Лето – сумасшедшая пора, определённо. Душно, пыльно, шумно, нервно. Столько причин есть для того, чтобы не любить лето, столько поводов для того, чтобы ходить по городу с кислой миной, кривиться и ругаться про себя, когда какой-нибудь ребёнок в очередной раз на бегу врежется в ноги, и, не извинившись, - куда там – побежит дальше, гогоча на всю округу. И почему детям всегда бывает весело летом? У них же экзамены в школе, потом они расстаются с друзьями и едут в какую-нибудь деревню, где ничего кроме скучных родителей нет, и не предвидится в ближайший месяц. А им всё равно весело, даже там. А уж в городе и подавно, с криками и визгами, от которых закладывает уши, носятся по площадке друг за другом, цепляются за рукава, прыгают, валяются в песке. Неужели им всё это варварство может нравиться?
Вот и сейчас, нет бы оставить меня хоть на несколько минут в тишине, так они втроём возятся на полу и что-то там друг у друга отнимают, кусаются, царапаются, повизгивают – куча-мала, только пух из хвостов летит во все стороны. Одним словом, дети есть дети. Нет, это, конечно, здорово смотреть на раскрасневшегося Рицку, за милую душу уговорившего две банки пива и громче всех ругающегося, но всё-таки мне нужно закончить эскиз. А работать в такой нервной обстановке я не могу, так и хочется растащить их по разным углам, а лучше и вообще двоих выставить за дверь, а одного уложить спать и беззастенчиво разглядывать его во сне.
- Моя очередь, моя очередь играть! – завопил Йоджи, победно вскинув вверх руку с зажатым в ней джойстиком от приставки. Конечно же, они спорили, кто будет первым убивать зелёных монстров, вполне в их несформировавшимся ещё духе. Йоджи неожиданно отскочил в сторону и жалобно заскулил: – Рицка, ты меня за хвост укусил!
Проигравшие поединок и я вместе с ними замерли на миг, не успев закрыть рты.
- Врёшь! – воскликнул Рицка, первым придя в себя, и посмотрел на меня в поисках защиты. А я-то тут при чём? Я думал, вы там всё друг другу уже откусили, в такой потасовке. – Соби, скажи, что я не кусаюсь!
Йоджи картинно хмыкнул и, поджав под себя якобы пострадавший хвостик, демонстративно отвернулся от меня и Рицки, укачивая в руках джойстик победителя.
- Знаем мы ваши отношения, - скорбно вздохнул Йоджи. – Врёте оба и не краснеете. Мазохисты садистовые.
Я так и подавился от возмущения. И это позволяют себе говорить в моём доме? Спокойствие, главное - спокойствие. В конце концов, это всего лишь дети. Цветы жизни, вроде бы.
- Соби видел, что я не кусал твой хвост, - Рицка подполз ко мне, ибо ходить сегодня уже явно не сможет, и подёргал за рукав. – Ну скаажи ему, - протянул он и преданно посмотрел в глаза. Я, конечно же, моментально куда-то поплыл. Такие глазки… такой голосок – невозможно отказать.
- Мы посовещались и решили, что Рицка не кусал тебя за хвост, Йоджи, - погладив Рицку по горяченькой щёчке, резюмировал я, за что получил благодарный туманный взгляд куда-то выше уровня бровей – понятно, кусачему созданию пора уже спать.
- Со-оби, - второе нечто приползло с другой стороны и крепко вцепилось мне в руку, мешая рисовать. Хотя… если бы только это мешало мне рисовать, то всё было бы просто прекрасно.
- Тебя тоже, что ли, Рицка покусал? – сощурив глаза, спросил я. Нацуо нахмурился, видимо, анализируя мой вопрос на предмет наличия логики. Но терпения для обработки информации не хватило, поэтому он просто пожал плечами и, подтянувшись на моей руке, приблизился к лицу, насколько это вообще было возможно в его позе.
