бездумный, бессмысленный взгляд, полный слез. Они текли не переставая, стекая от уголков глаз и через виски, по проложенным уже дорожкам убегая в волосы. Боец то что-то беззвучно бормотал. Его дрожащие губы произносили лишь одно слово: «Юи, Юи… Юи…». Это было бы смешно, нелепо, наивно… если бы не было так страшно. То, как молодой парень умирал, обездвиженный, на железной койке – одно из самых страшных видений в моей жизни. Все слова, какие только можно было бы сказать, в этой ситуации, застряли в горле. Пошатнувшись, я ухватился за косяк двери и уже развернулся, чтобы выйти, как вдруг услышал хриплый, будто сорванный шепот. - Стой. Вдоль позвоночника плеснуло холодом – мороз пробрал до самой души, настолько жутко было слышать хрип умирающего старика из уст молодого парня. Я по-прежнему стоял, не оборачиваясь. - Постой… помоги… - Что? – повернутся все же пришлось. Повернуться и встретиться со взглядом стальных глаз, что так пристально смотрели на меня. Слишком пристально и... умоляюще. Как на избавление, на возможность сбежать. - Помоги… отпусти меня… - Зачем? – Глупый, глупый вопрос, но ничего другого в голову не пришло. Боец перевел взгляд на окно. Понятно. Девятый этаж, а внизу асфальтная площадка. Смерть практически гарантированна. - Я… когда она сказала, что я не нужен… у меня не хватило духа… раскрыл Систему в последний момент и … не смог тогда… О таком я и не слышал. Значит можно остановить падение с высоты, если успеть открыть систему? Надо же. Правда, для этого нужна молниеносная реакция, но в таких ситуациях даже заурядные люди способны на чудеса. Боец тем временем снова перевел взгляд на меня. - Пожалуйста… освободи. И взгляд полный такой боли, что захотелось пойти и уничтожить ту сволочь, что довела этого парня до такого состояния. Не отдавая себе отчет в том, зачем мне это, делаю шаг вперед. Потом еще один и еще. Вот я уже рядом с кроватью и… кожаные ремни твердые, жесткие на ощупь, а кожа запястий ледяная. Резкая вспышка заставляет зажмуриться и повернуться к двери. - Акаме-кун, что ты собираешься делать? От резкого света на глазах наворачиваются слезы и я вижу пока лишь размытый белый силуэт. А вот голос узнает безошибочно. - Директор. - Я задал вопрос, Акаме-кун. Что ты собираешься делать? Минами Рицу подошел к кровати взглянул на распластанного на ней парня. Усталый вздох, как если бы создавшаяся ситуация для него привычна и предельно неприятна. А может, просто сказывалась усталость от поступков неразумных детей? - Идите к себе Акаме-кун. В вашем присутствии нет необходимости. Словно на чужих ногах обхожу директора и быстро оказываюсь за дверью. Лишь после я сообразил, что даже не попрощался, но ради этого определенно не стоило возвращаться. Остаток ночи я не спал. Даже не пытался заснуть – знал, что лучше мне сейчас все-таки бодрствовать. Утром в палату напротив зашел врач. Не знаю почему, но я запомнил его очень отчетливо – усталый, помятый и неопрятный мужчина совершенно неопределяемого возраста. Ссутуленная спина, засунутые глубоко в карманы халата руки и равнодушное выражение лица – наверное, так и должна была бы выглядеть Смерть – уставший от бесконечной службы ночной дежурный. Спустя несколько минут врач вышел из палаты и вскоре вернулся с парой санитаров. Они вынесли носилки с телом, полностью накрытым белой простыней. Я даже не знаю, как звали того Бойца. Тогда я поклялся, что доберусь до его Жертвы. Во что бы то ни стало и не важно, что со мной будет после этого. Но судьба распорядилась по-своему. Все же разрыв не может не иметь последствий. Через неделю до меня дошел слух - та Жертва сошла с ума. Просто и незатейливо перестала реагировать на окружающий мир и людей. Погрузилась в бездну одиночества и безумия, которое никто не мог разделить с ней. Клятва требовала быть стопроцентно уверенным и я правдами и неправдами добился пятиминутного визита. То, что я увидел, заставило почувствовать горькую, болезненную радость от чужого горя. Пустой, бессмысленный взгляд таких же серых, как у Бойца глаз. Руки и ноги, скрепленные кожаными ремнями. Пожизненно обреченная на существование, мало чем отличающееся от жизни растения – вот на что обрекла себя девчонка, решившая, что боль любящего ее – достойная плата за Силу.
Сколько я не гнал из головы тот случай – забыть не получалось. А при взгляде на Рицку, вспоминался все чаще. Если Агацума разорвет связь – беды не миновать. Тому, кто не видел глаза того парня не объяснить, насколько это безнадежно. Насколько это жутко и страшно.
Где-то за горизонтом всполох молнии освещает низкие облака. Что ты чувствуешь, Рицка? Привязанность, дружбу, признательность или просто интерес? Любовь? Стал ли Соби для тебя ближе, чем мама или брат? Дороже, чем твоя жизнь? А ведь Сеймей еще даже не знает. Я не докладывал ему, потому что не был уверен до сегодняшнего дня. И даже сейчас, когда наконец-то вижу, как нить Связи соединила вас в Пару – не знаю, как ему сказать. Технически это, конечно, просто, но вот реакция его слишком предсказуема. Кого-то кроме себя рядом со своим братом Сеймей не потерпит. Потребует разорвать Связь. Рицка… Мне в жизни уже давно ничего не надо. Но, я бы очень не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. Впрочем, мое пожелание несколько запоздало. Лишь бы Боги не допустили, чтобы случилось самое страшное.
Знаешь… Ты так похож на меня, когда я был в твоем возрасте. То же одиночество. Та же боль. Не телесная, боль души. И то же предстоящее разочарование. Рицка, сам не знаю почему, но я бы хотел оградить тебя от этой боли.
- Ну и как ведет себя объект наблюдения сегодня. Сеймея как всегда сложно почувствовать заранее. - Объект сегодня не пришел домой, и его отсутствие обнаружила матушка. Ее ор слышали, наверное, все соседние кварталы. Так что она стала обзванивать всех знакомых, и кто-то перезвонил, как ты выразился «объекту». Так что он движется домой и через минуту-другую прибудет сюда. - Хорошо.
Из-за угла появляются две фигуры. Агацума судя по всему решил проводить, теперь уже действительно свою маленькую Жертву. Прямо перед дверями мальчик останавливается и кладет руки на грудь Бойца, словно удерживая. Рицка стоит, понурив плечи - прекрасно понимает, что ждет его там, за дверью. А потом Соби наклоняется и целует мальчика. Вижу, как светится, оживая нить Связи, соединяющая младшего Аояги и Агацуму. И прекрасно понимаю, что это же видит и Сеймей. И, судя по возмущенному хриплому вздоху, увиденное его не радует. - Ты это видишь? - Ты про поцелуй или связь? Кажется, даже воздух рядом с Сеймеем накаляется, наполняется разрядами тока. - Давно ты это знаешь? - Уже полчаса как. Связь возникла после поединка с Зеро, когда Рицка пришел к Агацуме домой. Течение тока ощущается все сильнее. - Ты хочешь сказать!? - Не обязательно. Ушки то у него на месте. Наверное, он просто… - Да какая разница! Как он посмел, я же ясно сказал, что … - Что Рицка теперь его Жертва. Соби нашел отличную лазейку в твоем завещании. - Заткнись! Сеймей опирается ладонями о подоконник, со злобой глядя вслед удаляющемуся Соби. - Ну, мы еще посмотрим, кто из нас просчитался. Сеймей разворачивается и быстрым шагом выходит из комнаты. Ну, вот и доложил, называется. Возвращаюсь к созерцанию дома напротив, отмечая крики, что были слышны даже здесь.
В тишине комнаты раздается тихая трель телефона. Несколько мгновений на молчание, а затем: - Рицу-сенсей? - Соби-кун, я, признаться, даже удивлен, что ты все же мне ответил. – Голос Рицу как всегда сух, и удивления в нем не чувствуется совершенно. - Но и рад, что ты в кои-то веки поступил благоразумно. Я хотел поговорить о твоей Жертве. - Слушаю. - Мне бы хотелось узнать, что решил Лавлесс относительно приезда к нам. - Вы еще сомневаетесь? После вашей встречи в Игре Рицка загорелся идеей приехать «в Гору». Им обоим понятно, что дело здесь не только и не столько в Игре. Но зачем озвучивать и без того известные факты? - Когда? - Он сказал, что завтра. - Прекрасно. У меня были подозрения, что он передумает. - Нет, вы очень качественно его заинтересовали, он не передумает - Хорошо. И еще, Соби-кун, не вздумай его отговаривать. - Ну что вы, Рицу-сенсей, и не собирался. Молчание. Видимо учитель обдумывает, можно ли расценивать последнюю реплику ученика, как проявление неуважения. - Сеймей вернулся. – Вот как всегда, без перехода. Тем же тоном, что сообщал и о плохой погоде. Ожидаемо, предсказуемо, но все равно – такое заявление не может оставить равнодушным. Теперь понятно, откуда эти слишком уж сухие нотки в голосе учителя – тоже пытается скрыть беспокойство. - Комиссия убеждена в фальсификации его смерти. Недавно до нас дошли сведения, подтверждающие, что Аояги жив и неплохо поднялся в иерархии предателей. Видимо времени он зря не тратил. Так, сейчас вводный инструктаж проведен, теперь пойдет инструкция к действиям. - Надеюсь, ты понимаешь, что нельзя допустить, чтобы Аояги прибрал к рукам брата. Он может стать нашим козырем в противостоянии с Сеймеем. Этот парнишка поможет свести вероятные потери к минимуму. Конечно, лучшим вариантом было бы пленение Сеймея и уничтожение его сообщников. Шантаж и угрозы. И все это ради безопасности Совета. Даже жизнь и здоровье ребенка - недостаточные аргументы в этой борьбе. - Я понял. - Отлично. Жду вас завтра. Гудки. Безликие звуки, лишь подчеркивающие тишину… Ну вот… началось.
***
Рицка Долгая, изнуряющая дорога. Выматывающее путешествие - оно словно бы заняло во много крат больше времени, чем должно было. Казалось, это в прошлой жизни мы выехали из города, чтобы приехать в Школу. Казалось, это в прошлой жизни я не знал, что прячет Соби под бинтами на шее. Казалось… казалось это в прошлой жизни, я думал что нет человека, добрее твоего брата. И слезы кажутся непозволительной роскошью. Соби пережил этот ужас, выдержал, и я выдержу. Пусть я могу только представить, что пережил тогда Соби, но мне, при виде этих шрамов, становится по-настоящему больно. Ноет сердце, обливается кровью, при мыслях, как это все происходило. Я не отдам тебя, Соби. Никому. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Я не позволю, что бы кто-нибудь еще причинил тебе боль.
Но любая, даже самая долгая дорога имеет конец. Вечером, почти ночью мы приехали наконец в Школу Семи Лун. Соби отправился поговорить со своим Учителем, позволив Бездыханному отвести меня в номер для гостей. Чистая, просторная комната, куда привел меня Мидори, оказалась даже по-своему уютной. За окном шумел сад, а когда я открыл окно, то смог убедиться, что при желании можно легко выбраться на улицу – первый этаж и до земли совсем не далеко. Я сел на кровать и попытался собраться с мыслями. Было очень беспокойно и, в первую очередь, оттого, что рядом не было Соби, ну и во вторую, что я наконец-то подобрался так близко к разгадке тайны смерти Сеймея. Ну почему Соби до сих пор нет?
Резкий стук выдергивает из состояния напряженной задумчивости. Кио стучит по оконному стеклу ладонью и что-то быстро-быстро говорит. Всего пара секунд и я подбегаю к окну, открываю оконные створки. - Рицка, быстрее, Соби сказал, чтобы я привел тебя, - парень говорит быстро и шепотом, словно боится, что нас могут подслушать. - Кио, подожди, но я как раз здесь жду Соби. - Да-да, у него проблемы, пойдем скорее, ты ему нужен. Он вышел ко мне и к нам подбежали две каких-то девчонки. Он велел привести тебя. «Соби в беде!» Не раздумывая больше ни секунды, забираюсь на подоконник и спрыгиваю на землю. «Некогда думать о пустяках!» Вскакиваю, хватаю Кио за рукав. - Пойдем скорее, ну же, веди! Кио словно бы только этого и ждал. Хватает меня за руку, чуть повыше локтя, и тащит куда-то вглубь леса. Одиночные, редко стоящие друг от друга деревья быстро сменились частоколом перекореженных темных стволов. От быстрого шага, почти бега, уже через несколько минут сердце начинает загнано стучать, но я ни за что бы не остановлюсь. «Соби, ему нужна помощь… ему нужен я!» Кио все идет и идет дальше, минуя перечеркивающие лес дороги и тропинки. Он явно направляется к какой-то определенной цели, хотя, даже не представляю, как он определяет направление, я уже с трудом могу сказать, в какой стороне остались огни Школы. Но вот деревья расступаются, и мы оказываемся на просторной поляне, залитой лунным светом. Соби?! - Кио? Кио, что случилось, где Соби? Кио тащит меня до самой середины поляны и, наконец-то, останавливается, замирает спиной ко мне. - Нам надо поговорить без свидетелей, Лавлесс. - Кио, да что ты такое… - начинаю было я и осекаюсь. «Кио не знает моего настоящего имени». - Кио… - Рицка! На краю поляны стоит Соби, протягивает мне руку. Хочу подбежать к нему, хочу схватиться за протянутую ладонь, но ноги не слушаются, будто окаменели, приросли к земле. По спине плеснуло холодом от страха. - Не так быстро. Кио, по-прежнему стоя спиной ко мне, разводит в стороны руки и делает странное движение, будто отряхивая с ладоней воду. Цветными каплями отлетает в сторону дымка, что в мгновение окутала Кайдо. Будто смыли краску с картинки – и вот передо мной уже высокий молодой парень, с черными волосами и чуть выше Кио. Незнакомец оборачивается и с задорным прищуром смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Соби. Взгляд из смешливого становится злым и холодным. - Быстро же ты меня почувствовал, Агацума. - Отпусти Рицку. - Я ничего ему не сделаю. Просто хотел увести его подальше от любопытных глаз. - Зачем? Черноволосый качает головой. - Сейчас все поймешь. Незнакомец перестает обращать на нас внимание, достает сотовый телефон и набирает номер. Соби, мгновенно воспользовавшись заминкой парня, оказывается рядом со мной, загораживая от черноволосого. Тот, совершенно равнодушно глядя на перемещения Агацумы подносит трубку телефона к уху, ожидая соединения. Ноги обрели чувствительность, и одновременно с этим, незнакомец усмехается, и перебрасывает телефон Соби. - Послушай. Боец недоверчиво вертит трубку в руке, а затем все же подносит к уху. В темноте я не вижу лица Соби, но и без этого чувствую, как он напряжен. Голос человека, едва слышимый из трубки негромок, слышу лишь тихое бормотание, но не различаю слов. Прижимаюсь к Соби, обнимаю, в попытке успокоить, выразить поддержку, раз уж не могу по-настоящему помочь. Соби опускает руку с телефоном и поднимает глаза на черноволосого. - Веди. Коротко, отрывисто, совсем не как обычно. Парень усмехается. - Я – Нисей. Возлюбленный. Отворачивается от нас и идет дальше, видимо не сомневаясь, что мы последуем за ним. - Пойдемте, Рицка.
