Правильно поступает тот, кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна.

Рицка

Лёгкая хлопчатобумажная ткань рубашки трепетала на ветру. Ворот был расстёгнут до середины груди, и на кожу попадали брызги прибоя. Рицка стоял лицом к морю, по щиколотку в сером песке и ждал новую волну, которая обдаст ноги прохладной, немного колючей от мелкого песка пеной. Загорелая, почти бронзовая кожа волнующе контрастировала с белой тканью, и хотелось смотреть на это сочетание неотрывно и вечно. Мир в совершенстве формы. Мир в совершенстве содержания.
Длинные, доходящие до плеч чёрные волосы, светло-голубое небо, переходящее на горизонте в синее море, жёлто-серый песок, золотистая кожа открытых ног Рицки и ослепительная белизна рубашки.
Краски ложились ровно. Медитативные, расслабленные движения руки и следовавшей за ней кисти, спокойствие и тишина внутри. Время для отдыха и счастья.
- Соби, - Рицка обернулся и позвал. Он улыбался. Только ему, особенно, от души, словно напоминал: «Помнишь наш секрет?» - Долго ещё? Я хочу поплавать.
- Я скоро закончу, - отвечал Соби и взгляд его ясно говорил, что он всё помнит. Только он помнит их секрет, только он знает о нём и хранит.

Сагара Кюма был единодушен со своим хозяином и служил ему так, словно его собственное тело уже умерло. Таких людей, как он, один из тысячи.

Семей

Соби готовил обед, как всегда аккуратно разложив перед собой все ингредиенты и расставив пустую посуду.
Семей сидел за столом и смотрел журнал с новыми компьютерными играми. Он никогда не скучал, его лицо всегда было невозмутимым и располагающим, даже когда он злился. Соби украдкой смотрел на Семея, и на душе его было легко. Черные, блестящие в свете электрической лампы волосы, открытая длинная шея, покатые широкие плечи. Семей был совершенен.
Готовящаяся рыба пахла пряностями и теплым морем. Из открытого балкона тянуло прохладой.
- Жареная рыба вредна для пищеварения, - сказал Семей, не отрываясь от журнала.
- Я жарю её на оливковом масле, оно не образует вредных соединений, - улыбнувшись, ответил Соби. – Хочешь попробовать?
- Нет, конечно, - хмыкнул Семей и быстро облизнул верхнюю губу. То ли ему было жарко, то ли хотелось попробовать рыбу. Немного подумав, Соби решил, что первый вариант более правдоподобный. – Я хочу пиццу.
- Можем заказать на дом.
- У тебя пиццерия за углом, сходи, Соби.
- Ты не уйдёшь?
- Не знаю. Надоест тебя ждать – уйду, - пожав плечами, ответил Семей.
В пиццерии была очередь, длинная, шумная. Соби простоял в ней около получаса, а когда вернулся домой, в комнате никого уже не было. Семею надоело его ждать.
Рыба, должно быть, остыла, аппетит пропал. Соби посмотрел на блюдо и невольно улыбнулся. Двух кусочков не хватало.
Маленький секрет. Только между ними, и никем более.

Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

Рицу

Время занятия медленно ползло к апогею. В открытое окно залетал летний жасминовый ветер и хотелось плакать от досады.
Сенсей говорил о концентрации, о подчинении тела духу и о своих бабочках, которые лежали перед ним на столе, ярко-синие, рыжие, красные. Они пестрели в глазах и пугали своей вынужденной неподвижностью. Сенсей делал очередную композицию, кажется, бабочки были доставлены из Африки.
- Соби-кун, ты отвлекаешься, - слегка нахмурив брови, сказал Рицу-сенсей. – Повтори, что я сказал о…
- Так!
Дверь со всей силы ударилась о стену и в комнату влетела Нагиса-сенсей с огромным пакетом в руках, словно ураган, принёсший с собой свежесть и облегчение.
- Рицу! Ты забыл, какой сегодня день?! Какие могут быть занятия?!
Нагиса беспардонно сдвинула на край стола всех редких африканских бабочек и плюхнула пакет перед невозмутимым хозяином кабинета.
- Это тебе от меня! С днём рождения! Целоваться не будем, ты мне как друг, поэтому я не могу тебе позволить влюбиться в меня!
Нагиса залилась звонким смехом и сама достала из пакета небольшой ярко украшенный безвкусными марципановыми цветами торт. Рицу слегка скривил губы и сдержанно сказал спасибо, глядя куда-то мимо незваной гостьи.
- Не нужно благодарностей, я ж от души. Ещё раз поздравляю! Но мне некогда с вами сидеть - дела, дела! Там в пакете нож и тарелки, угости Соби тортом, не жадничай!
Дверь так же со стуком захлопнулась, и в кабинете опять стало тихо и тревожно.
- С днём рождения, сенсей, - смутившись, тихо проговорил Соби.
Рицу молча подвинул торт на край стола и разложил бабочек на прежние места. Соби опустил глаза в пол и весь поник, словно, это он сорвал занятие.
- Достань тарелки и разрежь торт, Соби-кун, - сказал Рицу и слегка улыбнулся, заметив, как быстро ожил мальчик. – А занятие продолжим завтра.
Торт был ужасно сладким, из окна тянуло жасмином, а африканские бабочки по-прежнему лежали неподвижно на столе. Сенсей улыбнулся. Впервые. Только ему.