- А расскажи, как ты потерял ушки, это, наверное, было развратно просто до неприличия, - закатив от восхищения глаза, прошептал Нацуо. Рицка тут же встрепенулся и удивлённо посмотрел на наглого Зеро, потом перевёл шальной взгляд на мою голову, так, словно впервые понял, что у меня нет ушек. Надо же… а я почему-то почувствовал, что краснею.
- Соби… - с благоговейным ужасом в голосе пролепетал Рицка. – Где твои ушки?..
Ну всё. Дети пошли вразнос, а значит, пора укладываться спать, а то сами ещё до каких-нибудь предположений додумаются. И дело не в том, что я не могу рассказать… я могу, конечно. Но только одному Рицке и когда он будет способен меня воспринимать. Но тогда он уже не спросит. Но я бы точно рассказал…
- Ушки приказали долго жить, поэтому вы сейчас же пойдёте спать, а я буду доделывать свою работу, наконец-то.
- Соби, ты нелогичен, - погрозив мне пальчиком, изрёк Рицка, и тут же отпихнул ногой Нацуо, который поймал его хвост и потащил в рот, конечно же, попал по лицу, я уже не стал размышлять на тему, как у него это получилось. – Так вот кто укусил Йоджи - подлый Зеро!
- Не смей пихать Нацуо! – вернулся из космоса Йоджи и накинулся на Рицку сзади. Опять полетели клочки по закоулкам, но на этот раз я угомонил их насильно – час ночи уже! Детское время вышло, да и взрослое тоже. С каким бы удовольствием я бы сейчас лёг спать вместо Зеро! Но работа требует моего пристального внимания, иначе работать мне остаток жизни маляром в какой-нибудь психбольнице.
Зеро оккупировали мою кровать и захрапели сразу же, нам с Рицкой предстояло спать на полу. Я с трудом собрал волю в кулак и приготовился к тому, что трогать пьяного ребёнка не буду! Ни пальцем! Но судьба никогда не шла мне навстречу, и этот безумный летний вечер не стал исключением.
Рицка, с трудом выбравшись из ванной, спать наотрез отказался. Сел около меня с твёрдым желанием поддерживать и вдохновлять. Ну куда я его отпущу, такого пушистого и тёплого? Пусть вдохновляет, в конце концов, даже если и заснёт, то ничего страшного, потом уложу по-человечески.
Сидит рядом, сопит, упорно борется со сном. Глазки сами собой закрываются, но упрямый характер пересилит любой дискомфорт. Восхищаюсь им просто до неприличия.
- Красивые цапли, Соби, - прижавшись к моему плечу, говорит он и указывает пальцем на лист с наброском. – Люблю всяких птичек.
- Это цветы, Рицка, - мягко поправляю я, но тот только смеётся и кладёт свою ладошку мне на запястье, пытается зацепить волоски. Не больно совсем, щекотно только.
- Да, люблю цапель, - соглашается, по всей видимости, с каким-то другим Соби, утыкается носом в плечо, продолжает всхлипывать от смеха. – Ты похож на цаплю, Соби, - выдаёт он сквозь смех, но тут же замолкает, смотрит на меня снизу, оставляет в покое моё запястье, тянется к щеке, ласково проводит вверх-вниз. Цапле приятно, Рицка.
- Колючий, - улыбаюсь я, понимая, что так привлекло Рицку в моей щёке. Не брился со вчерашнего вечера и всё из-за Зеро, которые празднуют что-то уже второй день. Вчера меня напоили, сегодня вот Рицку. Но я… не сержусь на них? Нисколько. Но это не повод поить моего ребёнка! Завтра прочитаю лекцию о вреде пьянства.
- Здорово, - чуть слышно взвизгивает Рицка от радости и, приподнявшись на коленях, тянет меня за шею, чтобы я наклонился. – Целовать буду…
Ну если будешь, то целуй. Послушно наклоняюсь как можно ниже, чтобы ему удобнее было. Безумный вечер. И я словно в бреду, хоть и не выпил ни капли. Мягкие горящие губы скользят по щеке, потом к уху, дышит… Жарко мне, очень. Зажмуриваюсь, чтобы вернуть себе самообладание, иначе я за себя не отвечаю, дыхание сбилось не на шутку.