Рицка Мне совсем не страшно. До тех пор, пока рука Соби сжимает мою ладонь – мир не существует. Мы выходим на какую-то заброшенную дорогу. Темно, луна хоть и светит ярко, но обратный путь я бы не нашел, доведись мне возвращаться в одиночестве. Хорошо, что такого не будет. Соби набросил мне на плечи свой пиджак. Почти незаметный жест – проявление заботы, а как приятно. И стало совсем тепло и спокойно. Я не знаю, что это за парень, кто говорил тогда по телефону и куда мы идем. Знаю лишь, что уверен в Соби. Он не предаст, он любит меня и не позволит, чтобы случилось что-то плохое. А я не позволю, что бы что-то случилось с самим Соби, потому что я его Жертва и отдам ему столько силы, сколько потребуется. Дорога привела нас к высокому трехэтажному особняку. Кирпичная кладка, старые, разросшиеся кусты вокруг. Ничем не примечательный дом. Но здесь мне, наконец-то, расскажут о брате. Сжимаю руку Соби. Пока ты со мной, мне не страшно.
Соби Нисей открывает дверь, кивает Рицке, подчеркнуто не глядя на меня. Все интереснее и интереснее. Мальчик, не отпуская мою руку, заходит в залитую светом комнату. Простая обстановка, чем-то напоминающая гостиничный номер. Вроде и вещи и мебель есть и стоят на своих местах, но нет чего-то важного, что бы создало атмосферу уюта, выдало, что здесь постоянно живут люди. Эту комнату легко представить заброшенной, а вот представить здесь постоянных жильцов сложнее. - Здравствуй, Рицка. Этот голос… Я узнал бы его из тысячи. Чувствую, как Рицка вздрогнул и инстинктивно прижался ко мне. У противоположной двери, скрестив руки, стоит Сеймей. Живой и невредимый. Прикрываю глаза. Вот и подтвердились мои наихудшие опасения. И не только мои, но и Учителя, Совета и Семи Лун. «Ты все-таки жив, Сеймей». Возможно, ты еще не понял, но теперь ты мой враг, и если понадобится - я уничтожу тебя. Хотя я дам тебе шанс. Расскажи, как и почему ты скрывался – и возможно я пересмотрю тот молчаливый приговор, что тебе уже вынесен.
Рицка Не может быть. Не может быть. Это просто невозможно! Брат!? Совершенно невредимый стоит у стены, словно нет ничего удивительно в том, что он жив. Нет, это обман! - Кто ты?!
Соби Усмешка на лице Сеймея померкла. Метнув в мою сторону испепеляющий взгляд, старший Аояги делает пару шагов в сторону брата, но, увидев, что мальчик только плотнее прижался ко мне, остановился. - Рицка, ты что, не узнаешь меня? - Сеймей, - Нисей решает внести ясность. – Думаю, Рицка просто не верит, что это ты. Как раз полчаса назад я показал ему фокус с перевоплощением, так что. - Понятно. Что ж, давайте пройдем в комнату.
Рицка Это сон. Я сплю и вижу сон, который вот-вот превратится в кошмар. Или уже превратился. Сеймей жив?! Не может быть. Так хочется поверить, но… но почему он так зло смотрит на Соби и Нисея?! Почему так растерянно смотрит на меня?
Соби Удивлен, я прав Сеймей? Думаю, ты знал, что я создал Связь с Рицкой, но не ожидал, что она будет такой прочной. Ты же видишь, наша Нить Связи такая же крепкая, как и у природной Пары. Любовь воистину сильная вещь, согласен?
***
Комната, в которую старший Аояги проводит «гостей» выглядит уже чуть более обжитой. Нисей останавливается у двери, подпирая плечом косяк, Сеймей присаживается на кресле, а напротив него – Соби и Рицка. Мальчик не отходит об Бойца ни на мгновение. Шок или желание найти «защиту» в данный момент стали тому причиной – неизвестно. Но то, как этот факт раздражает Сеймея, виден невооруженным глазом. Жертва еще раз окидывает задумчивым взглядом брата, а затем поворачивается к Агацуме.
- Хорошо же ты исполнил мою волю, Соби. - Что не так, Сеймей? Ты приказал создать связь - я это и сделал. Я должен был защищать Рицку. - И не допускать, что бы он приехал в Школу! Мальчик вздрагивает, будто сердитый голос брата выводит его из состояния шока. - Сеймей, прекрати, я сам просил Соби привести меня! – Во взгляде Рицки смешиваются отчаяние, непонимание и обида. Он не может взять в толк, почему брат сердится и почему обвиняет Соби. Сеймей зло сощуривается. - Рицка, ты... Он привязал тебя! - Нет, это ты не понимаешь! Соби заботится обо мне! Он единственный, кто заботится, защищает меня! Он ни разу не предал меня и ни разу не обидел! Сеймей медленно поднимается, не отрывая взгляда от лица брата. - Так вот как ты к нему относишься.
Все, кроме самого Рицки, в эти секунды видят, как с каждым словом мальчика светится ярче нить их с Соби Связи. Аояги заявляет права на Бойца, как Жертва, подсознательно дает ему силу, что бы он в любой момент мог защитить и его и себя. Вот только при этом он так умоляюще смотри на брата, что становится понятно – случись открытое столкновение и он встанет между ними. Брат и Боец – вряд ли даже сам Рицка сейчас может сказать, кто для него более важен. И этот расклад одинаково неприятнее и для Сеймея, и для Соби.
Старший Аояги с ненавистью смотрит на эту, оскорбляющую его до глубины души Связь. «Рицка, братишка, что же он с тобой сделал?!» И не выдерживает. - Соби, приказываю. Разорви Связь.
Соби - Сеймей! – Нисей мгновенно оказывается рядом со старшим Аояги. – Не надо! Усмехаюсь про себя. Сеймей, в тебе сейчас говорит ревность. Безрассудная, слепая и глупая. А вот Боец сразу сообразил, что к чему. Или, может, он видел что-то подобное? Знаю, ты не встречал стражей после разрыва, а этот парень, судя по всему, с подобными случаями сталкивался. Иначе бы так не волновался. Хотя, его заинтересованность и удивительна. Впрочем, сейчас это не важно.
Похоже, что наша Связь с Рицкой уже «отжила» себя. Она становится опасной для плана Учителя. Рицка просто еще не до конца поверил, что перед ним брат, но еще чуть-чуть и он признает Сеймея, а вместе с этим и примет его сторону. У Рицки потрясающая способность не видеть поступков людей, которых он любит. Если он мне прикажет защищать Сеймея – у меня не останется выбора, кроме как повиноваться.
Кидаю взгляд на свою бывшую Жертву. Редко мне доводилось смотреть на тебя снизу вверх. Лишь когда ты слишком усердствовал в наказании или «воспитании» меня. Но сейчас особый случай. Ты настолько взволнован, что даже не можешь спокойно сидеть в кресле. Тебя так беспокоит мысль, что братик может полюбить кого-то кроме тебя? Ну так подтверди свой приказ и потребуй того же от Рицки. Облегчи мне задачу.
Разрыв связи отвлечет внимание с меня на Рицку, все же безболезненно эта процедура для «привязанного» пройти не может. К тому же, не имея над собой власти Жертвы я могу в любой момент начать действовать. Только и нужно – узнать паны Сеймея.
Нисей Соби, чтоб тебя, почему ты ничего не говоришь! Почему не скажешь, что ждет Рицку в случае разрыва!? - Сеймей, не надо! Послушай. - Заткнись и отойди, Нисей! Соби! Я приказываю: уничтожь заклинание, что ты наложил на Рицку, чтобы создать Связь! Рицка! Подтверди этот приказ!
***
Рицка непонимающе смотрит на брата. От вида разгорающейся ссоры не по себе. Почему брат и Соби ссорятся? Если и представлял он себе встречу с Сеймеем, то уж явно не так. Какой приказ? Какую Связь? Едва ли осознавая вопрос и то, что хочет от него Сеймей, Рицка кивает, давая свое согласие на приказ.
Нисей Сеймей, когда ты говоришь таким тоном, то спорить бесполезно. Я это уже знаю и только и могу, что наблюдать за тем, что надеялся никогда не увидеть. Удивленный, растерянный Рицка. Он не понимает, что происходит, но настолько доверяет Соби, что даже ни капельки не пугается происходящего. Верит, доверяет своем Бойцу, как настоящая Жертва. Соби. Бесстрастное лицо, точные движения и торжество, которое я чувствую всеми клеточками тела. Будь ты проклят, Агацума! В жизни не поверю, что ты не знаешь об опасности, что грозит мальчику. Боец тем временем встает с дивана и опускается перед Рицкой на одно колено. Мальчик сидит, непонимающе хлопает ресницами. И Соби начинает читать заклинание, а меня едва ли не скручивает от высвобождаемой Силы.
«Ты мне безразличен. Своей силой я разрываю узы, что были созданы любовью. Как за днем приходит ночь, так и любовь сменяется равнодушием».
Рицка «Ты мне безразличен…» Я уже не слышу, что Соби говорит после. Только и чувствую, как в висках все нарастает и нарастает гул, созвучный с ударами в мгновение заболевшего сердца. Почему-то вижу Соби, как через какую-то пелену. Слезы? Я плачу? Так больно… Моргнуть, даже на мгновение оторваться взгляд от Соби, кажется невозможным. Потому что с каждым мгновением из этого взгляда уходит свет. Уходит любовь. И вместе с этим по каплям умирает моя душа. Вместе со слезами, что как назло никак не могут прекратиться, умирает сердце.
Соби поднимается на ноги, все еще продолжая смотреть на меня. Потом вздыхает и закрывает глаза. - Рицка, ты должен понять. Я был обязан установить Связь. Кроме как на любви ее нельзя было создать. - Соби… - Сеймей, я уже говорил. Ты велел создать пару. - Тварь, ты должен был придумать что-нибудь другой способ. Даже не смей говорить, что это было необходимо! - Что я должен был сделать? Скажи, что? Без поддержки Жертвы даже самый сильный Боец обречен на проигрыш, а это означало, что твой приказ относительно запрета на приезд в Школу будет не выполнен. - Меня не интересует, что тебе было бы тяжело, ты решил пожертвовать моим братом?! - Нет, я защищал его!
Нисей Боже мой, они не нашли лучшего места для ссоры? Рицка сидит на диване, безвольно опустив плечи и низко склонив голову. Лица почти не видно, а вот капельки слез, что падают на джинсы – выдают, насколько ему сейчас плохо.
- Я уведу отсюда Рицку. – Подхожу к мальчику и кладу руку ему на плечо. Сеймей на секунду отрывается от перепалки с Агацумой и кивком головы разрешает мне удалиться - Да, конечно, отведи его в комнату и … проследи, что бы он хорошо устроился.
Веду Рицку в свободную комнату на третьем этаже. Подальше от этих криков. Парнишка словно не понимает, куда и зачем он идет. Не удивлюсь, если это так и есть. Я держу руку на его плече и потому чувствую, как он дрожит. От потрясения, от боли, от осознания – причин у него много, и все, как одна – обидные. Дойдя до нужной комнаты, прохожу за порог, не включая свет. Рицке он сейчас не нужен, а я и так прекрасно вижу.