Если ты появился на свет в старинном самурайском роду, достаточно лишь глубоко задуматься над верностью предкам, презреть тело и разум и всецело посвятить себя служению хозяину. Можно считать удачей, если ты, к тому же, наделён мудростью и талантами, и умеешь правильно воспользоваться ими.

Соби

Он сидел в комнате и следил за тем, как маленькая цикада лениво ползает по подоконнику. Это была его цикада, подаренная соседским мальчишкой в знак большой дружбы. На улице шёл дождь, потому сегодня он сидел дома. Из кухни доносился запах рисового пирога. Тёплый, ароматный, сливовый. Мама любила готовить пирог по воскресеньям, когда отец не ходил на службу, и вся семья собиралась за одним столом. Соби любил воскресенье.
Цикада забилась в угол и перестала двигаться – должно быть, уснула. Соби аккуратно взял её в руки и вернул обратно в банку, где она жила. Отец обещал купить для неё клетку на следующей неделе, но Соби ещё не решил, будет он её держать у себя или отпустит. Жалко. На природе ей было бы намного лучше.
- Соби! Иди обедать.
У мамы приятный голос. Низкий, бархатный, мягкий. Когда она говорила, её хотелось слушать бесконечно. А когда её руки ласково трепали ушки, хотелось замурлыкать от удовольствия. Но Соби всегда сдерживался. Он был серьёзным и хорошо воспитанным мальчиком.
Они сидели за столом, говорили о переезде в Осаку. Отца повысили по службе, и он уже присматривал новый дом. Мама улыбалась, когда слушала его, всегда соглашалась. Но отчего-то всё, что ни происходило в их доме, происходило потому, что так хотела именно она.
- В следующий раз я поеду вместе с тобой. Я тоже хочу посмотреть на наш новый дом. И Соби возьмём, пусть тоже посмотрит.
- Хорошо, поедем все вместе, - согласился отец.
И мама улыбнулась Соби и подмигнула. И это было счастье. Истинное, кристально чистое счастье без причины. Только их счастье. Счастье одной секунды. Счастье всей жизни.

Нет ничего за пределами текущего мгновения.

- Разрушение старого и искажение. Останется одна только боль.
Какое нелепое заклинание. Он изведал глубины боли. Он приручил боль.
Голос противника летел ввысь, отражался пространством системы и троекратным эхом отзывался в открытой душе Соби. Воспоминания наполняли его силой, влекли за пределы настоящего, далеко, в прошлое, в точки становления личности. В точки её разрушения…


Путь Самурая — это, прежде всего, понимание, что ты не знаешь, что может случиться с тобой в следующий миг. Поэтому нужно днём и ночью обдумывать каждую непредвиденную возможность. Победа и поражение часто зависят от мимолётных обстоятельств. Но в любом случае избежать позора нетрудно — для этого достаточно умереть. Добиться цели нужно даже в том случае, если ты знаешь, что обречён на поражение. Для этого не нужна ни мудрость, ни техника. Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти. Если ты поступишь так же, ты проснешься ото сна.