- Колючий ежик, - опять смеётся где-то около самого уха. Я прямо ходячий зоопарк для него сегодня. Но пусть… я могу быть кем угодно для него. – Буду трогать.
Ну трогай, раз так сильно хочется… Хотя, может, лучше бы ты спал, Рицка. Не удержусь же, маленький провокатор.
Обнимает за шею, дышит теперь куда-то в затылок, скользит руками по волосам, разделяет их, откидывает в стороны. Что ты ещё такое задумал? Замираю, жду.
- Рисуй, Соби, - твёрдо говорит он, чуть отстраняется. – Не будешь рисовать - не буду трогать.
- Хорошо, Рицка, - тут же выпаливаю я. Только не останавливайся – так приятно.
Целует шею сзади, прихватывает кожу зубками, скользит языком ниже. Опять кусает. Руки уверенно вытаскивают рубашку из брюк, забираются под неё. Вздыхает, прижимается щекой к спине, слушает дыхание. Я рисую… теперь это уже действительно какие-то цапли, и как я раньше не догадался их нарисовать? Рицка любит птичек, и кусаться любит и меня трогать, очевидно. Внутри сладко замирает от нежности.
Ладошки гладят живот, поднимаются выше к груди, касаются напряжённых сосков. Чувствую, что начинаю задыхаться. Под кожей уже растекается жар, требует выхода мой внутренний зверь. Да, я действительно ходячий зоопарк, Рицка. И без хищника не обошлось. Он уже проснулся, но ещё ручной, я могу сдерживаться. Я всегда умел сдерживаться, но сейчас, когда можно… когда всё так доступно и близко, я ощущаю его опасность для Рицки.
- Рицка… - пытаюсь остановить его словами, но он меня не слышит, неспешными движениями гладит грудь, расстёгивает рубашку, спускает с плеч. Целует спину. Тело пронизывает волна дрожи. Он чувствует, отстраняется. Напугал? Прости, Рицка. Так и не научился держать себя в руках. Открой клетку, Рицка, выпусти меня на волю.
- Солёный, - вновь шепчет на ухо, теперь гладит руками спину, бока, обводит пальчиком каждое ребро. Рисует на мне, я одновременно с ним рисую на бумаге. Ничего не соображаю. Растревожил меня этот непослушный ребёнок. Но ему не нужно знать об этом – точно испугается. Пусть пока играет. Скользит ниже, к ремню брюк, теребит застёжку, что-то подцепляет пальчиком. Медленно впускаю в себя воздух. Разрешить – не разрешить? Прикусывает кожу на плече, твой маленький хищник уже на свободе. Но ещё очень рано. Слишком рано, мы не на охоте, мой маленький Рицка – некуда спешить. Замер, над чем-то раздумывает. Я уже всё решил, моя радость. Быть может, я об этом пожалею, но сегодня я хочу, чтобы ты пока ничего не узнал.
Накрываю его ладошки своими, поднимаю выше, жарко целую каждый пальчик.
- Соби, я же сказал, чтобы ты рисовал, - обиженно бормочет. Всё понимает – нельзя.
- Я уже закончил, Рицка.
- Так быстро? – с сожалением тянет он. Оборачиваюсь к нему, наклоняюсь, целую в щёку.
- Спасибо, Рицка.
- Да не за что, - смущается он и откровенно зевает. – Я уже сплю.
- Я вижу, Рицка. Спокойной ночи, - глажу по волосам, задерживаясь на ушках. Теплые.
- Спокойной, - только его голова касается футона, он тут же засыпает. А я смотрю на него, постепенно успокаиваясь, усыпляя то, что скребётся в душе, всё ещё требуя выхода. Знаю, знаю. Не сегодня…
Безумное лето. Спящий город за окном, и твои тринадцать лет.
Я дождусь тебя, Рицка. Я тоже очень упрямый.