Остановившись перед кроватью, Рицка вздрагивает от резкой остановки и замирает, не предпринимая никаких действий. Злость на самого себя смешивается во мне с жалостью и раздражением. Немного грубовато разворачиваю мальчика за плечи лицом к себе и усаживаю на кровать. Ни эмоции, ни слова… Ну и ладно! Непонятная горечь заставляет скривиться и развернуться к выходу. Сволочи! Останавливаюсь, не доходя пары шагов до порога. В прошлый раз меня прогнал директор, но почему сейчас я убегаю сам? Все равно видеть сейчас Сеймея или, паче того, Агацуму – не хочется до зубовного скрежета. - Нелюбимый. Рицка вздрагивает, как от удара и поднимает на меня полные слез глаза. Мысленно чертыхаюсь про себя. Сейчас даже Имя причиняет мальчишке боль. - Рицка, послушай, тебе просто надо перетерпеть пару дней. Сейчас тебе очень тяжело, но немного погодя все пройдет. Боже, как бездарно и фальшиво я вру. Психологическая травма никуда не пропадет. Но не говорить же Рицке, что больше половины стражей, на кого применялось подобное заклятие - покончили с собой. Хотя, какое «больше половины»?! Пытались почти все, а выжили лишь те, кого успели спасти. - Ничего не пройдет. – Мальчик еще сильнее вжимает голову в плечи. – Меня никто не любит… я никому не нужен… так надо ли терпеть. - Рицка! - Может лучше уступить тело настоящему Рицке? И тогда все будут счастливы. – На каждую фразу, ограниченную один выдохом мальчишка начинает понемногу раскачиваться, упираясь ладонями в край кровати. - Кроме тебя, верно? - Нет… я тоже буду счастлив... я наконец-то исчезну. - Рицка, - присаживаюсь на корточки перед сидящим на кровати пацаном. - Рицка, разрыв связи – всегда боль. Поверь, я знаю, насколько тяжело быть покинутым. Негромкая усмешка, больше похожая на всхлип. «Ты прав, я не понимаю, насколько тебе сейчас тяжело». - Но этот так. – Присаживаюсь на кровать, рядом с мальчиком. Достаю из кармана потрепанную фотографию. – Я никогда не знал свою Жертву. В школе мне говорили, что она еще не найдена, что поиски будут продолжены среди младших групп. А потом Сеймей сказал, что она на самом деле погибла. Знаешь, обычно в таких случаях действительно замалчивают о смерти, потому что… Замолкаю и, привычно, даже слишком привычно, смотрю на фотографию, ни о чем этот момент не думая. Вряд ли Рицка хотя бы слышал меня, сейчас ему не до чужого человека с его пустыми воспоминаниями. Рицка неожиданно кладет ладонь на запястье мой руки, что держит фотографию и поворачивает так, что бы лучше видеть снимок. - Она красивая. Улыбаюсь. - Правда. Знаешь, обычно, если Боец остается без Жертвы, то… скажем так, многие не могут это пережить. Невероятно сложно жить, зная, что ты никому не нужен. - Ты нужен Сеймею? Хочешь спросить, нужен ли хоть кто-нибудь твоему брату? - Нет. Я лишь иду с ним одной дорогой. Просто, мне действительно все равно, что будет завтра. Победит Сеймей или Семь лун уничтожат нас. «Мне действительно все равно». Рицка молчит. Сердце щемит от непонятного, иррационального сострадания к этому, совершенно чужому мне, мальчику. Да, я знаю о нем все, но это не меняет того факта, что мы с ним – чужие друг другу… так почему мне так неприятно видеть его слезы, так обидно за его боль?! Неуверенно провожу рукой по черным волосам. Видимо эта простой, незатейливый жест заботы, что-то окончательно ломает в душе мальчика. Рицка порывисто обнимает меня и утыкается носом мне куда-то в шею. И слезы, так тщательно сдерживаемые в присутствии брата и Агацумы – наконец-то прорываются, находят выход из души. Мальчик заплакал. Взахлеб, навзрыд, не стесняясь и не думая, как он выглядит в этот момент со стороны. Вся боль, что скопилась в душе, вся обида и непонимание – требовало выхода. Хотя бы так. И больше нет злости или раздражения, будто со слезами Рицки уходят и мои собственные чувства. Лишь опустошение. Обнимаю мальчика за плечи и прижимаю ближе к себе, упираюсь подбородком в черноволосую макушку. Только так - на языке жестов я могу показать, что ты не безразличен миру, Рицка. Словам ты сейчас не поверишь, а вот так… Не может быть, что ты никому не нужен. Ты нужен хотя бы своему будущему Бойцу! Не оставляй его, не бросай! Как оставили меня… Ведь, это так больно – заранее потерять то, за что потом умереть будешь готов. Понимание того, что кто-то из молодых Стражей сейчас может лишиться Жертвы, навечно потерять частичку себя – неприятно, болезненно Несколько минут проходит в молчании.
Трель телефона отвлекает от размышлений. На автопилоте достаю телефон и механически нажимаю на кнопку приема. - Нисей! Немедленно сюда! Какого черта ты так долго не берешь трубку!?
Рицка в моих руках наконец-то затихает – какова бы не была боль, все имеет свои предел. И в данном случае слезы помогаю быстрее достигнуть черты, за которой уже все равно, что случилось. Хочется только забиться в уголок и сидеть там, никого не видя и не слыша. И это хорошо потому, что мыслей о самоубийстве в таком состоянии меньше. Не отвечая Сеймею, укладываю мальчика на кровать. - Спи, Рицка. Парнишка отключается еще до того, как голова коснулась подушки, мимолетно улыбаясь чему-то. И я улыбаюсь – ему приятно, что я назвал его обычным именем.
Вот и хорошо. Поспи, а потом я снова приду к тебе. А сейчас. - Да, Сеймей, что такое? - Сюда! Немедленно! - Иду уже. Не очень-то хочется оставлять Рицку в таком вот состоянии. Одна надежда, что он сейчас будет спать, как убитый и не проснется до того времени, как я вернусь.
Соби - Так что там на счет твоих планов, Сеймей? - Соби, Рицка тебя совершенно испортил. Как ты разговариваешь с Жертвой? - Зачем тебе это, Сеймей? Чего ты добиваешься? - Все предельно просто. Я веду к власти человека, который, наконец-то сможет перекроить заново этот мир. И в первую очередь - наш мир, Соби, мир Стражей. Он изменит его к лучшему. - Сеймей… - Замолчи, Агацума! Ты не понимаешь, ничего не понимаешь! Все, что я делаю - ради Рицки. Ради нашего с ним будущего. – Сеймей уже успокоился и теперь просто сердито смотрит на меня, даже не пытаясь кричать, - Рицка. Я скучал по нему, пока скрывался, а ты так поступил с ним! Тебе придется постараться, что бы отработать этот долг, Соби. Аояги поднимается с кресла. - Все, что я делаю - ради твоей нынешней и бывшей Жертв. Ты не можешь пойти против нас. - Нынешней? Он заметил. Заметил, что мне не удалось полостью разорвать Связь. Все же такие вещи должны происходить по инициативе Жертвы. Как не мог я установить Связь, пока сам Рицка не пожелал этого, так и сейчас не могу полностью разорвать нить, без его на то согласия. А парнишка так отчаянно цепляется за нее, все еще просит моей защиты… черт!
- Но разве ты не приказал нам разорвать связь? - Это не отменяет того, что Рицка – твоя Жертва. Даже когда Связь будет полностью уничтожена - он все равно будет иметь право приказывать тебе, а ты должен будешь повиноваться. То, что эта возмутительная привязанность еще не исчезла – даже хорошо. Завтра я поговорю с братишкой. Уверен, он поймет меня и поддержит.
Сеймей поворачивается ко мне спиной и проходит несколько шагов до окна. Не осознавая того, считаю шаги – ровно три – столько, сколько разделяло стол и окно в моей спальне. После того дня, когда я узнал о «смерти» Сеймея – я накрепко запомнил это проклятое расстояние.
- Все, абсолютно все, что я делаю – ради брата. Я не монстр, которому нужна власть ни для чего. Я хочу защитить Рицку, подарить ему целый мир, поэтому, - Сеймея оборачивается, - ты мне поможешь. Тебе ведь не безразличен мой мальчик? А значит, ты никуда от нас не денешься. А теперь иди, можешь отдохнуть в любой комнате на втором этаже.
- Почему ты не скажешь Рицке, кем ему приходится Нисей? - Заметил, - довольная улыбка играет на губах Сеймея. Радуешься, что я оценил твой изящный ход? Забавно, но ничего изящного я тут не вижу. - Пока не поняли, но скоро почувствуют. Так почему? - Это вопрос доверия, Агацума. Это вопрос доверия. С трудом удается мне не показать своего призрения. - Ты не доверяешь даже своему брату, Сеймей. Сердитый взгляд старшего Аояги. - Ты стал дерзок, Соби. Но если уж тебе так интересно, то я не допущу, что бы Рицка соединился с Нисеем, пока не буду уверен, что ему не наплели чего-нибудь про меня. Хоть Семь Лун, хоть твой разлюбезный учитель – если они и могли что-то рассказать про меня братишке, то вряд ли лестное. А сейчас – уйди.
Соби Полутемный коридор, неприятно-громкое поскрипывание половиц. Кривлюсь про себя. Сеймей, ты никогда и ничего не мог предусмотреть полностью. Вроде все просчитываешь заранее, а всегда оступаешься. Буквально на финишной прямой, уже в нескольких шагах от красной ленточки, за которой уже не остается сомнения, кто победитель. Ты думаешь, что здесь и сейчас имеешь то же влияние на меня, как тогда, когда я был твоим Бойцом? Ты ошибаешься. И на элемент внезапности ты рассчитываешь совершенно зря. Лишь природная осторожность пока помогали тебе не оступиться, не сделать последнего, рокового шага. Но сейчас ты его уже совершил.
Поворот и я останавливаюсь перед невзрачной дверью. Вроде такая же, как и предыдущие десять, которые так равнодушно я миновал. Но нет. За ней чувствуется биение силы и чуть приглушенные всполохи боли. Рицка… Ты все еще моя Жертва – по-настоящему разорвать связь мне не удалось. Ты любишь брата, я знаю. И, вероятнее всего ты ему все простишь. Будешь сердиться, но простишь. А, значит, признаешь его правоту и будешь приказывать мне. Рядом с ним ты станешь безвольной куклой – не самый приятный для меня расклад.
Необходимо действовать быстро, а связь с тобой, что еще оголенным нервом тянется от тебя ко мне. Я должен, сейчас, пока еще есть время, остановить Сеймея, а ты не даешь этого сделать уже одним своим присутствием.
Прости Рицка…
Дверь беззвучно открывается, пропуская в комнату. Маленькая, тоненькая фигурка мальчика под одеялом, кажется такой хрупкой и беззащитной. А ведь, по сути, он такой и есть – слабый ребенок, что обязан погибнуть в жерновах этой необъявленной войны.
Видимо, он чувствует мое присутствие. Садится на кровати, удерживая рукой одеяло на плечах, кутается в плотную ткань так, словно она может его защитить. Наивный. Глупый. Но по-прежнему – мой хозяин. Чертова связь. Я не могу сам, своими руками, как бы чудовищно это не звучало, убить его. Есть лишь один способ – жестокий, сложно выполнимый в других условиях. И такой эффективный сейчас.
- Соби, зачем, - мальчик поджимает губы, явно на ходу спрашивает не то, что хотел, - ты здесь? Вижу, ты ищешь мне оправдание. Про себя, в глубине души, ты, возможно, даже винишь себя – что ж, тем лучше.
- Спрашиваешь себя, почему я это сделал? - И так ясно. Приказ Сеймея. Но почему, почему, Соби, ты мне врал? - Это не я врал, Рицка! – Громко и резко обрываю его я. Мальчик замирает, глядя на меня своими фиалковыми глазами загнанного в угол звереныша.
- Что… - Это не я врал, Рицка. Ты, - глаза в глаза, не разрывая взгляда, - никогда не задумывался о смысле своего имени, Нелюбимый? Рицка не понимает, что я хочу сказать, лишь сильнее сжимает пальцами край одеяла, да подсознательно цепляется за обрывки связи… зовя меня же на помощь. - Лавлесс – одно из немногих имен, чей смысл может быть истолкован двояко. Нелюбимый или… Нелюбящий. Чувствуешь разницу? У мальчика дрожат губы, но он упрямо их сжимает, стараясь не расплакаться передо мной, не показать свою боль. Как будто я ее не чувствую, отголосками, почти фантомным всполохами через еще живую связь. - Ты никого не любишь, Рицка. Это твоя природа, твоя судьба. Ни маму, ни Сеймея… ни меня. Ты просто не способен на это чувство. Ты всем врал. Всегда врал. - Неправда. - Тебе безразлична твоя мать. И Сеймея ты никогда не любил. - Нет! - За что тебя любить, Рицка? Пара шагов и я стою уже пред кроватью. Так близко, что могу дотронуться до мальчика. - Как можно любить того, кто сам на любовь не способен? – Кончиками пальцев отвожу со лба Жертвы черные пряди. - Вот настоящий Рицка, я уверен, он всех любил, и поэтому все любили его. Я должен спешить. Сейчас, у меня есть совсем немного времени, пока Сеймей относительно беззащитен. Возможно, даже его связь с Нисеем пошатнется, раз уж природная Жертва Акаме так близко. - Ты – причина боли многих людей. Ты не позволяешь настоящему Рицке вернуться – если бы ты любил маму и брата, то не стал бы отнимать у них того, кто им дорог, или я не прав? Склоняюсь к уху мальчика. Я сам себя ненавижу в эту секунду. Но глубоко, в глубине души – потому что я не могу позволить Рицке почувствовать собственное сожаление. То, что он сейчас воспринимает от меня – это сожаление и осуждение. То, чего он боялся, с чем жил последние годы. - Ты грешен, Лавлесс, «тот, кто не способен на любовь».
Ну вот мальчик, теперь ты уже все сделаешь сам, я прав?
Рицку бьет крупная дрожь. Не способный что-либо сказать ни в свое оправдание, ни в свою защиту он сейчас лишь крепко зажмурился, не в силах принять эту, так ловко вывернутую мною на изнанку, правду. Плохо же ты знаешь своего братца. Он такие штучки мог выделывать с кем угодно.
Рицка Это ложь! Ложь… ложь... неправда… Или… Правда? Обжигающая, невыносимая, обидная, до нежелания жить, правда. Я действительно никого не люблю? Я действительно притворялся? Можно назвать то, что я испытывал к маме или брату - любовью. Я думал, что да. Но… мое имя? Нелюбимый… нелюбящий. «Тот, кто не способен на любовь». Соби?! Перед глазами все плывет и мутится. Ты такой спокойный, так просто говоришь мне давно известный про меня факт. Тебя не волнует, что ты только что перечеркнул единственную мою причину жить? Как черный маркером по стеклу, с неприятным скрипом провел словами по моей душе, зачеркивая то единственное, чем я оправдывал свое существование. Соби… я ведь…
Соби Рицка рвано, как кукла, поднялся с кровати. Он все понял так, как нужно. Больно и горько от этого зрелища, но тут уж ничего не поделаешь. Я даже не произношу слова, лишь шепчу.
«Ты грешен. Ты уже не можешь искупить свой грех. Ты обманывал всех, внушал всем ложную надежду. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты не настоящий».
А Рицка и не воспринимает их, как произнесенный мной – это лишь шепот у него в голове.
«Ты не настоящий. Настоящий люди способны любить, а ты нет. Ты говоришь, что с радостью бы отдал тело настоящему Рицке, а сам день за днем убиваешь его. Ты так долго занимаешь это тело, что настоящий Рицка уже отчаялся вернуться. Дождаться его отчаялись уже и мама и брат».
Мальчик пошатнулся и мне приходится его придержать за плечо, что бы он не сел опять на кровать. Не обращая внимания на меня он медленно, словно ноги его совсем не слушаются подходит к окну и с третьей только попытки открыл сворку, впуская в комнату волну прохладного воздуха. Иду за ним.
«Ты причиняешь боль одним своим существование. Умри. И тогда все вернется на свои места. Все будут счастливы, ведь ты уступишь место настоящему Рицке. Только это может искупить твою вину, только это искупит твой грех. Ты понимаешь меня?»
- Да… да… Соби… я понимаю…
«Не бойся, так будет лучше для всех»
Ну, вот и все, ни слова больше. Все остальное он уже сделает сам, а мне пора.