Соби

Соби сидел в приёмной Рицу-сенсея, знакомого его мамы и нетерпеливо теребил кожаный подлокотник. Его привезли сюда сегодня утром, попросили взять с собой самые нужные вещи. Соби не знал, какие вещи были самыми нужными, поэтому взял с собой двух плюшевых зайцев и тёплую куртку. Его усадили на заднее сидение незнакомого автомобиля и привезли в это холодное пустое здание. Никто с ним не разговаривал. Это было страшно. И отчего-то хотелось плакать. Зачем эти люди пришли за ним? Зачем он сидит тут один? Где мама и папа?
А потом пришёл Рицу-сенсей. Он тоже был какой-то холодный и пустой. Его голос был тихим и проникновенным, а слова страшными и неправильными. Соби стоял перед ним, низко опустив голову, и впервые осознавал, что значит слово "смерть". В тот день он умер первый раз.

Чтобы улучшить поведение человека, следует приложить много усилий. Нужно уподобиться роющей осе. Говорят, что даже если ты усыновишь чужого ребенка и будешь учить его поступать так, как поступаешь сам, он станет похожим на тебя.

Рицу

Он всегда говорил только о том, что может пригодиться в будущем. Никаких упущений, никаких отвлечений. Он готовил идеальное оружие, и ничто не могло отвлечь его от задуманного.
Стена была шершавой и холодной, запах крови – тяжёлым и душным. Соби закусил губы и молчал. Спина горела огнём, и ноги подкашивались. Но он терпел и молчал.
- Ты станешь самым сильным из настоящих бойцов, Соби-кун. Ты не будешь бояться боли. Ты будешь чувствовать её и любить. Ты не стеклянный, никто никогда не сможет разбить тебя. Терпи, Соби-кун.
И он терпел. А потом лежал несколько часов неподвижно на животе, вцепившись зубами в подушку, и слушал, как звенит его совершенное тело. И ему нравилась песня боли. Всё это для него, для того, кто предназначен ему судьбой. Всё для сенсея.
- Соби-кун, я хочу познакомить тебя с твоей жертвой. Это Аояги Семей.
В тот миг Соби умер второй раз.

Основной принцип каллиграфии — не делать небрежных движений, однако при этом движения кисти могут стать неловкими и закрепощёнными. Нужно пойти дальше этого и научиться умело отходить от нормы. Этим принципом надлежит руководствоваться и в других делах.

Семей

- Соби, ты сделаешь для меня всё?
Семей улыбается, когда говорит о своих намерениях. Он сильный и холодный. Соби любит его силу. Его властный, низкий голос, каждый раз толкающий его к пропасти.
- Да, конечно, Семей, - отчего-то смутившись, отвечает Соби.
- Когда я умру, ты останешься, и будешь служить моему брату, - отвернувшись к монитору компьютера и продолжая улыбаться, говорит Семей.
Рука Соби, держащая конспекты, непроизвольно вздрагивает. Это шутка. Семей опять испытывает его.
- Конечно, Семей. Но боюсь, что я умру раньше тебя.
- Ты станешь бойцом моего брата. Его зовут Рицка. Это будет в субботу.
Соби опускает тетрадь и смотрит на неподвижный бесстрастный профиль своего хозяина. Ищет в нём хоть один намёк, одну искру надежды. Но Семей спокоен и холоден. Он решил умереть. Зачем?
- Как ты скажешь, так и будет, Семей.
А в субботу в школе случился пожар. И Соби стоял под дождём и бесстрастно смотрел, как пожарные выносят обгоревшее тело. В ту субботу он умер третий раз.

Я постиг, что Путь Самурая — это смерть.

Рицка

Соби стоял на пляже и рисовал мальчика, зашедшего по щиколотку в воду и смотревшего вдаль. Лёгкая хлопчатобумажная ткань рубашки трепетала на ветру. Чёрные как смоль волосы были влажными после купания. Соби улыбался своему настроению и ждал, когда Рицка обернётся и посмотрит на него.
Прежний Рицка обернулся и посмотрел куда-то мимо Соби. Его губы улыбались, а рука взметнулась вверх поприветствовать кого-то, кого Соби не мог видеть.
Рицка прошёл мимо него, даже не взглянув. Прежний Рицка был незнаком с Соби. И в тот миг Соби умер четвёртый раз.

Небо – синева над землей,
Облака плывут в вышине.
Жизнь – лишь сон мотылька,
А смерть – лишь путь к вечной жизни (с)

- Свернуть пространство системы.
- Соби-кун, открой глаза.