И все же слова – великие волшебники. Любую ложь облечь в слова – и она уже правда, которой верят, из-за которой действуют. Между реальностью и действием часто стоят слова - невесомое сочетание звуков, но от них зависит, какой будет действие, какая будет реакция на реальность. Причем, независимо от того, что есть реальность на самом деле.
Выхожу за дверь, краем глаза видя, как в проеме окна мелькнула фигурка мальчика и… вот уже там лишь звездное небо.
Рицка Руки почти не дрожали. Сердце бьется последние секунды и его удары казались звуком похоронного колокола. Бесполезная мышца. Зачем гнать кровь? Зачем поддерживать жизнь, если это никому не нужно. Зачем стараться… зачем страдать… Один шаг и все будет хорошо… один шаг и …
Судорожно вздыхаю и шагаю вперед, в пустоту, заставляя себя в последний момент распрямить судорожно сведенные пальцы. Ветер свистит в ушах. Еще недолго. Еще мгновение и все будет правильно, все станет, как надо.
Шум ветра в ушах внезапно прекратился. В наступившей тишине было слышно какое-то потрескивание и судорожное дыхание. Вскидываю голову и не верю своим глазам – Нисей!? Судорожно вздыхаю, все еще не веря, что не лежу сейчас на асфальте под окном. Нисей обнимает меня, прижимает мою голову к своей груди. Поэтому я слышу стук его сердца – заполошный, словно после быстрого бега или испуга. - Зачем, зачем ты.. я же… - Действительно, зачем, Нисей? – Соби возник на поле Системы. Только теперь я увидел, почему еще жив. Нисей раскрыл Систему и поймал меня. Глупо… Боже, как же глупо… - Ты не выдержишь боя со мной, Нисей. У тебя нет жертвы, а в авторежиме я сильнее тебя на порядок. - Заткнись! Как ты можешь такое говорить! Что ты сказал Рицке, что он… - Правду. - Сволочь! Какую правду!?
- Ученик! Возникший из неоткуда Рицу кладет руку на плечо Агацумы. - Оставь их, ты мне сейчас нужен.
- Нисей, пожалуйста, отпусти. Я не хочу… - Нет, Рицка. Я только что понял, я понял, - горячие губы прижимаются к моему лбу, - теперь все будет хорошо, понимаешь?! - Отпусти, - и как последнее средство. – Это приказ. - Прости, Рицка, но я не подчинюсь. Спи.
До лба дотронулись ледяные пальцы. После этого прикосновения по лбу что-то потекло и, с отстраненный удивлением, ты подумал, что, наверное, это кровь. На краю сознания слышу яростную ругань Нисея и, кажется, чей-то крик. Но ничего уже не понимаю. Благословенное забытье накрывает с головой. Наконец-то.
Рицка Вокруг все затянуто туманом. Через него не пробиваются ни звуки, ни образы, ни, казалось бы, даже мысли. Ничего. Приятное, убаюкивающее беспамятств, таким мягким контрастом к той боли, что было до него.
Не хочу помнить, что было до того, как пришел сюда. Хочу всегда быть…
Но потом по туману прошла рябь. Словно где-то далеко рухнула гора, и оглушающее эхо докатилось лишь гулким рокотом, волной прошло по туману. И еще вспомнилось Имя. Оно несло боль и обиду, но было таким теплым, родным, не смотря ни на что. Сеймей. Сеймей!? - Сеймееей!!! В ужасе сажусь на кровати, и почти сразу же падаю обратно, не выдерживая мгновенно взорвавшейся в голове боли. Несколько мгновений уходит на то, чтобы прояснилось зрение и сердце перестало пытаться выскочить из груди. Наконец я прихожу в себя настолько, что начинаю воспринимать окружающее пространство. Вокруг тихо пищат приборы, к рукам подсоединены провода, а со всех сторон расставлены какие-то датчики. Один из них запищал, видимо реагируя на мое внезапное пробуждение. И запах. Весьма специфический аромат больницы. Вроде и нет таких уж резких запахов лекарств, но передаваемая атмосфера не обманывает. Прислушиваюсь к себе. Я себе сейчас напоминаю обломок камня упавший на песчаный берег. Вроде же и не больно, тело еще не забыло то, что случилось... как давно, кстати?
Открываю глаза, чтобы первые несколько секунд лицезреть белый потолок.
- Сеймей. Где ты, что с тобой?!! Голос хриплый, низкий, чужой. Неважно! Что-то случилось с братом. Он звал меня! Я понял, чей это был крик, тогда. Я нужен ему. Сейчас, немедленно! - Рицка? Рицка, пожалуйста, ляг, ты еще не выздоровел, тебе нужен отдых. – Темная фигура поднялась с кресла в углу комнаты и подошла к кровати.
Черноволосый парень, подходит ко мне. Изможденное, усталое лицо с темными кругами под глазами, но с такой счастливой улыбкой, словно он ждал моего возвращения. - Рицка? Нисей... - Нисей. Нисей, пожалуйста, скажи, что с Сеймеем. Я слышал его голос. Они… они… как они могли!? - Рицка – печальный, но твердый взгляд. Глаза в глаза. Без фальши, обмана или недомолвок. - Нет, пожалуйста, скажи, что это не правда. Слезы, слезы, слезы. Проклятые слезы. За последние дни я наплакался на жизнь вперед. Только вот ничего не поделаешь. Я и сейчас не могу перестать плакать. Брат… А я только поверил, что наконец-то ты вернулся. До лба опять, как и в тот раз, дотрагиваются прохладные пальцы. По ним уже не течет кровь, но от этого они не становятся теплее. - Спи Рицка, тебе нужно поспать.
***
Солнце так ярко светит, слепит глаза бликами, словно пытается заполнить душу своим теплом и радостью. Сегодня осень добра к людям – день теплый, а ветер неспешно гонит золото листьев. И на душе так спокойно. Словно бы я - гладь лесного озера – отражаю этот солнечный свет и пронзительную синеву неба, но душа, скрытая в глубине – непоколебима и безучастна.
Белый цвет – цвет скорби по покинувшим нас. «Я скажу тебе свое настоящее имя». Сеймей. Как же часто я вспоминал эти твои слова. «Я скажу, но только тебе одному». Брат. Я понял, что твое имя соответствует тебе, как никакое другое. Хотя объяснение «тот, кого любят» не совсем верно. К тебе невозможно остаться равнодушным. Тебя или любят, или ненавидят. Одинаково сильно и с одинаковой неистовостью. «Тот, кого любят. Не забудь его, потому что больше всего на свете я боюсь быть забытым» Не бойся Сеймей... Каким бы ты ни был, что бы ни сделал, для меня ты навсегда останешься братом. Я никогда тебя не забуду
«Здравствуй, брат» - это то, что я впервые услышал от тебя, в нашу первую встречу, после того как потерял память. Знал ли ты, что я тебе был благодарен за них. И всю жизнь буду, потому что с самых первых слов ты признал меня, признал, что любишь меня.
Белые хризантемы в неярком свете кажутся искусственными, будто сделанными из воска. Я часто видел такие на алтаре Сеймея. Какая ирония, что сейчас я несу такие же. Вокруг тишина. Молчание. Если где-то и слышны разговоры, то не в полный голос. Здесь не место для бесед. Подхожу к двери. Чувствую, как Нисей кладет мне на плечо руку. «Я никогда тебя не покину». «Спасибо». Толкаю дверь от себя, на секунду зажмуриваясь, прикрываю глаза от света, что должен литься из больших окон. Но в палате почти темно. Жалюзи повернуты параллельно окну и не пропускают света. Человек сидит на кровати. Плечи безвольно опущены, руки сминают край одеяла. Во взгляде, устремленном на посетителей – ни капли узнавания или радости. Лишь пустота и какая-то мимолетная искорка любопытства, не более. - Кто ты? - Здравствуй, брат.
Человек - частный случай Бога | То, что ты зло - еще не повод проигрывать!
На давнишнем, уже загнувшемся сто лет назад лавлесс-кинке была чудная завка. Текст чудной заявкиСоби - достойный ученик своего сенсея, они играют с Ритсу в любовь-ненависть - каждый из них плетет свою собственную паутину. Сеймей неглуп и хитер, однако не в силах в одиночку выпутаться из их сетей. Он временно удаляется с места действия дабы продумать дальнейшую стратегию, оставив им вместо себя Рицку. Рицка, разобравшись немного в ситуации, хочет избавиться от навязанного ему Соби и найти своего настоящего Бойца. Нисей не знает, что он Боец Нелюбимого, однако ему по каким-то своим причинам приходится работать с Сеймеем. Сеймей ни за что не желает отдавать его Рицке, на этой почве между братьями происходит конфликт. Рейтинг любой, размер - как получится. Ангст, драма, возможна (по желанию автора) смерть персонажей, но Рицка и Нисей обязательно должны остаться в живых и вместе. Пожизненный респект заказчика тому самоубийце, что рискнет это написать, гарантирован. ^_^
Готово оно было давно, но выкладываю только сейчас.
Название: Без сердца. Автор: Лилльян Бета: Glediya Рейтинг: что-то в районе PG-13 Пара: Соби/Рицка, Сеймей/Соби и собственно Нисей/Рицка. Хотя это все не правда, там кроме поцелуев вообще ничего нет. Жанр: ангст, АУ, жуткий ООС. Размер: миди Дисклеймер: не мое. Статус: закончен. Размещение: С разрешения автора. Саммари: попрание канона всеми возможными способами POV: Соби, Рицка, Нисей (не всегда)
Часть 1. Без выбора.
Твое дело - хорошо исполнить возложенную на тебя роль, выбор же роли - дело другого. (с)
Душный жаркий полдень. От раскаленного асфальта поднимается дрожащее марево и кажется, что земля тяжело дышит, задыхается под лучами солнца. На улице такое пекло, что выход за пределы дома кажется просто самоубийственным шагом. Однако всегда существуют люди, общество которых с удовольствием бы покинул, обменяв на полуденную прогулку под палящим солнцем. Но не всегда этот обмен возможен…
Шум кондиционера. Искусственная прохлада кабинета. Задернутые шторы создают полумрак в комнате и отгораживают от дневного света. Два человека в молчании сидят друг напротив друга. Ученик и учитель.
Рицу «Мы, как никто, понимаем друг друга, верно, Соби-кун? Так было всегда, но ты до сих пор сопротивляешься этой связи. Из-за этого мы так далеки друг от друга, словно чужие». - Давно не виделись. Ты совсем перестал отвечать на звонки. Чуть склоненная голова в знак извинения. И не одного слова оправдания. Как всегда. «Ты никогда не изменишься!» - Как дела у твоей Жертвы? Пауза в разговоре, но ответа за ней не следует. Впрочем, я на него и не рассчитываю. - Его последние действия весьма опрометчивы. Надеюсь, ты понимаешь, что такое вызывающее поведение может повлечь за собой негативную реакцию со стороны Совета. «От этого заносчивого мальчишки одни проблемы». - Понимаю, но не в моей власти, что бы то ни было изменить. Я не могу в этом повлиять на Сеймея. - Да? А если я скажу, что до меня дошли тревожные сведения: Аояги уже несколько раз был замечен в обществе людей, находящихся в конфронтации с Советом. Если раньше у этих предателей не было связи с Семью Лунами, то с присоединением к ним Сеймея они уже обретают некоторое влияние. Предупреждаю: Совет не потерпит такой опасности ни для себя, ни для Школы, а Семь Лун сами уничтожат Аояги, есть тот попытается предать их. - Вы же знаете, что первейший долг стражей – защита Школы и сохранение наших традиций. Единственная обязанность, перед которой меркнет даже охрана Жертвы. «Конечно, помню, я ведь сам учил тебя этому. Кто, как не Учитель, должен заботиться о таких вещах». - Я-то помню об этом, Соби-кун. «Пусть ты не здесь, не со мной, но ты никогда не будешь заодно с моими врагами». - Я не забыл ваши уроки, сенсей. - Отрадно. «И все же мы понимаем друг друга, как никто». Нейтральные слова, вежливые интонации и жестокие взгляды. Но ни капли неприязни. «Мы не враги друг другу».
Соби Слова учителя оставили очень неприятный осадок в душе. Выбор между долгом и долгом – самый сложный. Преданность Бойца Жертве – безоговорочна и абсолютна. Это правило, догмат, на котором зиждется сила Пары. Но из каждого правила есть исключения и для нас, учеников Рицу-сенсея - это верность традициям. Поскольку я родился и жил в семье, очень дорожащей своим прошлым – учителю было просто привить мне почтение к устоям нашего общества. Для меня нет ничего более кощунственного, чем попытки изобличить или перестроить существующий порядок. То, что существовало веками - не может быть неправильным или ущербным. То, что помогало выжить поколениям предков – не может быть непригодным нам, их потомкам. И, к своему сожалению, я часто слышу от Сеймея, что «это общество устарело» и «прогнившая система скоро развалится». Он считает себя революционером, но на самом деле…
- Соби, ты заставил себя ждать, – Агнец стоит, прислонившись к стене. Видимо он уже устал – даже не пытается скрыть недовольство в голосе. - Прости. Это был очень важный разговор. - Да? – Сеймей, словно нехотя, выпрямляется и, не оборачиваясь, направляется к лестнице. – И о чем же таком важном вы говорили целый час. Ленивый, расслабленный тон, но я чувствую, что он скрывает настороженность и подозрение. - О приоритетах. - О каких еще приоритетах? – Искренне удивленно. Всматриваюсь в Жертву. Мне не показалось или он нервничает? «Сеймей, нет, только не это. Ты ведь не… ты не подтвердишь слова Учителя?!» - Рицу-сенсей предупредил меня об опасности, что может грозить Школе. Выходим на крыльцо. Жара еще не отступила, но оставаться даже для того, чтобы дождаться прохлады, Аояги не хочет. Он всегда сводит пребывание в Школе к допустимому минимуму, граничащему с неуважением. Останавливаюсь рядом с Сеймеем и закуриваю, не глядя на Жертву. В последние дни он очень нервный, взвинченный, словно решается какой-то, очень важный для него вопрос, а он ничего не может сделать для благополучного исхода дела. - И что же может угрожать этому сонному царству, а, Соби? – чувствую на себе взгляд Жерты, но продолжаю демонстративно разглядывать залитые солнцем стоянку и деревья, скрывающие высокое ограждение вокруг территории школы. - Молчишь. Сеймей усмехается, а я отчетливо понимаю, какое его действие будет следующим. - Приказываю. Расскажи о том, что сказал тебе Рицу. Приказ… Даже не отказываюсь говорить, лишь медлю с ответом на мгновение дольше необходимого – Сеймей реагирует сразу – нити «ошейника», словно оживая, натягиваются, пока не сильно, лишь напоминая о себе. Не боль и не наказание, так - выражение недовольства. «Что мне делать, если сенсей прав?» Недокуренная сигарета застывает на полпути, а я решаю выяснить все здесь и сейчас, потому что понимаю, что не смогу долго выносить неизвестность. - Хочешь правды? – Шаг в сторону Жертвы, - Рицу предупредил меня, что его тревожат твои последние действия. Тебе осталось немного, Сеймей, до той грани, за которой на тебя будет объявлена охота, – еще шаг. - Ты подошел к ней вплотную. - Только не надо такого тона, Соби, – в голосе Аояги проскальзывает недовольство. - Вспомни, кто из нас Жертва. Агнец отступает на шаг назад. Ему не нравится, когда люди подходят слишком близко. - Прошу, не забывай о Клятве. Ты не можешь… – Непозволительно делать следующий шаг, особенно когда Сеймей столь явно показал свое к этому отношение. Но меня сейчас это не волнует… «Мне важно знать. Жизненно важно!» - Не бери на себя слишком много, Агацума. Твое дело – защищать и повиноваться, а не читать мне морали. Даже если ты против небольшой встряски для этого болота – твое мнение никого не волнует. «Сеймей, что же ты делаешь со мной?! Неужели ты не понимаешь, что для каждого из нас есть своя грань, и я не смогу защищать тебя, когда ты переступишь свою? Что я сам должен буду тебя остановить?! Если это мой единственный шанс предупредить твои действия, то я должен его использовать. Прости, ты не оставляешь мне выбора». - Пока ты не переступишь черту, – сам понимаю, что мой ответ звучит жестко и непозволительно дерзко, но сейчас не время думать о предстоящем наказании. - Что!? Что, повтори! - Сеймей. – слышу свой злой голос и не понимаю, как у меня хватает наглости так говорить с Жертвой. Но я должен, должен постараться. Ради него самого! – Пока твои действия не угрожаю Школе или Совету я буду биться за тебя не жалея жизни. Пальцы обжигает мгновенной болью – я совсем забыл про недокуренную сигарету. Одним движением выкидываю окурок и подхожу к Аояги вплотную. Странно, но не чувствую боли от имени. Видимо, мне удалось сильно удивить Сеймея. - Но если я узнаю, что ты задумал, только задумал, что-то против Совета или Школы… - Ты мне угрожаешь?! Ты - мой боец! Забыл свое место?! - Ты должен понимать, что есть ценности превыше охраны Жертвы. – В груди поднимает глухая тоска, захлестывает сердце и осколками боли осыпается по напряженной спине, словно заново очерчивает оставленные давным-давно шрамы. Сеймей быстро приходит в себя. Удивленный и в чем-то растерянный взгляд сменяется злым прищуром, а ошейник на шее начинает гореть. Чувствую, как кожа расходится под давлением несуществующих нитей, как первые капли крови впитываются в повязку. - Прошу, откажись от своих планов. - Только потому, что ты мне начал угрожать? Только поэтому?! – Сеймей резко выбрасывает руку, норовя ударить меня под дых, но я перехватываю его за запястье, не позволяя продолжить движение или отойти. Губы парня сжимаются в тонкую линию, а в глазах загорается темный огонь, - приказываю, отпусти меня. Пока не могу неповиноваться и лишь отпускаю руку, но не делаю ни шага от Жертвы. - Видимо, ты не способен оценить то, что я задумал, Соби. Жаль, я думал ты умнее. Голос Жертвы нейтрально-безразличен, а слышу я его словно бы через вату. Ошейник продолжает сжиматься, уже невозможно сделать и глоток воздуха – настолько сжато горло огненными, пульсирующими нитями боли. Проклиная свою слабость, опускаюсь на колено, потому что вот-вот и я лишусь сознания, а голос Сеймея, через мутную пелену продолжает: - Этот мир так устроен, Соби, что без движения он обречен на смерть. Я хочу улучшить его, дать необходимый импульс. И не собираюсь даже слышать о том, что ты можешь мне помешать! Ладони упираются в горячий камень крыльца, перед глазами все плывет, а горло раздирают спазмы. Когда Сеймей вырезал Имя – лишь та боль была такой же сильной. Ощущения - словно шею обмотали куском колючей проволоки, а теперь ее сдирают и наматывают вновь, не обращая внимания на порезы. Повязка насквозь промокла от крови. Руки подгибаются и последнее, что помню, перед тем как провалиться в омут обморока – горячий шершавый камень плитки и алые капли на ней и моих руках. Прихожу в себя оттого, что легкие наконец-то наполняются благословенным воздухом. Сухим, пахнущем пылью и раскаленной землей. Сеймей стоит прямо надо мной и с презрением смотрит на то, как я пытаюсь подняться. - Свое наказание ты еще получишь. Такое поведение просто отвратительно, но сейчас я хочу уехать. Идем. «Я проиграл…»
Боец даже не пытается скрыть улыбку. В искреннем веселье Нисея проскальзываю недопустимо-язвительные нотки, но они столь незначительны, что и придраться не получается. «Видимо сказывается долгая практика», - раздраженно думает про себя Аояги, при этом ставя мысленный крест на всех попытка внушить Нисею хотя бы толику серьезности. Остается последняя возможность сберечь нервы – не обращать внимание на раздражающе-беззаботное поведение бойца. Акаме с довольной ухмылкой принимает новые правила игры. - Что, так и сказал? Сеймей не может удержаться и одаривает Бойца уничижительным взглядом. - Да, дела. И что ты теперь намерен делать? – спрашивает Нисей так, словно речь идет о планах на выходные. «Что, перспектива остаться без прикрытия немного пугает? Будь ты хоть каким сильным Агнцем – без Бойца ты продержишься до первого поединка. Точнее, до его начала». – Ничего особенного. Я ожидал от Соби чего-то в этом роде, поэтому его «отказ» не сильно повлияет на план. Просто теперь точно известно, что мы оставим его здесь. В качестве прикрытия для Рицки. – Косой проверяющий взгляд в сторону Нисея. – Учти, ты пойдешь со мной. Я решил, что будет лучше, если мы уйдем сразу. В глубине души Боец радуется, что вся эта мышиная возня наконец-то приобретает оттенок опасности. - Как скажешь, – ответ нарочито ленивый. Сменившиеся правила игры того требуют. - Не боишься? – Вопрос скорее риторический, но удержаться от подколки Аояги не может. - Неа, меня уже ничем не испугаешь. – Нисей отвечает на долю секунды быстрее чем, следовало бы при данной игре.
Сеймей кривится, но ничего не отвечает. Это самое «уже» для Нисея действительно наступило, так что его слова отнюдь не бравада.
Самое страшное, что может случиться с Бойцом – гибель Жертвы. Если смерть наступает в Поединке, то обычно Боец следует за Агнцом. Если в повседневной жизни – то же самое. Чувство вины не позволяет жить, когда не уберег самое дорогое существо.
«Я один, без Жертвы... жив, хотя мой Агнец мертв».
Она погибла по нелепой случайности еще до того, как приехала в Школу. Та, что носила с Акаме единое имя - он ее даже никогда не видел. Только на фотографии, что принес Сеймей, когда поднялся в иерархии Школы достаточно, чтобы получить доступ к архивам. Рыжие непослушные волосы, веснушки и пронзительные голубые глаза. Задорная улыбка. И подпись на обороте «Жертва. Безликая. Погибла в автокатастрофе» и дата. За год до того, как сам Нисей поступил в Школу. Безликая. Без образования Пары имя не проступает, или проступает, но такие случаи чрезвычайно редки. А до тех пор, пока на теле не покажется серебристая вязь букв, нельзя быть уверенным стопроцентно в том имени, которое говорят в Школе. Были случаи, когда Имя определялось неверно. Но для Акаме это уже не имеет никакого значения.
Сколько раз я представлял ее, свою Жертву, как мы соединяем наши Имена и произносим скрепляющее заклинание. «Мы - Безликие. Наши лица скрыты от мира». Я никогда не произносил эту формулу вслух…
- Что ж, раз так, то основной план остается неизменным. Вставай, надо торопиться, у нас еще много дел.
***
Быстрее, быстрее, быстрее. Кровь стучит в висках. Нервы – как натянутые струны, звенят, предупреждают, что времени не осталось. Надо спешить. Быстрее... Выдержка дает трещину, пальцы рук слегка трясутся. Лихорадочно набираешь текст на компьютере, проклиная себя за то, что решился внести изменения в самый последний момент. Усилием воли подавляешь расползающуюся панику и продолжаешь печатать. Времени мало, катастрофически мало, но именно сейчас ты не должен ничего пропустить. Если что-то не учтешь, потом это перерастет в настоящую проблему. С Соби это очень просто. Стираешь: «сразу же после моей смерти ты должен прийти к Рицке.» Набираешь: «Ты должен будешь присматривать за моим братом, чтобы Семь Лун не могли к нему подобраться» Замираешь на миг, обдумывая только что напечатанный текст. Добавляешь: «Он ни в коем случае не должен попасть в школу Стражей». Вроде двойного толкования тут быть не может. Разве что. «Теперь он - твоя Жертва, но тебе запрещено в открытую подходить к нему, пока Школа не заинтересуется им. До тех пор, пока его потенциал не будет обнаружен и они не постараются забрать его, ты не должен давать о себе знать». И последнее: «Это приказ. Сеймей.» Все.
Сохранить документ и быстро захлопнуть ноутбук. Что ж, в том, что Соби исполнит эти приказания можно не сомневаться. Как и в том, что еще пару дней и Боец попросту уничтожит Аояги за один только намек на опасность в сторону Совета. А ведь готовится что-то более существенное, чем просто намек. Но ведь какой проницательный. Всего пару фраз и случайно оброненных в разговоре слов – и он уже сделал свои выводы, и в открытую посмел угрожать своей Жертве! Или это все происки старика Рицу? Но сейчас не об этом печаль. Надо уходить. Нисей уже все подготовил и через двадцать минут состоится «казнь» неугодного Аояги, которая порадует, расслабит врагов и даст необходимую фору самому Сеймею.
Соби Пять шагов от окна до стола. Пять обратно. Пять шагов от окна и плюс еще три, чтобы обогнуть стол и посмотреть на экран монитора. Серый фон с белым прямоугольником документа и черными строчками текста, которые я уже успел наизусть выучить. Восемь шагов до окна… Завещание. Сеймей. Как так получилось, что о твоей смерти я узнаю едва ли не последним? Почему ты не позвал меня? Почему я не почувствовал опасности, что тебе угрожала? Почему?! Ты блокировал связь? Ты сам разорвал ее? Ее разорвали? Последнее утверждение абсурдно. Или нет? Кому это под силу, кому это нужно? «Это приказ…» Почему ты оставил завещание, но не предупредил заранее, что тебе кто-то угрожал? А если напрямую не угрожали? Тогда какой смысл в этой записке? Нет, раз ты его написал, значит знал, что вот-вот за тобой придут. Почему, почему, почему… Бесполезные вопросы, не прибавляющие ни ясности, ни понимания.
В тщетной попытке успокоиться тянусь за очередной сигаретой. Пара бездумных мгновений потрачена та то, чтобы затеплить огонек и впустить в легкие дым. Беспокойные мысли, словно по команде, снова начинаю свой бешеный бег.
Кто это сделал? Семь Лун, Школа, Совет? Нет, учитель бы сказал. Хотя, он не скрывал, что не доволен тобой, но это не он. Те пары, что мы недавно победили? Вряд ли, хотя и не исключено. У тебя было много врагов, Сеймей. Вот только... было ли?
За окном стрекочут цикады. Громко, и, наверное, уже давно, но я замечаю их только сейчас. И это простой звук заставляет меня остановиться и перестать метаться по комнате. Да… все как в тот день… Тогда была такая же погода – жаркое, палящее солнце и вот такой же ветерок. Легкий, приятный, охлаждающий. И - самое главное - громкие песни цикад. Их я никогда не забуду. Они останутся со мной до последнего вздоха. - Сегодня важный день, Соби-кун. Сегодня ты дашь Клятву верности Совету, – Рицу-сенсей стоит у окна. Впервые на моей память жалюзи не закрыты и силуэт учителя темным пятном выделяется на панораме залитого солнцем леса. – Традиции – наша основа. Они являются для нас Законом, тем, что позволяет выжить в это непростое время. Учитель не оборачивается. Он смотрит на бегающих во дворе учеников Школы. Смотрит на будущее, которому еще предстоит привить уважение перед прошлым. - Соблазн молодости в том, что существующие порядки кажутся неправильными, устаревшими. Хочется исправить то, что кажется давно себя отжившим. Вот только тот факт, что эти устои обеспечивали выживание многих поколений – обычно забывается. Именно поэтому так важно не допускать пренебрежительного отношения к нашим традициям. Ты понимаешь меня, Соби-кун? - Да, Рицу-сенсей. - Ты должен хранить верность Совету и Школе что бы ни случилось. Запомни это.
Выхожу на балкон, подставляясь под ласковые потки ветра. Накатившие воспоминания действуют как ведро холодной воды, неожиданно вылитое на голову. Что бы не случилось…
«Сеймей, если то, о чем я думаю – правда… Лучше бы ты действительно был мертв». Очень уж вовремя ты погиб. Очень вовремя. Как раз после нашего разговора, но до того, как я смог опровергнуть или подтвердить свои опасения. Конечно, твой обгорелый труп очень порадовал Семь Лун и остальных твоих врагов. Вот только кто стоит за этим подарком так и не определили. Да, у тебя было много недоброжелателей, но те, кому это было по силам слишком удивлены, чтобы думать на них. Или это и вправду ты? Наша связь разорвана, а я не знаю точно, можешь ли ты уничтожить ее сознательно. Именно поэтому самый вероятный вариант – твоя смерть. Но почему, почему я тебя не слышал? Ты был без сознания, не хотел сопротивляться? Нет, чушь, не может быть. Ты бы даже в огне звал меня, но... Ты не хотел, чтобы я пришел? А если ты жив, кто будет защищать тебя? При всей своей храбрости ты никогда не оставишь свою спину без прикрытия. Ты смел, но, ни в коем случае, не безрассуден. Неужели это был единственный для тебя выход – отправиться в бега в одиночку? Значит ли это, что мои выводы были верными и мое общество для тебя опасно? Сильный порыв ветра ударяет в лицо, едва не заставляет отступить на шаг и через мгновение затихает. Даже цикады замолчали, словно бы прислушиваясь к мои мыслям. Настолько они… болезненны.
Сеймей. Если ты жив, то обязательно покажешься. Ты не сможешь прятаться вечно. И когда это произойдет, мне придется позаботиться о тебе, потому что ты только что подписался под моими самыми худшими опасениями, касательно тебя. А пока что я выполню твою волю. Я ведь, в конце-то концов, твой Боец.
Уже вечер. Солнце скрылось за горизонтом и прохлада приближающейся ночи полилась в комнату. Я вспоминаю слова Учителя, сказанные мне больше десятилетия назад. Как же я надеялся, что в моей жизни не будет ситуации, в которой пришлось бы руководствоваться тем наставлением. Закрываю глаза, позволяя памяти самой нарисовать тот вечер. В темноте свет монитора отражается в очках, поэтому глаз Учителя не видно. - Запомни, Соби-кун, если тебе сказали, что враг мертв – не верь, пока не увидишь его бездыханное тело своими глазами. Когда увидишь – не верь, пока достойный доверия врач это не подтвердит. Когда врач подтвердит – иди и сам сожги тело врага, и ни на секунду не спускай с него глаз. Только в этом случае можно быть уверенным процентов на девяносто, что вы больше не увидитесь. Я хорошо усвоил ваш урок, учитель. Хотя и думал тогда, что при такой философии и до паранойи не далеко.
***
Соби Два года ожиданий. Ты должен будешь присматривать за моим братом Месяц, потраченный на поиски. Чтобы Семь Лун не могли к нему подобраться Два года я наблюдал и не понимал, зачем я это делаю. Твой потенциал, Рицка, не идет ни в какой сравнение с возможностями Возлюбленного. Конечно, когда ты пройдешь обучение и обретешь Бойца, то сможешь полностью раскрыться. Но сейчас я не совсем понимаю, зачем Сеймей приставил меня к тебе. Боялся тебя? Абсурд. Он сильнее, опытнее и безжалостнее. Боялся за тебя? Вряд ли. Даже если Семь Лун попытаются столкнуть вас, Возлюбленному под силу будет свести битву к твоему обмороку, после которого он сможет просто забрать тебя. На его месте я бы как раз похлопотал, что бы ты все же освоил те силы, что в тебе теплятся. Впрочем, скоро это, так или иначе, случится. Семь Лун уже начинают терять терпение. Их раздражает собственная неуверенность.
Сигаретный дым теплым облачком поднимается вверх. Похоже, я так и не смирился с твоей смертью, Сеймей. Не принял ее. И в мыслях и в беседе я всегда говорю о тебе в настоящем времени. Думая о тебе, обращаюсь так, словно ты можешь меня слышать. «Я тебе не верю, Сеймей, ты не умер».
Ты не объявился за все это время. Устроил все столь качественно, что даже специально собранная комиссия до сих пор не может стопроцентно подтвердить или опровергнуть факт твоей смерти. Их радость, после твоей кончины быстро сменилась настороженностью, а сейчас переросла в озлобленное ожидание. Они не трогали Рицку, пока была надежда, что ты объявишься сам. Но это им быстро надоело. Они выслали Пару, чтобы забрать твоего брата, а я в соответствии с твоим завещанием буду его защищать. Думаю, это ускорит события. Ты не доверяешь мне. Мое появление просто знак, что пора выбираться из подполья. Если, конечно, брат так много для тебя значит. Если ты не объявишься в течение года, то я подведу Рицку к мысли о посещении Школы и уж это-то точно заставит тебя появится. Ты ведь не думаешь, что этот мальчик, которого ты назвал моей новой Жертвой, устоит перед любопытством. Пара оброненных фраз, недомолвок и он сам прикажет мне отвести его «в Гору», а это автоматом отменит твой приказ. И я его выполню, Сеймей, можешь не сомневаться, я всегда исполняю приказы.
«Теперь он твоя жертва» Ухмылка, спрятанная за занавесью светлых волос. Сеймей, чем ты мне всегда нравился, так это тем, что всегда старался все предусмотреть. И все равно что-то да пропускал. Ты назвал Рицку моей Жертвой. Очень неосмотрительно. Очень…
Рицка - Здравствуй, брат. Помнишь, я рассказывал о своей новой школе? Мне там очень нравится. Теперь у меня есть друзья. Юико и Яей. Мы подружились недавно. У меня все хорошо, правда мама по-прежнему меня не узнает, но ты не огорчайся, я все так же люблю ее. Вздыхаю. Даже если Сеймей меня и слышит, то ответа я не дождусь. Сижу перед алтарем еще две минуты, неосознанно пытаясь отсрочить момент выхода из комнаты, потом еще раз вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Дольше сидеть нельзя, уже пора в школу. Интересно, сегодня я успею позавтракать? Вряд ли. Мама с утра была не в духе.
Привычная дорога до школы, изученная настолько, что можно брести, не глядя под ноги и не бояться заблудиться. Привычные невеселые мысли, в основном состоящие из воспоминаний об утре и мамином: «Ты - не мой Рицка! Убирайся!». Привычное молчание на уроках и болтовня Юико на переменах. Привычное отчуждение одноклассников и сочувствующие взгляды Шинономи-сенсей. Все как всегда. «Все как всегда, вот только сегодня мне снился Сеймей. Мы молча гуляли по расцветшей всеми оттенками желтого и красного аллее парка. Был теплый, солнечный день и небо казалось таким пронзительно-синим. Рядом с братом находиться радостно, приятно, совсем как раньше. Он держал меня за руку и уже от одного этого простого прикосновения было так хорошо, спокойно. А потом подул холодный ветер и за какие-то несколько секунд небо затянуло тяжелыми, свинцовые тучами. Сеймей отпустил мою руку и в страхе отступил на несколько шагов. Ветер внезапно стал очень холодным и задул сильнее, почти сбивая с ног. Я заслонил лицо руками, пытался сделать хоть шаг к брату, звал, пытаясь перекричать вой ветра, а потом услышал его крик и, когда понял глаза, увидел, что Сеймей весь охвачен огнем. Он стоял объятый пламенем и его крик перекрывал даже раскаты грома и гул ветра». Чего хорошего можно ожидать от дня, который начался подобным образом?
Соби В ожидании Рицки стою у ворот школы, разглядывая ничем не примечательное строение. Ха, школа… Всего лишь здание, где преподаватели учат детишек тому, что им пригодится в жизни. Или не пригодится, кто знает. На фоне воспоминаний о Школе Стражей эта серая коробка кажется пустой и ненастоящей. Там обучали Жизни, Бою, рассказывали о нашем Мире, Системе и Парах. А здесь? Сколько условных, не несущих жизненной необходимости, невостребованных в будущем знаний здесь преподают? Впрочем, это все не важно. Мысли плавно возвращаются на накатанную дорожку. Сеймей. Твое завещание - я знаю его наизусть. В нем все расписано, все четко указано, но кое-что не учтено. Ты назвал Рицку моей Жертвой. Если исходить из текста твоего послания – я должен установить с Рицкой Связь, чтобы защищать его наилучшим способом. Интересно, ты хорошо подумал прежде чем назвать нас Парой? Вероятнее всего да, и притом очень хорошо. Ты решил, что только так можно меня заставить о ком-то искренне заботиться. Ты прав. Для Жертвы я сделаю абсолютно все, вот только... Сеймей, ты ведь понимаешь, что меня не остановит цена создания Связи? Еще раз окидываю взглядом здание школы. Уроки вот-вот закончатся. Главное – не спугнуть Рицку. Если он поверит мне настолько, что не убежит в первые три минуты – проблем с наложением заклинания не будет.
«Привязанность должна иметь естественную природу, только в этом случае есть возможность функционального взаимодействия внутри Пары. Не сложно создать Связь искусственно, и даже не сложно ее поддерживать – проблема в том, что это почти не имеет смысла. Если у Стража или Агнца уже есть Пара или они находятся на достаточно высоком уровне и скоро Пару обретут – навязать им искусственную Связь чрезвычайно сложно, практически невозможно. Проще с Чистыми и теми, кто еще свой потенциал не раскрыл. Здесь подобная мера иногда бывает единственным выходом, но ты должен помнить, что это чрезвычайно опасно для того, кого привязывают. Неустойчивая психика может не выдержать разрыва. Разрушение связи – всегда шок. Обычно он сопровождается неравным срывом, депрессией. Часты в таких ситуациях попытки суицида. Если тебе не нужна смерть объекта – лучше избегать искусственной связи. Или избрать другой способ. Запомни: самая сильная Связь – основанная на любви, после нее практически невозможно оправиться, если Нить была оборвана. Впрочем, оставим лирику. Теорию я тебе рассказал, Соби-кун, теперь запоминай заклинание: «Твоя сила – моя сила. С этого момента мы будем неразрывно связаны узами, крепче и теснее которых нет в мире…»
Сеймей, именно так ты и привязал меня. Могу с уверенностью сказать, что было больно. Если бы не уроки Рицу-сенсея и его помощь – я бы не выкарабкался. Откат от разрыва связи наступил через день после твой «кончины» – это, пожалуй, было самое сильное потрясение в моей жизни. Если бы не помощь Учителя… Впрочем, это не важно. Чем бы ты ни руководствовался я знаю то, что должен сделать.
Рицка Поздно. Наверное, уже за полночь, но сон по-прежнему не идет. Не отрываясь смотрю на окно балкона. Сегодня был невероятно насыщенный день. Знакомство с Соби. Первый бой. Поцелуй. Тоже первый. И все это на фоне всколыхнувшейся памяти о Сеймее. Жизнь предавала забвению брата два последних года и вдруг напомнила о нем за один день и так ярко. Беспокойно переворачиваюсь на другой бок. На стене виден бледный прямоугольник света, а в нем, в такт завываниям ветра за окном, качаются темные силуэты веток. Неспокойное зрелище. Столько всего случилось за один день. Сложно разобраться. Трудно понять. Соби. Уверенный, сильный, знал Сеймея. Они были друзьями? Наверно. Соби сказал: «Я люблю тебя, Рицка». Вот только почему-то не получается поверить в искренность его слов. Он не врет, это точно. Но и правду не говорит. Как такое возможно? Когда он целовал, меня разрывало от двойственного чувства – было неприятно, почти больно слышать, об этой «любви». Какая любовь, когда это наша первая встреча?! И одновременно с этим, на душе так потеплело, словно всю свою жизнь я только и делал, что ждал. Этих слов, этого признания, этой любви. Такой невозможной и такой неправильной. И из груди, рядом с сердцем словно бы часть души потянулась к Соби, не смотря на крик сознания. Потянулась, чтобы верить, чтобы быть с ним. И теперь я чувствовал, что отмахнуться от Соби не смогу. Какая-то иррациональная нить соединила нас крепко-крепко, не вырвешься, не откажешься, не забудешь. Смотреть на качающиеся тени веток становится невыносимо, и я перекатываюсь на спину, глядя в потолок, чувствуя, что наконец-то проваливаюсь в сон. Соби… Почему, почему ты так просто говоришь о любви? Ведь это же невозможно. Твои слова режут душу, причиняют боль не хуже слов ненависти. А еще я так боюсь тебе поверить.
Соби Тук-тук-тук. Нож негромко стучит о разделочную доску. Быстро нарезаю мясо аккуратными полосками, краем глаза наблюдая за Рицкой и Юико. Они что-то негромко обсуждают. Юико эмоционально размахивает руками, рассказывая, а Рицка кажется погруженным в свои мысли, периодически украдкой посматривая на меня. Я чувствую его взгляд. Недоуменный, настороженный, но без боязни. Юико же почти не обращает на меня внимания, настолько она поглощена рассказом. Глупые детеныши. Доверчивые, не пуганные. Оглядываюсь на Рицку, успевая увидеть, как он спешно отворачивается. Усмехаюсь. Начало положено. Заклятие, единожды услышанное от учителя и ни разу не опробованное - сработало. Не подвела и кровь Аояги. Рицка все же сильная Жертва. В потенциале. Но сейчас он слаб. Теперь я еще больше не понимаю, почему Сеймей не хочет, чтобы его брат прошел обучение в Школе. Он лишком управляем, эмоционален, несдержан. То, что после обучения превратится в силу, сейчас – слабость. Впрочем, пока я рядом, может он и научится хоть чему-нибудь.
«Нет ничего опаснее иллюзий», - так вы говорили, Учитель. И я слишком часто видел подтверждение вашей правоты, чтобы сомневаться в этих словах. Этот мальчик замыкается в себе, не желает отпустить свои мечты, потому что иначе реальность окажется слишком ранящей. Мать хочет его смерти, а он продолжает любить ее. Отец отвернулся и предал, променяв на новую семью – мальчишка даже не осуждает его. Брат умер. Пусть я знаю, что это не так, но для него Сеймей мертв, а Рицка продолжает жить памятью о прошлом. Рицу-сенсей, наверное, вам было бы интересно посмотреть на него, но если бы не приказ Сеймея, я ни на секунду не остался бы рядом с этим мальчиком.
Рицка После пережитого немного потряхивало. Когда я прокрался на кухню, чтобы выпить стакан воды, с удивлением услышал, как зубы мелко постукивали о стеклянную кромку кружки. Пробравшись обратно в комнату, забираюсь на кровать, закутываясь в одеяло. Пытаюсь не думать о том, что произошло час назад. Не получается. Я причинил Соби боль. Чертовы сережки! Надо переключиться, отвлечься, не думать о произошедшем… Но стоит закрыть глаза – и увиденное час назад всплывает перед внутренним взором ясно и отчетливо.
Врачи говорят, что если общаться с людьми, которых знал в прошлом, то память может вернуться. Ты из моего пошлого, Соби. Из того прошлого, где был жив Сеймей, где можно было не бояться мамы, потому что присутствие брата сулило если не защиту, то утешение. Где можно было не плакать в подушку, а рассказать все, что тревожит – и становилось легче. Ты из моего прошлого, но тебя там не было. Ты воскрешаешь то, что сам не знал. А еще ты совершаешь то, что я никогда не смогу понять или принять. Как можно быть таким жестоким? К самому себе?
Соби Оглядываюсь на балкон. Дождь скрывает меня, превращая в нечеткий силуэт. Впрочем, никто из окна и не смотрит мне в след, хотя свет в комнате все еще горит. Рицка, ты не понимаешь, зачем я попросил тебя сделать это?
Маленькие сережки-бабочки лежат на ладони и ждут своей очереди. «Я хочу, что бы ты прокол мне уши» «Соби, зачем?»
Важно не то, что чувствую я, а то, что своими действиями ты привязываешься ко мне.
«Это, наверное, больно!»
Заклятие на крови.
«Совсем нет»
Что эти маленькие проколы, что ошейник у меня на шее – суть одно и то же. И лишь единственное различие, что в первый раз привязывали меня, а сейчас я подчиняю тебя. Неважно, чья кровь прольется, важно по чьей воле и с какой целью. Ты - мой, Рицка. Твой брат приказал создать Связь и я создал. А сейчас укрепляю ее, делая тебя своей Жертвой насильственно, вопреки Имени и Судьбе. Пусть это по-своему жестоко, но ведь любовь - это всегда дар, правда, Рицка? Ты, как никто понимаешь это.
Осень неспешно, но неумолимо вступает в свои права. Дожди теперь идут постоянно, а ветер все чаще приносит прохладу. Тем ценнее каждый теплый, солнечный день. Такой, как сегодня.
Рицка После школы Соби предложил пойти в парк. Слепящее солнце всполохами загорается на золотых и кроваво-алых листьях. Каждый порыв ветра разукрашен цветными росчерками, что неспешно кружась, опадают на землю, прямо под ноги прогуливающимся по парку людям. Негромкий шелест сопровождает каждый наш шаг и каждое движение ветерка. На удивление тихий и так не по-осеннему теплый день. Просто совпадение, что эта дивная погода выпала на субботу, и можно вовсю наслаждать прогулкой по парку, не думая о завтрашнем дне. Так приятно идти по усыпанному листьями тротуару, шелестя этим переливающимся золотом. Так приято идти, прислушиваясь к молчаливому парку и ощущать, что это чудо разделяет дорогой тебе человек. - Посмотри, Соби, как красиво.
Соби День сегодня и вправду хорош. Так спокоен, размерен, даже задумчив. Но я не чувствую спокойствия... для меня все происходящее – затишье перед бурей. Сеймей жив и очень скоро он объявится. А значит, я должен подготовиться к его приходу.
Рицка Я падаю в ворох желтых и ярко-рубиновых листьев. Ощущения такие, словно погрузился в воду – прохлада обволакивает, принимает в свои объятья. Так приятно. Беру кленовый лист, больше похожий на лапу диковинного зверя, поднимаю над собой, загораживая солнце. Контур листа расцветает золотым сиянием, а небо, обрамляющее контур лишь подчеркивает его яркость. Небо… Пронзительно синее, такое глубокое, затягивающее в свою высь, в свое одиночество и спокойствие. Рука с листом медленно опускается на грудь, а я, чуть прикрыв глаза, смотрю на парящих птиц. Они так высоко, что отсюда кажутся лишь маленькими черточками, парящими, хоть и в окружении себе подобных, но неизменно одинокие. Перевожу взгляд на Соби. Он стоит, прислонившись к дереву, и смотрит на меня. Чуть покраснев, отвожу взгляд, немного удивляясь только что сделанному наблюдению: глаза Соби почти такого же цвета, как и небо.
Соби Я жесток с ним и осознаю это. Он не готов к тому, что сейчас происходит. Не готов ни к поединкам, ни к решительным действиям, ни к тому выбору, который скоро заставит его совершить судьба. Я жесток, не потому что привязал его, а потому, что готов поступить с ним жестоко. У меня просто нет возможности поступить по-другому. Как бы я хотел уйти, выкинуть из головы этого наивного мальчика с большими фиалковыми глазами и никогда о нем больше не вспоминать. Как бы я хотел никогда его не встречать. Как бы я хотел… но ни его, ни мое желание не важны. Все решено… давно… не нами. Судьба… … отсутствие выбора.
Рицка Лучи солнца пробиваются сквозь листву, скачут по асфальту солнечными зайчиками. В тени дерева чуть прохладнее, чем на солнцепеке, но зато тут Соби обнимает меня и сразу становится тепло. Он так мягко треплет меня по голове, задевая Ушки, что хочется возмутиться и рассмеяться одновременно. Я выбираю первое, а вот Соби - второе. Соби, ты так улыбается мне. Почти как брат. Как мама, на старых фотографиях, где держит меня совсем маленьким на руках. Как Юико, когда видит меня после долгого отсутствия. От этой улыбки теплеет на душе и чуть чаще бьется сердце. И кажется… кажется, что я тебе дорог. Как брату, когда он был жив. Как маме со старых фотографий.
Соби. Пока мы гуляли, я расспрашивал Рицку о школе, его друзьях и преподавателе. Мне все известно и без его слов, но все же любопытно, как он все это воспринимает. Забавно, как в нем сочетаются непосредственность ребенка и серьезные суждения взрослого. Рицка такой забавный, интересный, но это быстро утомляет. В нем нет утонченности, грации, что были у его брата. Нет уверенности и воли, столь необходимых Жертве. Маленький, наивный. Глупый. Слабый.
Рицка Внезапно налетевший порыв ветра заставляет шагнуть ближе к Соби, прижать в поисках тепла и защиты. Потому что мне мгновенно вспомнился тот, недавний сон с Сеймеем. Радостное настроение разлетается осколками, а в душе словно бы появляется пустота. Соби прижимает меня к себе, обнимая за плечи, и тепло понемногу возвращается. На душе уже не так радостно, но того отчаяния, что сковывало сердце секунду назад, уже нет. - Соби… спасибо.
Соби - Соби, спасибо, - шепотом, сдавленно, но уже облегченно. Усмехаюсь про себя. Рицка, когда же ты поймешь, что я чувствую тебя, малейшее колебание настроения, даже незначительный испуг или радость. - Не за что, Рицка. Я люблю тебя. На этот раз он не возражает и не возмущается. Правильно. Заклятие действует, с каждым разом он будет все меньше сопротивляться мне. Улыбаюсь Рицке, а у самого на душе словно кошки скребутся. Проводят тонкими, острыми когтями, напоминают, что я приношу этого мальчика – своего Агнца! – в жертву Школе, Совету… нашим традициям. Какая ирония… Поднимаю взгляд на небо, всматриваясь в парящих в высоте птиц. Без тебя, Рицка, было бы намного проще… Опускаю глаза на макушку прижавшегося ко мне мальчика. Да чего я дошел – осуждаю свою Жертву. Позор. Не этому меня учил Учитель, не этому. Но все так запутано.
Рицка «Я люблю тебя». На уровне привычки хочется отшатнуться, но я по-прежнему не двигаюсь. Рядом с Соби так приятно, так спокойно и уютно, что хочется раствориться в этой заботе, в этой любви, что ощущается почти физически. Когда Соби улыбается, его улыбка словно наполнена светом, а глаза сияют, как звезды. И сердце начинает трепетать, потому что он так улыбается только когда смотрит на меня.
Мы стоим недалеко от тех скамеек, где ты впервые поцеловал меня. Я до мельчайших подробностей помню тот день и то, что ты тогда говорил. Я буду защищать тебя даже ценой своей жизни… Знаешь, меня немного пугает, когда ты так просто говоришь о смерти. Смерть страшна, жестока и бессмысленна. Всегда бессмысленна, потому что ты исчезаешь, уходишь из этого мира навсегда. А это невыносимая боль для тех, кто тебя любит. Меня вот никто не любит. То есть я надеюсь, что меня любят мама и папа, но знаю, что они любят не меня, а прежнего Рицку. Юико и Яёй – вряд ли, они просто мои друзья, любовь тут ни при чем. А вот ты, Соби? Я… Я надеюсь, что ты хоть чуть-чуть будешь скучать, если я вдруг умру. Только об одном прошу – будь осторожен. Если еще и ты уйдешь – у меня никого не останется. Никого, кого бы я…
Соби Рицка решил сделать несколько фотографий или «воспоминаний», как он их называет. Мальчик, от того, как ты называешь эти карточки, ничего не меняется, но ты так яростно отстаиваешь свое мнение что память, созданная с помощью этих снимков - самое дорогое, что может быть у человека. Рицка, как ты можешь кого-то поддержать, если не уверен ни в себе, ни во мне. Тебя гложет страх. Внутри, в глубине твою душу подтачивает ужас, когда ты думаешь, что тебя кто-то может забыть. Мне жаль твоего природного бойца, Рицка, если ты, конечно, доживешь до встречи с ним. Жертва, не способная справиться со своими страхами – гарантия проигрыша. Улыбаюсь мальчику, выбирая из арсенала самую милую улыбку. - Рицка. Ты не хочешь мороженого? – Наклоняюсь чуть ближе к нему, провоцируя на смущение. - Если прикажешь, я принесу тебе его.
Рицка Возмущенно отшатываюсь, ощущая, как щеки заливает предательский румянец. - Нет! Не хочу. Уже успокоившись, отхожу на пару шагов, осмысливая этот незначительный разговор. Я не понимаю тебя, Соби. Чем дальше, тем больше я не понимаю тебя. Ты такой сильный, самостоятельный, уверенный в каждом своем шаге и твое желание подчиняться совершенно идет вразрез с твоей самодостаточностью. Эти черты характера словно взяты от разных людей и насильно сшиты воедино. Как можно не ценить свою жизнь и так яростно сражаться за чужую, не оставлять себе права выбора и подчиняться желаниям другого человека. Ты, правда, не дорожишь своей жизнью? Относишься к ней, как к средству, имуществу, принадлежащему твоему хозяину? Все это неестественно, неправильно... - Это неправильно, Соби, - даже не оборачиваюсь, я знаю, что ты смотришь на меня. – Я не должен тебе приказывать, а ты не должен подчиняться.
Соби Рицка не хочет быть Хозяином. Я не смею говорить, что по чести он и не заслужил это право. По прихоти Сеймея он стал Агнцем, но принять ответственность за Бойца пока не способен. Все Жертвы по-своему – эмпаты. Их способность – понимать, чувствовать. Мир, Систему, своего Бойца – неважно. Жертвы слушают, понимают и приказывают, а Боец – действует. Это порядок, это традиция. Это закон. И от того, что Рицка не хочет это понимать – хуже только ему. Зная твой ответ я все же говорю: - Рицка, ты всегда вправе наказать меня, если тебе что-то не нравится. Предсказуемо… предсказуемо кидаешь на меня полные возмущения взгляд, предсказуемо сжимаешь кулаки и цедишь сквозь зубы: «никогда так не сделаю. Запомни – никогда!». Мы словно актеры, играющие давно разученные роли. Каждое наше движение уже проиграно раньше, каждое слово уже сказано. Всего пара месяцев – а мы уже разучили все возможные друг для друга роли. Играем в них, уже не боясь оступиться и отойди от сценария. Знаю, для тебя все всерьез, но для меня это выглядит как шутливое выступление. Потому что таки слова и поступки со стороны Жертвы просто не могут не вызвать улыбку.
Рицка Мне всегда становится не по себе, когда ты говоришь: «накажи меня». Каждый раз пытаюсь уловить твое волнение. Хочу услышать, как дрогнет голос, как ты попытаешься отвести взгляд или излишне громко вздохнешь, прогоняя страх перед наказанием. Но ничего этого нет. Ты не боишься. Неужели боли в твоей жизни было столько, что ты уже ее совсем-совсем не боишься? Кто мог приучить тебя к ней? Как в людях может жить такая тяга к жестокости, как у Соби?
Соби Ах да, помню, помню. Ты считаешь, что наказание – проявление жестокости. Рицка, ты просто не понимаешь. По-твоему это - жестокость? Взгляд лавандовых глаз она секунду задерживается на вороте моей черной водолазки. Под тонкой тканью три кольца ошейника отзываются легкой пульсацией. Сила Жертвы не активизирует Связь, но напоминает о ней. Усмехаюсь про себя. Нет. Это средство контроля, обеспечивающее слияние Пары. Когда-то давно я думал, что Сенсей жесток ко мне. Думал, что он просто садист, срывающийся на своих учениках. Но это не так. Он провел меня по всем граням, возможным в поединке. Показал всю боль, которую может вытерпеть человеческое тело. И теперь нет ничего, с чем бы я не мог не справиться. Это не жестокость. Это воспитание, за которое я бесконечно благодарен Рицу-сенсею. Жестокость, это когда любящий учитель ограждает своих учеников от реальности. Когда лишь говорит, что мир жесток, не показывая этого на деле. Это жестокость. Потому что когда такое изнеженное чудо приходит в мир, оно думает что ко всему готово, а это не так. Рицка, ты не готов к такому восприятию мира и поэтому он кажется тебе жестоким. Ты говоришь, что не хочешь даже слышать о наказаниях… Я не могу, не имею права сердиться на тебя, но и не могу донести, что так заведено. Эта традиция существует не один век и всегда Жертва, как главная в Паре имела право наказать Бойца. То, что ты, Рицка, считаешь неправильным – это века истории Стражей. Это наш мир, а ты думаешь, что так быть не должно?!
Рицка Твое несогласие со мной отдается неприятной дрожью вдоль позвоночника. Я не убедил тебя, мои доводы для тебя – пустой звук. Ты идеальный боец. Совершенное оружие, полностью подвластное своему хозяину и сколько бы я не пытался сказать, что я не желаю твоего повиновения – ты не понимаешь. Не слышишь, не хочешь принимать. Это очень больно, Соби, потому что я все больше и больше привязываюсь к тебе. Ты очень дорог мне. Почти как брат. Лишь тебе я верю и с каждым разом мне все больнее – ведь понимаю, что ты ждешь от меня. Повиновения тем порядкам, к которым привык. Но, Соби, неужели ты не понимаешь, что так быть не должно?
Соби Он говорит, что жестокость никогда не может быть оправдана. Боже, как Рицка умудряется оставаться таким наивным. Я прекрасно знаю разницу между великодушием и слабостью, между уважением к врагу и боязнью причинить боль. А вот Рицка не знает. И Поединки, что случаются все чаще его не учат. Я уже опасаюсь, что в решающий момент он может повиснуть у меня на руке и умолять, чтобы я не наносит решающий удар. Это слабость, неспособность соотнести реальность и свои фантазии. Интересно, Рицка все же доживет до того момента, когда разуверится в своих иллюзиях?
Рицка Неловко повернувшись, задеваю локтем локоть Соби. Рука отдается тупой болью, а твои глаза с такой заботой смотрят на меня. Ты помнишь, что там у меня громадный синяк. Сегодня ты даже ни разу не дотронулся до этой руки, хотя я и был готов потерпеть, лишь бы ощутить твою заботу. Ты… ты так дорог мне, Соби. Лишь ты заботишься обо мне, лишь ты любишь и не говоришь, что было бы лучше, если бы я исчез. - Спасибо, Соби. Знаешь, ты, наверное, такой же хороший, как Сеймей. Ты мне его очень напоминаешь. Я знаю, что уже говорил это, но сейчас просто не могу удержаться.
Соби Он говорит, что его брат самый добрый, дружелюбный и благородный человек на свете. Не смотря на всю свою сдержанность, я чуть не расхохотался, когда впервые это услышал. Благородный? Человек, решивший покуситься на Совет, не имеет представления о благородстве. Преступивший Клятву, предавший Школу и Учителей - такой ученик не имеет представления о чести. Дружелюбный? Пытаюсь вспомнить всех врагов Сеймея. Очень сомневаюсь, что вспомнил всех. Добрый? Ха, непозволительная роскошь для Жертвы. Доброта в любой момент времени может обернуться жалостью. Я часто вижу это в Рицке. А жалость - это всегда слабость. Причем неважно на кого она направлена. Пожалеешь врага, оставишь его в живых или не ударишь в полную силу, и он почувствует твою слабину, нападет вновь. Пожалеешь друга (знаю, многим приятна жалость к себе), и законсервируешь его в том «плохом» состоянии. Человек может подсознательно не захотеть уйти от проблемы, что дает такой чудный повод его жалеть. Это все элементарно. Обязательно для Жертв, недоступно для Рицки. Опасно в будущем для Сеймея. Возможно, потом я смогу использовать излишнюю эмоциональность и порывистость мальчика, но сейчас от нее одни проблемы. Но все мои умозаключения не важны, пока все остается на своих местах. Рицка – моя Жертва и я должен всячески его поддерживать. - Рицка, не волнуйся, пожалуйста, - и шепотом, на ушко, чтобы только он слышал – Я люблю тебя.
Рицка Ну вот, ты опять сказал это. Простые, пустые слова. Такие сильные и такие бесполезные. «Я люблю тебя». Неужели так сложно запомнить, что мне не нравится, когда ты так говоришь?! И против воли понимаю, что душа замирает от твоих слов. И сердце начинает биться чуть чаще, когда ты прижимаешь меня к себе. И все размышления улетучиваются, словно их и не было. И каждый раз все эти мысли, что меня может что-то в тебе пугать – все сложнее воспринимать всерьез. С каждым разом они кажутся все более надуманными. Соби… Что же ты со мной сделал…
Рицка Свет в комнате кажется холодным и раздражающе-ярким, хотя, наверное, это от усталости. Сегодня просто жуткий день. Один из самых ужасных в моей жизни. Я очень испугался за Соби, когда вдруг понял что что-то не так. Боец не отвечал на звонки. А когда ответил – отказался сказать, где он и что случилось. Потом мне все же удалось найти его, вот только толка от этого никакого. Если бы не приехали Зеро – я бы, наверное, с ума сошел от страха. Соби, ты совершенно не доверяешь мне. Почему ты ушел один, почему не позвал, когда на тебя напали. Боялся за меня, не хотел подставлять под удар? Почему? Я чувствую, что абсолютно бесполезен, что я тебе в тягость. Как бы я хотел быть тебе нужным. Что бы ты ни попросил, я бы все отдал. Ты говоришь, что тебе достаточно моего присутствия, а я хотел бы сделать для тебя все, что угодно.
Соби Трудно, когда Жертва тебя не поддерживает. Тяжело в одиночку принимать удары, рассчитанные на двоих. Но я выдержал. Не устаю в душе благодарить Рицу-сенсея за науку боли. Если бы не его уроки, сегодня я бы умер. Но во всем есть своя положительная сторона. Рицка наконец-то почувствовал меня. Пожелал разделить мою боль. Связь, понукаемая чувством вины, все же образовалась. Если раньше это была лишь еле видимая, невесомая паутинка, носящая скорее символический характер, то теперь это тонкая, но вполне ощутимая нить. Испугавшись за меня, Рицка сам пожелал, чтобы эта связь окрепла. Желание Жертвы в данном случае – решающий фактор.
Рицка Сажусь рядом с тобой, прижимаюсь щекой к твоему плечу, аккуратно, чтобы не потревожить раны. Так больно. Я ощущаю твою боль как собственную. И то, что в моем присутствии твои раны заживают быстрее - тоже чувствую. Соби, неужели мое присутствие все-таки важно для тебя? Прижимаюсь чуть сильнее, стараясь отдать побольше тепла, забрать побольше боли. Соби, я люблю тебя. Я все-все сделаю, только попроси.
Соби Процесс завершился. Победа. Промежуточная, не окончательная, но победа. Теперь, если Сеймей решится на какие-либо необдуманные поступки, у меня есть чем его удержать от поспешных действий. Сердце противно сжимается. Пусть это и победа, да только горькая. Мальчишка. Разменная фигура. Ребенок, втянутый в опасные игры по прихоти брата. С учетом всего, что я знаю и всего, что я сам сделал - он вряд ли выживет в этой войне. Мне очень жаль, ты такой милый, добрый, чуткий… любящий. Но если придется ради высшей цели пожертвовать тобой, я это сделаю без секунды промедления. Прости и не осуждай меня.
Вам ныне достался отбеченный вариант, уважаемые читатели.
Автор: all_debts_paid Бета: Lalline (на дайри.ру ее нет) Фандом: Loveless Название: «Катарсис» Рейтинг: хмхм... может быть, PG Пейринг: Сеймей/Нисей Жанр: AU, ангст Размер: мини Статус: закончен Саммари: Тело очищают огнем, а душу и помыслы - страданиями. Размещение: с предупреждением Дисклеймер: ваши герои - наши фантазии
читать дальшеОн закуривает. Щелкнув, откидывается крышечка металлической зажигалки, и неровный свет на несколько секунд выхватывает из темноты длинные пряди, занавесившие лицо, и кончик коричневой сигареты. Щелк! Крышечка возвращается на место.
Терпкий, острый запах табака разлился по комнате. Сеймей чуть заметно наморщил нос, но тут же вернул на лицо обычное бесстрастное выражение. В нем, впрочем, не было надобности, так как единственным источником света служила бы зажигалка, но привычка была сильнее. Ни одна эмоция не могла быть настолько сильной, чтобы Сеймей Аояги показал ее окружающим. - Ну что же, - голос Жертвы неожиданно громко прозвучал в давящей тишине, - он теперь с тобой. Боец молчал. Нужно было немедленно что-нибудь ответить. Что-нибудь, выражающее покорность и согласие, но слова никак не подбирались. - Точнее, ты с ним, Боец, - продолжил Сеймей. - Я приказываю тебе. - Да, хозяин, - тихо ответил Нисей. Он ничего не чувствовал. Ничего, кроме влажного запаха мокрых листьев. Ветер приносил его, бросал в приоткрытое окно вместе с каплями осеннего дождя. Капельки падали на лицо, стекали вниз, капали на сведенные вместе до судорожной дрожи колени. Ничего нет больше, кроме пустоты, темноты и редких холодных касаний дождя. Каждая капля словно удар. - Но вместе с тем, Нисей, ты остаешься моим Бойцом. Это ясно? Моим. - Нисей услышал, как скрипнуло кресло - Сеймей легко поднялся и, мягко ступая, прошелся по комнате, неслышно, как кошка. - Я люблю тебя, Сеймей, - привычно сказал Нисей и опустил голову. Заклинание давно уже не имело силы. Слова давно уже не имели власти. Слишком долго, слишком часто он говорил их. - Этот человек очень одинок, - Сеймей остановился темным силуэтом у окна. - Полагаю, не придется долго уговаривать его. Жертва, потерявшая Бойца, становится очень уязвимой и в физическом, и в моральном плане. Твоя задача - обнаружить его самую большую слабость, выжать из него все необходимое, а затем уничтожить.
Нисей молчал. Шорох затушенной сигареты, пальцы и губы теперь пахнут табаком. Что-то было в голосе Жертвы... Что-то странное передала Связь. Волнение, лихорадочное стремление что-то сделать, неуверенность. - Это займет не больше двух месяцев. На это время я ослаблю Связь, настолько, чтобы ты мог установить с ним временный контакт. Ты понял, Нисей? - Да, хозяин. Тишина угнетала.
"Говори... говори... ведь твой голос..."
- Это все.
"...все, что останется мне. Там."
- Я понял, хорошо, Сеймей. Но Нисей понял больше, чем хотелось бы Сеймею. - Тогда приступим.
Нисей поднялся с аккуратно застеленной кровати, сделал два неуверенных шага к своей Жертве. - Не вздумай открыть рот, - предупредил Сеймей, - ты же курил. Нисей молча кивнул. Сеймей коснулся его сжатых губ своими, прижался аккуратно к тонким, мягким линиям и посмотрел вниз. ССвязь мягко золотилась в темноте, сначала слабо, потом все ярче. Сеймей сделал шаг назад. Нисей зажмурился до разноцветных пятен под веками. Стиснул зажигалку, болью прорезавшей кожу ладони. Имя вспыхнуло вдруг секундной болью, отозвалось в мозгу алыми всполохами. Очень захотелось взять Сеймея за руку. Инстинкты. Пустое. - Готов? - голос Жертвы откуда-то издалека.
"Ками-сама, Сей, как ты можешь говорить это...спрашивать о таком..."
- Да, - сухо. - Быстрей заканчивай с этим. Сеймей протянул руку, нащупал Связь. Она была словно эластичной, теплая и прочная. Он аккуратно ухватил ее второй рукой и потянул в разные стороны, надрывая.
Вихрь мельчайших осколков ворвался в череп, разорвал мозг. Какой-то звон наполнил уши, сердце пропустило удар. Второй...третий... Жаркая пелена заволокла сознание. Нисей ощущал себя так, как это бывает под водой - нырнув, перестаешь понимать, где верх, а где низ. Где холодная глубина, а где спасительная поверхность. Нисей запаниковал, открыл глаза, но темнота еще сгустилась, зазвенела пронзительней.
Система развернулась сама собой.
Дышать невозможно...Липкая тьма наполняет легкие, обещает свободу и простор, маняще ласкает воспаленные глаза, густой, мягкой тканью укутывает растерянное тело. Система стелется бескрайней пустошью, мириады звезд и потоки светящейся пыли обвиваются вокруг ног, путаются в волосах. Это все - их. Все это принадлежит ему и Сеймею. Но Жертвы нет рядом с ним.
Сеймей! Что ты наделал! Что ты сде...
- Все. Напряженный голос Сеймея рывком вынес Нисея из недр Системы и бросил на пол комнаты. - Что ты видел? - Сеймей, покачиваясь, дошел до кровати и свалился на постель. - Я видел Систему, - горло пересохло и саднило, поэтому слова прозвучали хрипло. - Но там я еще никогда не был. Она показала мне... Показала... - Показала что? Нисей кое-как поднялся на одно колено. Откинул волосы с лица. - Показала это место... Там были они все. - Нисей сделал нечеловеческое усилие, встал, добрел до кресла. - Все. И я тоже там был.
- Ты видел свет в конце туннеля? - голос Жертвы прозвучал глухо от усталости, и насмешливые интонации были почти не слышны. - Да, Сеймей. Потому что ты... Нисей замолчал, не решаясь высказать предположение, страшась подтверждения. - Потому что я - что? Ну говори же. - Ты слишком сильно натянул Связь, - тихо сказал Нисей, - сильнее, чем требовалось.
"Скажи же, что нет. Скажи, что это случайность, непредвиденное обстоятельство..."
Но Сеймей молчал. - Начатое нужно доводить до конца, Сеймей. До самого конца. Дождь все идет, но окно закрыто. Наверное, порывом ветра захлопнуло. Вода барабанит в окно, звонко бьет по водостоку... - Я не смог. Нисей откинулся на спинку кресла, попытался расслабиться. Он еще чувствовал вкус этой потусторонней пыли. - Зачем вся эта комедия, Сей? Ослабить Связь, установить временный контакт... Какая-то мифическая безбойцовая Жертва. Это мое дело - защищать свою Жертву, пусть даже от собственного Бойца. Думаешь, у меня не хватило бы сил? - Это больно. Фиолетовые круги перестали, наконец, плавать перед глазами. Нисей всмотрелся в темноту маленькой комнаты. Сеймей лежал на постели, свернувшись в комочек, и... Это слезы в его голосе?.. - Сей? - настороженно. - Это больно, черт возьми! Почему ты не сказал?! Почему не предупредил меня?! - О чем, Сеймей? - Да о том, что я, оказывается, люблю тебя, сволочь! - голос сорвался, Сеймей ударил кулаком по подушке. - Проклятье! Я не знал, что все так... не знал... Подушка приглушила сдавленные рыдания, но Нисей был спокоен. Не было даже удивления или радости от услышанного признания. В конце концов, ведь когда-то перестаешь даже ждать.
А это - катарсис. Очищение страданиями. Нисей никогда не спрашивал судьбу, почему на срок пары Возлюбленных выпало столько испытаний. Вопроса не было, но ответ нашелся. Без страданий люди никогда не поймут, что в жизни им дороже всего. Без страданий люди ни за что не отделят бренное от вечного. И никогда не узнают того, что скрывают сами от себя. Тогда их искания закончены.
Подскажите, пожалуйста, какие Имена пар упоминаются в манге? В аниме, если не ошибаюсь, лишь четыре: Loveless (Нелюбимый) Beloved (Возлюбленный) Breathless (Бездыханные) Sleepless (Неспящие) и две пары Зеро...
Итак, мой скромный вклад. Соби-кун в 2-х вариантах: на темном и светом фоне. Тот, что на темном формата 1280x1024. Да, можно использовать как обои) вот такой я скромный
Не знаю, правильно ли я поставила теги внизу. В общем, это куски манги (не только loveless), моя покраска и оформление.